Всё из Ничего. Книга Четвертая. 0519

(Книга четвертая "КРУГ ПЯТЫЙ"
Глава пятая "ЗАПАД ЭДЕМА")

Огава (охотник) Дуно Тутаки, вернулся в Уртан озабоченный и без добычи, что было плохим признаком у суеверных Инкудзи, и сразу направился в Уртай-Хан к вождю. Затем вышел глашатай барабанщик вождя, Банга и стал выбивать двумя палками на продольном обрезке ствола трубчатого древа парамуди, гулкую дробь, созывая Сингай (совет, круг) Охотников. Заодно был послан гонец вождя Памади, в келью Сангари пригласить того на Совет. Вскоре подле Уртай-Хан собрались Охотники - Тасаки и Огава, и Дуно Тутаки рассказал о странном верзиле встреченным им в окрестных дебрях, коий был груб и говорил на непонятном варварском наречии и отнял у него добытую им с кайхана дичь Мамасли (оленя) оставив лишь заднюю левую ногу. И как это понимать по признакам всех Духов и Мамасли и задней ноги его и этого Варвара чужака он не ведает!?
  Заниматься сексом и притом обгладывать масёл Оленя, для Ибатути стало весьма привлекательным в плане экзотики занятием!? Ибо более-менее утешить Малиаху после нерадивого Туто-Уто удалось только после третьего наиболее бурного захода в её ненасытное лоно совокупления во грехе. И тут на Глыбу снова напала вдруг философия!? «Что есть – Жисть!?», - всплыла, откуда не возьмись тупая до абсурдности и абсурдная до отупения - мысля? «Мысля от Масла!», - просквозила новая, философская аналогия в копилку изречений Ибатути. Наконец масёл был обглодан, и Малиаха взвыла от экстаза и Ибатути, скинул с себя наездницу, как взбесившийся необъезженный конь.
«Что есть – Жисть?», - думал он, вороша угли в прогоревшем костерке, - «Жисть – это Малаха, Пища и Секс!», - шарахнуло его по черепушке осенением. Малиаха уже сладко посапывала на травке, свернувшись кошкой в клубок. Но что-то да не давало ему того экстаза от осенения, может Малиаха, уже выжала из него все соки – троглодитиха!? «Нет! Жисть – это Пища, Малаха и Секс!», - пришло новое откровение, и было ближе к истине! Но что-то опять было не то и не так, - «Ох уж этот дикий необузданный запад!», - подосадовала философия. «Жисть – это Пища, Секс, а уж потом - Малаха!», - и в этом было что-то гениальное? И наконец изнурённый боями, погонями и сексом, Глыба пришёл к последнему и самому гениальному выводу, - «Жисть – это прежде всего Секс, потом Пища, а уж потом и на худой конец – Малаха!». И от гениальности такого открытия, Ибатути не выдержал и рухнул на травы, и через мгновение так захрапел, что все окрестные Хищники срочно сменили дислокацию на полверсты подалее, на всякий пожарный случай! А в кустах замаячила физия.
  Команда Шкиперов, вздохнув, отправилась скопом на поиски четырёх пропавших членов экипажа Вай-Мога, - Ибатути, Малиахи и двух храбрых Воинов. Где искать их было неведомо, а уже иссякли третьи сутки с того момента, когда Ибатути отправился на охоту прихватив с собой Воинов. Как ускользнула Малиаха никто не видел. Гайхор было, протестовал и заявлял, что грешника уже сожрали местные Монстры за того грехи и всех иже с ним в придачу, и теперь и их ждёт та же участь, если они пойдут следом! Но никто в здравом рассудке не смог бы в такое поверить, ибо легче было бы представить Монстра сожранного Ибатути, чем наоборот! И потому Гайхора пригрозили привязать к дереву, и оставить тут одного, и тот сразу утешился и перекрестился. Шкипера соорудили себе кангаи и шесты-колья и тронулись в путь. Когда они уже потеряли надежду, один из шкиперов обнаружил следы побоища по изломанным кустам и каменному ножу одного из Воинов и далее пошли по следу меток обломанных веток кустарников. Когда они вышли на очередную полянку то увидели крупного хищника доедающего какие-то кости дичи, зверь был похож на помесь Мурзи с Бурра. Но при виде Шкиперов тот сразу смотал удочки, даже не попытавшись взрыкнуть на нежданных гостей. Значит, этот Бестий уже познакомился с нашим скромником Ибатути, - сделал вывод Шкипер Паруса, Вотатути взявший на себя главенство в поисковой экспедиции. И тут с какого-то древа с истошным воем спикировала птица и умчалась вослед ретировавшемуся Мурзи-Бурры.
– «Так и эта Вой-Бестия со Крылом уже персонально знакома с Ибатути!», - сделал второе заключение Вотатути и тут с не меньшим воем но с неким запозданием рванул назад Гайхор, лишь кусты затрещали. Видать и вид свежеобглоданных костей прибавил тому ужасу для прыти и газу!
– «Леший с ним со Святошей этим! Пускай сидит подле стойбища и нам спокойней без оного будет!», - сделал мудрое заключение предводитель Вотатути. И всё скопище двинуло свои задние мослы далее, но более осторожно. Долго ли коротко они шествовали по следам обломанных веток, пока не вышли на некую развилку полянку, откуда следы изломов пошли уже в двух направлениях и все, встали перед дилеммой по какому следу идти далее? Первый след был прямой словно Саххи выпущенная из Калххоя, и вела, словно куда-то всё в глушь и  в сторону. А вот новая проплешина в кустах говорила, что тут была цель более определённая, а значит и «разумная» и без референдумов все негласно проголосовали за «разум», двинувшись в новом направлении. Логика была проста, что к чему-то да и должны привести таковые следы, если они не оставлены каким крупным зверем! Однако даже крупный хищник ходил на четырёх конечностях и оттого был ниже Базиуки, а изломы шли порой на уровне головы. И прыгать в кустарнике тоже вряд ли взялся бы, каков Бурра, потому всё говорило за – надежду! Кроме изломанных веток на подене остались следы, скорее от копытцев какой дичи типа Амирруйо мчавшейся как угорелой. Так они достигли тупика своих поисков на небольшой проплешине в дебрях, где следы оленя кончились. И покрутившись Шкипера, не отыскали и следов изломанных веток и когда, они уже хотели уходить далее, один следопыт случайно узрел выбоину в коре древа и потрогал её пальцем. На пальце остался окрас от смолы древа что-то вроде темной и серо-зеленоватой, и затем разглядел в траве камень окрашенный одним боком той же смолой!? Кому-то приспичило в большой силой метнуть камень в ствол древа? Может, камень имел определённую цель, но кто-то промахнулся и попал в дерево? Странно было и то, что камней в округе не намечалось вообще, откуда же он тут взялся!? И тогда Вотатути решил устроить тут же и привал. Развели костерок, а потом и свечерело, и стали готовить ночлежку. Вотатути решил составить график ночных бдений по часу и чтобы поддерживать огонь в костре. Время вахты определяли по сгоранию толстого куска ветки дерева, запас коих был сделан достаточный. Утро было, несколько туманным и наскоро подзаправившись сушёными кусками мяса, хотели трогать далее в путь и тут, всех озадачил следопыт получивший уже прозвище Зоркий Глаз.
– «Ночью было гулкое эхо, и я никак не мог разобрать, откуда доносились отголоски!? Кто-то есть невдалеке от нас! И я предлагаю выйти на открытое место, найти древо повыше, влезть на него и может если где жгут костёр, то можно рассмотреть дымок от него! Ибо это были не голоса зверей или птиц и не обман эха!», - поделился тот своими соображениями и Вотатути не стал ломать голову, приняв предложение Зоркого Глаза. Прошли в предполагаемом направлении ночного эха, где Зоркий Глаз был поводырь. И вышли на довольно просторную поляну, а затем выбрали подходящее высокое древо. Однако на третьем сучке от подены у того задрожали коленки, и он со страхом спустился вниз. На вопросы Вотатути он, в конце концов сознался, что просто боится большой высоты! Из всех героев только четвёртый смог забраться почти к самой макушке дерева, но был и самым тупым на соображение в команде. Оглядев окрестности, тот уже хотел спускаться, когда вдруг что-то заметил и завопил, опасно раскачиваясь на ветке и показывая куда-то пальцем вытянутой руки.
– «Тише! Не ори так – дурень, а слазь скорее!», - закричал тому Зоркий Глаз. И тот от неожиданности такой наглости в его пионера чего-то там важного, едва не свалился с макушки на подену, успев в последний момент вцепиться руками в сук. И потом его с полчаса хором упрашивали слезть вниз, ибо из-за сего случая – храбрость у того вдруг мигом атрофировалась, и тот едва не верещал от страха прижавшись, как к мамочке родной к стволу дерева. Наконец сам Вотатути сплюнув в сердцах, махнул лапой и полез навстречу «храбрецу». Всё-таки субординация вожака заставила его держать свою марку, хоть было и боязно. Прежде чем дать тумака для храбрости лазутчику, Вотатути сам осмотрел то, что увидел лазутчик на древо. И помог тумаками тому слезть с дерева. Пока храбрый лазутчик сидел у ствола на подене с дрожащими коленками и не мог стоять на ногах от пережитого, Вотатути рассказал, что видел краем что-то вроде Схоруста, но постройки не были похожи не на одни из их родного Мира Тайхо. Значит, на западе обитает какое-то племя, но по духу «необжитости» в дебрях, можно сказать, что это младое или новое Племя. И может те, когда-то тоже перебрались сюда на Плотах через Море!? Хотя никаких даже слухов из истории Тайхо о том не осталось, что было странным!? Тогда это, вероятно, кто-то из потомков Уликвай, а с этими хитрецами надо быть осторожнее, ибо про них из истории ходят самые смутные слухи! И ежели те решили тут воскресить своё Заххайти, то надо быть настороже вдвойне! Дав ещё тумака Лазутчику и пригрозив кангаем, Вотатути погнал того бегом подальше с открытой местности в дебри. Устроив небольшой стан в дебрях, Вотатути выставил посты, так чтобы те сидели скрытно от глаз со стороны. И потом, подумав, решил, что надо попытаться взять «языка», ибо какие охотники одиночки у тех должны быть! Короче Зоркий Глаз получилось, что сам напросился, проявив свою смекалку и зоркость.