Глава 5

     Пребывание шевалье де Невилля в доме сенешаля оказалось очень коротким. Молодой человек (живо напомнивший Атосу юного Виллеруа своей медвежьей грацией и скованной наглостью) попытался организовать из Рауля и Аньес модный салон, в котором он собирался блистать остроумием, ослепляя дремучих провинциалов блестящими столичными манерами. Однако маркиза д’Алинкур быстро поставила его на место, и обиженный шевалье сразу стал тем, кем был в действительности – не очень умным, но в сущности, добрым и простоватым юношей, смущающимся своей неуклюжести. Вдали от короля и придворных, которых он старательно копировал, он не чувствовал в себе сил противостоять напору матери.
     После завтрака маркиза решительно объявила, что они немедленно выезжают в Париж. Все, что сумел ответить на это шевалье де Невилль, это робко попросить позволения хоть раз поохотиться. Он еще ни разу не был в Сен-Перане, а отец очень хвалил здешнюю охоту. У шевалье был такой несчастный вид, что Атос невольно улыбнулся и отвел взгляд. Его глаза встретились с глазами Аньес, и они обменялись понимающими улыбками: «Какое он, в сущности, дитя!».
     Сенешаль все еще был болен, и маркиза, на правах временной хозяйки, возглавила сие мероприятие. Было решено, что на охоту поедут все.
Рауль отнесся к этому как обычно – с вежливым безразличием.
     Сам Атос заранее готовился к тому, что охота не удастся. Нельзя ожидать ничего путного от наспех решенного дела. Но возражать он не стал, уверенный, что такому «знатоку» как шевалье де Невилль понравится все.
     Компания выехала поздно, и вперед рвался только молодой де Виллеруа. Маркиза не слишком его одергивала, сознательно давая «выпустить пар» и покрасоваться. Рауль, как то диктовали тогдашние правила приличий, взял на себя обязанность быть кавалером маркизы.
     Атос сопровождал Аньес.
     Шевалье де Невилль метался по лесу, счастливый и довольный, а взрослая компания послушно следовала за ним, не слишком поспешая и снисходительно дожидаясь, пока «дитя» натешится.
     У Атоса действия шевалье вызывали улыбку и раздражение одновременно. В конце концов, он не выдержал и сознательно отстал, утомленный бестолковостью этой охоты. Аньес не возражала. Было заметно, что ее совсем не увлекает происходящее, хотя в седле она держалась прекрасно и не испытывала никакой усталости.
     Они ехали рядом и молчали.
     Когда их взгляды случайно встречались, Аньес едва заметно улыбалась. В ее глазах была непонятная Атосу радость. Женщину окутывала атмосфера спокойствия и умиротворения, и Атосу совсем не хотелось прерывать это уютное молчание пустыми светскими разговорами.
     Маркиза уже сказала ему, что получила согласие Аньес на совместную поездку, но простая вежливость требовала хотя бы для вида поинтересоваться мнением мадам де Беренжер, и Атос, вздохнув, решился нарушить тишину.
- Мадам, маркиза д’Алинкур сказала, что Вы окажете честь присоединиться к нам в поездке в Нант. Позвольте поблагодарить Вас.
- Ваше общество доставит мне огромное удовольствие, так что благодарность взаимна.
- Мадам, простите, что я сразу обращаюсь к Вам с просьбой. По дороге мы с виконтом собирались заехать в Ванн. Это не совсем по пути, но я хотел навестить друга.
- Я путешествую для удовольствия и раньше никогда не была там. Я буду рада увидеть город.
     Атос был несколько растерян. Готовый к возможным капризам, он не ожидал такого легкого и быстрого согласия.
- Меня это нисколько не затруднит, – добавила Аньес, – так что Вам незачем благодарить меня.
     Атосу оставалось только поклониться. «Пожалуй, ее соседство не будет слишком обременительно, – подумал он. – Она такая спокойная и манеры очень приятные».
     Он украдкой бросил взгляд на Аньес: «И она красивее Луизы. Гораздо красивее! Он не сможет остаться совсем равнодушным, тем более, если она  его любит. Маркиза права – я должен испробовать и этот способ, лишь бы вернуть его к жизни».
     По окончании охоты, помогая мадам де Беренжер сойти с коня, Атос замешкался. Привычным жестом он протянул руки, чтоб поддержать сходящую с седла женщину и тут ненужная мысль о том, что она сейчас снова окажется в его объятиях, вызвала у него мгновенную панику. Еще не коснувшись ее руки, он так отчетливо ощутил это уже испытанное дважды удовольствие, что радость от этого предвкушения испугала его.
     Атос отшатнулся и Аньес, потеряв опору, едва не свалилась, с трудом успев уцепиться за луку седла. Опираясь одной ногой на стремя, она высвободила вторую ногу и спустилась на землю. Это выглядело не слишком изящно, но трудно было ожидать грациозности от дамы, вынужденной самостоятельно выбираться из седла, пока кавалер стоит столбом.
     Атос кинулся к ней:
- Простите! Я был так неловок! Я помогу, обопритесь на мою руку. Вы не ушиблись? С Вами все в порядке?
- Да, благодарю.
     Аньес отстранила руку Атоса, но тут же невольно вскрикнула и побледнела – спрыгивая с лошади, она подвернула ногу и теперь чуть не упала, пытаясь идти без посторонней помощи.
- Сударыня, позвольте, – Атос уже не раздумывая, подхватил ее на руки, – это моя оплошность. Я отнесу Вас.
- Не надо…
- Что случилось? – к ним уже шла маркиза д’Алинкур.
- Я слишком поспешила, и, кажется, подвернула ногу, – объяснила покрасневшая Аньес.
- Граф, Вы поможете мадам де Беренжер?
- Да, конечно.
     Из дома на помощь Атосу уже спешили слуги, и мадам де Беренжер живо доставили в ее покои. Маркиза пошла с ней, но через четверть часа вернулась в гостиную, где незадачливые охотники ждали вестей.
- Ничего страшного, небольшой ушиб. Ей приложили лед и до завтра все должно пройти. Но сегодня мадам де Беренжер нужен покой, так что, к сожалению, мы будем лишены ее очаровательного общества.
- Значит, сегодня мы не уедем? – с надеждой спросил шевалье де Невилль.
     Его мать с трудом сумела сохранить серьезный вид:
- Нет, благодарите ушиб мадам де Беренжер.
     Успокоенные гости отправились переодеваться и готовиться к обеду.
     Атос считал себя виноватым в случившемся, и поэтому, быстро закончив свой туалет, послал справиться у мадам де Беренжер, может ли он сейчас принести ей свои извинения.
     Аньес приняла его и добрые четверть часа они соревновались в препирательствах, приписывая вину каждый себе. Аньес с таким жаром убеждала Атоса, что всему виной ее поспешность, что, в конце концов, Атос шутливо сказал:
- Сударыня, похоже, Вы решили взять под покровительство не только виконта, но и меня.
     В ответ на шутку Аньес очень смутилась и потупилась. Воцарилось неловкое молчание. Атос почувствовал себя неуклюжим, как медведь.
- Простите мою бестактность, – тихо заговорил он. – Я задел Вас, а между тем, поверьте, я очень благодарен за то, как Вы защищали виконта. Я больше никогда не затрону эту тему, но знайте, я очень ценю то, как Вы поступили.
     Он поцеловал ей руку – почтительно и нежно – и, встав, отвесил поклон, как королеве.
     Это смутило Аньес еще больше. Она покраснела и едва пролепетала:
- Я рада быть Вам полезной… Вам и виконту.
     После обеда начались посещения. Сначала все по очереди заглянули к сенешалю, который, воспользовавшись своим положением, удержал шевалье де Невилля у себя: де Перану было скучно, и он был рад новому гостю.
     Потом маркиза отправилась узнать о здоровье мадам де Беренжер, а Атос поинтересовался, собирается ли Рауль сделать то же самое.
- Разве Вы не намерены нанести ей визит?
     Рауль пожал плечами:
- Если Вы считаете это уместным.
- Вежливость всегда уместна.
     Атос вернулся к себе. Он собирался приготовиться к завтрашнему отъезду, но почему-то все валилось у него из рук, на него напала непонятная апатия, и он сидел в кресле у окна, безучастно глядя на постепенно меркнувший день.
Он просидел так до полной темноты, не зная, сколько времени уже прошло, когда под окном мелькнула тень – это был Рауль. Света от пары свечей в комнате хватило, чтоб Атос узнал его.
     Трудно было понять, откуда он шел, но Атос почему-то решил, что от мадам де Беренжер: «Он наверняка был у нее. Так долго… Ей не хотелось его отпускать. Тем более, что, наконец, виконт мог открыто навестить ее».
     Атосу стало грустно, он чувствовал себя обессиленным, уставшим, взвалившим на себя непосильную ношу: «Хоть бы мне хватило сил до Нанта. Увидеть бы Рауля счастливым! А я тогда вернусь в Бражелон, или еще лучше, уеду в Ла Фер. Хотя нет, Раулю будет тяжело жить в Орлеаннэ. Я продам все, что можно, и куплю им имение в Англии. Пусть начнут жизнь на новом месте, а я поселюсь где-нибудь в глуши, хоть тут же, в Бретани. Мне много не нужно, будем с Гримо дожидаться смерти».
     Эта мысль, как ни странно, дала ему силы.
     Цель была ясна, оставалось действовать.





Художник - Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.