Мелкая сошка

Из цикла "Северные рассказы"

Ярким событием, как об этом сообщали местные газеты, в культурной жизни Амдерма и других городов Севера, был писательский десант. Среди прозаиков и поэтов, выбравшихся из уютных московских квартир для созерцания суровой экзотики, выделялись своей известностью Евгений Евтушенко и Юрий Казаков. Их встречи с нефтеразведчиками и с  местными аборигенами, о которых мне поведал керчанин, журналист Александр Прибеженко, работавший в ту пору буровиком в экспедиции, были эмоционально бурными, произвели настоящий фурор в суровом краю.
Звучали стихи, поэмы, фрагменты из повестей и рассказов. Слушатели, будь то у буровых вышек, в рыбацких артелях,  или на оленьих стойбищах, награждали чтецов бурными аплодисментами, грея на лютом морозе озябшие ладони. Достоверно известно, что именно тогда, после встречи с рыбаками из-под пера Евг. Евтушенко родились эти строки:

Мы сто белух уже забили,
Цивилизацию забыли.
Махрою легкие сожгли.
Но порт завидев, грудь навыкат,
Друг другу начали мы выкатъ
И с благородной целью выпить
Со шхуны в Амдерме  сошли.
Мы шли по Амдерму, как боги,
Слегка вразвалку, руки — в боки...

В стихах с документальной точностью отражено событие. Литераторы после нескольких дней, промышляя с рыбаками  на зверобойной шхуне  «Марианна» белух и нерп, сошли на берег в Амдерме. Одним из естественных желаний после болтанки в Северном море было — выпить и закусить. Но спирта и водки в городе не оказалось, и пришлось им довольствоваться вином «Донское искристое». Но жизнь северного городка  они оживили. Когда творческий десант отбыл в Архангельск, там, после дружеской прощальной попойки, несколько писателей угодили в медвытрезвитель. Среди них оказался и местный поэт Алексей Сичков, накануне принятый  в Союз писателей.
 Милиционеры, доставившие сочинителей в свое затрапезное заведение, и не подозревали о знаменитости некоторых из  них. Действовали строго по инструкции, не взирая, как говорят, на лица. Шатается,  пьян, стихи читает, песни горланит, значит, хватай и тащи в кутузку. Алексей тоже был приглашен на совещание молодых литераторов Севера в Архангельск. Под занавес, как водится, он выпил с пишущей  братией по случаю вступления в творческий союз. Поздно вечером возвращался в гостиницу. Походка неуверенная, слегка вело в стороны. Тут на него и «наехал» экипаж машины «Спецмедслужба». Посадили в темный фургон, где уже находились несколько пьяных мужиков, и доставили в медвытрезвитель.
Дежурный инспектор, лейтенант  милиции, потребовал у Алексея документы. Тот, не подумав, вместо паспорта подал членский билет Союза писателей.
— А-а, опять писатель, член СП, сочинитель, — усмехнулся офицер, рассматривая билет. — Везет мне на вашего брата.
Желая убедиться, что документ не чужой, а принадлежит стоящему перед ним правонарушителю, строго спросил:
— Фамилия?
— Сичков, — покорно ответил Алексей Ильич.
— Сичков? Мг, поэт? Впервые слышу, — пожал плечами лейтенант. — Евтушенко знаю, Казакова знаю, а  кто такой Сичков,  ума не приложу. Не обессудь, комфорта не обещаю, — и приказал сержанту. — Мелкая сошка, в общую его, к биндюжникам!
Тот препроводил поэта-аборигена по длинному узкому коридору в помещение, где  за металлической решеткой на топчанах, покрытых холодной клеенкой,  доходили до кондиции полного вытрезвления незадачливые клиенты,  оказавшиеся в хмельных объятиях Бахуса.

г. Керчь