Машенька

Маша сидела за письменным столом в гостиной и изо всех сил зажимала уши руками. Из кухни доносились истошный крик матери и отрывистый бас отца:
- Дура! Телик у тебя вместо головы! Вот, и целуй в зад своего любимого Путина-засрутина!
- И поцелую! Это лучше, чем с тобой, идиотом малохольным в кровать ложиться! Собирай монатки и дуй в свою любимую Украину незалежную! Предупреждала меня мать, не выходи за хохла! Дура, я, дура!
- Вот, именно!
Эти семейные скандалы бедная Маша слушала уже целый год. Они изводили, выматывали её и без того покарябанную душу. На носу был выпускной, денег на него требовалось сдать, аж тридцать тысяч. А это - половина месячного дохода всей семьи. Да какая там половина, пятнадцать тысяч съедала ипотека, восемь -коммунальные платежи.

Ничего шикарного Машина семья позволить себе не могла. Жили всегда скромно. И теперь к украинским страданиям матери прибавилась ещё одна - как выкроить эти тридцать тыщ, чтобы не ударить в грязь лицом. Она и так вынуждена была отказать Маше в поездке в Англию по обмену учащимися. Денег туда нужно было и того больше. Из всего класса не поехала их дочь, да Вовка Суворин, сын матери-одиночки, работавшей мастером на консервном заводе.

Эти вечные, муторные расчёты семейного бюджета сделали из неё, ещё молодой Нины Михайловны, какую-то увядшую неврастеничку. А тут ещё Колька с его украинскими загибами. Вот, честное слово, действительно прогнала бы его, политикана несчастного, да, уж, почитай, скоро двадцать лет вместе. Да и в Машке души не чает. И внешне она очень даже на него похожа, такая же русая кареглазка. А голос... Как запоёт! Низкий, сочный голос, совсем не монтирующийся с её хрупкостью и тонкой организацией.

Про тонкую организацию Нине Михайловне поведала после одного родительского собрания школьный психолог. Она говорила, что девочке нужно развивать талант и беречь её от любых стрессовых ситуаций. А как убережёшь? Сама, чуть что сразу кидалась в крик. Все нервы истрёпаны. На работе дрожишь, лишь бы не сократили. Начальник смотрит косо, метит на её место свою балбеску-дочь, уже оканчивающую экономический.

Ввязались они в эту ипотеку, будь она неладна! Жили бы в своей однушке, не горевали. Так нет же, дочь растёт! И что? Не заметишь, как замуж выйдет и тю-тю...

При мысли о замужестве дочери у Нины Михайловны всегда сжималось сердце. Как она, былинка безответная? Мужиков-то ладных теперь и не найти, а свекровь какая будет? У Машеньки, чуть не так, слёзы близко и сразу замыкается. Нет, чтобы нахамить, наорать в ответ. Нет же, сожмётся вся в комок, только плечи дрожат. Былиночка, кровиночка... И Нину Михайловну снова пронзила трепетная любовь-жалость к их единственной несчастной дочурке.

Совсем жарко и тошно стало у них в семье после этого майдана треклятого. Муж, Колька Завацкий, хотя и был чистокровный хохляра по происхождению, но отродясь на ридной Украине не бывал, даже в отпуске. Да и родители его всю жизнь в России прожили в Новосибирске. И языка-то своего украинского Колька вовек не знал. Так только, вворачивал иногда, типа "до сэбэ", и всякое такое, перенятое давным-давно от бабушки, прибывшей на сибирские просторы откуда-то из-под Полтавы. И этого, обрусевшого Кольку, майданная заваруха как будто полностью подменила. Видно, кровь-то, точно - не водица, взыграла.

С пеной у рта каждый вечер он доказывал своей чистокровнейшей донской казачке Нине, что Украина - великая страна,  что имеет право на полную независимость, что проклятые кацапы всю жизнь сосали из его родины кровь. И Крым забрали, что ещё раз подтверждает... И что российские войска там вовсю воюют, если бы не так, давно бы уже этих сепаратистов прижали к ногтю, колорадов навозных.

Сначала всё это вызывало у Нины Михайловны недоумение, но когда она поняла, что всё это он всерьёз, стала кидаться в нешуточные споры. Да как он может так говорить про Россию, которая стала ему настоящей родиной! Да кто когда эту Украину угнетал, да Крым всегда был наш, по справедливости наш! А уж когда дело дошло до приравнивания воинов УПА к ветеранам Великой Отечественной, до гибели детей и мирных граждан в результате обстрелов Донецкой и Луганских областей, до сожженных заживо в Одессе, до фашистских факельных шествий ненаказуемых, то тут Нина Михайловна совсем сорвалась. Было перебито много посуды, выпито несколько пузырьков валерьянки.

В последнее время у них не было и вовсе никаких перемирий, они с трудом переносили присутствие друг друга, и срывались на крик при малейшей возможности.

Маша сидела за письменным столом в гостиной и изо всех сил зажимала уши руками...

Постепенно мир перед ней стал расплываться и сердце пронзила острая боль. Очнулась она от того, что в комнате резко пахло каким-то лекарством, она лежала на диване и возле неё на стуле сидел незнакомый мужчина в белом халате.
- Скажите им, скажите им, - прошептала девочка незнакомцу.
- Что сказать?
- Чтобы они больше не  ссорились из-за Украины этой.
- Понятно, - ответил мужчина, встал и тяжело вышел на кухню, где сидели притихшие Машины родители.

- Послушайте, вы взрослые люди или нет? Из-за этой Украины у нас уже больше десяти ножевых, инфаркты уже и считать перестали. Вы что, хотите дочь к праотцам отправить? Что хотите считайте, какие хотите взгляды имейте, но ссориться не сметь!- и бухнул крепкой пятерней по кухонному столу.

Подежурив около Маши ещё минут двадцать, врач с медсестрой сложили переносной кардиограф и уехали.

Убедившись, что дочь уснула, Нина Михайловна отправилась на кухню к мужу и тихо спросила:
- Коля, скажи, имеет человек право думать, как он думает?
- Ну, имеет, - с подозрением в голосе ответил муж.
- Коля, что же мы друг-друга душим с тобой? Давай дадим и тебе и мне свободу думать как хотим. Давай не будем перетаскивать друг-друга каждый на своё мнение. Ведь всё разрушим, Коленька...
Здесь Нина Михайловна присела на стул и тихо заплакала, совсем по-детски вытирая слёзы тыльной стороной ладоней.

Через полчаса счастливые супруги с воодушевлением обсуждали как им выкроить девочке тридцать тысяч на выпускной.

Утром Маша проснулась совершенно здоровой и радостной. Ей казалось, что даже весь воздух был напоён этой необъяснимой радостью. В чём была перемена, она понять не могла, нно чувствовала, что произошло нечто важное, такое важное, что, может быть случается один раз в жизни и то, не у всех.

Послесловие автора:
Дорогие люди, давайте не будем мучить друг друга только из-за того, что у нас разные взгляды. Мы - разные и всегда будем разными. Давайте это уважать.