Король Генрих Восьмой, 1-1

АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ

Лондон. Дворец. Передняя.
(С одной стороны входит герцог Норфолк, с другой герцог Бакингем и лорд Абергэвенни.)

БАКИНГЕМ:
Я вижу, вы совсем не изменились
С поры, как от французов возвратились.

НОРФОЛК:
Я восхищаюсь Францией не в меру,
Нигде тому не видывал  примеров.

БАКИНГЕМ:
Я, к сожаленью, занемог,
Когда на стыке двух дорог,
Два гения встречались,
И славой упивались.

НОРФОЛК:
Я видел, как они салютовали,
И в такт тому их кони гарцевали.
А, спешившись, в объятиях слились:
По – братски два колосса обнялись.
Росток, достойный  дюжины корон,
И возгласов «ура!» со всех сторон.


БАКИНГЕМ:
А я всё это время провалялся
В постели, где от хвори избавлялся.

НОРФОЛК:
Вы лишены глобальных зрелищ были,
И главное на свете упустили.
Событие оформилось в союз,
Который описать теперь берусь.
Всё нарастало, словно, снежный ком
И чудо оказалось на потом.
Как боги, галлы в золоте блистали,
Их англичане быстро наверстали:
Явилась Индия для бриттов рудником,
Озолотив британцев целиком.
Пажи блистали, аки херувимы,
Их тяга к злату столь неудержима.
А дамы под каменьями потели,
И выглядеть достойными хотели.
Их молодость покинула так рано,
Что впору не каменья, а румяна.
Менялись маски с ними – маскарады,
Чередовались марши и парады.
Блистали короли порознь и врозь,
Пронизывая доблестью насквозь.
Когда же оба солнца восходили,
Меж ними разницы уже не находили.
Тогда в дуэли солнца повстречались,
И в памяти легендою остались.
В турнире так они прекрасно бились,
Что меркнет перед ними даже Бивис.

БАКИНГЕМ:
Нафантазировали вы, наговорили,
По правде говоря, переборщили.

НОРФОЛК:
Дворянам не пристало сочинять,
Частицу малую сумел я передать
Того величия, которое вершилось,
В словах картина эта не сложилась.
Не родилась ещё такая речь,
Чтоб истину доподлинно сберечь.

БАКИНГЕМ:
А действом этим управлял-то кто ж?

НОРФОЛК:
Тот, кто в делах таких совсем негож.

БАКИНГЕМ:
Скажите, не тяните.
НОРФОЛК:
Йорк, преподобный кардинал,
Всё это действо зачинал.

БАКИНГЕМ:
Суёт он перст, как дьявол в пудинг,
Честолюбив, дотошен, нуден.
Пиявкой к солнцу присосался,
В тени его весь мир остался.

НОРФОЛК:
Он, не имея родословной,
Скопил в себе кураж огромный.
И, опираясь на него,
Поп не боится ничего.
Плетёт паук вокруг монарха,
Среду предательства и страха.

АБЕРГЭВЕННИ:
Что послано с небес ему, не знаю,
Иные пусть о том теперь гадают.
Но гордость, что он так изображает,
Ни небо – преисподняя снабжает.
И, если черти потчевать устали,
Ад собственный таится в кардинале.

БАКИНГЕМ:
Как дьявол, не спросивши даже сира,
Назначил лиц для избранного пира?
Похоже, список подлый кардинал
По кошелькам хозяев составлял.

АБЕРГЭВЕННИ:
И ни с его ль загрёбистой руки
Так похудели наши кошельки?
Я знаю дюжину знакомых и родных,
Оставшихся в подштанниках одних.

БАКИНГЕМ:
Да многие тщеславию во благо,
Дворянами остались на бумаге.

НОРФОЛК:
С французом мир недёшево достался,
Британец жив, но без штанов остался.

БАКИНГЕМ:
Хоть буря и была укрощена,
Не обещает отдыха она.
Уже витает запах гари в мире,
Бросают на весы раздоров гири.

НОРФОЛК:
Забыв про пакт, французы зашалили:
В Бордо купцов английских не пустили.

АБЕРГЭВЕННИ:
Не потому ль не приняли посла?

НОРФОЛК:
Весть дипломатии курьёзы принесла.

АБЕРГЭВЕННИ:
Цена у мира очень велика,
Но радости не чувствуем пока.

БАКИНГЕМ:
Трудов и денег вложено немало,
За то благодарите кардинала.

НОРФОЛК:
Милорд, раздор ваш с кардиналом ныне
Известен за морем, и путнику в пустыне.
Я вам совет по дружбе выдаю:
Не лучше ль злобу обуздать свою.
Не вытерпев, поп может возмутиться,
Тогда вам нечем будет оградиться.
Он мстителен и меч его остёр,
Разит из-за угла, как подлый вор.
Примите мой совет: угомонитесь,
И мести кардинала берегитесь.
На то есть очень веские причины.
А вот и айсберг вылез из пучины.

(Входит кардинал Уолси в сопровождении охраны, перед ним несут мешок для пожертвования, далее следуют два секретаря с бумагами. Кардинал Уолси и Бакингем обмениваются презрительными взглядами.)

УОЛСИ:
Дворецкий Бакингема здесь?
Канва допроса уже есть?

ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ:
Да, ваша честь.

УОЛСИ:
Надеюсь: он язык развяжет.

ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ:
Всю подноготную расскажет.

УОЛСИ:
Теперь он на ладони весь.
И Бакингем убавит спесь.
((Кардинал Уолси со свитой удаляется.)

БАКИНГЕМ:
Нет у меня намордника пока
Псу ядовитому, потомку мясника.
На действия свои кладу печать:
Придётся затаиться и молчать.
В былую пору нищая скотина
Вдруг поднялась над честью дворянина.

НОРФОЛК:
Одно лишь посоветую я другу:
В молитвах ты найдёшь ответ недугу.

БАКИНГЕМ:
В его глазах прочёл себе я вызов:
Разил меня и с маковки и снизу.
И, глядя на меня, вдруг возомнил,
Что властелин, и что раба сразил.
К монарху он последовал с визитом,
Но будет перед сиром мною бит он.

НОРФОЛК:
Ах, не спешите к дьяволу вы в пасть,
В капкан ещё успеете попасть.
Азарту вы резвиться не давайте,
И скакуна терпением взнуздайте.
Я искренне за вас переживаю,
Дороже друга в Англии не знаю.

БАКИНГЕМ:
Король меня услышит в грозном спиче:
Сражён негодник будет из Ипсвича.
И докажу ему:
Цена на свете есть всему.

НОРФОЛК:
Сдержите, герцог, вы свои слова,
Ведь в печь врага бросаете дрова.
Избавьте же себя от этой спешки,
Иначе будут только головешки.
Ведь, догоняя, можно обогнать,
Что равнозначно термину «отстать».
Когда огонь водицу вытесняет,
Он в чайнике воды не прибавляет.
Кто в Англии огонь такой остудит?
Кто Бакингема, кроме вас осудит?
Коль жить на свете вы ещё хотите,
По крайней мере, пламя укротите.

БАКИНГЕМ:
Вам благодарен, делен ваш совет,
Но оправданья негодяю нет!
Я не от желчи собственной пылаю,
А то, что он изменник – я-то знаю.
Об этом заявить сегодня вправе,
Ведь это видно, как сквозь воду гравий.

НОРФОЛК:
«Изменник», вас прошу, не говорите
Бросаться этим словом не спешите.

БАКИНГЕМ:
Я королю сказать не постесняюсь,
На дух свой, как на кремень полагаюсь.
И лис святоша этот и волчище,
А, может, и обеих тварей чище:
И зол, как хищник, и хитёр как лис,
И суть мошенника, и хищника абрис.
Король наш, этим демоном ведомый,
Обманут и во Франции, и дома.
Союз убыточный, как лопнувший стакан,
Напиток выплеснут и налицо - изъян.

НОРФОЛК:
Почту за честь признаться: так и есть.

БАКИНГЕМ:
Прошу возможность дать договорить,
Мне есть, за что священника  хулить:
Всё, что задумал наглый кардинал
В свою он пользу в пакте излагал.
Когда же мы итоги подвели,
Сгодилось всё, как мёртвым костыли.
Никто не смел в итогах сомневаться!
Уолси не способен ошибаться!
Измена ведьма родила щенка,
Прислав к нам Карла, своего сынка,
Чтоб повидаться с тёткой королевой,
По существу же – с Уолси сляпать дело.
Союз Британии и Франции ему
Опасен, и сегодня ни к чему.
Вот и решил с Уолси пошептаться,
Ведь кардинал готов за грош продаться.
Так по дороге, вымощенной златом,
Пройдут к измене ныне Карл с прелатом.
И будет нанесён ущерб союзу.
Такую нам готовит поп обузу.
Так пусть король узнает, как торгуют,
И честь его, и славу дорогую.

НОРФОЛК:
Узнав о нём такое, сожалею,
Но сомневаться в этом всё же смею.
БАКИНГЕМ:
Всё заявив, не ошибусь на йоту,
Когда закон с ним завершит расчёты.

(Входят парламентский пристав, Брэндон и несколько стражников.)

БРЭНДОН:
Я к долгу призываю, унтер, вас,
Чтоб высочайший выполнить указ.

ПРИСТАВ:
Вы, герцог и носитель прочих званий
Свободы лишены и притязаний.
Сам государь означил перемены,
Лишив всего по случаю измены.

БАКИНГЕМ:
Как говорится,  поздно или рано
Меня настигли сети интригана.

БРЭНДОН:
Хоть и скорблю, тем выражая мненье,
Указ монарха выше сожаленья.
А потому прошу меня простить.
Я в Тауэр вас должен проводить.

БАКИНГЕМ:
Мой враг юлить ли будет, врать ли
Так очернит – отмоюсь вряд ли.
Моя душа, как истина, чиста.
Всевышний всё расставит по местам.
Прощай, милорд мой, Абергэвенни,
Я повинуюсь - нет сомнений.

БРАНДОН:
Прощаться вам не следует сейчас,
(Обращаясь к Абергэвенни):
Король хотел увидеть в башне вас.
Вы в Тауэр проследуйте вместе,
Дальнейшее узнаете на месте.

АБЕРГЭВЕННИ:
Нет в мире силы властней королей,
Всевышнему на небесах видней.

БРЭНДОН:
Вот вензель и печати короля,
По списку арестовываю я.
Духовник герцога, плюс пару человек:
Джон –Де-ля-Кар, а с ним и Джильберт Пек.


БАКИНГЕМ:
Все заговорщики!
Не так ли понимаю?
На этом будет точка, полагаю

БРЭНДОН:
Да и монах здесь приобщён к ответу.

БАКИНГЕМ:
Не Николас ли Хопкинс это?

БРЭНДОН:
Он самый, клянусь вам мамой.

БАКИНГЕМ:
Мне за доверие дворецкому расплата,
Себя он продал дьяволу за злато.
Чернильной тучею мне солнце заслонил
И наговорами хозяина сгубил.
Не вижу ни надежды я, ни света,
Прощайте, лорды, жизнь моя отпета.

(Уходят.)