Алиса а. чернышева

АЛИСА

Маленький котёнок, грязным комочком прижимался к шершавому стволу огромного клёна. Тугие струи дождя, проби-вая поредевшую листву, падали на него и он вздрагивал всем тельцем. Пробегали мимо люди, обременённые своими забота-ми, и никто не обращал внимание на жалкого, грязного котёнка, который, похоже, терял последние силы. Он обречённо смотрел по сторонам, беззвучно открывая и закрывая рот. Ещё несколько минут такого ливня и его захлещет потоком воды.
Я тоже спешила домой, уже изрядно промокшая и про-дрогшая, мечтая о тепле. На бегу, краем глаза заметила поги-бающего котёнка. Резко остановилась и, не раздумывая, подхва-тила его на руки, укрыла полами кофты и со всех ног помчалась домой.
Слава Богу, дома было тепло. Не обращая внимание на струйки воды, стекающие с меня, я быстро смыла грязь с котён-ка, укутала его в шерстяной платок и положила его на подстилку к самой батарее отопления. Котёнок не подавал признаков жиз-ни, даже глаза не открыл. «Ну, - думаю, - видать не жилец». От жалости к нему у меня наворачивались слёзы на глазах.
Так и оставила его лежать завёрнутым у батареи. Каково же было моё удивление, когда утром я обнаружила котёнка в своей кровати. Он сладко спал у меня в ногах, растянувшись во всю свою длину, и слегка всхрапывал. Теперь, когда он был чис-тым и сухим, я увидела, что окрас у него необыкновенно краси-вый – что-то бело-чёрно-рыжее. Вот только кто-то сильно его изуродовал: половина мордочки сожжена, веко на левом глазу надорвано, нос – расквашен, на задних ногах и шее следы не то лески капроновой, не то от проволоки. По всему – досталось бедолаге.
Целый день котёнок спал, я часто подходила посмотреть – жив ли? Слава Богу, дышит.
Вечером, когда мы с мужем ужинали на кухне, там не-ожиданно появился котёнок. Я прямо обомлела: «Вот тебе и не жилец!». Он неуверенно стоял на слабых ножках, однако, громко и требовательно мяукнул. Сразу стало ясно – есть просит. На-лили молока, положили в блюдце вкусные косточки курицы, от-варной лапши. Он всё поедал с такой жадностью, что, глядя на него, я думала, что и не насытится никогда.
Так котёнок, который при ближайшем осмотре оказался кошкой, отъедался и отсыпался целую неделю…
Когда достаточно окреп, стал по-хозяйски исследовать квартиру. Нарекли мы котёнка Алисой. Кроме неё у нас уже были четвероногие друзья – кот Чингиз и пёс Малыш. Пока Алиса была совсем беспомощной, они снисходительно мирились с её присутствием, а когда она окрепла и по-хозяйски стала осваивать территорию, наши сторожилы возмутились и решили было поставить её на место. Но просчитались. Вышло всё наоборот. Она их поставила на место. У неё была удивительная способность защищаться – она садилась на задние лапы, передние выставляла вперёд и пускала в ход острые коготки, как только кот или пёс пытались её атаковать. При этом она шипела, как змея. После нескольких неудачных попыток Чингиз и Малыш смирились. Наверное, подумали: «Чего с такой сумасшедшей дурой связываться». А Алиса с той поры почувствовала себя королевой и стала безраздельно властвовать не только над Чингизом и Малышом, но и над нами.
Через год это изуродованное создание превратилось в потрясающе красивую кошку – холёную, своенравную, умнющую и хитрющую. Она, буквально, всех поработила. Ей нельзя было ни в чём отказать.
А если отказывали, то потом сами же об этом горько жа-лели. Превращаясь в фурию, она, в отместку, царапала мебель, обрывала обои, бегала вверх и вниз по ковру на стене, пока он не сваливался, смахивала со стола всё, что попадёт под лапу (конечно, всё вдребезги), подсовывала нам в постель чёрствые куски хлеба или засохшие косточки, прятала ножницы, нитки и ещё, Бог весть, что вытворяла. В такие моменты она без причи-ны нападала на Чингиза и Малыша и те забивались по углам. Мы обречённо сдавались. Тогда Алиса опять превращалась в ласковую кошку, в доме наступал покой.
Порой я не выдерживала и грозила ей: «Будешь так себя вести, отнесу назад под то дерево, где взяла тебя на свою голо-ву!». Алиса, как будто, понимая, о чём я говорю, окидывала меня презрительным взглядом зелёных глаз, возмущённо взмахивала хвостом и демонстративно удалялась в другую комнату. После чего не удостаивала меня вниманием по два-три дня. В таких случаях муж замечал: «Она с тобой не разговаривает». Разве я могла подумать тем промозглым днём, что, спасая несчастное создание, я впускаю в свой дом рыжего, эгоистичного, злого тирана. Однако, случилось именно так. И никуда не денешься. И получается, что хозяйка в нашем доме – кошка, а мы – все остальные, как бы у неё в услужении.
Вот такие пироги!