Умиротворение

   Бурливый ручеек, проложивший себе русло через сад. Выстроившиеся вдоль его берегов яблони, груши, хурма и причудливо  извивающиеся лозы винограда. Металлический мостик. Длинный стол под сенью огромного орешника. Костер и мангал. Яркие лучи солнца сквозь ветви и свежий ветерок от воды. Щебет птиц. Неповторимый запах  дыма  и жарящегося мяса. Покой и умиротворение.

  - Попробуй этот соус, он из барбариса, жена готовит, - рядом сидит хозяин сада  чудес Володя. Он далеко не молод, стесняется своего  непрезентабельного вида, но марку держит: радушен, общителен, хлебосолен и неравнодушен к женщинам.

   Жена Валя – воплощение мудрости. Она сидит с краю стола, наблюдает  за мужем и снисходительно улыбается. Годы не властны над Володей. Вот уж и спина согнулась, и зубы выпали, а все также говорлив и горяч, проворен, ревностно хранит традиции. Во дворе всегда люди. Кто заходит на минутку, кто на час, но засиживаются, как правило, все и надолго. То под навесом у крыльца, то на внутренней веранде ставятся на стол  неизменные графинчик с прозрачной,  как родниковая вода чачей, тарелка с мамалыгой, домашний сыр, овощи, зелень. И неспешно течет беседа. Здесь все знают родословную друг друга, переплетены родственными узами, так что темы для разговора искать не надо.

   Гостеприимный Володя для каждого скажет  соответствующий тост. И каждый раз, широким жестом предлагая закуску, напомнит, что все это готовит жена, удивительная женщина.

   Володя хлопочет – пришли гости. Все должно быть как надо: стол накрыт, скамейки расставлены и застелены, чтобы одежду не загрязнить, и костер разожжен, и гости не скучали.

   Солнышко переместилось, и его лучи залили расплавленным золотом берега ручейка, перламутровыми чешуйками заискрились на поверхности воды. Дети  с шумом и визгом возятся на мостике, прыгают по скользким камушкам, что вросли в землю вдоль русла ручья.

   - Моя Валя – мудрая женщина. Столько людей в доме, потому что она разрешает. Могла  сказать: «Не хочу, устала принимать». Я не очень бы с ней спорил, но было бы у нас тихо, печально. А так каждый день кто-то придет. Душа радуется. На стол подаст, мы посидим, о делах поговорим, людях. Что нам еще надо? Такую длинную, такую трудную жизнь прожили, а все, слава Богу, рядом, все живем. Сын, внуки есть. Уважение людей, которые приходят посидеть за нашим столом. Есть этот сад. Кто только здесь не отдыхал! И все благодаря Валюше моей. Она молодец. Столько всего знает: трав, рецептов, чем от чего лечить, что как готовить. К ней идут за помощью, советом. Профессор!

   Володя говорит не меняя интонации, слегка потупив глаза, но столько гордости и глубокого уважения сквозит в каждом слове! Приятно слышать такие слова от мужчины, да еще не на  взлете лет, когда глаза и разум туманят влюбленность и страсть, а когда  волны давно улеглись, на море штиль и всему давно дана конкретная оценка. И проскользнет  в душу легкая зависть. И  потревожит мысль: «А что думают обо мне? И что скажут или говорят?». Но все пропитано умиротворением, углубляться в серьезные размышления не хочется, и они отступают, давая место покою, легкой и всепоглощающей радости бытия. Слава Богу, что все это есть, и что мне дано здесь быть, это видеть, слушать, ощущать.

   Рома готовит шашлык. Высокий, хорошо сложенный, он  нетороплив, но точен в движениях. Живые, с веселыми искорками  глаза. Низкий, с легкой хрипотцой голос. Сын хозяев. Валя с нескрываемой гордостью следит за ним взглядом. «Калиброванный!», - смеется в ответ на невысказанный вопрос. – Мы ростом не вышли, а он в деда, моего отца. Тот высокий был, могучий».

   За столом возбужденный галдеж. В предчувствии выпивки и вкусной закуски все суетятся, громко перекликаются. Кто рассказывает анекдоты, кто делится секретами заготовок, кто просто  сидит, облокотившись о толстые стволы орешника, и слушает разноголосицу звуков. Как хорошо! Господи, какой благодатный край!

  А день шел  своим чередом. Клонилось к закату солнце. Звенели стаканы. Один за другим следовали тосты. Шумно говорилось и весело смеялось. И над всем этим царствовала пара – Володя и Валя. Абхаз и белоруска. Старые  по годам и молодые душами. Мудрые, прекрасные.