Солдатки

Посвещаю детям В О В.
Вспоминается далёкое послевоенное время. Вот прошло уже семьдесят лет, как окончилась война, а та атмосфера в которой жили люди после окончания её, проносятся в моей памяти, как на экране. Мой рассказ посвящён солдаткам и их детям. Женщинам, которые потеряли мужей на войне и остались с детьми на руках. Об их самоотверженном повседневном труде и заботе о детях,  о их будущем. Многие из них были многодетными матерями. Каждая выживала, как могла, но у них и в мыслях не было отдать своего ребёнка в детский дом, или хуже того, избавиться от него любыми способами, как это делают современные кукушки.
 
В нашем бараке, в основном жили одни солдатки, мало кто из ушедших на войну мужчин вернулся домой. Барак наш, был особенной планировки. Если другие бараки имели длинный коридор, освещаемый тусклой лампочкой, то наш барак был переделан из бывшего склада. С торцев было по четыре квартиры и не большой коридор. Большая веранда во всю ширину барака. И с боков барака по две двухкомнатных квартиры, не большие сени и крыльцо выдавались вперёд. Получалось четыре входа и двеннадцать квартир. Бараки отапливались дровами и их надо было самим запасти на зиму. Барак находился на окраине города, за городом рос лес, поля с разнотравьем. В нескольких киллометрах от города, в лесу располагалось лесничество с лесопитомником. Как правило все солдатки работали в лесничестве на питомнике. Работающим там, выделяли землю для посадки картошки, разрешали накосить сена на корм скоту. А по окончании летнего сезона, рабочим выдавли разрешение на заготовку дров в лесу. Все вместе они пилили деревья, складывали их в кубометры, потом делили между собой. По осени вывозили домой к своим сарайкам, где пилили, кололи укладывая в поленницу. Работа трудная для мужчин, а что уж говорить о женщинах? Многие держали в сарайках скотину, коров, либо коз, или откармливали свинью, чтобы быть с мясом и молоком на зиму. Сажали в поле картошку для себя и для скотины, запасали сено для коз и коров. И всё это ложилось на женские плечи. Дети, как могли помогали им в заготовке сена, прополке и уходу за огородом, рвали траву для скотины, пасли свой скот за городом на полянах, которые выделял лесхоз.  Тоже много трудились, чтобы помочь матерям. Выживали, как могли в эти трудные военные и послевоенные годы.

В одной из квартир, жила солдатка Люба с двумя дочками.  Не высокого росточка, полноватенькая, не сказать, что красавица, но и не дурнушка. Как - то не задалась у неё семейная жизнь с самого начала. Первый брак оказался не удачным, муж ушёл к другой женщине. И осталась она с сыном на руках. Погоревала она, погоревала, да подалась из деревни в город, оставив сына на попечение матери.  Там в семье была корова и ему   было не так голодно, как в городе. Вскоре вторично вышла замуж и родила двух дочек.   Но началась война и мужа забрали на фронт.  Как не старалась она, а одной прокормить  детишек было трудно. Старший сынишка  оставался жить у  матери в деревне.  Две дочки, погодки осталиь с ней. Люба получила похоронку на мужа в самый разгар войны. Погоревала, поплакала она над своей горькой судьбой, да и решила, нужно вновь устраивать свою жизнь. Но, как не старалась, никто серьёзно не хотел с ней заводить семью. Уж больно многодетная мать, а зачем мужику чужие рты кормить? Лучше жениться на бездетной бабе и нарожать своих детей. Люба тоже понимала это и потеряла всякую надежду выйти замуж. Тогда она завела себе постоянного любовника. Человек он солидный и состоятельный. Правда он был женат, ну и что? Зато когда он приходил, то это был праздник для девчонок. Он приносил еду и что-нибудь вкусненького для них, помогал колоть дрова. Они хотели, чтобы дяденька Косарев, так они его назывли, приходил к ним почаще. Люба занимала не большую однокомнатную квартиру. Девчонки спали на двухспальной кровати, а сама она ютилась на большом сундуке. Но когда приходил Косарев, то девчонкам приходилось спать на полу. Кровать пришлось задёрнуть занавеской. Но они ради еды готовы были терпеть такие неудобства, хотя зимой на полу спать было холодно. Топили мало, экономили дрова, чтобы их хватило на зиму. Так продолжалось года два, пока жена Косарева не узнала правды. Она пришла к Любе не одна, а с подругой. "Добрые люди " указали квартиру, где живёт  соперница. Был большой скандал на весь барак. Любе выдрали клок волос и поставили синяк под глазом. Девчонки ревели и не понимали, по малолетству, за что эта тётя бьёт их мать? Больше Косарев у Любы не появлялся. Люба с достоинством перенесла унижение и ходила с поднятой головой мимо кумушек, сидящих на веранде.

Другая солдатка, симпатичная, можно сказать красивая татарочка Вазифа. По русски её все звали Валя. Осталась она с четырьмя детьми. Старшая Зайтуна и трое мальчишек, Феляис, Анис и Фанис. Старшие дети, которых мы звали по русски Зиной и Филкой, как могли помогали матери. Валя была трудоголиком, по русски понимала всё, а вот говорить хорошо так и не научилась. Уже перед войной муж привёз её из деревни в город с двумя детьми, а остальные родились уже в городе. Млдшему Фанису исполнился год, когда мужа забрали на войну. И осталась она с четырьмя детьми не  зная русского языка на чужбине. Но в деревню возвращаться не стала.

Здесь в бараке у мужа был товарищ с которым они вместе работали и дружили. Василий - мой отец, который  был помладше её мужа. Семья наша состояла из трёх человек. Моей матери, брата, которому на тот момент  было около трёх лет  и старенькой бабушки, матери отца, которую он привёз из деревни перед самой войной. Когда его забрали на войну, мама осталась в положении. И я уже родилась без него. Моя мама сразу стала опекать Валю. Учила её русскому языку. Когда они разговаривали, со стороны на них смотреть было смешно. В ход шли руки, котрыми они пытались показать предмет о котором шла речь. Они стояли друг против друга, держа в руках, например топор. Паня говорила Вале: "топор," а она ей отвечала: "болта." Так постепенно Валя училась говорить по русски, а Паня в свою очередь узнала много татарских слов. Не сказать, чтобы они были подругами, но относились друг к другу по доброму и всегда поддерживали друг дружку. У нас на стене в рамке с фотографиями была фотокарточка на которой запечатлены мой отец и  муж Вали. Такая же фотокарточка висела на стене в квартире у Вали. Старшие ребятишки, Зинка и Филка быстро научились разговаривать по русски, общаясь со своими сверстниками. Иногда они вели разговор со взрослыми, как переводчики, вместо матери. Вместе с Паней они оплакивли мужей. Вале пришла похоронка, а Пане извещение, что её муж пропал без вести. И она всё надеялась, что может он в плену и когда-нибудь вернётся домой. Не сморя на все тяготы быта, эти две женщины воспитывали детей и надеялись на возвращение своих мужей. Но чуда не произошло. Я родилась вначале лета, а мой отец пропал без вести, незадолго до моего рождения, так и не узнав, кто у него родился. А по зиме умер мой старший брат, которому в ту пору шёл четвёртый годик. Зима в этот год на редкость выдалась суровой и снежной. Не далеко от дома находилось большое озеро на берегу которого были построены бани. У каждого барака была своя баня. Топили её по очереди и у каждой семьи был свой помывочный день. Чаще организовывались две - три семьи и вместе топили её. Так было практичнее, меньше тратилось дров, которые в холодную долгую зиму были на вес золота.  И вот в один из таких банных дней моя мать намыв и напарив брата, отдала его бабушке, которая отнесла его домой. По дороге он простудился и  потом заболел. Врачи поставили диагноз - менингит. Проболел он не долго и вскоре умер. Бабушка с мамой сильно плакали. Но врач успокаивал их, говоря что хорошо что бог прибрал его, иначе он бы остался на всё жизнь дурачком. Но всю оставшуюся жизнь бабушка считала себя виноватой в его смерти и очень боялась ответственности перед отцом и говорила:- "Что я Васе скажу, когда он вернётся с войны? Не уберегла я ему сына!"- Поэтому меня она опекала и оберегала до самой своей кончины. И это меня, как я сейчас помню, очень тяготило и я стеснялась друзей.

         Другая соседка по бараку белоруска Настя. Красивая на лицо, с вьющимися волосами, полноватая, но фигуристая женщина. Проводив своего мужа на фронт осталась с сыном на руках. Муж у неё был красавец. Высокий стройный латыш тоже с вьющимися волосами. Его фотографию она всем показывала и говорила: -"Вот смотрите, сын - копия отец!"- И правда, Колька очень походил на отца. Получив похоронку, Настя не долго горевала.  Нашла себе  мужичка, постарше себя лет на пять и вышла за него замуж. Сына она отдала на воспитание матери, которая жила  в центре города и иногда они с Колькой приходили к нам в барак. Василий, новый муж Насти, не высокого росточка, темнокожий, как будто вечно загорелый, был заядлый рыбак и гармонист, любил выпить и любил баб. Позже Настя узнала, что у него в деревне есть семья и четверо ребятишек. Но об этом она узнала, когда у них уже родился совместный сын Валерка. Был скандал и Василий ушёл из дома. Но потом всё наладилось. Когда окончилась война, то выяснилось, что муж Насти оказался жив. Это было ударом для неё. Но ничего уже нельзя было исправить. Он был оскорблён неверностью жены и прощать её не собирался. Да и у Насти должен был родиться уже второй ребёнок. Василий постоянно погуливал на стороне. А Настя караулила его и устраивала разборки с его любовницами.

Ещё одна семья, Зиночка Маркелова, тоже не дождалась своего мужа и выскочила замуж за красавца и орденоносца Бориса, который красиво за ней ухаживал. Зиночка была красивая бабёнка. От первого мужа у неё была дочка. Потом родился совместный сын. Муж Зиночки не обременял себя работой. А тут семья из четырёх человек, которую надо кормить. Он озлобился на приёмную дочь. Лишний рот в семье. Завёл себе любовницу, буфетчицу Люську, у которой всегда было, что поесть и выпить. Стал часто приходить домой пьяным, скандалить и поколачивать жену. Потом эта семья распалась. Борис ушёл жить к Люське - буфетчице, а Зина осталась с двумя детьми.

Солдатка Нюра, крепкосбитая баба с крупными чертами лица волевая и бойкая. После похоронки на мужа, вышла замуж за хохла Осипа. Он был под стать ей и внешностью и характером. Познакомились они в госпитале, в самом конце войны, где Осип лежал после ранения. Ранение у него было тяжёлое и Нюра, которая работала там нянечкой выхаживала его. День Победы он встретил в госпитале. Радость Победы над врагом морально повлияла на него и он пошёл на поправку. Он был ещё слаб, когда Нюра взяла его к себе домой. От Нюры он не скрывал, что у него есть семья, которая осталась на Украине под немцем. Жена и двое ребятишек - подростков, с которыми у него не было никакой связи. После освобождения Украины, он писал домой письма, но они либо оставались без ответа, либо возвращались назад. Когда он окончательно выздоровил, то засобирался уезжать к себе на Родину, к семье. Нюра ходила зарёванная и не хотела его отпускать. Но он был непреклонен. Он конечно был ей благодарен за всё, что она для него сделала. Да и она умом понимала, что там дети, котором без отца совсем плохо, но сердце не хотело мириться с этим. Она полюбила его.

Он уехал, но через пол года вернулся обратно. Как рассказывала потом Нюра соседям, что семью он так и не нашёл.  От села, где они жили, ничего не осталось. Торчали только одни печные трубы. Соседей тоже никого не было. Он сделал себе землянку и стал там жить, в надежде, что семья вернётся домой. Постепенно стали возвращатся уцелевшие жители деревни, от которых он узнал страшную правду. Всех жителей деревни, в том числе и его жену, фашисты перед отступлением расстреляли. А молодёжь и подростков, в том числе и его сыновей, угнали в Германию ещё в начале окупации. Поэтому он и вернулся. Потом  ещё несколько раз, в течении жизни, он ездил на Украину, в надежде найти сыновей. Искал их через Красный Крест, но поиски его не дали ни каких результатов. И он решил вернутся к Нюре, которая была ему не безразлична, которую он считал своей спасительницей. Падчерицу Люську он держал в "ежовых рукавицах." Но зря не обижал. Нюра родила ему двух ребятишек, погодки сын и дочь. Осип был счастлив, возился с малышами. Они жили с Нюрой в любви и взаимопонимании.

У Тоськи муж пришёл с фронта, израненный и больной. У неё было трое детей и не смотря на болезнь мужа, после войны у них родилось ещё трое ребятишек. Тоська бабёнка "легкомысленная," так о ней отзывались соседи. На жизнь не жаловалась, себя берегла и работой не утруждала. Всё хозяйство вели старшие ребятишки, да муж. Детей тоже вынянчили старшие дети. Правда младшенький рос болезненым мальчиком, он родился с пороком сердца. Когда младшему сынишке исполнилось три годика, муж умер. Сказались старые раны, да и непосильный труд ради семьи. И осталась Тоська одна с шестью ребятишками. Но горевала не долго, года через два вышла замуж за Филипа Ивановича.

Об этом человеке нужно поговорить отдельно. Филип Иванович, уроженец Западной Украины. В наших местах отсидел в колонии за пособничесво немецким захватчикам. Никто не знал, есть ли у него семья на Родине и что с ней. Знали только, что ему туда возврата нет. Когда он освободился из тюрьмы, то остановился у знакомого, с которым сидел в камере. Он усиленно стал искать себе жену, чтобы притулиться и начать жизнь заново. Он подбивал клинья ко всем солдаткам, но не находил у них взаимности. Время было такое, что не каждая бабёнка решалась связать свою судьбу с человеком на котором клеймо "враг народа." А вот Тоська не побоялась и приняла Филиппа Ивановича в дом. Как уж они жили между собой, одному богу известно. Только детей он не обижал. А любил только младшего болезненного Вовку. Жалел его и возился с ним, как с родным сыном. О себе никогда ничего не рассказывал. С мужиками и соседями  дружбу не заводил, да и они смотрели на него косо. -"Фашисткий прихвостень" - говорили они про него, если о нём заходила речь. Жил  сам по себе и старался меньше  попадаться людям на глаза. И потом, через много лет, когда дети выросли и завели свои семьи, Тоська бросила Филипа Ивановича и вышла замуж за состоятельного пенсионера-фронтовика, у которого была не плохая пенсия и  благоустроенная квартира. Где она и жила до самой смерти. А Филип Иванович остался жить в семье младшего сына Володи, который его и похоронил, правда и сам  умер следом за Филипом Ивановичем. Отказало сердце.
 
Повезло семье Кусковой Вере. Муж вернулся с фронта целым, не потерявшем здоровья. Три ранения, которые он получил во время войны, были лёгкими. И, как говорили ему врачи. -"Не задели важных внутренних органов."- Артюха Кусков погуляв немного, устроился на фанерный комбинат, по производству мебели. Потихоньку приносил домой, то доску, то какой-нибудь брусок. Глядишь в дальнейшем в квартире появлялась новая табуретка или шкаф. Жена Артюхи, Вера, была набожная женщина. Постоянно ходила в церковь, молилась и не пропускала служб по праздникам. Ребятишек, а их у неё было двое, тоже приобщила к богу. Учила с ними молитвы и заставляла молиться перед сном и едой. И когда в школе узнали об этом, то вызвали её в школу. Долго говорили ей о вреде религии, о её пагубном влиянии на детей. Вера молча выслушав учительницу, заявила: -"Мы с детьми молимся за спаение души мужа и отца. Чтобы пули пролетали мимо него и никакая хворь к нему непристала, там на войне."- Так ничего не добившись, учителя отступились от неё. А детям запретили говорить о боге в школе. И когда младший сын Генка перекрестился в школе, прежде чем съесть кусок хлеба, учительница закричала на него. На, что он глядя на неё невинными глазами сказал: -"А почему вы Анна Ивановна не хотите, чтобы мой папа вернулся домой с войны? Ведь когда я крещусь или молюсь, я думаю только об этом."- Анна Ивановна покраснела и не нашлась, что ему на это ответить.

Солдатки, потерявшие на войне мужей пока завидовали Верке и говорили: -"Счастливая ты Вера, вот дождалась мужика. Повезло тебе." На это она им сердито отвечала: -"Я своего мужика вымолила у бога. А вы безбожницы и лба перекрестить ленитесь!"- На, что моя мать ей отвечала: -"Вот моя свекровь ходила в церковь и молилась. Ну и что? Пропал мой, Василий, без вести, как в воду канул. Если бы похоронка пришла, то молилась бы за упокой души. А теперь не знаем, как и молиться."- "Самой, самой, нужно было в церковь ходить!"- назидательно отвечала Вера. -"Так ведь знаешь сама, где я работаю, там бы не потерпели этого. А если работу потерять? Кто кормить детей будет, да старенькую свекровь?" -"Ну вот работа тебе дороже мужика, что-ли?"- возмущённо отвечала Верка.

Пётр Мещеряков, вернулся с войны орденоносцем, храбрый разведчик, не раз ходивший в тыл врага. Женился и привёз семью из деревни, вскоре после войны. Он долго не мог привыкнуть к мирной жизни. Нервы были у него "ни к чёрту." Взрывной и характерный, он часто поколачивал свою жену Дуську. Дуська веснусчатая на лицо бабёнка, плотного телосложения, на крепких толстых ногах, обладала не дюжей силой. Она была "не робкого десятка" и тоже давала мужу сдачи. Порой, когда они дрались, шёл в ход даже чугунок со сваренной картошкой. Орали "благим матом" ребятишки. Тогда к ним приходила моя мать, Паня и Пётр слушался её, прекращал драку. И как правило уходил спать в сарайку, где у него стоял топчан.

Другой сосед дядя Митя, которого взрослые уважительно называли по отчеству "Макарыч", пришёл домой без ноги на костылях и запил "по чёрному." Семья у дяди Мити - старенькая мать, жена, да трое ребятишек. Бывало пьяный сядет на веранду и поёт песни на всю округу. Особенно помнится его частушка, которая была прямо о нём.
Хорошо тому живётся!
У кого одна нога.
И сапог - то мало рвётся
И штанина -  то одна.

Но потом взялся "за ум." Выпивать стал только по воскресеньям, устроился сапожником в мастерскую. На фанерном комбинате ему изготовили деревянную ногу, которую он привязывал к колену. Долго он привыкал на ней, чтобы ходить, но потом освоился. Жена и мать перекрестились и говорили соседям: -"Слава богу одумался Митрий."-

Не большую однокомнатную квартиру, занимали две сестры, предпенсионного возраста. С ними жила их племянница Люда которую они взяли на воспитание. Отец у Люды погиб на войне, а мать умерла от болезни. Родственники разобрали ребятишек и в детский дом не отдали ни кого. Тётушки строго следил за Людой, которой шёл двеннадцатый годок. Она была вся в работе и играть на улицу её отпускали редко. Особенно она боялась старшей тётушки, которая могла в гневе и поколотить её, либо оттаскать за волосы. Но деваться ей было не куда и она терпела это.

Дядя Асхат, уже не молодой мужчина, пришёл с войны раненный в ногу. Ему раздробило ступню. Но ногу ему спасли, только когда он шёл, то она немного волочилась, а потом он резко выбрасывал её вперёд, как бы делал шаг, а получался шлепок. Ему быстро подобрали прозвище "шлёп ногой." И когда о нём заходила речь, то имени его не называли, а говорили просто "шлёп ногой." Он не обижался на это. У него тоже было четверо ребятишек и двое были уже взрослыми.

И последняя семья нашего барака Надежкины. Евгения Надёжкина на войну не взяли, говорили соседи, что у него " шарики заходят за ролики." На сборном пункте, куда его призвали во время войны, у него не хватало ума собрать разобранное оружие. Посмотрели там на него и выдали "белый билет". В тылу своей работой он принесёт больше пользы, решили там.  Все его звали Еней. Жена у него Татьяна, бойкая и взбаломошная бабёнка, любила посплетничать и верховодить. Еня полностью ей подчинялся, а когда он делал что-то не так, то она колотила его, чем под руку придётся. И он боялся ослушится её. У них тоже было четверо ребятишек, мал, мала меньше и очень похожих на Еню, таких же не далёких, как и он сам.
 
Неожиданно у нас прибавилась семья на два человека. Младшая сестра моего отца разошлась с мужем и пришла с ребёнком жить к нам. Больше ей идти было некуда. И как говорила моя бабушка соседям, что у неё отбила мужа вертихвостка. В не большой комнате, которую мы занимали не было места, чтобы поставить ещё одну кровать. Мама пыталась было возражать, но бабушка сказала: -"Квартиру давали моему сыну. Стало быть она моя. И Валентина будет жить у нас."- И  мама не могла ей ничего на это возразить. Так у меня появилась сестрёнка, которой в ту пору было около года. Бабушка отдала им свою кровать, а сама спала на большом сундуке, подставив под ноги табурет.  Тётя Валя красивая, молодая женщина двадцати  лет. Высокого роста и очень худая: -"Такая нескладёха. Поэтому и мужик тебя бросил!"- выговаривала в сердцах ей бабушка, когда на неё была сердита. Но тётя Валя не очень огорчилась разводом. И однажды я подслушала их разговор с мамой с которой они подружились.  -"Замуж я вышла без любви. Жить было не где, после окончания ФЗО. И вот тогда мать нашла мне жениха. Он старше меня на не сколько лет, прошёл войну и ранен в ногу, которая у него не сгибается. Да и ему не такую жену нужно было. А постарше. Так что всё что не делается всё к лучшему."- говорила она моей матери.
 
Все звали тётю - Валей и я тоже так стала её звать. Какая она тебе Валя? Она же тебе тётя? Но я так до конца её жизни звала её только по имени. Валя была очень   жизнерадостным  человечком. С ней никогда не было скучно. И часто из нашей квартиры слышался смех. Она была большой выдумщицей, хорошо играла на балалайке.  Видимо у неё были и организаторские способности. Помню на святки она собрала молодёжь человек пять, нарядились кто во что горазд и ходили каледовать по квартирам. Помню её наряд: вывернутый наизнанку тулуп, шапку - ушанку, одетую набекрень, разрисованное лицо. Между ног болталась большая красная морковка и надутый поросячий пузырь. В то время не было надувных шаров и их делали из мочевых пузырей скота, в основном  свинных. Мочевой пузырь долго - долго обрабатывали золой, пока стенки станут тонкими, потом надували через соломинку или макаронину.  Бросали туда горошины, чтобы шар звенел. Надували и оставляли сушиться. Вот в таком наряде она ходила каледовать. Когда они толпой пришли к нам и затянули святочную каляду, то своим видом испугали  сестрёнку Надю. Она громко заплакала, а следом за ней заревела и я. Я решила, что за мной пришли "бабайки" из леса, которыми всегда пугала меня бабушка, когда я её не слушалась. Недоумевала, почему это у "бабайки" в руках Валина балалайка? Значит, решила я, он уже съел Валю и пришёл за мной. Бабушка стала ругаться: -"Сдурели что-ли? Детей - то дураками сделаете!"-  Валя и сама  напугалась, увидев как сильно напугалась дочь и принялась ласковым голосом уговаривать Надю: -"Дочка, ну чего ты, это же я, твоя мама." - Надя замолчала, услышав голос матери и удивлённо смотрела на неё. Потом снова заплакала. Я тоже узнала Валю и уже с любопытством смотрела на неё в таком наряде. Бабушка быстро выпроводила всех за дверь. Валя окончила ФЗО и работала швеёй на фабрике им.  "8-е марта", которая находилась в центре города. А когда родилась дочь, ей пришлось уволится и сидеть с ребёнком. Но она  брала на дом заказы на пошив одежды. Желающих было много. Тем и зарабатывала себе деньги на жизнь.

Нас, ребятишек можно было разделить на три возрастные котегории. Дети до военного времени их было много, дети военного периода 1941-1945 года нас было не так  много и после военное поколение, а вот  их было больше всех. Не долюбившие женщины и соскучившиеся по женской ласки мужчины любили так, что дети рождались через каждые два года. Мужчин было мало. И если кому -то из женщин удавалось выйти замуж, то они старались нарожоть побольше детей, чтобы удержать мужа, как правило в то время мужчины редко бросали своих детей, оберегали их, сохраняя семьи.  Им, прошедшим войну и повидавших осиротевших детей,  хотелось, чтобы их дети росли счастливыми. Но разводы всё таки были. Дети делились ещё и по такому принципу: у кого были отцы и безотцовщины. Такое различие особенно было заметно по одежде. Когда мы, дети военного времени пошли в школу, то у детей имевших отцов форменная школьная одежда была шерстяная, а безотцовщины носили хлопчатобумажную форменку. До военное поколение детей выросли и повзрослело. Многие пошли работать, окончив ФЗО. Заневестились девушки, да и парни стали подражать бывалым мужикам. Мы, мелюзга с интересом следили за ними, особенно за своими барачными. Кто с кем встечаеться, подсматривали как они целуются, потом обсуждали увиденное.

По большим праздникам взрослые устраивали застолье. Как правило всё происходило на улице, за доминошным столиком. Выносили еду: варёную картошку, селёдку, огурцы, пироги и обязательно кислушку. Редко расходились по домам без ссоры, вспоминали старые обиды, либо кто-то что-то не так сказал, вспоминали старые сплетни и понеслось. Особенно, как правило ссору затевала Таня Надёжкина, либо Тоська. Надёжкину всегда задевало отношение людей к её мужу, как к дурачку. И  вообще она могла организовать ссору, как говорят "на пустом месте". Потом долго обсуждалось произошедшее и все смеялись. Мирились, просили друг у друга прощения и жизнь шла своим чередом.

К тому времени у Любы из деревни вернулся сын и стал жить с ними. Он пошёл работать учеником токаря на завод, потом стал работать самостоятельно и ей стало полегче жить. Мать Насти вернула ей Кольку. Избалованный Колька перестал её слушаться, связался с дурной компанией и бабушка решила, пусть живёт с матерью. Муж Насти - Василий, решил воспитывать пасынка, но встретил такой отпор, как от самой Насти,  так и от тёщи, что плюнул и сказал: -"Как хотите, так и воспитывайте сами."-  И он рос, считая что ему всё дозволено. Он был чертовски красив, играл на гармошке и девчонки сами бегали за ним. Однажды он проследил, где рыбачит отчим, куда тот поставил морды. Затем собрал всю пойманную рыбу и продал её на базаре. У него завелись деньги на которые он накупил разных сладостей, папирос и угощал ими девчонок и парней. Он собрался проделать это ещё раз, но был пойман отчимом с поличным. И в семье разразился большой скандал.  Василий напился и выгнал тёщу из дома. Долго потом она не приходила к ним.
 
Заневестилась и Зинка у Вали. Единственная девочка в семье и её там все любили. И вот все стали замечать, что у неё растёт живот. А парень с которым она гуляла не собирался на ней женится. Подросшие братья встретили его и пригрозили, что если он не женится на их сестре, то пусть пеняет на себя. Тот обещал, но вскоре его забрали в армию на три года, а Зинка в положенный срок родила  здорового красивого мальчика. Что значит в то время родить без мужа? Несмываемый позор на всю семью! Мальчишки  полюбили его, нянчились с племянником и когда он подрос, таскали его везде с собой.  И при удобном случае бабы старались уязвить этим Валю. Она тоже не давала спуску обидчикам, защищалась, как могла. Когда кто - нибудь ругался с Валей, то со стороны это слушать, было очень смешно. Был такой случай. К Тоське на огород зашла Валина коза. И когда Тоська заметила это, то коза изрядно попортила ей капусту. Разъярённая Тоська пошла разбираться с Валей. Валя сделала вид , что не понимает о чём пытается сказать ей Тоська. -"Бельмеим, бельмеим"- твердила ей Валя. Зеваки смотрели на эту перепалку и усмехались. -"Я тебе покажу бельмеим! Вот возьму твою козу. Отведу в лес и привежу её к дереву. Пусть её волки задерут, либо от голода сдохнет."- сказала ей Тоська. -"Я тебе тогда дам!"- по русски ответила ей Валя. Все кто слушал эту перепалку легли от смеха. -"Вот тебе и бельмеим!"- Тоська поняла, что Валя посдмеялась над ней и стала обзывать её всякими бранными словами. Словарный запас русских слов у Вали был не велик и она ей отвечала только одно: -"А ты, засран! Собственный засран!"-  Зеваки потешались над таким представлением и потом рассказывали про это всем, как анекдот.

Подросшие братья решили по своему мстить своим обидчикам, которые обижали их сестру и мать. Они старались понравиться дочерям обидчиков, ухаживали за ними, потом портили их и бросали. Они перепортили почти всех девок в округе, да ещё грозили им расправой если они расскажут об этом кому - нибудь. А вот нас, девчонок у которых не было отцов они не трогали. А меня они вообще оберегали до самого замужества. Я долго удивлялась тому, что стоило мне познакомиться с каким-нибудь пареньком, как через какое-то время он уходил от меня в сторону. Эта троица братьев, гроза всего нашего района, встречала паренька и предупреждала его что если не дай бог со мной что - нибудь произойдёт, то ему не сдобровать. Зато я не боялась ходить поздно вечером по улице. Я конечно ни о чём не догадывалась. И только когда я вышла замуж, то муж открыл мне всю правду, рассказав, как братья не раз его предупреждали. Особенно доверительные отношения у меня сложились с Фанисом, который был старше меня на год. Он был красивым мальчиком, похожим на мать и характер у него был такой же взрывной, как у матери. Фанис пошёл учиться в школу на год позже из-за того, что у него не было зимней одежды.  Мы учились с ним в одном классе. И в школе он постоянно за меня заступался, если кто - нибудь меня обижал. И сам не раз был бит за это мальчишками.  А учителя часто ставили его в угол за драку. Я постоянно за него заступалась, оправдывала его, говорила что он дрался за правое дело. Иногда это помогало ему избежать наказания.

Если у кого - то что- то пропадало все грешили на Валиных мальчишек. Говорили, что они подворовывают, а потом продают вещи на толчке. Это для них было источником дохода. Делали они   умело и без свидетелей, так что их никто не мог уличить в воровстве.  А как говорит пословица "не пойманный - не вор". Знала ли об этом Валя? Наверное знала. Однажды у моей матери пропал топор,  она оставила его около сарайки. Она почему-то сразу  пошла к Вале и сказала, что её ребятишки взяли у неё топор. Ни слова не говоря та вынесла ей топор и спросила -"Твой что ли?"-  Мать кивнула головой. -"Не разбрасывай где попало. Клади на место."- назидательно сказала ей та и повернувшись ушла в коридор.

Радио у нас не было и все новости мы узнавали из ОБС. (Одна баба сказала), либо от родителей, которые работали в центре города. Там на производстве проводили политинформацию и освещали политику партии и правительства. Газеты никто не выписывал не было денег. Их можно было почитать на улице. Газеты вывешивали там в рамке под стеклом и закрывали на замок. Как правило читать их не было времени. И уж если кто что-то прочёл, то потом рассказывал всем своим знакомым. И вот однажды утром по дороге, почти бегом идёт бабушка Ирина (мать Насти). Увидев её моя мать поинтересовалась: -"Ты, чего так спешишь? Упрела вся. Случилось чего, что ли?"- "Ох! Случилось, Паня, случилось! Американец разбомбил весь керосин. Подчистую! Вот бегу сказать Насте, пусть запасается керосином. Пока есть ещё в продаже."- Эта новость мигом облетела весь барак. И потянулись наши бабы к керосиновой лавке с большими бидонами. Ближайшая керосиновая лавка была у "Каримки". Её так называли потому, что там торговал керосином татарин по имени Карим. Это известие быстро разнеслось по округе и за керосином потянулись и другие обитатели окраины. За керосином выстоилась большая очередь. Карим недоумевал, откуда такой спрос на керосин? Вечером, когда многие пришли с работы выяснилось, что американцы бомбили в Японии город Хиросиму. Долго смеялись над этим проишествием. Ругали бабушку Ирину за панику. За то, что истратили деньги, отложенные на другие нужды.
 
Чем дальше отодвигались военные годы, тем сильнее становилась видна разница между детьми, которые жили с отцами и безотцовшиной. Те лучше питались и одевались, да и с отцами легче жилось в быту. Фронтовикам полагались определённые льготы, которые конечно отражались на благосостянии семьи. Мы завидовали им и не могли понять, почему у них есть отцы и все льготы. А у нас отцы тоже были фронтовиками и погибли, защищая Родину. И мы, дети погибших, так обделены этим. Было очень обидно, когда те хвастали перед нами чем - нибудь. Очень скоро  фронтовики переселились из барака в блогоустроенные квартиры, получили легковые машины, которые отдавали детям. Да, мы понимали, заслуги франтовиков перед Родиной велики и всё что они получали, они заслужили. Но не понимали, почему же нам так трудно жилось и помочь нам было не кому? И мы выживали в жизни кто как мог.

Хочу поклониться  в пояс женщинам, в одиночку воспитавших детей, которых не согнула беда и тяготы военной и послевоенной жизни. Многие ушли уже в мир иной. А ведь им нужно было  поставить памятник ещё при жизни.
                май 2015г.
*    - см. повесть "Непридуманная история."
**  - см. рассказ "Тоска."