Глава III

  Глава 3

  В скором времени участок дороги, заполненный до отказа забитыми всякой всячиной телегами, скрылся из виду, однако до слуха ещё продолжали доноситься стоны запряжённых мулов и звонкие голоса торговцев, делящихся друг с другом новостями. Когда же и они остались позади, пейзаж вокруг резко преобразился.
  Бескрайние луга, раскинувшиеся по обе стороны от мощёной дороги, сменили небольшие, утопающие в цветах холмики, то тут, то там поражённые скалистыми наростами, впивавшимися в само их нутро. Решив разведать обстановку, мы взобрались на один из отстоящих по левую сторону пригорков, взошли на выжженную солнцем вершину, и взгляду нашему снова предстало опоясывающее стены Лорена зелёное море.
  Я обратил свой взор на север – туда, где открывалась прожорливая пасть «тёмного» леса. Между первыми искорёженными деревьями, этими передовыми отрядами царствия мрака, которые хоть и не отличались от обычных деревьев и чьи кроны их укрывала зеленая листва, все же казалось, была некая зона отчуждения между лугами и лесом, «terra di nessuno» , как именуют подобные феномены имперцы – в подобных местах, где соприкасаются две фауны, не редко замечалось перемена атмосферы, порой в подобных местах можно было заметить перепады настроений с веселого на гнетущие чувство опасности.
  – Это туда нам? – спросила Хоронико, указывая в сторону леса. Я не без удовольствия отметил, что она наконец-то перестала уничтожать запасы нашей провизии – видимо пейзаж не способствовал её пищеварению, однако у меня не было и тени сомнения, что вскоре эффект, вызванный перекрученными стволами столетних деревьев сойдёт на нет.
  – Туда? – повторила девушка, и только теперь я понял, что, преисполнившись радости от того, что вновь узрел её не обременённый жевательными процессами лик, начисто позабыл о вопросе. Я кивнул. Поёжившись, Хоро протянула, – Что-то мне не по себе…
  – Почему? – поинтересовался я, приготовившись было уже изведать новые горизонты этой странной особы.
  – Не знаю, там что-то… странное… – сверкнула глазами девушка и начала спускаться с пригорка.
  Мы двигались вперёд, навстречу раскинувшему свои мрачные объятья лесу, оставив хорошую дорогу позади. Под ногами шелестела зелёная трава, разбавленная пёстрыми луговыми цветами. Далеко на западе, там, где ещё виднелись лоренские стены и протыкающие небесный покров шпили городских зданий, то здесь, то там можно было видеть стада крупного рогатого скота, бесцельно снующих по лугу. С такого расстояния они представлялись сошедшими на землю тучками.
  Вдруг справа от нас раздался непонятный звон. Я повернулся на звук. Мгновение ничего не было видно, но затем, прорывая пограничный кордон, из леса выскочила овца. Увидев нас, она замерла. Я посмотрел на Хоро. Моя спутница пристально глядела на внезапно появившееся животное. В ней пробуждалось что-то хищное, однако пока ещё смутное, не до конца понятное. Она облизнулась.
  – Ты что, ещё не наелась? – в пол голоса спросил я, не спуская глаз с изменяющейся Хоронико.
  – Наелась, – хладнокровно подтвердила девушка.
  Овца, словно бы уловив смысл нашего разговора, издала неясный звук и, сорвавшись с места, стремглав устремилась к ведущим осаду города стадам. Проводив её взглядом, мы возобновили наш путь.
  – Одними булочками сыт не будешь, – после недолгого молчания протянула Хоро. При этом на лице её нарисовалась несочетающаяся с её недавним поведением улыбка.
 
  * * *

  Недалеко от лесной полосы «ничейной земли» росли кусты дикой земляники. Хоро тут же принялась за сбор урожая. Я стоял чуть поодаль и наблюдал за этим её несколько детским восторгом, и чувствовал, что по венам моим вместе с кровью растекается что-то ещё, что наполняет тело необъяснимым теплом.
  Когда же она наконец удовлетворила свой ненасытный аппетит, мы переступили границу «темного» леса. Девушка обернулась и кинула прощальный взгляд на тающий вдали Лорен.
  – Было интересно… – певуче полушепотом сказала Хоронико. Я вопросительно взглянул на неё, но она, не удостоив меня ответа, вступила в вековую темноту леса.
  Мало кто углублялся в эти места – слишком уж дурной славой пользовался «тёмный» лес. Нет, я не говорю, что его совершенно избегали – отнюдь, дровосеки периодически вторгались на его территорию (даже сейчас до слуха доносилось пение топоров, заглушавшее собой трели птиц), но в чащу не заходили, без лишней надобности.
  Хотя время от времени появлялись смельчаки, готовые рискнуть собственной жизнью ради материальной выгоды, которых нанимал город, для увеличения пастбищ. Понятное дело, мало кто из них не возвращался.

  * * *

  Дом Мортиса располагался в глубине «тёмного» леса. Более того, он стоял прямо посреди болот, что делало его сродни неприступной крепости.
  Мы углублялись в чащу. Стук топоров давно уже остался позади и единственными звуками были шелест сухой листвы под ногами, да завывания блуждающего среди громадных стволов ветра. Солнечные лучи, оседая на перекрученных кронах столетних деревьев, практически не касались сырой земли, так что приходилось прилагать усилие, дабы не налететь на запнуться о вылезший на поверхность корень. В какой-то момент флора начала меняться – появились кустарники, указывающие на окончания «обжитой» части леса. Дальше начинались заросли.
  – Что это? – спросила Хоро, подойдя к небольшому деревянному, прогнившему от сырости столбику, на котором всё ещё можно было различить оставленные людьми зарубки.
  – Ха, а мы быстро дошли… Это бывшая граница – когда лоренцы только начинали свой лесорубный промысел, они углублялись достаточно глубоко в эти чащобы. Однако после того, как несколько бригад не вернулись, дровосеки более не пытались соваться в эти места. С тех пор промышляют в подлеске. Эти отметки на столбе – как раз количестве пропавших человек.
  – Сорок. Неужели там так опасно? – со смятением спросила девушка.
  – Не так опасно, как спать ночью посреди славной разбойным промыслом дороги, – подмигнул я. Лисица нахмурилась, – Ты что же, испугалась?
  Девушка мотнула головой. Я подошёл поближе и взглянул в её глаза, отливавшие янтарём даже в тенях деревьев этого бескрайнего леса.
  – Что? – не выдержала она.
  – Вот и правильно, бояться нечего.
  Оторвавшись от этого великолепного зрелища, я опустил на землю мешок с провизией и потянулся, дабы размять затёкшее плечо (всё-таки ремешок надо заменить, а то совсем износился), затем присел на торчащий возле столба пенёк.
  – Держи, – я протянул Хоронико вынутую из мешка булочку, которую она незамедлительно приняла и тут же всадила в нее свои зубки.
  – Долго ещё идти? – поинтересовалась девушка уже сквозь набитый рот.
  – К вечеру дойдём.
  – Так долго?
  – Ешь, другой возможности до вечера не будет, – сказал я протягивая спутнице бурдюк, из которого только что отпил сам.
  – Пофему?
  – Не разговаривай с набитым ртом, подавишься, – прожевав остатки пищи, Хоро язвительно улыбнулась. Я уже был готов отпарировать её выпад, однако атаки не последовало, – две трети пути составляют заросли, остальное – болота. Это самый кратчайший и, можно сказать, единственный безопасный путь.
  Сделав глоток из бурдюка, девушка поморщилась, что вызвало у меня мимолётную улыбку:
  – Фу, вино провоняло кожей…
  – Не привередничай, – я потянулся было чтобы забрать у неё бурдюк с вином, но наткнулся на непонимающий взгляд и вполне свойственную     Хоронико фразу:
  – Ну-ну-ну, я же не сказала, что не буду пить.
  Скривившись в предвкушении, она поднесла бурдюк ко рту и сделала ещё несколько глотков.

  * * *

  Солнце покинуло свой пьедестал и неумолимо направилось к горизонту. Кроны деревьев, под сиянием небесного светила представлявшиеся чем-то вроде стеклянного покрытия, которое обычно можно увидеть в кафедральных соборах столиц и религиозных центров, или чем-то навроде неясной дымки, сотканной из миазмов, устремляющихся ввысь в результате болотных испарений, теперь походили на заполонившие небо стаи летучих мышей, в любой момент готовых спикировать вниз и впиться в тёплую плоть отважного безумца, решившего углубиться в лесную чащу. Да и пейзаж вокруг был как раз под стать этому вечернему монстру – дикая, необузданная природа, взращённая в чертогах тьмы, отчего и приобретала грубые, неестественные формы, которые словно указывали на кроющуюся в них опасность. И самое необычное, что опасность здесь действительно поджидала на каждом шагу…
  Всё это вкупе оберегало эту часть леса, скрывавшую в своём нутре, помимо дома Мортиса, странные руины, для воссоздания первоначальной формы которых требовалось воображение всех поэтов королевства, и мрачного вида избы (однажды я поинтересовался у Сальтатио относительной этой лачуги, но в ответ получил лишь неясное бормотание под нос и растрёпанную книгу про ведьм), от людских вторжений.
  В какой-то момент продвижение вглубь леса затруднилось из-за обильно разросшихся здесь кустарников и перепутавшихся между ними щупалец вьюнов. Обстановку нагнетало ещё и постоянное нытьё девушки, просившей устроить привал, однако я, сосредоточившись на дороге, пропускал её жалобы мимо ушей, хотя стоило вернуться в реальность, как искорки раздражения начинали загораться внутри меня.
  Давя подошвами тяжёлых сапогов непокорные ветви, я отметил, что с каждым новым шагом на протаптывание тропы уходит всё больше усилий – видно, кусты здесь располагались чуть ли не вплотную друг к другу, хотя на первый взгляд всё оставалось по-прежнему. Однако это продолжалось не долго.
  Впереди, метах в 100-150 от нас, виднелась громадных размеров ель, ветви которой чуть ли не прогибались от великого количества расположившихся на них воронов. Мы не успели сделать и трёх шагов, как внезапно вся эта стая разом взмыла в небо, огласив округу своим зловещим карканьем. Хоро насторожилась, прислушалась и натянула капюшон – здесь, в лесу, она не опасалась, что кто-то увидит её лисьи уши, но теперь предпочла не рисковать. И по этой её реакции я сделал вывод, что впереди нас находится человек, а не какое-та живность.
  И все же беспокоится об этом, я не видел смысла, здесь за частую пропадали люди и те чьи имена значились на памятной доске были даже не одной сотой тех людей, что сгинули в этих проклятых топях. Не сбавляя темпа, я пробирался вперёд.
  Добравшись до ели, я притормозил. Огляделся. Да, обострённое чутьё Хоронико не подвело и на этот раз – в глаза мне тут же бросился отпечаток ступни, запечатлённый в сырой земле. Не нужно было обладать обострённой дедукцией одного из северных следопытов,  дабы понять, что тот, кто не так давно прошёл здесь, был закован в доспехи. На это же указывали проломленные (именно что проломленные!) кусты и разбросанные по сторонам спутавшиеся ветви загораживающих проход вглубь чащи деревьев. Однако проверять кто это был, я не был намерен.
  Постепенно земля под ногами становилась сырее – признак того, что болота уже близко. Перепачкавшиеся в грязи сапоги стали тяжелее, однако я бы даже и не обратил внимания, если бы не Хоронико, начавшая причитать пуще прежнего. Причина этого крылась на поверхности, однако я, сконцентрированный на дороге, не замечал этого. Дело в том, что девушка носила одежду на несколько размеров больше. Я отметил это ещё в Лорене, когда мне впервые довелось узреть её без этого дурацкого плаща, но, понятное дело, не предал этому особого значения, а по прошествии времени и вовсе забыл. Но было ещё кое что – сапоги, в коих она так легко щеголяла по мощённым дорогам, причиняли ей невероятные неудобства, так как тоже были ей не по размеру. И когда они то и дело утопали в хлюпающей грязи, ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы вырвать их из неё и сделать новый шаг.
  – Ну давай передохнём… – уже совсем обессилившим голосом простонала лиса.
  – А я ведь предупреждал, – отозвался я, продолжая давить бесчисленные отряды кустарников.
  – Я так больше не могу… – девушка замедлилась и вскоре остановилась совсем. Оторвавшись от своего занятия, я поглядел на неё. Этот измученный взгляд заставил меня сдаться. Тяжело вздохнув, я скинул с плеча мешок, развязал узелок, и некоторое время вслепую шарил внутри. Затем вынул десяток аккуратно сложенных тряпок размером мет на мет.
  – Что это? – озадаченно спросила присевшая на поросший мхом и грибами ствол упавшего дерево Хоро, глядя то на портянки, то на меня.
  – То, что облегчит тебе передвижение, – затянув мешок и закинув его обратно себе на плечо, я подошёл к Хоронико, некоторое время глядел ей прямо в глаза, затем нетерпящим возражения тоном произнёс, – Снимай сапоги.
  – Что? – непонимающе воскликнула девушка.
  – Ты прекрасно меня слышала, – отрезал я.
  Хоро вперилась в меня глазами, видимо, пыталась отыскать следы лёгкой усмешки, однако не найдя её, подчинилась, хотя и с явным недоверием. Она подняла ногу, обнажив покрытую запёкшейся грязью ступню… Сапог в наполовину поглотившей его жиже.
  – Я не удивлён, – обречённое выдохнул я, – Ты вообще носила обувь до того, как решила вылезти из своей деревни на тракт?
  Пристыженный кивок.
  – Да-а, когда-нибудь я выпытаю у тебя историю относительно твоего наряда. А сейчас… – я присел и взял её оголённую ногу в свои руки, чем в очередной раз вызвал её полное недоумение (больше того, на мгновение мне показалось, что она смутилась), смочил водой из фляги одну из тряпок и очистил ступню девушки. Из-под запёкшейся грязи сразу же проявились мозоли и рубцы от заживших ран. Я обречённо вздохнул, – Сейчас я покажу, как перематывать себе ноги, чтобы такого ужаса больше не было.
  Развернув чистую портянку, я медленно, аккуратно обмотал ей ступню и голень Хоро. Ткань была плотной – как раз подходящей для преодоления длинных дистанций. Затем вырвав из вязкой жижи оставленный девушкой сапог, я вынул оттуда тканевую подкладку (вернее то, что от неё осталось) и вытряхнул размазанные по бортам комки глины. Снова открыл флягу, плеснул в голенище драгоценной жидкости, потряс, вылил, протёр куском ткани, засунул внутрь ещё две портянки, дабы уменьшить свободное место в этой не по размеру подобранной обувке, и нахлобучил на ногу моей спутницы.
  Со второй ногой Хоро разбиралась сама. Намотать портянку у неё получилось с пятого или седьмого раза, а вот с сапогом она разобралась быстро. Встала. Сделала несколько шагов. Обернулась и с детской признательностью и удивлением взглянула на меня:
  – Я и не думала, что обувь может быть такой… удобной.
  – Только не говори, что это твои первые сапоги.
  – Ну-у-у… – протянула она, слегка краснея. 
  - Нет, ты серьёзно?
  – Да, – кивнула она и расплылась в улыбке, – В моей родной деревне носили нечто иное… обувь из дерева и верёвок. Надевалась она на некоторое подобие поножей. Правда, моя пара давно прохудилась, и вот…
  – Ясно, – отмахнулся я, оглядываясь вокруг. Кажется, всё в порядке, но интуиция подсказывала, что что-то всё-таки не так. Прислушался. Никаких звуков, точно мир застыл в ожидании чего-то, что вот-вот должно произойти. Лишь лёгкий ветерок, вздымающий засохшую листву, да качающий ветви перекрученных деревьев, указывал, что это вовсе не так. Мир движется, а значит, порождает новые опасности. И лучше бы уже убраться из этого места, где не так давно прошёл неведомый нам человек (а возможно и не один). Переведя взгляд на девушку, я сказал, – Давай, идём, а то ещё придётся ночевать среди этих кустов.
  – Дитус, – окликнула она, когда я уже собирался возобновить движение.
  – Ммм?
  – Спасибо, – смущённо выдавила она, и двинулась вперёд.
  Я улыбнулся.

  * * *

  Судя по всему, прошло не так много времени, когда мы наконец-то вышли к топям, раскинувшимся в обе стороны на несколько десятков километров. В нос бил запах гнили, поднимающийся с поверхности стоячих вод болота. Девушка поморщилась. Я же вдыхал его с покоем, даже вернее сказать, с неким благоговением. Для меня зловонье этого болота являлось тем же сладковатым запахом книжной пыли, который царит в заброшенных скрипториях. Да, здесь было место которым я называл - домом.
  Те не проходимые заросли с тенью от великих деревьев, чьи кроны уходили в высь, и царствовали в лесу, здесь утрачивали все свои права, так как они не решались вторгнуться на эту проклятую землю. Видимо, ужасающим примером для них служили полусгнившие тела их собратьев, глядящих из коварной воды болота своим ничего не видящим взглядом.
  Я посмотрел ввысь. Предо мной предстал с четырёх сторон обрамлённый лоскут вечернего неба, окрашенного в фиолетово-пурпурные и бледно-голубые тона. Какой интересный контраст с теми всевозможными оттенками серого и коричневого цветов, кои поджидают нас впереди. Причём я говорю не только лишь о водной глади и выросших на её поверхности земляных островков – нет. Там, в этом непроглядном тумане сокрыты останки старинных сооружений, самое позднее из которых, по словам Мортиса, было построено более трёх столетий назад. Сейчас, конечно же, все эти колоны и фрагменты стен не что иное, как тень былого величия. Но даже не смотря на то, что большая часть их оказалась растащена и поглощена прожорливым болотом, они всё ещё поражают своим видом.
  – Несколько удручающая обстановка, – протянула Хоронико, вглядываясь вперёд сквозь туман.
  – А по-моему, прекрасное место, – усмехнулся я и принялся изучать землю под ногами в поисках человеческих следов. Однако ничего не обнаружил. Это меня слегка успокоило. Благотворный эффект на моё душевное состояние также оказали возобновившие своё пение птицы. Однако это были не те сотканные из тончайших медовых нитей голоса, которые обычно слышит путник на открытых местах. Это были грубые, неуклюжие звуки болотных птиц, по сравнению с которыми даже крик петуха мог показаться голосом великого тенора. И, всё-таки, так было на много спокойнее.
  Хоронико тоже расслабилась – об этом можно было судить по тому, что в её глазах вновь заплясали искорки характерного для неё детского любопытства. Так, присев на корточки, она рассматривала «кровавую паучью принцессу» – небольшой цветок с ярко оранжевой сердцевиной и отходящими от неё алыми круто закрученными длинными лепестками.
  – Не советую пробовать его на вкус, – бросил я, видя что девушка поднесла один из лепестков ко рту, – Эффект как после аманита.
  – Ого, это что, подобие красного гриба? – с любопытством проговорила она, ни на секунду не отрывая взгляда от заинтересовавшего её растения.
  – Не совсем, – сказал я, отыскивая глазами подходящих размеров палку, которая послужит нам проводником сквозь трясину, – Концентрация яда тут больше.
  – Интересно, а ещё… – попыталась было развязать мне язык Хоро, однако я, обнаружив то, что искал, резко повернулся по направлению к стоячей воде, проверил землю перед собой, и, пробубнив что-то вроде: «а ещё у этого цветка интересная история. Пойдём», сделал первый шаг. Девушка, бросив последний взгляд на заинтересовавшее её растение, последовала за мной.
  Наши сапоги разрывали девственную поверхность болот. Моя палка-проводник вгрызалась в само нутро этих топей. Плотный туман предательски застилал глаза, так что было видно не дальше, чем на расстояние вытянутой руки, однако я сразу же понял, что здесь всё изменилось. Время – коварный враг всего живого, поработало в этих местах к свой вящей славе. Часть островков окончательно поглотила трясина. На то, что здесь когда-то была земля, указывали верхушки громадных валунов, выглядывавших из воды.
  Я вышагивал впереди, проверяя то место, куда должна была ступить моя нога. Хоро, несмотря на моё указание следовать след в след, то и дело поддавалась всё возраставшему любопытству и сходила с тропы, проваливаясь в топи где по щиколотку, а где по колено, и тогда мне приходилось помогать ей. Благо, сапоги моей спутницы более не пытались соскочить с её ног, и, в то же время, практически не пропускали влагу, что и избавило меня от очередных жалоб со стороны лисицы.
  «Почему учёная?» – спрашивал я себя, однако не решался задать возникший ещё в Лорене вопрос. Согласно её словам, её познания в области заумных вещей – таких, например, как сельское хозяйство – достаточно обширны. Конечно, у меня не возникало сомнений относительно того, что весь её кругозор – не что иное, как теория. Но поражало другое, а именно – её неосведомлённость в столь банальных вещах, как перевязка ног и тому подобное.
  Мои размышления прервала сама учёная. В тот момент, когда мы проходили возле высохшего и наполовину скрывшегося под водой дерева, она спросила:
  – Дитус, почему здесь всё такое странное? – в её голосе слышались нотки любопытства.
  – Что ты имеешь в виду? – спросил я, не оборачиваясь продолжая нащупывать путь.
  – Я прочла множество книг… – начала было она, но оступилась и вскрикнула. Болото снова схватило её сапог своей цепкой хваткой. Ругнувшись, девушка сделала резкое движение, вырвала ногу из трясины, и, вновь выйдя на протоптанную мной тропу, продолжила прерванную мысль, – Только сейчас заметила, что всё это совершенно не совпадает с тем, что мне удалось узнать оттуда об этом мире… Ничего такого… как то, что ты сделал… Абсолютно ничего подобного… Нигде…
  – Ты о перемотке ног?
  – Да.
  – В книгах пишут многое, но отнюдь не всё. Я вот тоже никогда не встречал подобных описаний, так что ничего странного в этом нет, – протянул я и только теперь осознал, что вот же он, ответ на не заданный мной вопрос относительно её необычного поведения. Действительно, ведь далеко не во всех рукописях можно встретить исчерпывающую информацию о чём-либо, а о рисунках лучше и вовсе промолчать. Нет, конечно же, имеется несколько весьма серьёзных работ, переполненных всевозможными подробностями о тех или иных вещах, но их не так много, да и, понятное дело, в них никак не может быть дано описание всего, что не есть в мире.
  Вообще, существует два типа подобных сочинений – написанные учёными-естествоиспытателями и заядлыми путешественниками (помнится, одна из таких рукописей, вышедшая из-под пера какого-то полу-Марка, разошлась сотнями тысяч копий по всему миру, породив волну подражаний, которым до сих пор не положен конец). Хотя есть и ещё один вид. Я говорю о трудах, созданных святыми мужами. Однако все они сводятся к одному – на всё воля божия, и пытаться отыскать её истоки – большой грех.
  – У нас, – продолжал я, – Всем этим вещам обучаются с детства, поэтому никому и в голову не приходило написать о них, просто потому, что незачем этого делать. Я более чем уверен, что нечто подобное было и у вас. Взять хотя бы эти ваши поножи. Кстати, что это?
  - Это… эгхм… – задумчиво протянула лиса, сбавляя тем. Затем торжествующе ахнула и выпалила первое пришедшее в голову голову, – Это как перчатки, только на ногах!
  Я представил себе эту картину. Содрогнулся.
  – Это как? – недоумённо спросил я, всё ещё продолжая держать перед глазами нелепый образ.
  – Ну-у, они не такие, как ты мог себе представить… – она замерла, подбирая нужное слово, затем неуверенно произнесла, – Как чулки… только толще. И не такие длинные.
  – Теперь понятно, – кивнул я.
  Движение продолжалось. Под ногами то хлюпала грязь, то шелестела иссохшая от отравленной болотной воды трава. Пейзаж, до определённого момента немного унылый, теперь разбавляли проросшие то здесь, то там неясные растения, видом похожие на аир (однако точно не он, так как ареал его обитания – болотные предместья, а не его сердце), порой доходившие до колена. Пару раз мне на глаза даже попались пёстрые цветки рододендрона, из которых в своё время я готовил лечебные мази.
  В скором времени суши становилось всё больше – то ли мелкие анклавы образовывали свою федерацию, то ли какой-то из островков оказался настолько воинственным, что сумел отвоевать захваченные топью территории. Здесь уже виднелись следы человеческого присутствия – обвалившаяся каменная кладка, ободранные колонны, поросшие мхом пни, на одном из которых восседал чёрный как смоль ворон. Некоторое время он с интересом наблюдал за нашим передвижением, затем, недовольно каркнув, взмыл в темнеющее небо и скрылся из виду.
  – Значит, – вернулся я к оставленной теме, – Вместо портянок, вы носите эти свои перчатки?
  – Да, – подтвердила Хоро, остановившись в очередной раз, дабы полюбоваться живописными руинами (я тут же предупредил её, чтобы близко к ним не подходила – земля, на которой они стояли, долгое время находилась во власти болот, и кто знает, какие ловушки оставил на ней отступающий противник?), – Но у нас и одежда отличается от вашей. Она куда более удобная…
  – Из людской одежды ты так много носила? – усмехнулся я. Хоро отрицательно покачала головой, – Тогда не стоит судить по вещам, которые явно тебе не по размеру. Да и портной, шивший этот твой мешок, явно был каким-то деревенским забулдыгой. Кстати, где ты его достала?
  – Секрет… – огрызнулась девушка.
  – Ладно, – кивнул я, едва сдерживаясь чтобы не расхохотаться от этой детской надутости. Затем, не выдержав, дал волю сарказму, – Только не говори, что обокрала бедного крестьянина?
  Ответа не последовало.

  * * *

  Некоторое время мы шли в тишине. Лиса периодически останавливалась, рассматривая очередную диковинку этого окутанного туманом мира, о котором ей не было ведомо ровным счётом ничего. Когда же туман постепенно стал рассеиваться, а впереди показались прямые как столбы и утопающие в зелени деревья (нет, это не была та непроходимая сельва «тёмного» леса, оставшаяся по ту сторону трясины), она не выдержала и выпалила:
  – Я ничего не воровала.
  – Тогда что приключилось на самом деле?
  – Я доверилась человеку…
  – Ага, а сейчас, получается, ты не доверилась человеку? – перебил её я.
  – Сейчас, – потянула она, – Наверное…
  – Неужели нет? – искренне удивился я.
  – Ну… Ты меня заинтересовал.
  - Я усмехнулся. Девушка покраснела.
  – Ладно, продолжай.
  – И поплатилась за это…
  – Кто же это смог обмануть учёную? – спросил я, хотя и прекрасно понимал, что делиться подробностями девушка не намерена. Когда напряжение моей спутницы стало ощущаться уже физически, я произнёс, – Не беспокойся. Со всеми случается. А с теми, кто ни разу не контактировал с людьми, тем более.
  – Спасибо… – почти шёпотом сказала Хоронико.
  Лес приближался. Мы всё ещё продолжали протаптывать путь через топи, но теперь это были уже предместья болотного царства. Вода всё больше уступала натиску суши, растительность становилась всё разнообразнее, а вот руины шли на убыль.
  В какой-то момент позади меня раздался громкий хруст. Я резко обернулся, уже было готовясь к неожиданному нападению, или какой-нито беде, приключившейся с моей спутницей (хотя на этом отрезке пути это казалось невозможным), но не увидел ничего необычного. За исключением побледневшего и искорёженного от ужаса лица Хоро.
  – Что случилось?
  Дрожащей рукой девушка указала себе под ноги. Присмотревшись, я заметил проломленный тяжёлым сапогом лисы человеческий череп. Я усмехнулся.
  – Тебя что же, напугал череп?
  Кивок.
  - Значит, оторванная рука бедолаги-возницы тебя не устрашает, а голова какого-то болвана, забредшего в эту глушь, сродни легиону демонов? Слушай, а может повторить опыт? Я, правда, не совсем представляю, что можно сделать со столь неудобным материалом, но почему бы и нет? – я присел на корточки и уже было собрался поднять череп, как вдруг Хоро, схватив меня за руку, обрушила на оставшуюся целой часть головной кости покойника тяжёлый сапог. Затем заглянула мне в глаза. В них заплясали искорки зарождающегося гнева.
  – Ты что же, никогда не видела бренные останки? Нагое естество человеческой сущности?
  – На гравюрах да. Но это… Другое, – произнесла Хоронико дрожащим голосом.

  * * *

  С того момента, как мы пересекли «старую границу», моя спутница перестала язвить, во всех её движениях чувствовалось некоторое напряжение, однако на подступах к болотам мне показалось, что тревога её угасла. Но я ошибся – она просто притаилась, преобразившись в ненормальное любопытство к окружающему миру. Так, здесь надо быть осторожнее.
  Выпрямившись, я заглянул под этот нелепый капюшон, и меня поразила почти мертвенная бледность её лица. Единственное, что выдавало тепление жизни в этом теле, были горящие янтарным пламенем глаза. Глаза, которые выпивали из меня всю жизненную силу, наполняя моё тело чем-то иным.
  Я смотрел, а вокруг меня создавались и низвергались империи, на месте которых вырастали новые, бесчисленные государства, обладавшие отличными друг от друга политическими строями. И все они расширяли свои владения за счёт соседей. Республики захватывали царства, которые, устав от бюрократического ига своих поработителей, вновь поднимали гордую голову, вырвавшись из-под ненавистного ига, попасть под власть другого королевства, кое, со временем, превратится в империю… И так до бесконечности.
  Я смотрел, а вокруг рождались, вырастали и умирали люди. Умирали за всё и ни за что – ради денег, ради власти, ради любви, ради справедливости, и ради того, чтобы не дать этой справедливости восторжествовать, ради собственной славы, ради веры, ради жизни…
  Я смотрел, и не замечал, что мир, который знаю, уже давным-давно исчез, что умерли все, кто имел к нему хоть какое-то, пусть даже самое ничтожное отношение: Мортис, Нерро, его жена и сын, беззаботный Себастьян, нелепый дука Николас, все члены «Организации», включая… и меня.
  Разрушенные и низвергнутые стены Лорена, в дырах которых нашли приют различные ядовитые твари, поросли травой. «Тёмный» лес сожжен дотла, равно и всё, что он скрывал в свих мрачных и непроходимых чащах…
  Из этого транса меня вырвал обеспокоенный голос девушки:
  – Что-то не так?
  – Нет, – сухо ответил я, отводя глаза и гоня прочь ужасное видение, затем развернулся на каблуках и двинулся вперёд, проверяя палкой дорогу перед собой, – Советую смотреть под ноги, здесь такого добра навалом. Помнится… А, в прочем, не важно.
  – Откуда их тут столько? – спросила Хоронико после долгого молчания. Видимо, не выдержала гнетущей атмосферы этого места, забравшего жизни стольких людей и животных. Последние, кстати говоря, с определённого времени старались избегать заходить в эти края, так что чуть ли не единственными представителями местной фауны были гнус да жабы. Периодически, конечно, сюда залетали вороны и прочие падальщики, однако надолго не задерживались по вполне понятным причинам.
  – Как тебе сказать, – палка ушла глубоко в трясину, которая разразилась ужасающим запахом, заставившим глаза слезиться. Отойдя подальше, туда, где дышать было легче, я продолжил, – В отличие от животных, мы более самонадеянны и любопытны, что не редко приводит к летальному исходу. Однако не это есть ключевая причина. Первопричина заключается в том, что поместье, которое в своё время оккупировал мой учитель, ранее принадлежало баронессе Рад Сьюрен. Никогда не слышала о ней?
  – Нет, – покачала головой лисица.
  Однако это «нет» прозвучало практически как «да». Но, как бы то ни было, я начал свою лекцию:
  – Это была весьма интересная особа своего времени. Пользовалась великим уважением среди высших слоёв общества, представители которого нередко отдавали ей на воспитание своих отпрысков женского пола, так как эта дама, блиставшая своими знаниями, манерами, добротой и отличаясь, к тому же, весьма утончённым вкусом, являлась примером для всех. Да и стоит ли говорить, что она была весьма хороша собой?!
  – И что такого? – недоумённо спросила Хоронико, но, подозреваю, она догадалась, что не всё так уж и прекрасно в этой истории.
  – Всё это было лишь игрой, которая могла бы продолжаться, почитай, бесконечно, если бы не одна из воспитанниц – одиннадцатилетняя девчушка, которая сбежала из этого поместья, пробралась сквозь топи и, добравшись до отчего дома, поведала всему высшему свету о том, чт; здесь творится, – я остановился, проверил почву под ногами, и, не удовлетворившись результатом, оповестил мою спутницу, – Придётся вернуться чуточку назад.
  Мы сделали несколько шагов в обратном направлении, туда, где, как мне запомнилось, я обнаружил ещё несколько подходящих мест для перехода, откуда снова двинулись навстречу лесу.
  – Так что она рассказала? – напомнила лисица.
  – Кто?
  – Девочка.
  – Девочка рассказала, что баронесса устраивала жуткие расправы над своими работниками. Малейшая провинность – и больше этого человека никто не видел. Ну, или почти никто. Девочка рассказывала, что таких невезучих работников резали на части. Но так, что они, при этом, оставались живы. И на место отрезанных членов пришивали другие, звериные. Не знаю, на кой дьявол. Но и с воспитанницами тоже особо не церемонились – как ты понимаешь, за исключением упомянутой девчонки, никто из них домой не возвратился. Они весьма своеобразно прислуживали гостям баронессы. Некоторых даже…
  – Всё, хватит! – не выдержала Хоро.
  – …принуждали к сношениям с животными ради развлечения, в своей первозданной непорочности. Хотя, про непорочность это я, наверное, погорячился.
  – Я же просила прекратить! – пробурчала девушка.
  – Ладно-ладно. Я немного отошёл от темы. Так вот, большая часть тел, которые разбросаны по этим топям, как раз те самые жертвы баронессы. Ходят слухи, что и её останки покоятся где-то в этих пучинах, но утверждать не возьмусь.
  – Ужас.

  * * *

  Последние оттенки багряного заката скрылись за пушистыми макушками деревьев, и ночь окончательно вступила во владение бескрайним небосводом. Словно бы желая подчеркнуть эту перемену, затихли лягушки, уступив тишину пробудившимся ото сна совам, которые, под аккомпанемент засевших в траве сверчков, принялись сотрясать округу периодическими уханьями. Всё это, в совокупности с мириадами вспыхнувших впереди фосфоресцирующим зелёным светом светлячков (которые казались земным отражением звёзд), а также осознанием того, что вокруг простирается болотная топь, создавало ощущение некой загадочности и волшебства.
  Мы всё ещё продолжали двигаться вперёд. Мой взор то и дело цеплялся за белевшие то тут, то там человеческие кости, но Хоро, кажется, их не замечала. «Нет», – думал я про себя, – «Здесь потрудилась не только баронесса. Часть этих бедолаг – жертвы понаставленных нами ловушек, призванных оградить дом от нежеланных визитёров. А если ещё вспомнить легенды о ведьме, обитавшей в затерянной в чащах «тёмного» леса избе… лучше даже и не говорить об этом».
  Размышляя таким образом, я не заметил, как топь осталась позади и перед нами показалась заросшая травой тропинка, ведущая к тёмному, неясному силуэту старого особняка, который в моём сознании отождествлялся с моим домом.
  Под ногами шелестела опавшая листва, запах гнили, который стал нашим верным спутником при переходе через болото, остался позади. Я наконец-то вдохнул полной грудью… и накатили воспоминания.
  Хоронико, однако, моих чувств не разделяла. Стальной хваткой вцепилась она в мой плащ, и принялась обеспокоенно озираться по сторонам. Похлопав её по руке, давая понять, что всё в порядке, я сделал шаг вперёд. Девушка, не ослабляя хватки, двинулась следом. Так мы прошли несколько десятков метров, когда ночь разорвали волчий вой и отчаянный вопль, обладателя которого идентифицировать было сложно.
  Лиса резко остановилась и сильнее прижалась ко мне. Причина столь необычного поведения для меня оставалась неведома, однако, как я мог судить, это не была обыкновенная фобия. Здесь скрывалось что-то ещё. Быть может, её напугали кости? Но я собственными глазами видел, с каким хладнокровием бродила она среди тел торговцев разграбленного каравана. Значит, мёртвые её не страшат…
  Под ногой хрустнула сухая ветка. Хоронико встрепенулась. Я чувствовал, как панически двигаются уши под этим нелепым капюшоном, и, не в силах более подавлять любопытство, задал вопрос:
  – Чего ты так боишься?
  Девушка молчала. Взор её был устремлён вниз. Я не хотел переспрашивать, так как знал, что она меня услышала, но, в то же время, не решается приподнять завесу тайны. Где-то наверху ухнула сова. Хоро подняла голову. Её янтарные глаза блестели в спокойном лунном свете.   Преодолевая себя, она прошептала:
  – Их, – затем снова потупила взор.
  Кого это «их»? Волков? Любопытство вонзило в меня свои острые клыки, но я сдержался, и больше не задавал вопросов. Ведь порой, чтобы поймать рыбу, необходимо набраться терпения.

  * * *

  Дом был покрыт мхом. Деревянная облицовка в некоторых местах сгнила и обвалилась, обнажая каменную кладку несущих стен. В крыше то тут, то там зияли тёмные дыры с торчащими изнутри кусками решётки, на которой в своё время крепилась черепица, о которой напоминали только разбросанные вокруг особняка осколки неясного цвета. Терраса, возведённая нами вместо прежней веранды, просела, и лестница, ведущая к порогу, мало того, что не вызывала никакого доверия. Кажется, с тех пор, как я покинул это место в последний раз, здесь больше никто не жил.
  – Время не пощадило это место, – ослабляя хватку и подходя к покосившимся перилам задумчиво произнесла Хоро.
  – Ты знаешь тех, кого оно щадило? – иронично произнес я существу, которое сравнивали с божествами и демонами. - Пойдём.
  Я осторожно поднялся по ступеням, которые стонали от тяжести, обрушивающейся на них с каждым моим новым шагом. «Как бы не проломились», – промелькнуло у меня в голове. Однако старая постройка выдержала. Во всяком случае, в этот раз. Пересёк заваленную высохшей листвой террасу, дошёл до двери. Повернул ручку. Толкнул.
  Дверь с тяжёлым скрипом подалась вперёд, оповещая дом о моём возвращении. Ответом был сшибающий в нос запах пыли и плесени. Я переступил порог и огляделся, точно выискивая знакомые черты на лице постаревшего друга, которого не видел полжизни. Покрытая мхом ведущая на второй этаж деревянная лестница, потолок со следами от бушевавшей здесь в своё время стихии, изъеденный молью и сыростью ковёр… Нет, я не узнавал его.
  – Что будем делать? – спросила Хоронико, с любопытством выглядывая из-за моего плеча.
  – Зажжём его, – я указал на примостившийся с левой стороны от ведущей на второй этаж лестницы камин, вызывая в памяти позолоченные канделябры, некогда стоявшие на нём. Теперь же их не было, равно как и украшавших стены гобеленов. Видимо, какой-то смельчак (или смельчаки?) всё же сумел добраться до этого места. Остаётся надеяться, что на обратном пути ему попалась стая голодных волков, или кто похуже…
  Засунув голову в почерневшую от полыхавшего здесь некогда огня кирпичную пасть камина, я оглядел дымоход. На моё счастье, он оказался вполне пригодным к использованию – даже не смотря на частичную забитость, в трубе то и дело поблескивала луна. Поднявшись на ноги, я произнёс:
  – В кладовой должны быть свечи и масло. Ты со мной, или останешься здесь?
  – Я… эгхм… – протянула девушка, оглядываясь по сторонам, – Пожалуй, с тобой.
  Кухня, в которой располагалась также и кладовая, отлежала по левую руку от входа, правда, сперва нужно было преодолеть небольшой тёмный коридорчик. Вообще-то, по первоначальному замыслу, он вёл к комнатам для прислуги, но, с тех пор, как дом оккупировал Мортис, ни о каких прислугах и речи быть не могло, потому одна из коморок была реорганизована под ночлежку путников из организации, а другая оказалась забита всяким хламом.
  Вступив в непроглядную тьму коридора, я двигался вперёд, одной рукой ощупывая стену, другой держа Хоро за локоть. В какой-то момент мои пальцы нащупали дверную ручку. Я потянул её вниз.
  Разбухшая, изъеденная сыростью дверь подалась с трудом, пронзая погружённый в молчанье особняк нестерпимым скрипом. В какой-то момент проржавевшие гвозди, не выдержав её веса, треснули, и петли со звоном разлетелись в разные стороны. Дверь рухнула на пол, вздымая клубы пыли, которые отчётливо можно было видеть в прорезавшем тьму лунном свете, льющемся из кухонного окна.
  Я обернулся. В полумраке коридора девушка, прижимавшаяся к моему рукаву, была едва различима, и представлялась неким потусторонним явлением. Кивнув головой в открывшийся дверной проём, я сделал шаг вперёд, увлекая её за собой.
  В кухне было невероятно светло. Мне тут же бросились в глаза разбитые стёкла в оконных ставнях. Что это, потрудились добравшиеся-таки досюда покорители «тёмного» леса, или хрупкая материя не выдержала давления проседающего дома?
  Вообще, поварня, была достаточно просторной – по центру её располагалось два больших стола, у противоположной двери стены, в которой были прорезаны окна, стоял длинный верстак. На нём валялась различная кухонная утварь (от старого, изъеденного коррозией котелка до чёрного как смоль – что было заметно даже в полутьме кухни – распределителя).
  В дальнем правом углу находилось ещё одно помещение, сквозь распахнутую дверь которого проглядывали очертания небольшой комнатушки, где находился «продовольственный склад». Вернее, часть его, вбиравшая в себя продукты первой необходимости, такие как крупы и картофель.
  Хоро, отпустив мой рукав, сделала несколько шагов вперёд, принялась внимательно осматривать помещение. Я же, предоставив ей полную свободу любования этой унылой картиной, прошёл в дальний левый угол, где располагалась ещё одна комнатушка – совсем небольшая, примерно три на три метра в диаметре. По стенам её, на уровне глаз, стелились длинные полочки с различными склянками из-под специй и мешочками с гербарием, а в полу был вырезан ведущий в подвал люк. Я опустился на корточки и потянул за стальное кольцо. Из открывшейся тёмной дыры повеяло сыростью. Но не той, которая, казалось, пропитала стены затерянного в лесных чащах дома. Нет, это была иная, приятная сырость старого подвала.
  Выпрямившись, я порылся на полочках, приделанных к стенам комнатушки, и извлёк металлическое блюдце с гордо возвышающимся на нём огарком свечи. Разгладил фитиль, вынул из кармана огниво и аккуратно, чтобы не подпалить всё вокруг, извлёк искру. Комната озарилась тусклым красноватым светом.
  Не желая терять времени – огарок был настолько ничтожным, что долго прослужить не мог – я начал погружение в подвал. Старая лестница скрипела, как и всё в этом доме, однако с весом справлялась. Спустившись, я осмотрелся. Вдоль каменных оштукатуренных стен тянулись железные полки, на которых, точно полки регулярной армии, стояли банки с мёдом и различными вареньями, разносолы и спиртовые настойки. В центре комнатки стояла небольшая колонна, на капители которой покоилась пузатая масляная лампа. Я подошёл ближе и проверил наличие жидкости. Достаточно. Когда свет лампы озарил подвал, я затушил истекающий восковыми слезами огарок.
  Лиса не отставала от меня, как только я скрылся из ее поля зрения в комнатушке, она практически мгновенно примчалась ко мне. Спустившись в подвал, Хоронико снова была охвачена восторгом от столь обширного выбора продовольствия, и как только она мельком взглянула на меня я протянул ей уже практически опустевший бурдюк, кивнул на расположенные в углу бочки с вином и спросил:
  – Справишься?
  Хоро довольно кивнула и принялась за дело. Я же подошёл к небольшой, находившейся прямо возле лестницы полочке, где лежали покрытые пылью небольшие сделанные из дерева ящики. В них содержалось то, ради чего и было устроено это путешествие к центру земли, а именно – несколько бутылок с маслом и пара десятков спермацетовых свечей.
  Схватив один из ящиков, я поднялся наверх, скинул новообретённую ношу на кухонные стол, затем вернулся вниз, дабы принять из рук нагруженной до краёв наполненным бурдюком девушки несколько банок.

  * * *

  В ночной тишине тихонько потрескивал камин. Вырывавшиеся из его разверстой пасти языки пламени изменяли форму теней, то увеличивая их до гигантских размеров, то уменьшая, или даже заставляя и вовсе исчезнуть на неопределённое время.
  Мы лежали у огня – я на своей подстилке, девушка на наконец-таки сброшенном плаще – и вкушали принесённые из подвала соленья, которые, несмотря на четырёх или даже пятилетнюю выдержку, были весьма неплохи. Доносящийся из камина жар не замедлил вступить в реакцию с выпитым за трапезой вином, в результате чего голова сделалась тяжёлой.
  Со своего места я с интересом наблюдал за тем, как Хоро, вперившись взглядом в потрескивающее пламя, медленно разжёвывает еду.
  После того, как мы вылезли из подвала, её поведение изменилось. Она сделалась какой-то отстранённой – практически ничего не говорила, на вопросы отвечала односложно, а за всё время трапезы  даже ни разу не испросила добавки, что было весьма странно. Пристально наблюдая за ней, я стремился, тем самым, смутить её, вывести из ступора, однако девушка на провокацию совершенно не поддавалась. Более того, закончив жевать, она закуталась в свой огромный плащ и тихонько засопела.
  Тщетно ожидал я, что вот сейчас она поднимет веки, обнажив огромные, пылающие янтарным пламенем глаза, и начнёт свою долгую речь, которая прояснит все эти таинственные изменения, произошедшие с ней за последний день, однако в какой-то момент понял – девушка спит.
  Я поднялся, проверил, заперты ли двери, затем вновь опустился на подстилку. Какое-то время прислушивался к ночным звукам и разглядывал очертания предметов в погружающейся, время от времени, во мрак гостиной, из-за теряющего свои силы огня, затем устроился поудобнее, закрыл глаза и направился в царство снов.

  * * *

  – …Что это? – прозвучал хриплый голос.
  Я открыл глаза. Передо мной стоял старик с покрытым запёкшейся кровью лицом. Он был облачён в мантию, которую носили магистры «Организации». В груди его торчал клинок, по лезвию которого резво бежали чёрные струйки, обрушиваясь каскадами брызг, едва достигнув гарды.
  – Это смерть, магистр, – хладнокровно произнёс я, – Месть за ваше предательство.
  – Ты здесь единственный предатель, – усмехнулся старик с трудом выговаривая слова.
  Коротким движением я вырвал клинок из его груди, и старик, испустив последний вздох, в котором мне удалось различить: «Аккаши…», повалился на пол, пожирая меня безжизненными, ничего невидящими глазами…
  …Меня разбудил неясный шорох. Я поднял веки и встретился взглядом с мышью, державшей в передних лапках хлебный мякиш. Заметив движение моих глаз, она издала писк, в котором, как мне показалось, был сосредоточен укор всей мышиной популяции в человеческий адрес, и, бросив добычу, побежала прочь.
  Перевернувшись на другой бок, я зевнул и прикрыл глаза, намереваясь ещё немного подремать. Тут же открыл обратно. Да, сомнений быть не могло – её нет. Приподнялся на локтях и осмотрелся кругом. Пусто. Девушки нигде не было.
  Вскочив на ноги, я усилием воли разорвал цепи Морфея, прогоняя остатки сна, обычно таких побочных эффектов я не испытываю, но этот дом, как бы он не выглядел, был тем самым местом, где я подсознательно позволял себе расслабиться, и направился к входной двери. Однако она оказалась заперта. Вновь осмотрелся вокруг. На этот раз более внимательно. И только теперь заметил слегка приоткрытую дверь бывшего до нашего прибытия совершенно тёмным коридорчика.
  Поварня также оказалась пустой, но я сразу же отметил, что здесь стало гораздо чище – пыль более не являлась исключительным владетелем этого помещения. Сзади послышали шаги. Я обернулся и увидел Хоронико. Нижняя часть лица скрывалась за непонятно откуда взявшимся широким шерстяным платком. В одной руке она держала ведро, из которого, при каждом новом шаге, выплёскивалось немного воды, в другой – что-то длинное и извивающееся. Разумеется, тряпка.
  – Ну и бардак у тебя тут, – устало пробубнила Хоро сквозь свою самодельную маску, из-за чего голос её звучал глухо, – Что, запаниковал? Думал, покину тебя?
  – Нет, – невозмутимо ответил я, – Но вдруг тебя волки утащили.
  – Значит, ты беспокоишься обо мне?
  – Не льсти себе, мне просто нужен был тот, кто отмоет эту хибару. Не мне же, в самом деле, заниматься этим.
  – Вы очень галантны, кавалер, – язвительно отреагировала девушка, снимая с лица платок.
  – Эй, что ты делаешь? – недоумённо спросил я. Ответом была проступившая из-за плотной материи едкая ухмылка, как бы говорящая: «А сам понять не можешь?».
  – Готовлю есть, – ставя на железную печку распределитель как ни в чём не бывало ответила Хоро, – А тебе, думаю, нет смысла тратить здесь время.
  Я вопросительно глянул на неё.
  – Кажется, ты собирался что-то узнать.
  Ах ты ж… И как я мог забыть! Мы ведь пришли сюда не просто так – мне нужны были записи Мортиса, освещающие последовавшие за моим исчезновением годы. А если повезёт, среди них будут и сведения о личности Тени, якобы выжившей в ту проклятую ночь.
  В памяти промелькнул фрагмент сна – бездыханный старик падает наземь, впериваясь в меня ничего не видящим взором. Я осторожно взглянул на свою ладонь, словно опасаясь обнаружить зажатую в ней рукоять клинка, затем взял себя в руки и решительным тоном, не выдающим ни единой эмоции, произнёс:
  – Да… да, в таком случае, я пойду, – и, выходя из кухни, небрежно бросил, – Позови, когда закончишь.

  * * *

  Кабинет Сальтатио располагался на втором этаже, рядом с библиотекой. Когда я поднялся наверх (постоянно везти не могло, и одна из ступеней старой лестницы всё-таки проломилась), предо мной предстала ужасная картина. С дырявой крыши свисали остатки утеплительного материала, прогнившие балки, подобно часовым, мешали пройти вглубь тесного коридорчика, пол был завален высохшей листвой, птичьими фекалиями, мёртвыми тушками нетопырей и дьявол его разберёт чем ещё.
  Проявляя чудеса изворотливости, уже в скором времени я преодолел трудный участок пути и оказался возле развилки. По правую руку отлежали гостевые спальни, а в левом крыле находились библиотека, кабинет Сальтатио и хозяйская опочивальня.
  В своё время я, вместе с другими учениками Мортиса, жил в одной из гостевых. Их было двое – парень, появившийся ещё до меня, и девушка, подобранная учителем спустя примерно пять лет после моего прихода. Но, в итоге, единственным, оставшимся в живых, оказался я.
  Я миновал перегороженную упавшей с дырявой крыши балкой дверь библиотеки, я подошёл к другой, выцветший от влаги и солнца, и дёрнул ручку.
  – Приемник магистра, – усмехнулся я, переступая через невысокий порожек, и вновь оказываясь там, где столько раз получал указания от «Организации» и наставления от учителя. Да-а, Мортис воспитывал меня как механизм.
  Стены кабинета были уставлены книжными стеллажами, на которых пылились рукописи и манускрипты на различных языках. В отличие от меня, этот старик владел всеми, даже игнорируемыми большей частью просвещённого мира наречиями Ойкумены. Я же ограничивался лишь самыми основными.
  Взгляд мой прошёлся по столу. За исключением толстого слоя пыли, под которым смутно проглядывались очертания старинной чернильницы и пера, на нём не было ничего. Это отличалось от моих воспоминаний об этом месте – учитель постоянно забрасывал его различными бумагами, пергаментами, фолиантами и тому подобным.
  Великолепной работы кресло, достойное, скорее, занять место трона в каком-нибудь задрипаном королевстве, было обращено своей роскошной резной спинкой к окну. В  нём, неясно каким образом, всё ещё оставались целыми толстые матовые стёкла, сквозь которые проглядывало только начинающее свой подъём дневное светило.
  Подойдя к рабочему месту учителя, я сдул пыль со стола и обнаружил на нём несколько конвертов и кипу пожелтевших от времени бумаг, содержание которых и принялся изучать.

  * * *

  Не знаю, сколько прошло времени, однако в тот момент, когда Хоронико, приоткрыв дверь кабинета, скользнула внутрь, заставив меня наконец-то оторвать взгляд от бумаг учителя, солнце уже вовсю господствовало на голубой поверхности неба. С уверенностью могу сказать одно – сколько бы не прошло часов (а сомневаться в том, что моё путешествие по жёлтым страницам длилось более одного часа, не приходилось), но нужной информации раздобыть мне не удалось.
  – Сколько книг! – заворожённо протянула Хоронико, стоявшая возле одного из стеллажей, – Я с удовольствием осталась бы здесь с десятком таких манускриптов!
  Я, сидя на стуле учителя, с любопытством наблюдал за искрящимся светом радости лицом девушки, которая, видимо почувствовав, что на неё смотрят, перехватила мой взгляд и, подобно герольду, известила меня о том, что кушать подано, затем, схватив с полки несколько книг, скрылась за дверью.
  Потягиваясь, разминая затёкшие конечности, я прислушался к её шагам, однако, за исключением шелеста нелепого плаща, не услышал ничего – ни скрипа прогнившей половицы, ни шарканья тяжёлых сапогов, ни единого звука. «Что это», – пронеслось у меня в голове, – «Неужто теряю хватку?». Однако в этот самый миг запела изнывающая от непривычной для неё тяжести лестница. «Фух», – выдохнул я, – «Отбой тревоге».
  Спустившись вниз, я сделал несколько шагов по направлению к теперь не совсем уже тёмному коридорчику, но в этот момент откуда-то сзади донёсся приглушённый голос Хоронико. Неужели ушла на улицу? Однако обернувшись, я заметил распахнутую дверь в дальнем конце гостиной, которая вела в трапезную.
  Трапезная была у нас не в ходу, видимо, поэтому она и вылетела из головы. Обстановка этой комнаты сохранила аристократические черты, правда, это уже была аристократичность впавшей в нужду древней и славной фамилии, вынужденной ради выживания заниматься непотребным для их статуса ремеслом. Несколько рассохшихся, но ещё сохранивших часть прежней красоты комодов, на которых, утопая в пыли, стояли различные статуэтки; на стенах – расплывшиеся от сырости картины, где уже было невозможно что-либо разглядеть; пол покрывал изъеденный вездесущей молью ковёр, на котором покоился огромных размеров стол. Последний, кстати сказать, был единственным лишённым пыли представителем семейства «мебельные». Но только лишь благодаря Хоронико, а не из-за собственного неоспоримого авторитета, которым пользовалась эта махина в мире маленьких, надоедливых серых комочков, вот уже которое тысячелетие не прекращающих своего вторжения в людскую среду.
  Однако единственной, достойной упоминания штукой, отличавшей трапезную от остальных комнат, в которых мне довелось побывать со вчерашней ночи, был запах едой. Ооо, эти одориальные миазмы просто сшибали в нос, вызывая слюноотделение, которое, не будь утолён тут же пробудившийся голод, могло бы стать причиной смерти. Никогда бы не подумал, что Хоронико умеет готовить!
  Девушка сидела на одном из роскошных белых стульев, вернее сказать когда-то бывшими белыми и теперь обрели серые тона. Перед ней стояла старая кастрюля, прикрытая такой же старой крышкой. Я примостился напротив лисы.
  – Приступим? – озорно спросила Хоро. Я кивнул, и мы набросились на скрывавшееся до той поры под металлической крышкой мясо.

  * * *

  – Скажи, – спросил я, закидывая в рот последний кусочек мяса, – Чего ты вчера так испугалась?
  Хоронико сделала вид что задумалась, точно я спросил её о некой сложной для объяснения материи, отхлебнула из стальной кружки, найденной где-то в кухонных чертогах, и, лукаво улыбнувшись, снова превратилась в игривого ребёнка:
  – Я ничего не боюсь.
  – Ага, – протянул я недоверчиво, поднимаясь из-за стола, – Спасибо за еду. Ты умеешь готовить, и это очень хорошо.
  Оставив лису наедине с грязной посудой, я направился прямиком в гостевые спальни, что на втором этаже, с целью проверить их состояние и решить, кто где будет спать этой ночью. Однако в результате ревизии оказалось, что в приемлемом состоянии была лишь одна. Остальные были непригодны для отдыха по разным причинам – где не было крыши, где, наоборот, была, но не наверху, где ей должно находиться, а на полу. Моя комната тоже стала жертвой произошедших с домом катаклизмов. Стоя посреди этой заваленной прогнившими балками коморки, я разглядывал чудом уцелевший оружейный шкаф, в котором находились мечи, кинжалы и пики. В моей голове отчётливо звучал голос Мортиса: «Воин должен виртуозно владеть любым оружием…».
  – Дитус, – раздался мелодичный голос Хоронико. Я обернулся.
  - Ты как раз вовремя.
  Делая шаг вперёд, девушка рассеянно спросила:
  – Что это за комната?
  – Когда-то она была моей, – произнёс я, выходя в коридор и жестом увлекая Хоро за собой.
  Переступая через рухнувшие балки, мы достигли пощажённой временем спальни с пригодной для хорошего отдыха кроватью. Отворяя дверь, ведшую внутрь, я произнёс:
  – Ты будешь спать здесь, – затем, указывая на небольшой комод, расположенный в дальнем конце комнаты, добавил, – Можешь поискать себе одежду, бывшим владелец этой крохотной Вальгаллы была девушка…
  Я окинул её взглядом и задумался.
  – Что-то не так?
  – Да, мне вот интересно, а нижнее бельё у тебя тоже мужское, или ты предпочитаешь быть ближе к народу? – я расплылся в ехидной улыбке.
  Глаза лисы округлились, она уже открыла было рот, чтобы что-то возразить, но я не дал ей на это времени, выпалив:
  – В любом случае, вы должны быть одинаковой комплекции.
  Затем развернулся на каблуках и направился к кабинету учителя, ясно ощущая на своей спине пронзающий взгляд девушки.

  * * *

  «Вот ведь нахал», – проносилось у меня в голове, в то время как Дитус, довольный своей остротой, уверенно вышагивал прямо по коридору, направляясь к двери кабинета, – «Нет, ну действительно скотина! И кто тут ещё из нас двоих большее животное?».
  Кипя от гнева, но, в то же время, понимая, что где-то на подсознательном уровне это его нестандартное и немного инфантильное поведение мне, в общем-то, даже нравится, я вошла в выделенную мне спальную комнату. Очень похожая на ту, которая раньше, по словам Дитуса, принадлежала моему спутнику. Только вот эта была чистая. Ну как, чистая – пыль, да, но никаких рухнувших с потолка балок, никаких следов плесени на стенах. Одним словом, ничего, с чем бы я не была в силах справиться.
  Над кроватью – изначально я не обратила на это внимания – висело две небольших полочки, с которых на меня глядели корешки книг. И тут… я услышала их зов, этот аккуратный, настойчивый шёпот, который нельзя было спутать ни с чем. Он лишал воли. Подавлял любое сопротивление. И я подчинилась. Подошла ближе и принялась читать красиво выведенные названия. Однако тут же взяла себя в руки. Это были романы, причём некоторые из них внесенные в церковный индекс запрещённых книг. Хранение подобных вещей – разумеется, при их обнаружении – сулило незамедлительную встречу с инквизиторами, на самом деле не попадись мне в моих скитаниях этот «Индекс», мне бы и не довелось узнать столь ценной информации. И хотя здесь, в этой глуши можно было и не опасаться воинов церкви, я незамедлительно утратила интерес представленным здесь томам, так как уже была знакома с их содержанием, и даже помнила многие страницы наизусть.
  Избавившись от наваждения, вызванного голосом страниц, я вспомнила про комод, о котором говорил Дитус, и сделала осторожный шаг в его направлении. Провела рукой по пыльной поверхности. Затем, словно бы собравшись с духом, начала осмотр.
  Выдвигая ящик за ящиком, я натыкалась на различные приспособления, назначение которых мне было не совсем понятно, на всевозможные средства личной гигиены, на какие-то настойки, воняющие так, что в носу начинало свербеть. Чёрт пойми, чем занималась бывшая хозяйка этой комнаты. В нижних, самых просторных ящиках комода мне наконец-то попалась одежда. Задубевшая от сырости, да, но на кончиках волокон, из которых были созданы нити, всё ещё ощущался запах цветов… и нечто отдалённое, напоминающее вонь найденных мною в других отсеках этого вещехранилища настоек. Но этот аромат был во множество раз слабее и приятнее. Что же это она, смачивала ими одежду? Надо будет поинтересоваться у Дитуса.
  Отложив несколько вещей, пришедшихся мне по вкусу, я аккуратно сложила остальные обратно в ящик. Затем поднялась, ещё раз обвела взглядом комнату, и направилась на улицу, простирать и, пока солнце ещё высоко, высушить новый наряд.

  * * *

  …1049 год. Пора алых листьев. “Организация” претерпевает колоссальные изменения в своей структуре. Я, даже и являясь магистром, никак не могу остановить этот процесс. Моё счастье, что мне ещё удалось вернуть доверие некоторых членов нашего братства, однако это практически ничего меняет, так как многие продолжают обвинять меня в сговоре с моим учеником. Но благодаря этому минимуму, который мне удалось отыграть, они ничего не могут со мной сделать. Я у них как кость в горле.
  Хотя их выпады в мою сторону совершенно безосновательны – я действительно ничего не ведал о намерениях Дитуса и был удивлён не меньше остальных, когда этот безумец ворвался в само сердце нашей “Организации” с мечом наперевес и учинил невероятную резню, в которой распрощались с жизнью два магистра, пять преферити, собиравшихся встать на их место, а также более сотни простых воинов из разных дивизионов. И воспитал же на свою голову! Для чего ему понадобилось всё это? Что он искал? Не знаю. Но я докопаюсь до истины…
  Г. Вар! Пишу к Вам, так как на последнем задании именно Вы являлись напарником моего ученика. Прошу Вас как можно скорее предоставить мне информацию касательно того дня.
  С уважением к Вам,
   Мортисом Сальтатио.

  * * *

  – Ах вот значит как! – вспылил я, вскакивая с кресла. Наконец-то после многочасовых поисков мне удалось отыскать черновик письма, а здесь такое, – Значит, ты не знал о её смерти?!
  Скрипнула дверь. Я обернулся.
  Предо мной стояла Хоронико, но вместо прежнего шутовского наряда на ней теперь красовались простоватая белая шёлковая рубашка, чёрные боевые штаны из прочной ткани, и кожаные полусапоги. За спиной извивался огромный рыжий хвост.
  – Хм, – изобразил я задумчивость, – Всё-таки, вы и вправду одинакового телосложения.
  – Ну? – еле слышно произнесла Хоро, явно ожидая моего вердикта относительно её вида.
  – Что ещё за «ну»? – я продолжал играть роль несведущего человека.
  – Ты…, – робко начала девушка. Затем помолчала несколько секунд, натянула на лицо ехидную улыбку и решительно закончила, – Должен помыть посуду.
  Хладнокровие меня не покинуло. Кивнув головой, я отложил в сторону лист пергамента и направился к двери. Хоронико всё ещё стояла в нерешительном ожидании. Заметив это, я, дотронувшись до ручки, на мгновение застыл, повернулся, прищурил глаза, точно разглядывая что-то, затем выпалил:
  – Кстати, а что насчёт нижнего белья?
  Пока Хоро приходила в себя, я уже скрылся за дверью.

  * * *

  – А на что здесь можно посмотреть? – нарушила молчанье Хоронико.
  Надо признаться, этот вопрос застал меня врасплох, поэтому я не нашёл ничего лучше, как с удивлённым видом переспросить
  – Посмотреть?
  Девушка кивнула. Нет, к такому меня в «Организации» не готовили. Выйдя из ступора, я судорожно принялся воскрешать в памяти окружавшую дом местность, однако за исключением семейного кладбища баронессы, расположенного на недалеко отстоящем отсюда холме, и алтаря древнему богу, имя которого затерялось во мраке веков, на ум ничего не приходило. Хотя…
  – Здесь недалеко имеется яблочный сад. Вернее то, что от него осталось. Не знаю, будет ли тебе это интересно, однако поспешу заверить, что яблоки, которые росли там десяток лет тому назад, были очень даже ничего себе.
  – И всё? – недоверчиво спросила девушка.
  – А ты чего ожидала?
  – Ну-у… – начала было Хоро, однако я тут же оборвал её.
  – Библиотека в правом углу дома, за гостиной.
  Недовольно буркнув себе что-то под нос, девушка скрылась за дверью, ведущей на улицу. Я же направился в кухню, где принялся за выполнение обязанностей ответственного за посуду, которой, на первый взгляд, оказалось не так много, однако на её мытьё пришлось потратить прорву времени.
  Когда я вновь вступил в гостиную, желая вернуться к своим делам, на пороге показалась Хоронико, вокруг талии которой был повязан огромных размеров платок, лишь недавно исполнявший роль маски. На этот раз он служил ей подолом, куда девушка собирала яблоки.
  Завидев меня, лиса широко улыбнулась, и на её лице отразилось выражение поистине детского счастья, точно она наконец-то получила то, о чём так долго мечтала, что выпрашивала у родителей, но в чём ей было отказано. Заметив усмешку на моём лице, Хоро отвела взгляд. Когда же я подошёл ближе, желая принять у неё яблоки, она ощетинилась, словно говоря: «Иди и найди себе свои яблоки».
  Улыбнувшись, я решил подбодрить её:
  – Всё-таки, эта одежда лучше, – Хоро изобразила непонимание, и в этот момент я попался на её удочку, хотя и не понял как, – Выглядишь хорошо.
  В этот момент девушка расплылась в улыбке, вогнавшей меня в ступор. Я застыл с открытым ртом, не в состоянии ни пошевелиться, ни сказать что-либо. Довольная произведённым эффектом, лиса улыбнулась ещё шире и, миновав меня, скрылась в гостиной.


* * *

  Раскалённое за день небо потонуло в мягких вечерних сумерках, приносящих свежесть и прохладу. Я сидел на старом, изъеденном различной летучей и ползучей гадостью стуле, которое обнаружил на маленьком, расположенном на втором этаже балкончике, находящимся немногим дальше кабинета Мортиса. Глядя на эти красно-фиолетовые переливы, невольно замечаешь те малейшие изменения, происходящие вокруг, указывающие на то, что мир готовится к наступлению ночи. Я закрыл глаза и прислушался. Последние птичьи трели тонули в шелесте колышущихся на ветру ветвей деревьев. Беззаботные днём, мыши, издавая еле слышный писк, бежали в свои норы, дабы избегнуть когтей пробуждающихся сов.
  Кто бы мог подумать, что это забытое всем миром место было способно предложить своим обитателям столь несравнимое ни с чем умиротворение, способствующее к неторопливому и приятному времяпрепровождению в храме памяти, ключ от дверей которого, ранее считавшийся утраченным, внезапно попадается под руку, настойчиво призывая воспользоваться им?
  Хоронико уже давно не было видно. Наверное, окопалась в библиотеке, поглощая страницы вперемежку с яблоками. Занятие хорошее, спорить не стану, однако, несмотря на всю свою начитанность, в жизненных вопросах она была совершенно неопытна.
  Поднявшись на ноги, я потянулся, разминая затёкшие конечности, и направился в дом. Уже на автомате лавируя среди перегораживающих коридор рухнувших балок, добрался до лестницы и спустился на закутанный во мрак, точно Хоро в свой нелепый плащ, первый этаж. Зажёг несколько свечей. Тьма неохотно отступила, но было очевидно, при первой же удобной возможности она бросится в атаку с целью возвратить утерянные позиции.
  В какой-то момент на меня набросилась меланхолия. Я знал, что Хоронико находится где-то рядом, однако давящая тишина заставляла уверовать в абсурдность этого знания.
  Нет, конечно же лиса пропадала и днём, однако тогда я не замечал этого из-за сильной загруженности. Но теперь всё было иначе. Не в силах сдержать порыв любопытства, я направился на поиски девушки.
  Стоит ли описывать охватившее меня удивление, когда, отворив дверь, ведущую в библиотеку, пред моими глазами предстала следующая картина. Хоронико с опущенной на письменный стол головой, с книгой вместо подушки, лёгким посапыванием нарушающей могильную тишину озарённой светом масляной лампадки комнаты.
  Подойдя ближе, я заметил, что книга была каким-то старинным романом, пользовавшимся большой популярностью, о чём говорили затёртые страницы. Рядом громоздились стопки других, уже серьёзных (хотя и не пользовавшихся каким-либо авторитетом у людей просвещённых) изданий, посвящённых вопросам богословия и естествознания. Среди них я заметил трактат фра Каспара де Арриага, который мне довелось прочесть несколько лет назад. Эта работа считалась еретической, и автор её, впоследствии вместе с полусотней последователей сожжённый инквизиторами, в официальных церковных документах именовался не иначе, как ересиарх де Арриага. Да-а, малоинтересное чтение…
  Повернувшись к девушке, я нежно провёл своей рукой по её лицу. Сомкнутые веки дрогнули и медленно распахнулись, высвобождая янтарный огонь.
  – Доброе утро, соня, – с лёгкой улыбкой произнёс я.
  Непонимающим взором лиса уставилась на меня, затем оторвала щёку от книги и пробурчала:
  – Я что, уснула?
  Я утвердительно кивнул:
  - Думал, ты тут читаешь…
  Хоронико зевнула, вяло потянулась, встала из-за стола и мы вместе направились к двери – она со стопкой книг подмышкой, я с бурлящей спермацетовой свечой, источающей вокруг весьма своеобразный запах.
  – Я зажёг в твоей комнате лампу, чтобы ты могла продолжить… – начало было я, но в этот момент девушка, выронив книги, неожиданно схватила меня за рукав. Её лицо источало напряжённость. Нет, пора уже в этом разобраться. Я обернулся, заглянул в её глаза и, мягко, но настойчиво произнёс, – Я спрошу один раз: чего ты боишься?
  Какое-то время девушка молча глядела на меня, затем, когда я уже собирался продолжить свой путь, прошептала:
  – Их…
  – Весьма исчерпывающе, – я пытался направить поток её мыслей в нужное русло, – И кто же они?
  – Те, кто остался, – всё также шёпотом произнесла Хоро.
  – Мы играем в шарады? – не выдержал я.
  – Духов. Я их вижу…
  Из моей груди вырвался тяжёлый вздох:
  – Давай так. Твой слух очень чуток и способен уловить даже малейшую дрожь в голосе, выдающую ложь. Твоё обоняние даст фору любой ищейке…
  – Оно не настолько хорошее, как у волков, – натянуто улыбнулась девушка.
  – Пусть так, хотя и не суть. Я к тому, что… в добавок ко всему этому, ты ещё и видишь призраков?
  Кивок.
  – Нет, у меня, конечно, была похожая мысль, но она показалась мне абсурдной. Хотя, с другой стороны, ты и сама не принадлежишь к «нормальному» миру.
  Она попыталась было возразить, но я жестом показал, что мысль ещё не закончена:
  – И здесь встаёт вопрос – какого лешего древний бог, или демон, опасается стенающих мертвяков?
  – Древний бог или демон? – уточнила Хоро.
  – Ну-у, – потянул я, поняв, что сказал слишком много, – По крайней мере, в том мире, куда ты забрела из своей деревни, вас величают именно так. Вы умнее обычных людей, ваши физические возможности во много раз превосходят возможности простого человека, посвятившего свою жизнь искусству войны. Я то знаю…
  Хоронико странно посмотрела на меня.
  – Я была удивлена твоей реакцией в Лорене. Она была столь… – она задумалась, подыскивая подходящее слово.
  – Спокойной? – подсказал я.
  – Да, – согласно кивнула девушка.
  Я улыбнулся:
  – Так почему ты боишься тех, кто одного рода с вами?
  – Заблуждение, – холодно произнесла Хоро, – Мы не демоны и не боги. Что же до духов, то это совершенно иной род сущностей, обитающей на стыке миров. Это энергия людей, оставивших свой след на Грани мироздания, – она прямо-таки подчеркнула эту сентенцию, – Их эмоции были настолько сильны, что на плоскости пространства отпечатался их облик…
  – Эгхм, – я попытался осмыслить услышанное, однако мой разум отказывался воспринимать подобное нагромождение иррациональной информации. Хоро терпеливо ждала, пока у меня всё разложится по полочкам. Когда же я уверил себя в том, что уверен в моей уверенности относительно понимания сущности духов, разговор был продолжен, – Если это всего лишь отголоски эмоций, почему ты их так боишься? Они ведь…
  – Ничто? – опередила меня Хоро. Я согласно кивнул, – Нет, Дитус, они отнюдь не ничто. Они такие же живые существа, как мы с тобой, только… они в ловушке.
  – Почему? В какой ловушке?
  – Я не знаю. В книгах об этом не говорилось.
  – Ага, – усмехнулся я, – Значит всё, что ты сейчас сказала, не более чем чьи-то измышления на тему «о сущности отпечатанных на поверхности земли чрезвычайно эмоциональных людей, после физической смерти превратившихся в сгусток пойманной в ловушку энергии, такой же живой, как и мы с тобой, читатель, но по-другому»?
  – Что-то вроде того, – обречённо вздохнула Хоро.
  – Тебя пугает неизвестность?
  – Нет, – покачала головой лиса, всматриваясь во мрак, – Мой голод, и то, что со мной произойдёт, не справься я с ним…
  – Вот те раз, – я провёл рукой по её волосам. Казалось, они были сотканы из шёлка. Девушка вновь взглянула мне в глаза, – Так ты боишься не их, а себя?
  – Но ты не понимаешь, – запротестовала Хоро.
  – Так помоги мне понять, – улыбнулся я.
  – Нет, – решительно отрезала Хоро, отстраняясь от меня, – Не хватало, чтобы всё повторилось.
  - Повторилось? Ты о том таинственном прежнем хозяине твоего плаща?
  – Да… Он предал меня, и хотел продать… – она стала говорить отрывисто, – Я думала, это будет как в книгах… Там всегда всё так легко и красиво…
  - Если бы всё было, как то, что описано в книгах, мир сам бы стал книгой, а мы – всего лишь выведенными на его страницах знаками. Но я попробую помочь тебе, – тихо сказал я, сжимая фитиль между пальцев.
  Коридор погрузила во мрак. Отсутствие окон и дыр в стенах и потолке, сквозь которые в помещение могла бы заглянуть бледная луна, делали тьму невероятно плотной, почти материальной, а отсутствие каких-либо звуков указывало на её враждебность.
  Учитель постоянно повторял мне одну и ту же формулу: «Если хочешь побороть страх – уничтожь его. Не можешь уничтожить – подчини. Но никогда не смиряйся с ним». И я следовал этому правилу всегда. И никогда не поддавался обыкновенным людским фобиям. Никогда, кроме того раза…
  Теперь же я решил помочь моей спутнице. И кромешная тьма была как раз кстати. Не издавая ни единого звука, я сделал несколько шагов назад. Хоронико забеспокоилась. Она пыталась отыскать меня в этой темноте, и не находила. Пыталась взывать ко мне, но в ответ доносился лишь непонятно откуда доносящийся шёпот: «Не бойся».
  Некоторые называют подобные беседы «разговорами с миром мёртвых», ибо кроме не имеющего плоти голоса, исходящего со всех сторон (за счёт эха), и всепоглощающего мрака, впивающегося зубами в само нутро, для того, к кому этот фокус был применён, не существовало ничего.
  – Дитус, – в панике шептала Хоронико.
  – Не бойся…
  – Дитус!
  – Ты же кицунэ…
  – Где ты, Дитус? – она уже практически кричала, и в какой-то момент начала продвижение по пустынному коридору, проталкиваясь сквозь чёрт пойми каких размеров толпу впечатлительных мертвяков. Сколько их было? Я не знал. Но знал, что девушка, бывшая предо мной, заслужила моей жалости. Я не мог позволить ей оставаться такой слабой.
  – Тебя страшит твой голод? Но ты же держишься…
  – Дитус! – это была уже истерика.
  – Взгляни в лицо своим страхам…
  – Это не смешно! – уже сквозь слёзы бросила она.
  – Тебе не убежать от себя, как бы сильно ты этого не хотела. Мы все обречены…
  – Мама? – всхлипнула девушка, падая на колени.
  Я не знал всего о её страхах, но предательство явно не было единственной причиной. Здесь имелось что-то ещё. И именно это я пытался выяснить, пусть даже столь грубыми действиями.
  – Ты ведь погибла, – прошептала она сквозь сдавливающие ей горло слёзы. В следующий момент послышался удар. Всхлипы прекратились.

  * * *

  Склонившись над потерявшей сознание Хоронико, я поднял её на руки и понёс в ее комнату, где, положив на кровать и укутав в найденное в одном из шкафов одеяло.
  «Может», – думал я, – «Не стоило так резко? Но кто же знал, что она т;к себя поведёт? Кто знал, что не выдержит этой давящей тьмы?».
  Когда я уже собирался покинуть ее комнату, кто-то тронул меня за руку, вцепился мёртвой хваткой мне в локоть. Я обернулся. Это была Хоро. Всматриваясь в меня своими янтарного цвета глазами, она прошептала: «Не оставляй меня…».
  Нет, я не мог понять эту лису, как, в принципе, и большинство людей. Несмотря на то, что из нас двоих именно мне выпала участь быть человеком, всё-таки более человечной оказалась она. Девушка снова повторила свою просьбу. Я кивнул...

  * * *
 
  Из царства сна меня вырвало неясное ощущение, словно что-то сдавливает мне грудь. Когда же открыл глаза, предо мной предстала картина, которую я меньше всего ожидал увидеть.
  Ночью, когда мне всё-таки удалось освободиться от объятий Хоро, я направился в свою комнату, где рухнул на кровать и тут же впал в забвение. Теперь же моему безграничному обладанию этой колыбели пришёл конец. Рядом со мной лежала Хоронико. Пробивающиеся сквозь матовое окно и дыру в крыше лучи солнца ласкали её плечи и покоящуюся на моей груди голову.
  – Эй, лиса, – протянул я, преодолевая атакующую меня зевоту. Ответом было лишь сладкое посапывание.
  Я попробовал подняться. Безрезультатно. Правая сторона затекла и онемела, так что нельзя было пошевелить и пальцем. «Это сколько же ты тут дрыхнешь?», – мысленно возмутился я и поднял левую руку. Высвободившись из лисьих объятий, я практически по-пластунски подполз к краю кровати и, прилагая великие усилия, сел. Подождал, пока пройдёт онемение, затем поднялся и уже было направился к двери… Но в этот момент девушка открыла глаза.
  – С добрым утром, – улыбнулась она, точно забыв, чт; было ночью.
  – Доброе. Скажи, а что ты тут делаешь?
  Этот вопрос заставил Хоро оглядеться по сторонам, как если бы она не знала, где именно находится. Затем, немного смутившись, произнесла:
  – Мне было страшно.
  – Опять?
  – Она преследовала меня. Я подумала…
  – Что я тебя защищу? – закончил я за неё. Лиса смутилась ещё сильнее, – От чего я должен тебя защищать? От попавшего в ловушку отпечатка чересчур эмоционального человека, которого я даже не вижу?
  – Она боится тебя… как и остальные, – улыбнулась девушка.
  – Прости, что? – переспросил я, уверенный в том, что мне это просто послышалось.
Хоро, поняв, что сказала что-то такое, чего не должна была говорить, вскрикнула и закрыла рот руками.
  – Нет, ничего…
  – Давай-ка ты, наконец, расскажешь свою историю, – произнёс я тоном, не терпящим возражений, – Я же, в свою очередь, обещаю отнести к ней серьёзно. Предавать тебя не собираюсь.
  Лиса взглянула на меня, точно решая, достоин ли я быть посвящённым в её тайну, затем кивнула головой, соскочила с кровати, и произнеся: «Но сперва завтрак», прошла мимо и скрылась за дверью.

  * * *

  Спустившись вниз, я умылся, привёл в порядок растрепавшиеся волосы и направился в кухню, где лиса уже заканчивала готовку. Мы встретились возле лестницы – она как раз шла мне навстречу, оповещая о том, что всё готово. Утренняя трапеза снова прошла в тишине. Хоронико не то что не желала разговаривать, просто была занята скоростным поглощением пищи.
  – У-ух, – выдохнула она, разваливаясь на стуле, – Я наелась.
  Я с недоумением оглядел ту горку еды, которую мне ещё только предстояло осилить.
  – Эй, ты что такой медленный? – спросила девушка, проследив за направлением моего взгляда.
  – Эгхм, – крякнул я, не зная, что ответить. Поэтому тут же перевёл тему, – Раз уж ты такая шустрая, может, расскажешь свою историю?
  Она на секунду задумывалась, затем, приняв более официальную позу, начала:
  – Представлюсь ещё раз. Я – Хоронико Рейко из рода Кицунэ, ответственная за деревенскую библиотеку. Отсюда, кстати говоря, и взялся эпитет «учёная». На протяжении ста двадцати лет я следила за давным-давно забытыми всеми рукописями… ну и, понятное дело, перечитала их вдоль и поперёк.
  – Сто двадцать лет? – поперхнулся я.
  Хоро кивнула.
  – И за всё это время ты ни разу не покидала деревни?
  – Почему же? Была. Как и все мои сородичи, я проходила обряд, который, если не вдаваться в подробности, есть паломничество по миру в двух ипостасях – лисьей и человечьей. Цель – за десять лет свыкнуться с обычаями столь чуждого для нас места, которым является mundus homini . Выживший приобретает бесценный опыт. Что же до тех, кому не повезло… Что ж, на это и расчёт – отсеять слабые звенья. Хотя есть и те, кто не возвращается по собственной воле. Нередко это происходит, когда животная натура одерживает верх. И тогда… они превращаются в охотников.
  – В охотников? – задумался я, – Что-то знакомое…
  – Они утверждают, что отказываться от своего истинного облика – грех. Они выживают, главным образом, за счёт поедания людских душ. Эта материя делает их сильнее. Они суть то, что вы, люди, зовёте злом.
  Лиса, видимо, поражённая тем, с каким хладнокровием я продолжаю поедать приготовленное ей мясо, настороженно поинтересовалась:
  – Что, тебя это не удивило?
  – А должно было?
  На самом деле, я вспомнил, кто такие эти охотники. Несколько раз «Организация» отправляла меня на устранение нелюдей. Наряду со всякой поганью, появлявшейся на свет из-за неспособности какого-либо из чародеев сладить с силой, было то, что отнюдь не являлось порождением этих повышающих своё либидо за счёт дешёвых фокусов остолопов. Да, с этим существом пришлось повозиться.
  – Ты странный.
  – Не более чем другие. На мой взгляд, то, что можно убить, страха не достойно.
  – Не поняла, – спросила Хоронико, склоняя голову к правому плечу.
  – Продолжай, сейчас не мой черёд рассказывать.
  – Ладно. Как-то раз я забрела в лес. Ничего необычного – птицы, ручьи, трава под ногами… Такая мягкая, – лиса улыбнулась и на мгновение замолчала, затем мотнула головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания, и продолжила, – Я углублялась в чащу. Не знаю, почему. Точно что-то меня манило… И вот, когда предо мной раскинул свои воды небольшой источник, обрамляющий утопавшую в зелёном море поляну, с которой доносился лязг стали, скрежет метала, брань, мольбы о пощаде, предсмертные стоны. Любопытство взяло верх, и я, приняв облик лисы, подкралась ближе, дабы посмотреть, что там происходит, хотя, разумеется, не догадываться не могла. Тогда мои глаза впервые узрели то, как люди убивают друг друга, и как души покидают этот бренный мир. Но были и те, которые остались. Те, которым выпала на долю участь вновь и вновь переживать этот ужасный день, эти ужасные часы… Когда сражение окончилось, я, вновь обратившись в человека, покинула своё укрытие и направилась на поле боя. Увидев меня, души павших обратились ко мне. Они просили даровать им покой. Но я не знала как… В этот момент появился охотник. Лис с восемью хвостами, указывавшими на то, что обладатель их переступил порог восьмого века своей жизни. Я стояла и смотрела, как он поглощает одну душу за другой. Когда же он закончил, то обратился ко мне. Призывал последовать его примеру. Приводил ужасные факты из своей жизни охотника… Тогда-то я впервые и испугалась духов. Вернее то, во что они могут меня превратить.
  – Значит, ты избегаешь того, что может сделать тебя могущественней любого другого? Странно…
  – Почему? – изумилась девушка.
  – В этом мире выживает тот, кто обладает силой, достаточной чтобы защитить себя, и тех, кто тебе дорог. Те, кто пытаются разрешить всё посредством оливковой ветви, суть наивные маленькие дети, имеющие ложные понятия об окружающем их мире. Таких, обычно, именуют глупцами. Больше скажу, их даже можно выделить в отдельный вид, так как у них есть своя особая ниша в цепочке естественного отбора.
  – Так это что же, я – представитель вида «homo idioticus»?
  – Эй-ей, я такого не говорил. Твой страх есть нечто иное.
  – И что же это?
  – Ты ведь боишься перестать быть собой?
  – Да, – кивнула Хоро.
  – Ну-у, ничего не поделаешь, придётся с тобой кое чем поделиться. Но с одним условием, – подметил я.
  – Каким ещё условием? – ощетинившись, лиса вскочила со стула.
  – Посуду будешь мыть ты.
  Чем-то она напоминала мне мою старую знакомую, ученицу Сальтатио. Дело было не в одежде, хотя и она привносила свою лепту. Здесь, скорее, прослеживался одинаковый, чересчур наивно-инфантильный взгляд на вещи, вкупе со страхом перед окружающим миром.
  – Ну что, пойдём? – я жестом пригласил девушку проследовать за мной.

  * * *

  Озарив подвал дрожащим светом, источаемым из стоящей на капители колонны масляной лампы, я указал на располагавшиеся слева от лестницы полочки. Хоронико подошла ближе и охнула. Там стояли банки с заспиртованными органами различных существ. Обернувшись, девушка недоумённо взглянула на меня. Я усмехнулся, преодолел расстояние, отделявшее меня от полок, и взял в руки тару с плавающим внутри четырёхкамерным сердцем. Раздался щелчок, оповещающий об открытии замка. Толкнул локтём выпирающий из стены камень. Расположенные на полках банки слегка задрожали и вместе с частью стены подались назад.
  Вернув тару на место, я сделал шаг вперёд. Обернулся. Девушка с любопытством разглядывала нашу скромную кунсткамеру. Интересно, она сейчас не боится потому, что не видит души?
  – Ты идёшь, или хочешь отведать моих солений? – произнес я.
  – Да-да, иду, – кивнула Хоронико и, взяв с капители лампадку, вошла в потайную дверь.
  Дрожащий свет озарял небольшую кладовую, заваленную различным хламом, которому мой учитель приписывал необычные свойства. Тут же находилась и стопка сочинений, не просто запрещённых, но проклятых церковью. Помимо этой крамолы, здесь нашли своё пристанище официальные издания «Организации», в которых описывались мифические животные, старые боги и демоны. Я не исключал вероятности, что девушка со всем этим уже была знакома, но кто знает, вдруг среди этой кучи ей посчастливится отыскать то, что прольёт свет на увиденное ей в юности (хотя дьявол его разберёт, на какие отрезки делится жизнь у тех, кто способен прожить восемь веков или даже больше?) и поможет ей избавиться от своего страха.

  * * *

  – Нет, Дитус, всех убивать нельзя, это неправильно.
  Я поднял глаза на сидящего в кресле старика, держащего в руках старую книгу.
  – Что Вы имеете в виду?
  – Я о богах и демонах, – прохрипел магистр Сальтатио, – Не все они злые. Скажу больше, некогда они выполняли роль санитаров этого мира. Да-а, человечество должно быть им благодарно…
  Мне предстояла охота на демона, объявившегося в землях Торговой Федерации, и я обратился к учителю за информацией. Но он как всегда ударился в исторический экскурс.
  – При всём уважении, учитель, – я убрал в ножны меч, лезвие которого тщательно проверял перед каждым заданием, – Какое нам дело до того, кем они были раньше? Куда важнее то, кем являются теперь. У нас есть задача – убить. Если с этим не могут справиться другие, с этим справлюсь я. Пусть даже мне и придётся пройтись по телам тех, кто встанет между мной и моей целью.
  Учитель, посмотрев на меня сквозь стёкла своих очков, довольно улыбнулся:
  – Я воспитал достойного преемника.

  * * *
 
  Сидя за столом Мортиса и перечитывая его записи, я, не знаю почему, вспомнил этот разговор с учителем. Быть может, причина крылась в том, что случай с Хоронико имел какие-то точки соприкосновения? Или… Я напряг память, пытаясь вспомнить название книги, которую читал тогда Сальтатио. Старик любил делиться новыми открытиями, и, кто знает, уж не являлась ли его мысль эхом того, что ему только что довелось вычитать?
  Пытаясь сконцентрироваться, я откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. Нет, не помню. Видимо, слишком напряжён. Ещё бы, голова постоянно забита то «Тенью», то лисой – попробуй тут вспомнить детали. Я тяжело вздохнул и закрыл глаза.
  Моя задача найти предателя. Если верить посланию, полученному мной в «Лесной деве», ему удалось выжить. Но в записях Мортиса не содержится никаких упоминаний об этом. Что же это получается, меня дезинформировали? Или же я просто ещё не добрался до нужного места? Нужно продолжать поиски, у меня нет права на ошибку.
  Я перевёл взгляд на лежащий на краю стола лист пергамента. «Учитель писал информатору в Аоре… Что же, это лучше чем ничего». В моей голове провелась аналогия со старыми добрыми деньками, когда я шаг за шагом выслеживал свою жертву. «Ну что же, продолжим», – мысленно улыбнулся я.

  * * *

  «Вот уже третий день как мы торчим в этом злосчастном поместье. Обычное полуразвалившееся строение днём, ночью оно наполняется душами умерших. Они не оставляют меня в покое. Это невыносимо, слышать их крики, мольбы… Моменты просветления наступают лишь когда рядом находится Дитус. Почему? Может, всё дело в его ауре?».
  Так размышляла я, орудуя тесаком. Удар, и ломоть мяса повис на разрубленной пополам кости. Ещё удар, и упрямые сухожилия более не помеха. Я настолько увлеклась процессом готовки, что не замечала ничего вокруг, да еще и стала напевать себе под нос. Мой тесак с лёгкостью расправлялся с неизвестно откуда вытащенной Дитусом бараньей ногой.
  Вдруг, что-то проползло у меня по спине. Рука с тесаком застыла в воздухе. Нет, это нельзя было спутать ни с чем. Кто-то наблюдал. Я резко обернулась и увидела стоящих в дверном проёме детей, таращащих на меня ошалелые глаза.
  – Кто это ещё тут у нас? – вырвалось у меня первое, что пришло в голову.
  Должно быть, мой вид был не из дружелюбных, так как дети, испустив протяжный визг, рванулись прочь, оставив на грязном полу вещи, которые успели заграбастать, видимо, в тот момент, когда я разделывала мясо. Спустя считанные мгновения появился Дитус. На лице его читалось недоумение.

  * * *

  – Что тут произошло? – осведомился я, глядя на разбросанные у ведшей в кухню двери канделябры и разодранные тома.
  – Человеческие детёныши, – удивлённо сообщила лиса, стоя с занесённым над головой огромных размеров тесаком.
  – Дети? – переспросил я.
  – Ага.
  – Надеюсь, это не их ты разделываешь?
  – Они убежали.
  – А если бы не убежали? Ладно, шутки в сторону, вернусь к вечеру.
  – Куда ты? – обеспокоенно спросила Хоронико, опуская, наконец, тесак.
  – Убрать этих спиногрызов, пока всю деревню сюда не притащили, – я поглядел на извивающийся за спиной девушки хвост, затем добавил, – Или ещё кого похуже. Думаю, инквизиторов очень заинтересует тётя лису с длиннющим аки фаллос мамонта тесаком.
  – Не надо, – воскликнула девушка, – Они же совсем маленькие, кто им поверит?
  – Суеверные глупцы, знающие этот лес, не отличающиеся умом воины, мнящие себя странствующими рыцарями… Ах да, и воины господни.
  – Да никто не пойдёт в эти топи! Здесь опасно. Ведь мы же оба, своими глазами видели те скелеты. Ещё и волки. Признайся, ты просто зол на то, что они воруют у тебя вещи.
  – Ты в каком мире живёшь, лиса? Это – люди. Чтобы уничтожить тех, кто хоть на чуток отличается от них, они пойдут куда угодно, хоть в пекло инквизиторского костра. Они положат на алтарь жизни целых городов, лишь бы в округе не было ни единого нелюдя.
  – Ну, пожалуйста… Я уверена, что всё обойдётся.
  – А если нет? – холодно спросил я.
  – Ты ведь всё ещё здесь.
  – В таком случае, ты не будешь препятствовать мне.
  – Препятствовать?
  – Убить их.
  – Эм-м…
  – Вот то-то и оно, – прервал дискуссию я.
  Уже выйдя на улицу, я внимательно огляделся. На земле виднелись следы. Я улыбнулся. Догнать паршивцев не составит труда. Прислушался. Тишина. Надеются обвести меня вокруг пальца? Нет уж, ребятки.
  – Не буду, – раздался голос у меня из-за спины.
  Я обернулся. На пороге стояла Хоронико. Её глаза источали решительность. Никаких следов эмоций. Только холодный расчёт.
  – Хм, – в принципе, подумал я, гнаться за малолетками – сизифов труд. Убей их, и деревенские отправятся на их поиски. Исходят всё вокруг и, если раньше не попадут в волчью пасть, или ещё в какое несчастье, выйдут к моему обиталищу. Оставляя им жизнь, можно было надеяться на благополучное завершение всей этой истории. Ну правда, кто поверит малолетним обалдуям, нарушившим запрет взрослых не соваться в лес? Утешая себя таким образом, в глубине души я чувствовал, что в скором времени поместье баронессы будет окрещено именем моего учителя, Мортиса Сальтатио , – Ты уверена, что там были только дети?
  – Да, – кивнула девушка.
  – Ну ладно, на этот раз доверюсь тебе, – произнёс я, заходя обратно в дом.

  * * *

  Мы сидели в трапезной. Предо мной, помимо плошки с едой, лежали две книги в потрёпанных кожаных переплётах (название того фолианта мне вспомнить так и не удалось, поэтому я решил повести поиск по обложкам, и эти как раз соответствовали моим воспоминаниям).
  Закончив трапезу, я с удивлением отметил, что моя спутница всё ещё копается со своей порцией. За пару недель совместного путешествия, подобное произошло впервые, даже тогда, когда мы только пришли в поместье она и то лучше ела.
  – На тебя это не похоже, лиса. Что случилось?
  Девушка мотнула головой.
  – Прочти эти книги, – сказал я, подымаясь из-за стола, дабы вернуться к своим делам.
  Я снова поднялся наверх, преодолел коридор с его уже ставшими чем-то обыденным балками, и вступил в утопающий в пыли кабинет Мортиса, где опустился на старое кресло и, закрыв глаза, обратил ухо к матовому окну, пытаясь различить хоть какие-то звуки. Но, за исключением лёгких дуновений ветра, на улице не слышалось ничего – ни пенья птиц, ни стрекота насекомых. Ночью будет дождь...
  Едва я это подумал, как дверь кабинета приоткрылась и в помещение вошла девушка. Не произнося ни слова, она быстро преодолела расстояние до письменного стола и водрузила на него стопку книг, подняв, при этом, клубы непонятно откуда появившейся пыли.
  – Это – трактаты, не принадлежащие миру людей, – практически чеканя каждое слово, произнесла Хоро, отвечая на мой немой вопрос.
  – И?
  – Из них в моей библиотеке было лишь три, остальные пять я вижу впервые.
  Всё ещё не понимая, к чему она ведёт, я демонстративно зевнул.
  – Тебе не интересно?
  – Мне? Нет. Какое мне дело до этих книг? А вот до того, что ты в них нашла – это да.
  – Нашла… Нашла упоминание о нашем роде. Здесь, – она постучала пальцем по одному из томов, и я незамедлительно признал в нём книгу, оставленную мной в трапезной некоторое время назад. – говорится о том, что мы суть проводники душ. И ещё… не все мы, и это касается не только кицунэ, злые…
  Эта фраза заставила меня внутренне содрогнуться, однако внешне я никак это не продемонстрировал.
  – Проводники душ? – задумчиво протянул я. Лиса кивнула, – А вас, случаем, не много? Я в плане виды, подвиды и тому подобные учёные шалости?
  – Есть ещё десяток видов.
  – Знаешь, я бы не стал так слепо верить в сказку о высоком предназначении рода кицунэ как проводников, всё-таки, ты сама говорила, что твои сородичи питаются душами. Но это не главное, – я поднялся на ноги, обогнул стол и приблизился к поникшей головой девушке, – Главное то, что ты может быть «доброй». А коли так, то нет нужды и опасаться твоего пресловутого голода.
  Хоронико всё ещё не решалась поднять взгляд, поэтому я поднял руку, аккуратно дотронулся до её подбородка и, заглянув в готовые ороситься каскадом слёз глаза, продолжил:
  – Ты не пожелала ступить на путь охотника, отринула эту стезю. Разве это уже не доказательство твоей силы, что ты никогда не уподобишься им? Однако никогда не забывай, что мир полон дрянных людей, и пренебрегать их никому не нужными душонками – безумию подобно, – я улыбнулся. Лиса, поначалу удивившись только что услышанным словам, всё-таки ответила на улыбку, – Вот и хорошо, что ты поняла. Скажи-ка, твои односельчане тоже питались душами?
  – Нет… Не знаю… Во всяком случае, я такого не помню. Что же до охотников, то они их единогласно осуждали, хотя между собой с некоторой гордостью говорили о родственниках, избравших этот путь.
  – Там тебя не посещали подобные мысли?
  – Посещали, хотя крайне редко. Меня отвлекали книги. По сути дела, они были моим прибежищем.
  – Вот оно что, – задумчиво произнёс я, анализируя имеющуюся информацию, – В таком случае, почему ты оставила своё прибежище?
  – Меня решили выдать замуж, – снова опуская взгляд, произнесла Хоронико, – Нет, я была готова к этому. В конце концов, таковы обычаи нашего мира. Я даже смиренно ожидала этого события, но… незадолго до церемонии моя мать исчезла. Мы отправились на поиски.
  – Продолжай, – приободрил я смолкшую на середине рассказа лису.
  – Она не совладала с голодом… – прошептала девушка, сжимая кулаки. 
  – И что потом?
  – Ей удалось скрыться… Но прежде она растерзала большую часть нашей поисковой группы. Среди погибших были мой отец и мой жених… – она на мгновение замолчала, затем едва сдерживая подступающий к горлу ком, добавила, – Можно я больше не буду рассказывать?
  Кивнув, я обнял её. В ответ девушка подняла свои блестящие от слёз глаза.
  – Пока ты со мной, можешь ни о чём не беспокоиться.

  * * *

  Свинцовое небо обрушилось на иссохшую от солнечного зноя землю стеной дождя. Пузатые капли, разбиваясь местами о чудом уцелевшую черепицу, местами о стены покосившегося поместья, лопались, издавая предсмертный вопль, сходный звуком с барабанной дробью.
  Я сидел возле потрескивающего камина и затачивал свои кинжалы. Мелодичная симфония ночи уносила меня в чащу раздумий…

  * * *

  Герольдами бледного утра стали протяжный визг и сразу же последовавший за ним грохот. Рефлекторно вскочив на ноги, я не сразу осознал, что кинжал, на уровне груди извивающийся в смертельной петле, является лишним атрибутом в сложившейся ситуации.
  Лиса, проламывая прогнившие ступени, кубарем неслась со второго этажа вниз. Отбросив оружие, я кинулся вперёд и в последний момент успел перехватить кричащую от боли и ужаса девушку. Будь на моём месте кто-либо другой, и лежать ей с расшибленным лбом в грязи старинного пола. Но здесь был я, и мои отточенные навыки давали мне преимущество. Хотя, о фигурности поз, которыми славится высокий театр, и речи не шло. Посему, когда сон, наконец, ослабил свою жестокую хватку, я обнаружил, что одна моя рука находится аккурат на груди Хоронико, точно показывая, что эти два небольших, но достаточно упругих бугорка не что иное, как мои трофеи, в то время как другая покоилась в районе бёдер.
  Наступило неловкое молчание. Помогая девушке встать на ноги, я решил немного разрядить обстановку:
  – Ну, белки-летяги – это уже давно не новость, но вот лисы…
  – Там столько… – тихо начала она.
  – Само собой, – кивнул я, поднимая с пола отброшенный мной лишь несколько мгновений назад кинжал, и убирая его в висящие на поясе ножны, – Так понимаю, ты только встала?
  – Нет.
  – В таком случае, как ты умудрилась поскользнуться?
  – Я выливала воду.
  Надо отметить что ночью, во время дождя, в некоторых комнатах с прохудившейся крышей мы разместили несколько здоровенных тазов, дабы не дать воде и дальше продолжать подтачивать и без того сотрясаемое старческими конвульсиями основание поместья.
  – Правильнее сказать, пыталась вылить воду, – с усмешкой поправил я.
  – Жаль, не получилось вылить на тебя, – с вызовом бросила девушка и, резко развернувшись, направилась штурмовать второй этаж, благо ступени, которые она прошибла, были немногочисленны и особо не затрудняли подъём.
  – В этот раз будь осторожнее.

  * * *

  Дождь давно утратил свою силу, и теперь небо извергала лишь лёгкую изморозь. Делать что-либо в такую погоду не хотелось, но я всё-таки сумел заставить себя заняться подготовкой к завтрашнему отбытию. Нет, Хоронико ещё не знала, что это – последний день нашего пребывания в этом месте. Причина этого решения крылась в том, что в бумагах Мортиса мне не удалось найти того, чего искал, и теперь нужно было как можно скорее разыскать информатора, с которым мой учитель вёл переписку. В адресе значился Аоре, столица королевства Ледон. В принципе, я и без того направлялся туда, а это письмо только лишь создало дополнительный стимул к продолжению пути. В противном случае, даже представить не могу, сколько бы нам пришлось здесь торчать.
  Положив в вещмешок сушёных фруктов и овощей, я вступил в чертог моих бывших покоев и нырнул в шкаф с оружием. Моего любимого меча, вручённого мне магистром Сальтатио по завершении моей первой карательной операции, не было… Однако и находящиеся здесь клинки представляли собой не абы какой второсортный хлам, который вам всучит первый встречный кузнец. Нет, это было оружие, изготовленное величайшими мастерами нашего времени. Фактически, эта коллекция была моей единственной гордостью, что, если подумать, немного странно, так как, согласно моему мнению, у воина должен быть лишь один меч. Тот, который содержит дух хозяина.
  Время уже перевалило за полдень, и теперь скрытое за серыми облаками солнце потихоньку начало свой путь на запад. Хоронико была занята то наверху, то в кухне, так что с утра мы не пересекались. За трапезой я собирался сообщить ей о нашем отбытии. А до тех пор… до тех пор она может продолжать дуться на меня.

  * * *

  Той же ночью, предшествующей утреннему падению Хоронико с лестницы старинного, затерянного в чаще леса поместья, в нескольких десятках километров от болотных топей, а если быть точным, в прекрасном королевском граде, именуемом Лореном, по утопающим в льющейся с неба воде улочкам ступал человек, закутанный в чёрный кожаный плащ. От холодных капель дождя его также спасали натянутый на голову капюшон и закрывавший нижнюю часть лица шарф. Вокруг не было никого – после известия о смерти Мясника кордоны стражников оказались более не нужны, и обыкновенная рутина вновь поглотила жизнь городских охранителей порядка, заставляя их нести свою службу в одних и тех же местах, о которых порядочный лоренец, понятное дело, знал, и при желании мог бродить у тех под носом, оставаясь совершенно незамеченным. По этой причине закутанный в плащ человек даже и не позаботился сокрыть под полой своего одеяния переброшенный через плечо меч.
  Конечно никто не отменял вероятность встречи с каким-либо добропорядочным гражданином, который мог запросто созвать стражу – всё-таки в городе запрещалось носить громоздкое оружие без соответствующего на то разрешения – однако учитывая погоду… Тем более в шестой день седмицы! В этот священный день, когда храмы распахивают свои огромные двери дабы, до отказа набив утробу верующими, позволить церковникам проводить свои полуночные мессы, занимавшие порядка трёх часов. Но как узнать время? Ночью солнечными часами не воспользуешься, песочные клепсидры тоже не вариант… Однако буквально на днях город закупил и разместил на некоторых улицах весьма необычную штуку. Небольших (по сравнению с солнечным) размеров циферблат, встроенный в фасад какого-нито административного здания, к центру которого приделаны два металлических прутика, которые непонятно какими силами приводились в движение. Одни утверждали, что их передвигают специально нанятые для этого люди, однако их никто и никогда не видел. Другие вещали о божественных материях, заставлявших прутики вращаться. Но и это вызывало великие сомнения.
  Ориентируясь по этим мех-часам, как их, чёрт пойми почему, называли местные, достаточно безопасное передвижение по городу могло продолжаться ещё приличное время. И человек это прекрасно знал. Он сделал ещё несколько шагов по мокрой брусчатке улицы, затем завернул за угол одного из домов, подошёл к крайнему подъезду и, отстучав по входной деревянной двери сложный ритм, стал смиренно ждать.
  Дверь отворилась не сразу, равно как и прошло несколько долгих мгновений, прежде чем человеку удалось войти внутрь, однако это в этом не было ничего необычного – стандартные меры предосторожности, дань уважения имперской богине Сикурецце . Оказавшись в плохо освещённом коридорчике, являвшимся холлом в сад земных наслаждений, известного среди людей осведомлённых как «Красный фонарь», а в официальных городских документах заклеймённого борделем (хотя, надо сказать, что это был бордель высшего класса и, по крайней мере, именование сего чертога страсти столь плебейским названием повергало эстетику на колени), человек в плаще медленно ступал вперёд, следуя за старым портье, несущем пред собой фонарь, который совершенно не рассеивал мрак интимной обстановки.
  Из распахнутых дверей комнат выглядывали полуобнажённые девушки, игриво касавшиеся его плеч, зазывая ощутить высшие грани наслаждения. Однако тот не обращал на них никакого внимания, и упорно двигался вперёд. Дойдя практически до конца длинного коридора, портье толкнул прикрытую дверь и впустил гостя внутрь. Едва тот переступил порог комнаты, как раздался хриплый, но достаточно приятный голос:
  – Добрый вечер.
  Гость молча поклонился.
  – Можешь идти, Жермьен.
  – Да, господин, – согнулся портье, чуть ли не упираясь носом в мысы ботинок, затем резко выпрямился, точно скрипичная струна, и вышел прочь.
  Человек в плаще с любопытством разглядывал поглощённую полумраком комнату. Книжные шкафы, несколько громадных сундуков, которые обычно применяются на кораблях для хранения всякого капитанского хлама, круглый стол по центру, пара обитых кожей кресел… Вся мебель явно была сделана на заказ, и стоила целое состояние. Очень необычный выбор для борделя.
  За столом сидел мужчина. Перед ним громоздилась кипа бумаг, от которой он не отрывал сосредоточенный взгляд. По его испещрённому морщинами лбу можно было понять, что он крайне сосредоточен, поэтому человек в плаще терпеливо ожидал. В какой-то момент старик – а это был именно старик, на что, помимо уже упомянутых признаков, указывала аккуратная седая борода, и пепельно-серые длинноватые волосы, кое-где ещё выдававшие свой прежний тёмный цвет – всё-таки перевёл взгляд на гостя:
  – Что Вас сюда привело?
  – У меня к Вам послание, – произнёс тот сквозь шарф, из-за чего голос сделался несколько глухим, – от Её Величества Королевы.
  – От Королевы? – удивился старик, поднимаясь из-за стола, – Если мне не изменяет память – а я уверен, что она мне не изменяет – у нас в Ледоне правит Король, не Королева.
  – Вы прекрасно поняли, о чём я.
  – Так значит, план пришёл в действие? – прохрипел тот.
  Утвердительный кивок.
  – Прекрасно. Твои бумаги и сцена будут готовы через месяц. А пока что у тебя имеется задача – устрани Майлиана. Иначе, придётся вносить коррективы.

  * * *

  – Завтра мы покидаем это место, – объявил я за ужином. Лиса, явно не ожидавшая ничего подобного, казалась растерянной и несколько расстроенной, – Собирай вещи. Но учти, что свой обоз понесёшь сама. Так что, будь рациональна.
  – Но почему так скоро?
  – Мне не удалось найти то, что я искал.
  – Это, случаем, не связано с тем письмом, которое я отдала тебе при нашей встрече в лесу?
  Я двусмысленно ухмыльнулся.
  – Ну, знаешь ли! Если нам предстоит ещё какое-то время путешествовать вместе, я имею право знать, – вспылила девушка, после чего скрестила на груди руки и принялась сверлить меня взглядом.
  – Это так ты собираешься выведать у меня информацию? – рассмеялся я.
  – А почему бы и нет?
  – Начнём с того, что у тебя слишком красивый взгляд, чтобы заставить меня смутиться, – я отправил кусок мяса в рот, – А во-вторых, это слишком детский приём.
  – Вредина, – показала язык Хоро.
  – Да-да, вот об этом я и говорил, – снова хохотнул я.
  И вновь наша трапеза прошла в молчании. Когда же плошки опустели, лиса поднялась, взглянула на меня и невозмутимым тоном произнесла:
  – Это всё из-за девушки? Все самцы ведут себя подобным образом, когда дело касается противоположного пола. Ты что, стесняешься? Или боишься, как бы я не увидела, что за этой маской откровенного превосходства скрываются обыкновенные человеческие чувства?
  – Что? – переспросил я, не в силах поверить в то, что услышал. В ответ Хоронико лишь миловидно улыбнулась, – То есть ты считаешь, что в глубине души я источаю сок романтики, который заставляет поэтов торчать ночами под окнами своих муз и, мешая спать всему кварталу, распевать сомнительного эстетического качества песни?
  – Ты, наверное, и сам не подозреваешь о твоих «способностях»… – продолжала гнуть своё лиса.
  Поняв, что попался (к тому же, так глупо!), я кивнул и глядя на радующуюся своей победе Хоро начал:
  – Ладно, твоя взяла. Отрицать, кажется, нет смысла.
  – Никакого, – хихикнула девушка.
  – Эй, сейчас вообще ничего не скажу.
  – Молчу-молчу.
  – Это было давно. Я тогда влюбился в одну особу, которая ответила мне взаимностью. Однако мы находились на различных ступенях социальной иерархии. Я – обыкновенный наёмник, ради звонкой монеты хватающийся за любые задания. Она – представительница знатного рода.
   Долгое время мы встречались в тайне от всех, но, видимо, кто-то прознал об этом и в скором времени родители выдали её за принца какого-то захудалого королевства, которое на картах-то не отмечено. Четыре долгих года потратил я на её поиски, и вот теперь мне попалось то, что навело меня на нужный след.
  Лиса слушала затаив дыхание. В какой-то момент её янтарного цвета глаза блеснули в свете извивающегося пламени масляной лампадки, и по щеке скатилась слеза.
  – Что за чудесная история, – прошептала девушка, вытирая слёзы.
  – И я о том же. Мне бы пьесы писать, да только, говорят, рожей не вышел, нельзя таких в писатели.
  - Что? – удивилась лиса.
  – Байка это.
  – Ну ты и…
  – Да-да-да, мне это уже говорили, – кивнул я, выходя из трапезной, – И не забудь собраться.

  * * *

  То стихающий, то усиливающийся дождь продолжал свою бесконечную осаду затерянного среди деревьев особняка. Мы с Хоронико спали в её комнате, с той лишь разницей, что девушка возлегала на кровати, а я на полу, на своей извечной овечьей подстилке. Не знаю, как так получилось, да и разбираться было некогда, так как в какой-то момент к колыбельной дождя прибавились новые звуки. Я мгновенно вынырнул из объятий Морфея и прислушался. Человеческие голоса.
  Выхватив нож, я вскочил на ноги. Лиса тоже уже очнулась и полусидела на своей кровати, не зная, что делать. Я подошёл к двери, желая пробраться к себе в комнату и взять оружие посерьёзнее, как вдруг снизу донёсся чей-то крик:
  – Поджигай, поджигай! Только демонов нам тут ещё не хватало!
  В следующее мгновение матовое стекло, находившееся чуть поодаль от кровати, разбилось и, вместе с остатками стекла, на пол приземлился пылающий камень.
  Выскочив из комнаты, мы бросились к лестнице, ведущей на первый этаж, в два счёта преодолели трещащие ступени и оказались перед входной дверью. Жестом показав лисе спрятаться, я резко дёрнул ручку и вырвался на улицу, где тут же встретился взглядом с тучным крестьянином, стоящем на террасе и опирающимся на видавшие виды вилы. Тот ещё не успел ничего осознать, когда острое лезвие моего ножа рассекло ему горло. Из разорванной артерии в разные стороны брызнула кровь. Несколько капель попало мне на рубашку. Услышав неясные звуки, двое других, стоящих спиной в некотором отдалении от первого, начали было оборачиваться… слишком медленно.
  – Что ты за дьявол такой? – воскликнул один из незваных гостей, глядя на то, как три его сотоварища извиваются в предсмертных конвульсиях. Выставив вилы перед собой, она зарычал, точно кабан в поисках самки, и кинулся на меня. Сделав вольт, я всадил лезвие ему под лопатку. Тот по инерции прошёл ещё несколько метров, затем покачнулся и рухнул лицом вниз. Вернее, попытался, так как здесь в дело вступил черенок от вил, упёршийся ему в живот.
  Ещё трое крестьян, образовав «ударную» группу, начали двигаться в моём направлении. Один из них шёл по центру, двое других заходили с флангов. Внезапно все трое замерли, уставились куда-то за мою спину. Сообразив, в чём дело, я быстро расправился с ними. Затем обернулся.
  На фоне полыхающего дома стояла Хоронико – дрыгающиеся лисьи ушки на голове, ходящий из стороны в сторону хвост… и гневное, почти безумное, выражение лица. Хотя нет, уже не лица.
  Оскаленная лисья пасть, в глазах пляшет янтарное пламя. Выгибая изящную спину и припадая к земле, она издавала рычащие звуки, при этом увеличиваясь в размерах. Оставшиеся в живых крестьяне, видя подобную картину, побросали вилы и с воплем ужаса бросились в лес.
  Хоронико, в мгновение ока преодолев расстояние, разделявшее нас, ухватила меня зубами за шкирку и кинулась прочь. Хватая ртом с безжалостной силой бьющий мне в лицо воздух, я пытался кричать:
  – Лиса! Что ты делаешь? Отпусти!
  Однако Хоронико продолжала нестись с безумной скоростью, сквозь деревья, кусты и ручьи.