Наследие А. Вельского 9

     Встреча с автором прошла нормально, то есть, как и десятки подобных, происходивших ранее. Мы устроились в нашей столовой, которой больше бы подошел статус кафе, а то и ресторана. По крайней мере, постоянных посетителей здесь знали в лицо и обращались исключительно по имени и отчеству. Два официанта – мужчины средних лет, обслуживали быстро, но без лишней суеты. Невозмутимый вид их не менялся независимо от того, сколько времени провел здесь посетитель и какого размера заказ сделал. Правила, установленные здесь с незапамятных времен не претерпевали больших изменений и постепенно превратились в настоящие, добрые традиции. Одним словом – нам здесь было хорошо и вести деловые беседы, и просто кушать…

     Мы заняли отдельный столик, подальше от маленькой эстрады и заказали кофе. Молодой человек, лет тридцати, не больше, достал скромную, в смысле объема, папку с рассказами. Четыре рассказа, которые следовало рассматривать, как цикл, потому, что имели эти рассказы общего, хотя и не главного, героя… Это все он рассказал мне сам. Хотел углубиться в подробности, но я остановил его:
- Виктор, не надо пересказывать. Если мы договоримся, я все равно буду читать, а делать я это предпочитаю, не зная содержания заранее…
- Да-да, извините, - парень смутился и вопросительно посмотрел на меня.
- Я, собственно говоря, что хотел спросить. Вы раньше публиковались?
- Дважды. Последний раз три года назад.
- Так давно?
- Так сложились обстоятельства. Я женился, у меня родился ребенок, девочка…
- Я понимаю, - кивнул я.

     Пока Виктор Березкин вкратце излагал мне свою незамысловатую историю, я прислушивался в основном к тому, как он говорит, и признаюсь, он мне был симпатичен. Правильная речь, некоторая сдержанность в жестах, которая позволяла предполагать, что в какой-нибудь своей компании он может быть ее душой. А скорость реакции на мои вопросы и уточнения говорили о том, что он не тугодум. Все это производило приятное впечатление…
- …но писать я не прекращал. Просто не получалось так скоро. Вот и затянулось это все аж на три года. Зато я получил возможность сам исправить некоторые места в тексте. Сделать их более правильными…
- Ясно, - кивнул я.

     В голове моей уже складывался определенный план работы…
- А это очень плохо, - вдруг спросил он, а во взгляде его промелькнула тревога.
- Что именно?
- То, что был такой перерыв
- Нет, ну что Вы. Тем более, что насколько я понял, Вы пишете не наскоками, а постоянно.
- Да, конечно, понемногу, но каждый день. А сейчас времени стало больше. Я могу теперь работать хоть всю ночь…
- А на что Вы живете, если не секрет, конечно?
- Не секрет, - парень виновато улыбнулся, - работаю слесарем, в ЖЭКе.
- А образование?
- Высшее техническое. Я можно сказать, даже по профилю работаю.

     Кофе закончилось, и я заказал еще пару чашек.
- Вы завтракали? - поинтересовался я.
- Да, - кивнул Виктор.
- Что ж, тогда у меня еще один вопрос. Меня вам кто-то рекомендовал, или Вы случайно…
- Знаете, рекомендовали. У меня даже была записка к Вам, но я куда-то ее сунул, - Виктор неожиданно покраснел, - я еще и поэтому так долго тянул. Надеялся, что найду, но увы. А потом Павел Васильевич умер. И я совсем растерялся…
- Так Вас рекомендовал Афанасьев?
- Да. Он. Я когда печатался последний раз, он сам редактировал мою рукопись. Я поэтому к нему и в этот раз пошел, но у него что-то происходило…, - Виктор не стал договаривать.
- Да-да, - подтвердил я, - последнее время, Павел Васильевич сам редакцией не занимался.
- Он тоже мне так сказал, но рекомендовал обратится к Вам. Даже записку написал, а я, растяпа…
- Ничего страшного, главное, Вы до меня добрались. Я берусь за эту работу.

     Березкин пододвинул ко мне папку. Я неторопливо развязал завязки и открыл ее. То, как автор относится к своему детищу, тоже имело значение. Березкин свои детища любил. Чистый лист первый, второй название и автор. Я, не вчитываясь в текст, я пробежал взглядом несколько абзацев, выдергивая листы наугад, из рукописи. Впечатление было скорее положительным, хотя, сам текст показался мне несколько тяжеловесным. Но с другой стороны, это был только первый, весьма поверхностный взгляд.
- Ну, что ж, Виктор. Пишите на папке Ваши координаты, если мне вдруг срочно потребуется с Вами связаться, а вот моя визитная карточка.
     Виктор аккуратно взял визитку и пробежал по ней взглядом. Потом достал потертый, видавший виды бумажник и положил визитную карточку в секретное отделение.
- Спасибо, - пробормотал он при этом.
- Пока не за что. И давайте договоримся так – Вы позвоните мне через неделю. К тому времени, я так думаю, больше половины уже будет готово, и, скорее всего, будут какие-нибудь вопросы. Мы с Вами пообщаемся и договоримся о дальнейших действиях.
- Хорошо. Я звоню через неделю.
- Жду Вашего звонка…
     На этой обоюдно приятной ноте мы и распрощались, крепко пожав, друг другу руки. Я вышел из здания, посмотрел на небо – погода буквально, настаивала на пешей прогулке. Сориентировавшись во времени, я решил, что самое удачное, что можно сделать сейчас – это посетить Верочку.
    
     Две остановки я все-таки прошел пешком, вдыхая осенний воздух, разглядывая улицу и размышляя о превратностях судьбы на примере того же самого Виктора Березкина. Мне почему-то очень хотелось, чтобы принесенные рассказы были хорошими, пусть даже и с какими-нибудь ляпами или орфографическими ошибками, но обязательно хорошими. Чтобы присутствовали в них и душа, и талант, и любовь. Я не знаю, как относятся к своим подопечным другие редакторы, но предполагаю, что, скорее всего, так же, как и я, а мне всегда было приятно, если у автора все получалось. Ей Богу, не вру, но я всегда рад, за автора, если и с редакцией у него нет проблем, и если с печатью все хорошо складывается, и если тираж быстро расходится. Так, в некоторой мечтательности, и даже каком-то душевном томлении, я добрался до подъезда Верочки. Жизнь была замечательна со всех сторон…
    
     Только природа, действительно, не терпит, когда нарушается баланс хорошего и плохого в человеческой жизни. И не важно, в какую сторону…
    
     … о чем это…? Я огляделся – стою на площадке пятого этажа, опершись на подоконник. Дышу так, словно одолел марафонскую дистанцию, а главное, нестерпимо колет в груди. Словно какой-то жестокий котенок вцепился в мое сердце, и рвет его как кусок мяса. И ноги, словно ватные. И хотя тело держат, превозмогая эту самую ватность, было ощущение, что вот-вот и сдадутся. Раньше со мной такого не бывало. Я оглянулся и увидел, что какая-то добрая душа оставила на площадке пластмассовый ящик из-под бутылок. И ящик этот спасительный всего в полушаге от меня. Не переставая опираться на руки, я опустился, а если быть точным, практически сполз на ребристую поверхность. Расстегнул рубаху, потому что воздуха не хватало, а потом подсунул под костюм правую руки и попробовал поглаживаниями успокоить зашедшийся мотор. От прикосновения и правда стало легче – боль отпустила. Глубокими медленными вдохами и выдохами я успокоил дыхание. Стало еще лучше, то есть, практически, совсем хорошо, не считая липкого, холодного пота, который пропитал рубаху…

     Передохнув еще несколько минут, я поднялся с ящика и дошел до дверей лифта. Приготовился ругаться, потому что где-то в душе был уверен, что лифт не работает, иначе с чего мне вдруг плохо? Но на удивления кнопка вызова от нажатия загорелась и я услышал, как скрипнув, двинулась на зов кабина лифта.
- Черт возьми, - все-таки пробормотал я, но кому следовало адресовать, эти нехорошие слова, не знал.
    
     Лифт остановился и открыл дверцы. На меня выпорхнула веселая компания из двух девчонок-школьниц и маленькой, звонкой болонки. Я посторонился, уступая им дорогу, и вошел в кабину. У меня было немного времени и я попытался привести себя в порядок, чтобы не пугать и не расстраивать мою Верочку. Перед тем, как позвонить в дверь, я попытался разрешить для себя один вопрос, следует ли, как-нибудь аккуратно сообщить о приступе подруге, но ничего путного в голову не пришло, поэтому, потоптавшись, я просто нажал на кнопку звонка – меня практически сразу впустили. А потом мне и вовсе стало не до недомоганий – настало время любви…
      
     Мы лежали обессиленные, бездумно глядя на потолок, иногда закрывая глаза, чтобы погрузиться в короткую, сладкую дрему.
- Олег, - Верочка повернулась на бок и посмотрела на меня, - ты, однокурсника-то встретил?
- Встретил, - кивнул я, - привез его домой, покормил. Мы посидели с ним немного, поговорили, а потом он направился по своим криминально-журналистским делам.
- Каким-каким, - переспросила, смеясь, Верочка.
- Криминально-журналистским, - с расстановкой повторил я и пояснил, - он приехал по поводу журналистского расследования.
- Ну дела, уездная мафия, - Верочка откинулась на подушку, медленно поднесла к лицу руку и словно попыталась посмотреть сквозь нее на свет.
- А знаешь, ты, наверное, даже и не поверишь, но оказывается, что в этом криминале замешаны наши НИИ. Причем оба.
- Не поверю, - согласилась Верочка, - чушь какая-то, чушь и бред.
- Верочка, мы достаточно редко смотрим телевизор…
- И правильно делаем.
- Я не спорю. Но мой сосед, Семен Федорович, мы с ним иногда перед домом разговариваем. Так он телезритель еще тот, тем более, что на пенсии, так его от экрана и не оторвешь…
- Понятное дело, пенсия.
- Ага. Так вот, он говорит, что столичная прокуратура такие громкие дела раскручивает, с ума сойти. Головы министров и маршалов летят. Такие дела выясняются. Там при главном, какую-то специальную службу сделали, только важняки там работают.
- И ты в это веришь?
- Даже и не знаю, солнце мое.
- А, по-моему, это все политика. Надо же чем-то граждан занимать.
- Может быть, - не стал я спорить, - может быть.

     Блаженное состояние медленно отступало. Верочка поднялась, и напевая что-то знакомое, прохаживалась по комнате в поисках одежды, а я лежал и любовался ей.
- Не подглядывай, - заметив мой взгляд, погрозила пальчиком Верочка.
- А я и не подглядываю – я смотрю.
- Ну, тогда ладно, - рассмеялась она, а потом поинтересовалась, - ты останешься сегодня?
- У меня там гость один. Не поен и не кормлен.
- А может он обойтись?
- Даже и не знаю… А может ко мне…
- Тогда давай Аську подождем и спросим у нее.
- Без проблем. Она когда должна появиться-то?

     Верочка вышла в прихожую и посмотрела на часы.
- Часа через полтора…

     А потом я услышал ее смех.
- Ты чего, - поинтересовался я, поднимаясь на кровати.
- Нашлось мое белье.
- Что, в прихожей, - удивился я.
- Ну да. Прямо рядом телефоном.
- Как это бодро из него выскользнула, - я хохотнул.
- Ну, - Верочка появилась на пороге комнаты, держа на указательном пальчике кружевную штучку, - ну, судя по тому, в каком они виде. Это не я из них выскочила – более того, я сопротивлялась.

     Штучки слетели с ее пальчика и упали на кровать рядом со мной. Хватало одного беглого взгляда, чтобы понять, что оно не просто пострадала в любовном пылу, но и погибла безвозвратно.
- Только не говори, что это единственный и любимый экземпляр…

     Так, посмеиваясь и пикируясь, мы приняли душ, оделись и устроились в кухне, намереваясь попить чая. Пока он готовился, я закурил.
- Хочешь что-нибудь, кроме меня, - поинтересовалась Верочка.
- Пожалуй, нет, - ответил я улыбаясь.
- Тогда придется потерпеть.

     Я изобразил на лице нестерпимость ожидания, потом покорность судьбе и кивнул.
- Олег, а давай еще, почитаем. А то как-то нехорошо, получается, лежит начатое произведение…
- Дело говоришь, солнце мое. Только теперь, первым читаю я.
- Договорились, но давай перейдем в зал…
    
     «Этот заброшенный кишлак, и, правда, можно было считать подарком судьбы. Как, впрочем, и этот, практически целый, хотя и без воротины сарай. Воняло, конечно, в нем жутко, но главное,  у него были стены, крыша и большая копна какой-то травы.
- Здесь передохнем, - скомандовал я ребятам.
- Дозор ставить, командир? - поинтересовался Олег.
- Не надо - лишний шум. Просто расползитесь по сараю, от греха подальше.

     Последовало короткое, тихо движение.
- Можно и курить, только аккуратно.

     Дважды вспыхнули огоньки, тщательно укрытые ладонями и сквозь вонь, пробился слабенький запах табака, щедро сдобренного травкой. Приседая к земле, ко мне подобрался Олег.
- А ты молодец, командир, - пробормотал он.
- В смысле, - не понял я его.
- Я забыл про этот кишлак совсем. Это ведь наши, с вертушек его уделали. Месяца четыре назад.
- А-а, - отмахнулся я. Не хотелось говорить ребятам, что и я про этот кишлак не помнил. Просто нам повезло.
- Ну, командир, что решил? - поинтересовался он.
- Отдыхаем пока. А потом дальше. Как Толян там?
- Жив пока, - отозвался откуда-то из угла Роман, - только без сознания.
- Понятно. А ты Гарик? - окликнул я второго нашего подранка.
- Нормально, только нога горит - сил нет, - сквозь зубы ответил из дальнего угла Гарик.
- Понятно, - снова повторил я, но не стал добавлять, что именно мне стало понятно.
     Хватит с него и раны, не к чему ему знать, что, скорее всего, началось у него заражение. А это значит, что быть ему без ноги. Черт побери, этот сумасшедший дом!»
    
     Я прервал чтение и посмотрел на Верочку, та смотрела на меня, странно так смотрела.
- Ты чего, душа моя?
- Да я вот подумала, эта история настоящая, или выдуманная…
- А какая разница?
- Не знаю, - задумчиво пожала плечами Верочка, - но мне кажется, что какой-то смысл в этом есть.
- Наверное, ведь зачем-то это было написано…
- Ну ладно, что у нас дальше…

     «Олег отполз в сторонку, и насколько я смог рассмотреть в неясном свете, пристроился на траве. Значит, пока я его своим ответом успокоил. Значит, он уверен, что я и правда знаю, что нам следует делать…
 
     Едва забрезжил рассвет, я поднял ребят. Поднял – конечно, громко сказано – так, окликнул в вполголоса и тут же услышал ответы. Так уж мы привыкли спать здесь – удастся ли когда-нибудь переучиться. Я имею ввиду там, потом. Да и дожить бы до этого потом…
    
     Я со всей силы ударил себя по колену. Я и выругался бы – да не хотелось ребят пугать. Главное, что нельзя в такую минуту думать о жизни. Три года плена. Вот что мне давало  право так говорить и так думать. Три года плена и шесть побегов. Да, я знаю, расстреливали и после первых двух. Да и после одного, бывало. Хотя, и просто так расстреливали, если не понравился, а мне повезло. А может быть, и нет. Может быть, моя готовность умереть бросалась в глаза. Я ведь тогда смерть воспринимал, как избавление, именно так, как желанное избавление. Я даже, наверное, и два последних побега совершал-то в надежде, что попаду под пулю. Мечтал, правда, не под их, душманскую, а под свою, из АК. Случись такое – воспринял бы как подарок.

     А еще я много думал. Там было предостаточно времени для этого. Я и язык их выучил только из-за этого, чтобы хоть чем-то занять голову, которая, несмотря на все, что со мной происходило, не желала отказываться от своей деятельности. Работала и работала…
- Младшой, - я окликнул Олега.
- Да, командир.
- Возьми-ка автомат, кого-нибудь из бойцов и давай прошвырнемся по кишлаку. Может, что-нибудь полезное найдем.
- А не наскочим?
- Вряд ли, скорее всего, он необитаем. Мы же его отбомбили, - напомнил я.
- А вдруг – растяжка?
- А глаза на что? Так ты идешь?
- Иду, какой базар?! Рома, пойдем, погуляем. Посмотрим на теток в парандже. Может, какую…

     Вот за эту шутку, я бы ему зубы повыбивал бы, но в другой ситуации, а сейчас, хрен с ним. Пусть ржет… От стены поднялся Роман.
- Пойдем, Командир.

     А солнышко с горы уже свесилось, и пялится на нас. На улице, после ночи, холод – хоть не выходи, но это не надолго…
    
      А знатно наши летуны прошлись по этому ущелью. Захода три сделали – не меньше. Удивительно даже, что тут какие-то постройки уцелели.
- Командир, - Рома – левша, поэтому, предпочитает идти справа, - а что ищем-то?
- Что-нибудь полезное. Например, лошадь…
- Да где же ее голубушку здесь найдешь-то.
- А ты смотри внимательно. Может еще какую скотину…
- Командир, а машина подойдет, - поинтересовался вдруг Олег слева и чуть позади.
- Что? - я даже оглянулся.
- Вон по тропе ползет сюда какая-то четырехколесная  импортная дура.

     Спасибо Вам всем. И тебе Аллах, и тебе Магомет, и тебе Господи. Да и вообще любому, кто контролирует здесь случайность и удачу.
- Рома, - я повернулся к парню, - пулей в сарай. Гарика с Толяном, остальных сюда.

     Роман метнулся выполнять, а Олег подошел ко мне.
- Слушай внимательно. Это не духов из БТРа чистить. Задача такая. Аппарат нам целый нужен. Без единой дырки. Так что и думать забудь, про гранаты. Да и про автомат тоже. Лишняя дырка и кранты. Понял?!
- А на хрена…! Вот черт, - Олег почесал в затылке, - не догадался…
- Они сейчас по тропе вверх пойдут. Есть такая там, даже БТР проползет, если, конечно, водила с  умом. Но сейчас там осыпь была. Так что, им минут десять потребуется булыжники раскидать.
- Я все понял, командир…

     Прижимаясь к земле, подошли остальные.
- Мужики. Задача простая, но выполнимая. Транспорт нужно взять годным для передвижения. В нем спасение для раненых пацанов. Так что, действовать только руками. Духов там человек пять, может, семь. Так что это по силам.
- Понятно командир.
- А понятно – вперед!

     Вспомнил я, наконец, это место. Мы прошли короткой тропой и успели как раз вовремя. Лихой джип, американского производства – машина не то, чтобы для этих дорог, но бывает, и их используют. Народу, правда, было восемь человек. То есть по два на брата, но зато духи горные. Это они в горах с оптикой непобедимые, в рукопашной, против, наших – слабаки. И это тоже было хорошо. Так что выходило даже лучше, чем пятьдесят на пятьдесят…

       Они даже и не ожидали нападения. Мы как снег на голову. Правда, опомнились быстро – видно, что все-таки вояки. Только им было невдомек, что мы не в плен их хотим взять. Они минут десять отбивались, а потом поняли, что им ничего не светит. Оружие побросали, лупятся на нас и курлычут по-своему. Пацаны их упаковали, и на меня смотрят…

     А вот такого приказа я им отдать не могу. В нашей армии пленных не расстреливают.
- Командир, - Олег прислонил руку к боку, отнял – посмотрел – кровь. Только тогда и поморщился.
- Зацепили?
- Ерунда, - отмахнулся Олег.
- Есть еще раненые, - поинтересовался я, оглядываясь на ребят.

     Крови на них наляпано много, но там и вчерашняя, и недельной давности, и свежая совсем. Так что не разобрать.
- Мелочь, - отозвался Кирилл. Остальные промолчали.

     И это было хорошо.
- Командир, - вновь окликнул меня Олег, - с этими-то что делать?
- Вы вот что, ребята, - я поднялся, подошел к машине, коротко оглянувшись на связанных духов, - вы идите к Гарику с Толяном, а я машину сейчас подгоню.

     А те притихли. Я так понял, что кто-то из них на русском говорит. А это значит…
- Но…, - начал было Олег, но ребята на него шикнули и он заткнулся.

     Ребята ушли. И вот когда я остался один на один с ними, только тогда бросился вперед мужик, в барахле каком-то, грязный весь. Зубы через один, да к тому же и в разные стороны растут. Бросился и торопливо заговорил. Хорошо так на русском, почти без акцента.
- Командир! Ты Командир! Послушай, Командир, не убивай!

     Те тоже успели сообразить, что к чему. И столько тут слез и соплей оказалось - только успевай отворачивайся. А сколько всего они мне обещали?! И денег, и золота. Даже виллу где-то, только я не разобрал где. Далеко, наверное, отсюда. Даже женщин. Черт возьми, на целый гарем, как у султана – не меньше.

     Сами лопочут. Я молчу, и они затихают. И появляется в их глазах страх. Черный, беспредельный. Да это и понятно – они не солдаты. За оружие взялись только потому, что воевать в такое время намного выгоднее, чем заниматься скотиной или хлеб растить. Нет. Мне было их не жалко. Хотя, мне никого здесь не жалко. Даже наших, прости Господи мою душу, если можешь, конечно.

     Я поднял их оружие. Хорошее, кстати. В основном, пакистанское. Правда, клейма ерунда, здесь эти клейма перебивают за полчаса. Но я слишком давно воюю. Это оружие, действительно настоящее. Все, кроме одного карабина перекидал в кузов. Оглянулся – они как бараны стоят. А я ведь им шанс дал. Пусть маленький, пусть даже пол шанса, но они им не воспользовались. Тогда я завел джип, вылез из машины и убил их всех. Не хочу искать других слов. Да, я их убил. И совесть моя спокойна, и ни одно из этих страшных рыл не привидится мне во сне. Все самые ужасные кошмары я уже пересмотрел наяву.
    
     Я развернул джип и направился к сараю. Ребята были готовы к выходу. Я помог уложить Толяна, подсунули ему под голову какое-то тряпье… Что и говорить, крепкий пацан. И тронулись вперед. До нашего передового поста надо было проехать километров сто. И этот шанс я хотел использовать на всю катушку…»