Наследие А. Вельского 10

- Все, - я отложил рукопись и посмотрел на Верочку.
     Я молчал. Я не знал, что, следует сказать, не знал, что следует делать.
- Скажи, что-нибудь, - попросила Верочка.
- Я не знаю, - только и смог ответить я.
- Я тоже, - призналась Верочка.
     Я поднялся.
- Ты куда, Олег?
- На кухню, курить хочется…

     Ответил я и оглянулся. Верочка сидела в кресле, откинувшись и закрыв глаза. Она выглядела уставшей. Очень сильно уставшей, и ни при чем здесь была любовь. Глядя на нее, можно было предположить, что она вагон с мукой разгрузила. Черты ее лица обострились, стали какими-то угловатыми. Я даже и представить не мог, что ее миленькое, чуть пухленькое личико может казаться таким худым…
- Я страшная сейчас, наверное, - не открывая глаз, произнесла Верочка.
- Нет, что ты, - произнес я, стараясь сделать это как можно веселее, но потом не выдержал и добавил, - ты сейчас другая.
- Я устала, Олег, - призналась она и вздохнула, - очень сильно устала.
- Может тебе прилечь, - предложил я.
- Знаешь, - Верочка вдруг оживилась, - я бы сейчас с огромным удовольствием, рванула бы куда-нибудь далеко.
- Насколько далеко, - попробовал я уточнить, - сельская местность, например, не подойдет.
- Это тоже хорошо, но я бы рванула еще дальше.
- Юг, - продолжал я предлагать варианты.
- Еще дальше. Совсем, совсем далеко. Куда-нибудь в Австралию.
- Ого-го, - рассмеялся я.
- А ты что, отказался бы сейчас от Австралии?

     Я задумался. Хоть это был и шутливый вопрос, но отвечать на него следовало серьезно. Хорошо подумавши. Только я не успел ответить. Хлопнула входная дверь – из института пришла Анастасия.
- Отзовись, кто есть в дому, - прошумела девушка от порога, предупреждая нас о своем появлении.
- А никого нет, - в тон ей шумнула Верочка, - только мы – приведения.
- Привет мамуля, - Анастасия заглянула в комнату, - здравствуйте, Олег Владимирович.
- Привет, - ответил я.
- Как дела, в ВУЗе?
- Средне, а что вы едите сегодня, - девушка уже переместилась на кухню и задала вопрос уже оттуда.
- Сегодня у нас пища духовная, - ответила Верочка и поднялась.

     Я последовал за хозяйкой. А навстречу нам, уже появилась Анастасия, жующая батон.
- Дайте листочек духовной пищи для создания бутерброда голодному студенту.
- Хватит жевать всухомятку. Я сейчас плов погрею, а ты пока руки помоешь, переоденешься.
- Это мне пять секунд, - предупредила Анастасия, откладывая батон.
- А мне это три секунды, - ответила Верочка и подталкивая дочь в направлении ванной комнаты.
 
     Пока Верочка разогревала плов, я стоял у окна и рассматривал открывающийся, индустриальный, пейзаж.
- Да, Австралия, наверное, это хорошо, - пробормотал я и повернулся к Верочке, - знаешь, мне сегодня принесли рукопись на редакцию.
- Хорошая вещь, - поинтересовалась Верочка, накрывая на стол.
- Не знаю пока, я только мельком пару листов пробежался.
- Молодой?
- Да, некто Виктор Березкин.
- Березкин – хорошая фамилия, - задумчиво улыбнулась Верочка, а потом немного неожиданно сказала, - знаешь, Олег, наверное, я действительно сегодня останусь дома. Сейчас Аську покормлю и лягу спать.
- Ты в порядке, - я подошел к ней вплотную и нежно обнял ее.
- В порядке, - кивнула Верочка, целуя меня в щеку, - наверное, погода меняется… А сколько времени?
- Начало шестого, а что?
- Ты поесть-то успеешь?
- Марат будет ждать меня в семь, так что вполне успею.
- Ну, тогда присаживайся, все готово, - Верочка повысила голос, - Аська, еда на столе, но если ты не поторопишься, то тебе ничего не достанется.
- Я здесь, - на кухню вошла Анастасия, уже в домашнем халате.
      Мы расселись и принялись за еду, а Аська, помимо поглощения пищи, делилась с нами институтскими новостями…
    
     Потом я отправился домой. Уходить не хотелось, и у того была масса причин. Не хотелось оставлять Верочку, тем более, что ее усталость, как будто прогрессировала. Не хотелось покидать этот дом – здесь все так было мило, а уходить, словно погружаться в среду, которая тебе не по нутру. Ну и много еще чего, что словами просто так и не объяснить…
    
     Марат ждал меня уже около подъезда. Видимо ему было скучно, поэтому, когда я подошел к дому, он уже достаточно бойко беседовал с двумя старушками, проживавшими в нашем доме. Я подошел ближе, отдельно приветствовал старушек, а потом уже обратился к Марату.
- Давно ожидаешь?

     Он взглянул на часы.
- Около получаса, - потом отвлекся от меня, попрощался с собеседницами, и только после этого последовал за мной.
- Ну и как разведка боем, - поинтересовался я, открывая дверь в квартиру.
- В основном, мимо, - нехотя вздохнул Марат.

     Мы прошли в квартиру, переоделись.
- Ты есть хочешь, - поинтересовался я, направляясь на кухню.
- Пожалуй, нет, после некоторого молчания ответил Марат и пояснил, - я по пути зашел ресторан и поужинал. Но чайку бы попил с удовольствием…
- Без проблем, тем более, что я и сам, с удовольствием…

     Мы привычно устроились на кухне, я занялся чаем, а Марат пристроился на стуле и курил. Я оглянулся на него.
- Что, все настолько мимо?

     Он безнадежно махнул рукой.
- Не могу понять, то ли у меня в руках пустышка, то ли…, - он помолчал, - то ли я и сам не знаю что. У меня такая стройная теория выстраивалась, не хватало лишь имен, и кое-каких мелочей. А сегодня обошел весь институт, но ничего. Представляешь, абсолютно ничего!
- А может и правда, пустышка? - я отставил чайник с заваркой, накрыл его салфеткой и повернулся к Марату.
- Я уже думал об этом, - проговорил он, - но даже и этот вариант, он как-то не очень проходит. Понимаешь, большинство научных программ, и это не только я отмечаю, это отмечают большие люди, там наверху, большинство научных программ урезано в финансировании. При чем не только прикладных, но и чисто научных. Я ведь в рамках этого расследования не первый город посещаю, так вот, там, где я был, все действительно урезано. Я так понимаю, если ситуация не измениться, то через пять лет, эти НИИ и вовсе встанут. Понимаешь?
- Да. Хотя мне это кажется странным…
- Это многим кажется странным, но это идет откуда-то…, - договаривать он не стал, а просто ткнул пальцем в потолок.
- Ладно, не моего ума дело, так что у нас, как не в других городах-то?
- В точку, Олег, в точку. У вас и госзаказ присутствует – раз. Кроме того, есть деньги для поддержания индивидуальных проектов. Ну, это когда доморощенные Эйнштейны мудрствуют, а администрация им помогает.
- Это у нас? - я даже удивился.
- Вот именно. А это большие деньги. А такими деньгами у нас распоряжается только одно ведомство, понимаешь?
- Слова понимаю, - признался я, - а вот общий смысл, того, ускользает.
- Понимаешь, я прошелся по лабораториям, по внутренностям самого здания…
- Это ты был в машиностроительном? - уточнил я.
- Да-да. Вот. Прошелся, посмотрел. Сидят люди, работают. Что-то чертят, в некоторых помещениях стоят какие-то странные приборы, куски каких-то машин и все такое. Ничего секретного.
- А почему должно быть секретно?
- Потому что большими деньгами у нас занимается МО. Только под их заказы из бюджета даются колоссальные деньги…
- Наш НИИ работает на оборонку? - я был в недоумении.
- В том-то и дело, что не похоже.
- Ничего не понял, - признался я, - какая-то путаница.
- Вот именно, - Марат еще раз безнадежно махнул рукой, - завтра еще во второй съезжу, но чует мое сердце, что там все тоже…
- Это ты, конечно, съезди, посмотри, только…, - я замолчал, стараясь сформулировать мысль.
- Что только, - поинтересовался Марат.
- Ладно, я могу себе представить, что на оборонку работает институт сельскохозяйственного машиностроения, это, по крайней мере, хотя бы техника. Но второй-то и вовсе занимается в основном проблемами филологии, насколько я знаю. Что они-то могут делать для Министерства обороны?
- Ну, почему же, - возразил Марат, - оборона, это ведь не только железо. А разведка, например?

     Я вынужден был согласиться, мысль о том, что наше НИИ готовит шпионов, не приходила мне в голову. Я пожал плечами, сама мысль, конечно, не была лишена здравого смысла, но мне в это не верилось…
- Что собираешься делать, - поинтересовался я, когда с чаепитием было закончено.
- Даже и не знаю, - Марат поднялся со стула, потянулся, взглянул на часы, спать ложиться рано.

     Он прошелся по кухне. Потом остановился и поинтересовался:
- Олег, может быть, у тебя есть почитать что-нибудь? А то про нас иногда верно говорят, что мы со своими догонялками, теряем восприимчивость к нормальным вещам.
 
     Я хотел предложить ему что-нибудь из своей библиотеки, но потом мне пришла в голову мысль иная.
- Марат, а как ты отнесешься к небольшому эксперименту?
- Если никуда не надо идти – нормально.
- У меня тут есть одна рукопись. Я тебя прошу, почитай. Сколько сможешь, хоть десять страниц. Ну и потом поделись впечатлениями. Ладно?
- Я не против, но я почерки плохо разбираю…
- Она распечатана, - успокоил я Марата.
- Тогда, вопрос исчерпан. Только я на кухне буду читать, чтобы курить можно было.
- Да, без проблем.

     Я принес Марату ту часть текста, которую одолел сам.
- Это все, - спросил он, взвешивая на руке текст.
- Нет, просто остальное, я сам еще не прочитал. Тебе еще чаю сделать?
- Лучше кофе, если есть.
- Есть, конечно.

     Пока я готовил кофе, Марат погрузился в чтение. Конечно, мне было любопытно, но стоять над душой я не стал, просто поставил чашку в пределах досягаемости, и направился в зал – у меня там была своя часть эксперимента…
    
     «Разобрались с одними – пришли следующие. Так получилось, что пришли практически на смену, и что интересно, встали практически в том же месте. Просто сместились, потому, что после зачистки, на той поляне, было голо и пусто, как в пустыне. Такие уж правила у...
    
     Сегодня нам зачитывали документ из ООН. Там много всякой всячины пустой. Особенно во вступительной части, но это как обычно. А вот два пункта из предложенного документа касались нас прямо и непосредственно. Во-первых, было решено увеличить карантинную зону, то есть теперь, под колпаком оказывалась целая область. Правда, делалось это не сразу, а только после того, как из зоны предполагаемого карантина будут вывезены все, кто пожелает уехать. Я так думаю, переселенцев будет где-то половина. А во-вторых, теперь безопасностью карантина будут заниматься не только наши войска, но и ООН-новские ребята. Я в первый момент воспринял это как положительный момент, подумал, что порядка будет больше, но после беседы со своим спецом, мнение мое резко изменилось. Он мне быстро разъяснил, что значит подобное решение ООН – теперь внутри карантина, кроме наших, будут шнырять еще и иностранные контрразведчики. Но самое главное, он мне объяснил, почему в карантин так сильно рвутся разведчики других стран… Да, уж радоваться, оказалось, совершенно нечему. 
    
     …первые стычки. Это старший рассказывал вечером, за ужином. Две службы английская и израильская приняли друг друга за террористические группы, ну и постреляли друг друга. Можно смеяться, только не до смеха, сами понимаете… Поговорили со старшим относительно новой политики и тактики. Оказывается, это весьма интересная, но щекотливая тема. Такого, по-моему, еще никогда не было…
    
     А народу-то в зоне, народа. И все это валиться на меня. Сна уже вовсе нет. Брожу как зомби. От их неурядиц и конфликтов сутки напролет болит голова, а звоночков все нет, и нет. Я уже подумываю, что и сон этот, и ведения, и чудеса – все это просто ерунда. И ждать, на самом деле, нечего…

     Решил все-таки переселиться, потому, что в городе жить просто нет возможности. Толпы нищих. Грязь на улицах совершенно непролазная, ничего не работает. Зато теперь все население зоны питается продуктами, которые поставляют службы ООН. Многие и рады не есть эту химию, но что-то произошло с землей – та перестала родить. А тут и еще одна беда, сбился природный цикл. Ну, в зоне шесть месяцев подряд осень, а за пределами, как и положено, зима. Там народ радуется и готовится к Новому году. А мы увязли в грязи, на улице-то слякоть, дожди ледяные, тучи какие-то свинцовые. И тоска…

     Были перебои с электричеством. Правда они были кратковременные, но народ все-таки успел пошуметь, побить стекла и лица друг другу.
     Господи, ну зачем ты все это делаешь?! Зачем?! Или почему именно так?!
    
     Теперь население зоны составляет чуть более двух миллионов человек, и это число увеличивается с каждым днем, с каждым часом. Прошел первый наплыв рожениц. Горе великое и сплошные слезы. Из-за жутких условий жизни, отвратительного питания, ну и естественно, условий зачатия, три четвертых младенцев умерли, прихватив с собой и жизни несчастных матерей. Местное, то есть зональное правительство, потребовало от ООН допуска в зону врачей, но организация молчит, а народ все прибывает и прибывает, кошмар увеличивается…
    
     Начал про детей и отвлекся. Много умерло, прими Господь их души, а вот те, кто выжили… Это страшно. Процентов семьдесят – увеченные, с отклонениями, с патологиями. Редко, когда встретишь нормального. Таких прячут, а иных матери даже не забирают. Бросают, прямо в палатах и бегом бегут из роддома. Хотя, какой это родильный дом. Был я там несколько дней назад – самый настоящий хлев.
    
     …реки, где селятся теперь пришлые, в город, пришла какая-то зараза. В карантине объявлен карантин. Вот такой вот грустный каламбур.
    
     Зато  теперь над зоной творятся чудеса. Не улыбайтесь, ничего хорошего. Неделю не заходило солнце, просто перемещалось по кругу и все. Теперь вот третьи сутки – ночь, а все небо заполнено нечистью. От летучих гигантских мышей, до летающих в ступах ведьм и УФО. Каждый пятый открыл в себе дар толкования, теперь толкователи выступают на площадях и несут такую околесицу, что сил слушать нет. Уже в который раз пожалел, что не имею права уничтожить весь этот сумасшедший дом. Но это, наверное, в сердцах… Вряд ли я могу сделать это на самом деле.

     Приходил старший. Был пьян, но при этом гладко выбрит, чист и в отглаженном костюме. Тоже жаловался. Как я понял, его служба здесь медленно разваливается, или уже развалилась. Из всего специально отряда осталось всего семь человек, на которых можно положиться. Остальные присоединились к ним, даже и не знаю, как назвать это сборище. Плакал, а мне его даже и утешить было нечем. Боюсь, не выдержит старший, покончит с собой. Прецеденты уже имели место – месяц назад застрелился глава спец служб Объединенного Королевства.
     Вот такие… »
    
- Олег, телефон, - расслышал я голос Марата, правда, где-то очень далеко, практически на самом краю сознания.
- Что-что?
- Телефон, - повторил Марат, а вот это уже прозвучало громко и отчетливо.
 
     Я отложил рукопись и заспешил к аппарату, по пути поинтересовавшись.
- Давно звонит?

     Марат кивнул.
- Алло, слушаю, Подольский.
- Алло, сынок…

     Это была маменька. Мелькнула мысль, что я опять очень долго не звонил домой…
-  …я не разбудила тебя?
- Нет, мамуль, я работал. Поэтому и не сразу подошел.
- Понятно. Я не надолго, просто узнать, как у тебя дела.
- Все хорошо, мам. Принесли новую рукопись, вот, работаю над ней…
- У тебя дома еда-то есть?
- Есть, ма. У вас-то все в порядке. Как здоровье твое, отца…
- Помаленьку, у отца что-то опять ноги болят. К врачу вчера ходил.
- И что врач?
- А что врач, - вздохнув, переспросила мать, - ходить надо меньше, больше отдыхать. Но ты ведь знаешь отца-то?
- Знаю, - согласился я, - отдыхать он не умеет.
- Вот-вот.
- Мам, а может, вам путевку взять, куда-нибудь на юг. В Минеральные воды, например или в Сочи, а?
- Отдыхать, а хозяйство? - всполошилась матушка, словно отъезжать надо уже через час.
- Да какое хозяйство, что корова дома что ли?
- А квартира?
- Мама, перестань. Что с квартирой сделается, если вас не будет три недели?
- Да и жарко там, на юге, - выдвинула следующий аргумент мать.
- Мам, - этот аргумент однозначно не работал, - ты за окно смотришь? Вообще-то, там осень. А на юге сейчас самый бархатный сезон.
- Но, Олег…
- Нет, мам, ты послушай меня. Поговори с отцом. А я подыщу санаторий по профилю. Разве плохо?

     Маменька задумалась. И это было хорошо. Мы с сестрой уговаривал их съездить на отдых уже не один год, но они все отнекиваются. Может быть, получится хоть в этот раз…
- Ладно, я поговорю с отцом, - услышал я ее голос.
- Вот и хорошо, - я уже собирался прощаться, когда мать заговорила опять.
- Отец-то, когда из больницы возвращался, видел тебя с женщиной…
- Ну и, - так вот какой интерес, заставил позвонить мою любимую родительницу.
- Что значит, «ну и». У тебя это серьезно?
- Ну что серьезно, мам. То, что я хожу по улице с женщиной, с коллегой по работе. Конечно, серьезно.
- С коллегой по работе, - разочарованно повторила маменька, а потом вдруг с некоторой ехидцей поинтересовалась, - а что же ты с ней целовался, с этой коллегой.
- Мам, - возмутился я, отлично понимая, что маменька пытается взять меня «на арапа».
- Ну ладно, ладно. Может, отцу и показалось, в конце концов, он был без очков. Мало ли, что ему привидится сослепу…

     Я рассмеялся. Нет, мир не меняется, и дети те же, и родители – и слава Богу.
- Мам, я вас познакомлю…
- Правда, - обрадовалась маменька, - ну слава тебе, Господи.
- Познакомлю, но не раньше, чем вы с отцом отдохнете на юге.
- Я поговорю, Олег. Обязательно поговорю.
- Ну, все мам, мне надо работать. Передавай привет отцу.
- Передам. До свидания.
- До свидания.