Этноминиатюры. Калмыки

    К началу лета бескрайняя степь преобразилась:  окрасилась в   серо-голубой цвет из-за появления молодых побегов полыни,  насытила  тёплый воздух  запахами пряных цветков растений. Беспокоящие зимой пронизывающие ветры, порождающие метель – шурган, - ушли вместе со снегом, а весенние   стихли,  как только земля покрылась разноцветным ковром тюльпанов. Ночи стали  волшебными от чистоты звуков и яркости звёздного неба.
    Главный тайша Дайчин, пока женщины готовили ужин,  вышел из кибитки, чтобы подышать опьяняющим воздухом степи и полюбоваться  ночным  небом. Для любого ойрата  звёзды многое значат. Число звёзд на небе равно числу людей на земле. Каждый человек имеет свою звезду. Где же звезда тайши Дайчина? Может рядом с Алтан гасн (Полярной звездой)?
    Выше неба находится обитель Будды и тех, кто достиг нирваны. В буддийский рай попадают только добродетельные души. Дайчин только что   вернулся в эти степи после паломничества в Тибет, где поклонился святым местам и встретился с далай-ламой. Тот пожаловал ему титул хана, ханскую грамоту и печать. Дайчин отказался, заявив: «Подобно мне нойонов много, как я буду ханом?» 
      Вот его отец, Хоурлюк, был великим ханом. Это он сумел пятьдесят тысяч кибиток, объединив всех под одной властью,  вывести из Чжунгарии  и прибыть  со всеми  в год водяной обезьяны  на берега Волги.  Белый уруский хан (Российский Император) запрещал Дайчину кочевать по волжским степям. Да и может ли кочевник слушаться царским указам?  Степи эти и вода вокруг – божьи, а не царские, да и кочевать  ойратам  негде. А городов здесь  нет, земля пустынна. Отцы наши, деды и прадеды никогда в холопстве ни у кого не бывали. Да и в книгах у нас того не написано, чтоб мы у кого в холопстве были. Живём сами по себе и улусными своими людьми.
    Но запреты со стороны урусов продолжались, что оставалось делать?   Ради своего народа он подписал первый письменный договор – шерть, по которому подданные  Дайчина стали подданными белого хана, уруса-императора.  И теперь все могут  свободно кочевать по отведённым царём землям.
     Дайчин тяжело вздохнул и снова поднял голову, чтобы посмотреть на звёздное небо. Где звёзды ойратов?  Их должно быть больше, чем было.  Дайчин  получил улус в сто шестьдесят кибиток, а теперь  у него сто тысяч человек.  Он может выполнять требования белого хана и посылать своих людей  для участия в войнах России против Крымского ханства и  Речи  Посполитой.  Ойраты храбрый народ,  выносливые  конники. Но Дайчин должен также выполнять требования царя, изложенные в договоре: «Быть у Российского Императора  в вечном послушании,  не совершать набеги на города, не убивать и не брать в плен россиян, не иметь сношений с неприятелями России и на войне служить без измены». Дайчин помнит, что он сказал тогда, подписывая шерстные грамоты: «Как склеена эта бумага, так и  пусть русские и калмыцкие люди сольются воедино навеки». Теперь он много сил отдаёт укреплению своего улуса и воспитанию своего внука Аюки, будущего правителя ойратов.
     Дайчин уже  не увидит, как на звёздном небе померкнут  звёзды, когда сто семьдесят тысяч ойратов (калмыков) двинутся  с Волги в Чжунгарию, на родину своих предков. Через восемь месяцев  лишь семьдесят тысяч  достигнут  Китая, а остальные будут   убиты,  загублены   в песчаной пустыне  голодом, болезнями  и безводьем, куда их  загонят киргизы, чтобы пограбить переселявшихся, захватить в плен и продать в неволю. Прибывшие в Китай со временем потеряют свой язык, свою религию и станут совсем другим народом.
     А на Юг  Российской  Империи, в степь  между Волгой и Доном снова пришла весна и  вышила на ярко зелёной траве  цветной ковёр из тюльпанов таких невиданных оттенков, какие может подобрать для своей картины с пейзажем лишь очень талантливый художник.
      Аюка,  внук Дайчина, сидя  в седле,  любовался  степью  окружении воинов-всадников. Совсем  недавно у него  в ставке был сам   Пётр Великий. Как повелось у калмыков,  гостя встречали джомбой (чай с молоком и маслом).  Императору напиток понравился. А до этого в период персидского похода Аюка был гостем русского царя, который встречал его на галере под Саратовом. Тогда Пётр подарил Аюке дорогую саблю. Хан велел находившейся неподалеку группе калмыков стать в кружок и пустить вверх стрелы, которые упав на землю, также образовали круг. Указывая на саблю и на стрелы, Аюка сказал: «Эта сабля и эти стрелы всегда будут готовы на поражение врагов России».
     Пётр Первый знал об Аюке из грамоты запорожского атамана царю Алексею Михайловичу: «Великий Государь! Для помощи Войску Запорожскому казаков-донцов присылать не надо. Прошу прислать тайшу Аюку со своими калмыками. Это народ  воинственный, с копьем садится на коня, вооружен колчанами с большими стрелами с широкими наконечниками, отличные наездники и прекрасно владеют мечом. По характеру своему люди мужественные и отважные. В бою страшны. Никогда не отступают». 
     Император уважает Аюку, потому и  поручил ему охранять границы русского государства. И ещё не хочет замечать проявление самоволия и безрассудства поступков  хана.  Аюка не умеет быть покорным и исполнительным. Как  хочет русский царь у него не получается. Хан  вызвался помогать  царю  в искоренении шаек бунтовавших донских казаков, но, возвращаясь домой,  разорил русские деревни и увел в свои улусы около тысячи русских крестьян. Даже когда Далай-лама прислал  ханский титул и печать, Аюка принял эти пожалования, но русского царя о сношениях с Тибетом не известил. А потом явилось к Аюке китайское посольство. Хан заявил о своих симпатиях к Китаю и розни с Россией. Но когда  кубанский султан Бакта-Гирей напал на калмыков и разграбил все улусы, Аюку в Астрахани защитили русские полки.
      Аюка умел себя уважать и знал, что никто из  правителей Калмыкии  не  смог так  сплотить народ, как он.  Хан  ценит   калмыков  за стойкость к страданиям, неприхотливость, непритязательность, настойчивость при достижении реально существующих целей.  Его народ  всегда доволен  тем, что есть в жизни в настоящее время,  умеет ограничивать  себя в желаниях и мечтах,  не задумывается о трудностях жизни, умеет  легко и быстро их преодолевать. Не зря о калмыках говорят «народ-воин».
     Историк-этнограф, археолог, востоковед Лев Гумилёв однажды сказал: «Калмыки – мой любимый народ. Не называйте меня Львом, называйте меня Арсланом (арслан  по-калмыцки – лев).