Счет с одиночеством

      Мне жаль одиночество, обманутое столь жестоко. Втёршись к нему в доверие, я лишил его великого права - делить мир на один. Теперь у него был кто-то: нетерпеливый, требующий общения, желающий, настаивающий быть вместе. Его длительные, и казалось, безуспешные поиски принесли результат. Я и был этим кем-то один на один с одиночеством, отчаявшись уже найти кого-то кто бы выслушал. Поначалу, такое неприхотливое и тихое, оно снизошло. И я строил свои замки, шёл в бой, осаждал крепости, был лучшим, великим, жалким, никчемным, добрым, злым, всяким. Вместе с ним.
      Одиночество силилось сбежать в свою пустыню, в пески и затеряться посреди камней, красной глины, ветра и ночного  неба, в отражении света звезд, наверняка уже давно погибших, но смеющих ешё напоминать о себе.  Но как оно было наивно. Ведь мне были ведомы все его тропы. Я следовал за ним, как верный пес. Как голодный волк впитывал его запах. Летел сквозь мглу зорким орлом, паря в вышине. Ждал на перекрестках всех дорог, у порога домов и причалах. Не было в нашем настоящем с ним необитаемых островов, не исследованных земель. Вулканы не сжигали нас, лавины обходили стороной, холод не заставлял неметь наши руки и самые высокие шторма и самые сокрушительные цунами теряли силу.
      Одиночество, привет. И так каждое утро. У меня было оно. А что у него? Оно переставало быть одиночеством со мной. Это было нечестно. Лелеять внутри себя ощущение, что ты горд, неприступен,  неповторим и ты хранитель великой тайны -  только у тебя одного было оно, и никто не знал о нём. Мир был наполнен смехом. Дети взмывали на воздушных шарах, встречая Солнце, и летучие мыши даже пытались подсмотреть, как это, когда наступает утро. Люди маршировали строем, люди сидели по двое, по трое. Гремел салют, лился чугун, страны чертили границы: то там, то тут. Рождалось новое. Больше никто не был сам собой. Никто не мог оставаться не один. Ведь одиночество было похищено безвозвратно. Я  его кормил с руки своими страхами. Мой космос был глубок и ледовит. Одиночество, раньше такое прекрасное и неприступное, становилось мрачнее. И зеркала не отражали никого.
  Привет. Как ты? Можешь не отвечать. Вижу, нам клёво.  Нарастала скорость. Свет оттолкнулся от края Вселенной,  не найдя там ничего, и нёсся обратно. Сообщить о этом. Пустота она и есть пустота. И каждый сделанный нами шаг - это лишь шаг в пустоту. В великую и верную, ждущую нас у своих врат. А вы думали там Бог? Правы, он там. Он тоже ждёт аудиенции. То, что положено Юпитеру. Очередь, великое дело. Уговоры одиночеству не бросать меня. Эгоист, что поделать. Гад каких мало. Оно соглашалось. Оно уже и забыло, кем было до меня. И смотрело моими глазами.
      Женщины,  ищущие тепла, протягивали руки. Но их объятия охватывали Ничто.
Мужчины, предлагавшие дружбу, обнаруживали, что эфес шпаги холоден и на дуэльных пистолетах толстый слой пыли. Замечательные книги были нераскрыты. Карты пиратских кладов не развернуты. Мы шли с моим одночеством за каждым. Мы знали все их истории. Нам было что им ответить. Мы дышали им в затылок. Они строили планы и чертили на воде. Мы не оставляли следов, дабы не быть обнаруженными. Игра не окончена. В шёлк лошадиных грив лишь вплетён прогорклый запах суеты.  Вскачь. И под копытами гнётся ковыль. А кажется ветер.
      И только смерть могла быть сравнима с одиночеством cвоим величием и неотвратимостью.  Суровый рейд в масштабе Времени. А Жизнь? Она была слаба и не могла предложить более значимого. Надеялсь и верила. И, смешно, любила.
Смерть же предлагала свои услуги. Прагматик. Прейскурант был обширен. Но вот то, когда сидят на облаках - это чудо.
      Прощай, одиночество. Ты свободно. Прощай. Мы еще встретимся. В следующий раз.



16.05.15
Тель Авив