Незваная гостья

Алый сок раздавленных ягод течет по пальцам, сжимается сердце в кулак, готовое нанести удар. Где-то вдалеке на закате, под покровом наступающих сумерек звенят колокола, созывающие люд на праздник, оглашающие округу радостной вестью. Этой ночью жители города будут плясать и петь, напиваясь вдрызг и теряя человечий облик на потребу тугому желудку и сочетающейся паре. Они будут славить жениха и невесту, поднимать за них чарки снова и снова, пока не заснут лицом в свиной отбивной или на жирном перепеле. А молодые весь вечер, прежде чем отправиться в опочивальню, потратят на поздравления от близких и незнакомцев, щедрые и счастливые сегодня и навсегда.
«И навсегда» - усмехнулась про себя женщина в черном плаще и поглуше натянула капюшон, скрывая от посторонних зеленые глаза и сочные губы. Тонкие белые пальцы все еще были в соку, но стереть его она не пыталась, будто знала, что этот цвет ей к лицу. Горожане обходили ее стороной, будто не замечали теперь, закутанную в траурные одеяния на празднике жизни, а меж тем женщина была прекрасна и молода. Бархатные ланиты ее, упругие бедра и звонкий смех пленили не одного горячего княжича и короля, речи ее повергали к ногам ярлов и простых крестьян. Женщина, полная сил и не стареющая с годами, танцевала, сбросив одежды под лунным светом, и дарила свою любовь холодным водам горных источников в те времена, когда люди еще строили хижины из шкур и ограничивались дюжиной слов, чтоб объясниться с другими, и не знали цену поэзии. Мир менялся, на месте морей разрастались пустыни и горы, небеса подпирали вековые деревья, которые были лишь семенами во дни ее юности, звезды уходили со своих мест и выстраивались в новый рисунок, вырастали и умирали цивилизации, разбивались о стены варваров великие империи. Поколения сменяли поколения, и лишь она одна была неизменна. Женщина брела по жизням людей, продолжая напевать старую как нависшая над головой ущербная луна, песню и вращая меж пальцев истертую монету. Когда-то ее поверхность была выпуклой и носила на себе атрибуты прошлого, имя мертвого властелина и, может быть, его чеканный профиль, рифленый край и обозначенный кем-то номинал, на который можно было купить товар.
Кто-то толкнул ее, задумавшуюся, в сторону и назвал сумасшедшей. Мужчина спешил скорее попасть на свадьбу и был нынче скуп на извинения, женщина лишь прошептала ему во след «я найду тебя и воздам» и вскоре выпустила из мыслей торопливого грубияна.
На эту свадьбу ее не позвали, как на многие другие до и многие после. Она, несомненно, знала и жениха, и невесту. Наливала им горячий чай и варила кофе по первой просьбе, угощала сладостями и всегда была добра к юным красивым гостям в своем доме. Ей клялись в верности и обещали никогда не забывать. С ней смеялись шуткам и пели песни долгими ночами, ходили босиком по росе, проживая каждый миг будто последний на этой земле. И женщина дарила себя каждый раз без отказа, будто сердце ее было больше, чем этот город, а душа – бескрайнее небо, радовалась за них так же искренне, как будто они были ее кровь и плоть. Жених называл ее близким другом, невеста раскрывала перед сном все свои секреты и радужные мечты.
На празднование были созваны богачи и нищие, увечные калеки и высокие господа. Все славили молодых, пили за их здоровье и одаривали, кто чем мог. И у этой женщины был для них дар. Монета вращалась меж тонких пальцев, отражая рыжий огонь разожженных факелов. Для тех, кто звал эту странницу на свадьбу, а бывали и такие среди прочих, монета всегда ложилась на один и тот же бок. Он сулил новой семье благополучие и покой, сытые закрома, здоровых и улыбчивых детей, повышение по службе мужу, счастливый румянец и неувядающую красоту супруге. Те же, кто из зависти и страха закрывал перед женщиной двери, получали обратную сторону монеты. И был их дом полон склок и невысказанных обид, кричали дети в люльках, лишая сна готовых убить друг друга  молодых родителей и порождая еще больше слез в тишине и упреков. И распадались семьи, и лилась кровь и властвовала обратная сторона монеты – ревность, быт и зависть, способная уничтожить, стереть в пыль любые добрые чувства, какими бы сильными они ни были прежде. Как ни клялись бы друг другу молодые в верности и вечной любви, этот дар испокон веков был сильнее воли богов.
«Навсегда» - повторила она со злой усмешкой. Бронзовая монета упала на стоптанную колесницами и сапогами дорогу, подняв вверх тонкую струйку пыли. Женщина отряхнула руки, расправляясь с последним, что держало ее в этом месте, и направилась прочь из города навстречу прохладной волнующей ночи.
До самого рассвета на празднике лилось вино и пелись разудалые песни.
Женщину звали Любовь.