Шаг назад отрывок 2

Профессор всегда терялся при вспышках генеральского «праведного» гнева. Практически при любой их встрече генерал находил повод выйти из себя. Вот и сейчас он обрушился на профессора, причем, совершенно зря. Последний должен работать, а не соблюдать секретность – это святая обязанность целой толпы особистов, которые с непроницаемыми лицами барражируют по лаборатории, и любая утечка информации – это их и только их недосмотр. Но раз они сочли возможным привлечь к опытам посторонних, значит, знают, как сохранить все в тайне.
Генерал черкнул на листке вызвать к себе начальника службы безопасности проекта и поднял голову:
- Что же вы? Я слушаю.
С трудом, подавив в себе вспышку раздражения от несправедливого разноса, профессор неохотно начал:
- В ходе работы никто из пациентов не почувствовал каких либо неудобств или неприятных ощущений при «обследовании». Погружение в прошлое проводились индивидуально и группами. Результат был один: все сложные переломы и смещения исчезали, как будто их никогда и не было. Рентген показывал идеальное состояние всех костей скелета. Но память пациентов настолько цепко держала все ощущения и переживания травматического состояния, что не составило особого труда продержать их в гипсе положенный срок,  якобы необходимый для срастания костей. Рентгеновские снимки решено было не фальсифицировать, дабы избежать случайного разоблачения в дальнейшем, а идеально «сросшиеся» кости объяснили новой методикой лечения с применением препаратов, обеспечивающих отличное сращивание и препятствующих образованию костных мозолей, противореча устоявшемуся представлению о том, что чем больше такая мозоль, тем лучше. Собственно все «лечение по новой методике» сводилось к скармливанию пациентам подкрашенных меловых таблеток в различных вариациях, да еще к постановке им всевозможных витаминных капельниц.
Отсюда вытекает, доказанное целой серией удачных опытов, следующее: если переместить человека в прошлое до полученной им травмы, то его тело возвращается в  состояние, в котором оно находилось в то время.  Но, вот мозг…
- Что мозг?
- Мы пока еще ищем этому объяснение, но удивительно то, что вся накопленная в нем информация сохраняется. Не путается и не перескакивает. То есть, мозг ведет себя так, как будто ничего необычного не происходит. Отсюда память о травмах и той боли, которая была.  Никто не пожаловался на провалы памяти или на что-либо похожее.
- Но ведь это как раз то, что нужно,- генерал откинулся в кресле, - Нам на поле боя не нужны идиоты, вынырнувшие из прошлого и не понимающие, что происходит, почему идет бой и для чего они в этой «консервной банке». Что вас не устраивает? – золотое перо уставилось на профессора, - почему вы топчетесь на месте, когда все так удачно складывается? Зачем вы тратите деньги, а, главное, время, драгоценное время на этих калек? Мне кажется, в рамках вашей работы достаточно было провести ряд экспериментов со здоровыми людьми: отправили, встретили, убедились, что в момент «прыжка» в прошлое экипаж сохраняет боеспособность, запротоколировали и все, дальше двигайтесь. Мы не можем позволить вам бесконечно в этом ковыряться, как в навозе. Не рассаду селекционируете.
Сравнение буквально «убило» профессора. 
Генерал вспомнил про кофе, но его взгляд только мазнул по дымящемуся пятну и снова сфокусировался на профессоре. Этот индюк, сопляк и размазня пошел пятнами и явно вознамерился возражать.
- Но… товарищ генерал…- это стоило ему усилий. Быть несогласным с самим генералом!- это совсем не просто! Черт бы побрал всех военных с их могуществом, деньгами и прямой, как путь отступления, логикой! – В ходе наших экспериментов мы открыли уникальный способ лечения путем кратковременного погружения больных в прошлое.
- И что? Вы теперь намерены снабдить своими машинами все больницы скорой медицинской помощи? – стол застонал под навалившимся телом,- Вам не кажется, что у проекта несколько другие акценты? Война! Пока вы охаете над горсткой увечных, мы теряем, возможность получить настоящее оружие сдерживания. Этих калек будут миллионы, если мы не покажем им, - рука устремилась в окно, в сторону воображаемых врагов,- чего мы стоим!
Неужели он еще будет спорить?
-Но, я как раз и хочу сказать о войне. Кроме боевой машины мы можем разработать     передвижной полевой госпиталь, такой же неуязвимый. Присутствуя непосредственно на поле боя, он будет подбирать раненных с любой тяжестью травм, вплоть до развороченных внутренностей и оторванных голов и через мгновение возвращать их в строй.
- Насчет голов, вы, конечно шутите?
- Ничуть. Экспериментируя, ваши ребята,  какой-то доисторической саблей разрубили собаку надвое. Ей жить оставалось несколько секунд, но они успели забросить ее в аппарат и «откатать». Когда открыли дверцу, пес с визгом выскочил и припустил во все лопатки, так что наблюдать за ним пришлось издали. А что наблюдать? Здоровый кобель. Дрался и сук покрывал, как будто ничего не произошло.
- Госпиталь – это заманчиво, но давайте-ка, профессор доведем до ума хоть бы что-нибудь  одно. Мы с вами как будто идем за горизонтом: за новыми далями открываются новые, а края Земли все нет. Сколько интересных находок, пусть и не таких впечатляющих, мы отвергли, и, повторяю вам, пока боевая машина не пройдет испытания – никаких побочных разработок и экспериментов! – и, после небольшой паузы, - Вы, наверное, считаете меня тупым воякой, но я сразу понял, что дело не кончается простым исцелением от травм. Скорее тут можно разворачивать полномасштабную программу по омолаживанию вполне здоровых людей, разве нет? Сел в машину, сбросил пару десятков лет и вот вам – молодой генерал с громадным боевым опытом. Ведь так? – несмотря на все старание, ему не удалось скрыть личную заинтересованность.
- По правде, говоря, мы рассматривали это направление, но, к сожалению, погрузиться в прошлое глубже, чем на пять лет, не представляется возможным.
- Почему?
- Это долго объяснять, да и не стоит. Достаточно сказать, что дальше начинают работать совершенно другие законы и, как бы глубже мы не погружались в прошлое, все равно не станем моложе, чем на пять лет, зато выход в настоящее становится, практически невозможен.
- Был неудачный опыт? Почему я не знаю?
- Нет, это только расчеты, но в их обоснованности и правильности мы не сомневаемся.
Генерал пристально посмотрел на профессора. «Да, не хотят они себе молодого генерала, но и на пять годочков помолодеть тоже не плохо. Поглядим», - Подумал он, а вслух сказал:
- Остановимся на боевой машине. Сроки прежние. О готовности докладывать немедленно. За несанкционированные эксперименты будем наказывать. Экипаж прибудет со дня на день. Надеюсь, разграбленную БМП вы уже восстановили?
Далась ему эта БМП.
Профессор промолчал. Генерал криво усмехнулся и продолжил:
- Экипаж сразу в работу. Времени на раскачку нет. – Он встал. Аудиенция, ассоциировавшаяся в мозгу профессора с нелепым «экзекуция», закончилась, и ему едва удалось подавить рвущийся наружу вздох облегчения. Он пожал протянутую руку и, выслушав из уст генерала почти отеческое напутствие, поспешил из кабинета.
Генерал вызвал адъютанта. Тот возник, как черт из табакерки, и сразу отметил для себя разлитый кофе. Да, непростые беседы у генералов с профессорами. Тем ценней будет добытая им информация.
-Вызови ко мне на пятнадцать ноль-ноль майора Сережина.
Адъютант поскучнел:
- Но это не наше ведомство. И в обход первого я не смогу это сделать.
Генерал поднял тяжелый взгляд:
- А кто говорит в обход первого? Тебе приказано вызвать его сюда, а как ты это сделаешь.…  Заводить адъютанта из лейтенантов я пока не собираюсь, слишком хлопотно обучать, но если тебе уже не по годам служба, ты только скажи. – Насладившись последовавшей реакцией и пошедшей пунцовыми пятнами физиономией адъютанта, добавил,- Принеси-ка еще кофе.- И забыл о нем, уткнувшись в свой блокнот. 
Неверов подхватил поднос и испарился, чтобы через минуту появиться и поставить перед генералом дымящуюся чашечку на крохотном блюдце. Пенки было в самый раз, а запах дразнил ноздри и будоражил воображение. Когда генерал поднял глаза, дверь за адъютантом уже тихо затворилась.
Неверов не любил звонить первому, вечно тот со своими шуточками - прибауточками, а у бедного адъютанта волосы дыбом и мороз по коже – вдруг да какая-нибудь шуточка и не шутка вовсе? Пойди, сумей понять, а этот только похохатывает, смешно ему, видите ли. Сколько народа на памяти Неверова, под эти шуточки пропало неизвестно где, да и сам он сегодня в такой опасной игре, что один неверный шаг и все, погиб  «при исполнении служебного долга». Какого долга? Генерал, что ли кофейной чашкой прибил? Ну, они-то открестятся, а Неверова уже не будет.
Он взял поднос, отковырнул «жучка» и спрятал его в карман. Сегодня же он передаст микрочип Братьям, и они, «оживив» его, получат запись разговора генерала с профессором.
Адъютант выглянул в окно. Внизу под мелким нудным московским дождем, в своей нелепой шляпе, неторопливо шел профессор. Было видно, что шел он бесцельно, не замечая назойливых капель, полностью занятый своими мыслями.
 Вдруг к профессору из толпы заторопился какой-то человек, но тут же ему наперерез кинулись двое в штатском, оттеснили и силой усадили неизвестного в припаркованный у тротуара автомобиль.
Кто он, этот несчастный, так неосторожно проявивший свое внимание к профессору? Может школьный друг? Может однокурсник? А может, подосланный Братством, ничего не подозревающий простак? В любом случае ему можно было только посочувствовать: здесь очень не любили слишком любопытных, интересующихся профессором или его делом. А в сказки про друзей детства не верили до тех пор, пока не вытряхивали из попавшегося всю информацию, как бы губительна для последнего она не была. Спрашивать здесь умели и люди говорили, и еще как говорили, хотя им не калечили члены и не загоняли иголки под ногти, но так могли воздействовать на нервные центры, что «испанский сапог» средневековых инквизиторов в сравнении с этим казался просто детской шалостью. Друзей детства, в конце концов, отпускали, сурово погрозив пальчиком, да этого и не требовалось – теперь они избегали профессора, как зачумленного.
Однокурсникам везло меньше, по той причине, что не могли они вразумительно ответить на простой вопрос: «А что же понадобилось ученому мужу такому то, (а в большинстве своем это действительно были успешные ученые), от профессора такого то? Посидеть за бутылочкой вина? Вспомнить капустники и девчонок? Или обменяться научной, читай, секретной информацией? Вы над чем сейчас работаете? Ах, так? Очень интересно! Хорошо, продолжайте работать!» И они продолжали, только уже за колючей проволокой, в робе зека и с длиннющим сроком, достаточным для того, чтобы успеть закончить любые, даже самые смелые начинания.
О судьбе людей, подосланных Братством Сохранения Святых Устоев и Заповедей, ходили разные противоречивые слухи, но самих их никто уже никогда больше не видел.
Ничего не заметивший профессор, продолжал свое бесцельное движение, а, неизвестно откуда взявшийся, невзрачный человек в сером плаще и  среднестатистическим неприметным лицом, шел, как будто по своим делам, но получалось, следом за профессором, не привлекая к себе внимания и не забывая цепкими, короткими взглядами ощупывать суетливых прохожих.
Неверов вернулся к столу и взял трубку прямой связи с первым.
-Товарищ генерал? Здравия желаю! Майор Неверов…
-А, Фома,- забасило в трубке. Первый всегда называл его Фомой. А что, раз Неверов, значит – Фома, - Постой, постой, дай-ка я сам угадаю. Значит, генерал уже пропесочил профессора и теперь хочет крови моего Сережина. Так?
-Но как вы узнали, что они уже закончили с профессором?
-Чудак человек, мне только что доложили, что какой-то тип пытался прицепить к пальто профессора «жучок», и дело было на площади. Значит, генерал освободился и хочет потребовать к себе моего полковника, вот ты и звонишь.
-Ну, товарищ генерал… - Неверов так старался выразить восхищение прозорливостью первого, что боялся переиграть. Значит, человек был от Братства, жаль его. Он, конечно, ничего не скажет, Братство могло блокировать в его мозгу любую информацию о себе, но сегодня это только вернее говорило, откуда пришел человек.
-То-то же,- бубнила довольная трубка,- А Сережин, вот он, сидит братец, строчит отчет, вот-вот закончит, и к вам. Так когда, ты говоришь, ждет его генерал?
-В пятнадцать ноль-ноль.
-Ну, ничего, пообедает попозже,- это он о Сережине,- если после генерала у него совсем аппетит не пропадет. Да, там сейчас такие дела в лаборатории – не до еды.
-Товарищ генерал,- предостерегающе начал Неверов.
-Ты чего разволновался? Линия прямая, не прослушивается, или у тебя «жучок» в кармане? Ха-ха-ха,- зашлась трубка, - ладно, шучу, шучу. Ну, ты дай там ему хоть печенья, какого, моему бойцу невидимого фронта, а то он так исхудал, гляди, сам скоро невидимкой станет. – И без всякого перехода, уже совсем другим тоном,- У тебя ко мне есть еще что-нибудь?
-Никак нет, товарищ генерал!
-Ну, бывай, не забывай,- трубка клацнула и умерла.
«Да, забудешь вас, как же», с тоской подумал Неверов. В окно, по-прежнему, тихо царапался мелкими каплями нудный серый дождик, и серым был день, и серо было на душе у самого главного адъютанта страны.