Наследие А. Вельского 12

     Я шел к Верочке. Сегодня, как никогда, мне хотелось увидеть мою женщину и быть рядом с ней. Я бы и такси вызвал, но из головы у меня не шел мой сон, и я хотел разобраться в нем. Конечно, я видел прямую связь между вечерним телефонным разговором, репликой Марата и самим сновидением. Одно, буквально, проистекало из другого. Казалось бы, можно удовлетворить этой простой и логичной связью, но я чувствовал, что в нем есть и еще что-то. Именно это «что-то» беспокоило меня. Не знаю, каким образом, но я чувствовал, что это «что-то» невозможно объяснить так просто. А потому и не хотелось нести эти размышления в дом моей любимой женщины. Была в этом какая-то угроза, угроза моему жизненному укладу. С одной стороны он и должен был измениться – ведь теперь в моей жизни была Верочка, но я чувствовал, что изменения эти начались раньше. Может быть, с уходом из жизни Афанасьева, может быть… А может быть и еще раньше, даже может быть, что смерть Павла Васильевича вовсе не причина, а следствие их. Да, один мир рушился, разрушался раз и навсегда, а на его месте строится другой, но может быть, что оба эти процесса шли слишком быстро… Здесь и правда было о чем подумать.
    
     Я шел, не отрывая глаз взгляд от асфальта. На нем не было ничего интересного, но только так я мог создать и поддерживать иллюзию одиночества. Да, мне не хотелось отвлекаться ни на что постороннее. Прикладывая определенные усилия, я медленно погружался в мой ночной кошмар. Неверно и зыбко восстанавливалась картинка, но только контур, подробности увиденного, ускользали. Присутствовала девочка, но она не была похожа на ту, которую я видел во сне. Были и злодеи, но теперь смотрелись они обыкновенными хулиганистыми подростками, которые могут вызвать только раздражение – не более. Все выходило надуманным и ненастоящим. Совсем некстати возник у меня вопрос – а что, собственно говоря, собиралась делать эта девочка в той самой беседке. Нет, я не мог сосредоточиться… Как не старался я отрешиться от окружающего мира – он лез, он вторгался, влияя на мои мысли, перекраивая их под себя. Зарождая в голове множество различных мыслей и вопросов, которые уводили меня от предметов конкретных и важных, к размышлениям общим и пустым. Оставалось лишь ощущение того, что с некоторых пор вокруг меня происходят события, которые втягивали меня в некий мощнейший водоворот непонятного… И еще я чувствовал, что из этого круговорота мне уже никогда не выбраться. Так неспешное мое движение выстаивало мысли.
 
     И тогда же я понял, что и Верочка, часть происходящего. Неотъемлемая их часть, а значит, мне ни под каким предлогом уже невозможно с ней расстаться. Да и не хотел я с ней расставаться. Любил ли я ее – не знаю. Я всегда считал, что прежде чем сказать такое, и понять, что любишь человека, должно пройти достаточно много времени. А нашим отношениям с Верочкой были так молоды… Хотя, и время – вещь относительная. Если наши отношения с ней мерить движением часовой стрелки – да, тогда его прошло мало, если мерить количеством произошедших событий, тогда выходило значительно больше…
    
     Я споткнулся, пришлось время оторвать взгляд от серого асфальта, осмотреться, да и сориентироваться на месте было бы неплохо. Оказалось, что уже преодолел основную часть пути. То есть, мне оставалось пройти квартал, не более, а порядок в моей голове еще не воцарился. Я похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но вспомнил, что пачка закончилась еще вчера. Мне требовался никотиновый допинг, поэтому я зашел в первый подвернувшийся магазин, купил пачку сигарет и спички. Слишком уж я быстро вернулся к этой своей дурной привычки, посетовал я про себя, но отказываться от нее в ближайшее время, я, похоже, не собирался. По крайней мере, пока такого желания у меня не было…

     Выйдя из магазина, я прошел вперед по улице и осмотрелся – мне необходимо было место, чтобы уединится. Самым подходящим мне показалась беседка. Стояла она поодаль от детской площадки и была почти скрыта кустами сирени…
    
     Черт меня возьми, но я не сразу догадался, что эта беседка – та самая! Просто вошел внутрь. Лавочки были целыми и даже чистыми – редкий случай. А вот потом я начал узнавать место событий. Мне стало и любопытно, и тревожно, то, и другое чувство щекотали нервы. Внутри было пусто, но я счел вполне естественным – на какое-то неопределенное время – это как территория закрытая. На долго ли, неизвестно, но сегодня, наверняка, никто в нее не зайдет – меня это вполне устраивало. Я устроился удобнее и закурил…
    
     И так. Я думал о времени, о событиях и о Верочке, но как-то вскользь. Мне захотелось это исправить. Мое чувство к ней разгоралось медленно, но у меня и натура такая, я не могу вспыхнуть в одно мгновение – мне нужен некоторый разбег. Поэтому, в сложившейся ситуации, я скорее ведомый, нежели ведущий. Хорошо это, или это плохо – я не знал, но в основном, меня такое положение устраивало. Я не мог, не умел двигаться быстрее…
    
- Добрый день, - раздался за моей спиной, то есть за пределами беседки, с улицы, приятный девичий голосок.
- Добрый, - ответил я, поворачиваясь.

     Перед беседкой, да и передо мной тоже, стояла симпатичная девочка-старшеклассница. И что было самым невозможным – это была именно та самая девочка-старшеклассница.
- Это Вы? – бровки ее тонкие чуть удивленно двинулись вверх, но уже через мгновение она продолжила, принимая это как определенный порядок вещей, - я сильно помешаю Вам, если посижу в беседке?
- Не сильно, то есть совсем не помешаешь, - наверное, я выглядел так, словно в меня попала молния.

     А она невольно хихикнула, наверное, из-за того, как я выглядел, но тут же потупила глазки, представ то ли ангелом, то ли видением. 
- Так я войду.
- Да, конечно.
- Спасибо, - откликнулась девочка, вошла под крышу и присела напротив меня.

     Несколько вопросов взметнулись у меня в голове, но первым делом, я решил все-таки познакомиться.
- Меня зовут Олег Владимирович Подольский, а тебя?
- Лиля Брик.
- Брик?
- Да, ну, как ту самую Лилю, но мы не родственники, - пояснила Лиля, глядя на мое, вовсе не этим удивленное лицо.
- И ты не побоялась прийти сюда после того, что случилось? - осторожно поинтересовался я.
- Вообще-то, это моя беседка, - пожала плечами девочка.
- Твоя, как это?
- Все знают, что я обычно здесь сижу. Мне нравится в ней. И на меня даже не обращают внимания, тем более, что я обычно сижу тихо и незаметно.
- Интересно…
- А из-за этих, - девочка кивнула куда-то в сторону, - мне пришлось отказаться от моего любимого места.
- Так ты сталкивалась уже с ними?
- Да, дважды.
- Один раз мы просто покричали друг на друга, и они ушли, потому, что к беседке подошла наша соседка. А второй раз…, - девочка замолчала, глядя на меня.
- Второй раз что-то случилось, - осторожно спросил я.
- Они меня побили, - тихо пробормотала Людмила.
- Побили тебя?!
- Ну, не совсем били, конечно, а так, толкали друг к другу. Ну, знаете, как пацаны толкаю девчонок.

     Вспыхнули в памяти моей школьные годы, и я невольно покраснел, потому что вспомнил, и расстегнутые пуговки девичьих кофт, и вздернутые юбки, и бешено стучавшую в висках кровь…
- Вспомнили, - проговорила девочка.
- Да, - кивнул я, и ничего лучше не нашел, как достать сигареты.
- А можно и мне одну, - Людмила указала на пачку.

     Я хотел, было отказать, но почему-то передумал и протянул пачку ей. Девочка пересела ко мне поближе, взяла сигарету. Подождала, пока я зажгу спичку, и сделал первую, короткую затяжку.
- А родители разрешают тебе? - я указал на сигареты.
- Нет, конечно, - вскинулась моя собеседница, - хотя мама, наверное, догадывается о том, что я курю. Но она пока молчит.
- Понятно, - кивнул я.

     Мы помолчали какое-то время, я докурил сигарету, и поднялся.
- Я пойду, Лиля, дела у меня.
- А вы еще придете? - поинтересовалась моя собеседница.
- Не знаю, может быть, - пожал я плечами, - а что?
- Я буду рада Вас видеть, рада поговорить.
- А не помешаю?
- Нет, - коротко ответила девочка.
- Ну, хорошо, выберу время – загляну на огонек.
- Сигаретный? - рассмеялась Лиля, поднимая руку с сигаретой.

     Улыбнулся и я.
- Именно на него. До свидания.
- До свидания.
    
     Я вышел из беседки и направился в сторону подъезда, а около песочницы новая знакомая окликнула меня.
- Олег Владимирович!
     Я остановился, оглянулся и вопросительно посмотрел на девочку.
- Спасибо Вам, Олег Владимирович.

     Мне оставалось только кивнуть и махнуть рукой. Именно в этот момент я понял, за что именно меня благодарят. В состоянии легкого помешательства, я пересек детскую площадку и вошел в подъезд. Я шел и прислушивался к себе, я ожидал эмоциональной подавленности, но ничего похожего не было, не считая лишь некоторого смущения. Понимаете, о чем я говорю – я ожидал большего, но не испытывал этого. Чувства вины не было даже на детскую слезинку… Вот значит как… Я провел ужасную ночь, несколько часов подряд ломал себе голову над тем, что бы мог значить такой сон, а оказалось, что он ничего и не значит. Это сон был просто фрагментом реальности, который по какой-то причине выпал из моей памяти. Когда-то выпал, а вот сейчас, все стало на свои места…
    
     Верочка была дома и хлопотала по хозяйству. Я зашел, обнял ее и поцеловал. Тепло ее тела словно перетекало в меня. Я словно наполнялся… нет, не энергией, чем-то большим, жизнью.
- Олег, - она чуть отстранила голову и посмотрела на меня, - что-нибудь случилось?
- Все в порядке, - сказал я.
 
     И я не врал. Все действительно было в порядке, так я, по крайней мере, воспринимал то, что происходило вокруг меня. Из комнаты появилась Анастасия.
- Привет, - я махнул ей рукой.
- Здравствуйте, Олег Владимирович.
- Есть хочешь, - спросила Верочка, выпуская меня из объятий.
- Пожалуй, да.
- Вот и хорошо, потому, что мы тоже не завтракали.
- Так время, уже близиться к обеду.
- А, мы только что проснулись.
- Сони вы, однако…

     Мы прошли на кухню. Говорили как-то нехотя, в основном о погоде, пока Анастасия не поинтересовалась:
- Слышали, что у нас случилось?
- Слышал, и даже смотрел по телевизору, но там все было как-то коротко.
- Да, собственно говоря, там длинно рассказывать и нечего, - откликнулась Анастасия.
- Вчера ты была иного мнения, - напомнил я.
- Да. Пока, в передаче не всплыли имена этих, так называемых жертв.
- То есть?

     Я заметил, как девушка передернула плечами и по лицу ее пробежала какая-то тень. Я подумал, что когда-то и ей досталось от этих уродов. Но уточнять не стал, предоставив возможность высказаться ей самой. Но Анастасия не пожелала больше ничего добавить. Вместо нее заговорила Верочка.
- Знаешь, Олег, хоть и грешно так говорить, но когда выяснилось, что это ФБР, так называемая, то я, например, вздохнула с облегчением.
- Кто-кто? - не понял я.
- Кажется ФБР, так они себя называли. Фабрика бабских реставраторов.
- Чушь какая-то, - пробормотал я.
- Видишь ли, во-первых, ты мужчина, а во-вторых, одинокий. Поэтому тебе простительно не знать, а любая семья в нашем районе, в которой росли дочки, до сих пор вздрагивают, слыша это название. Малолетние насильники. Мразь и отребье.

     Я перехватил взгляд Верочки и вопросительно указал взглядом на Анастасию. Верочка поняла мой вопрос.
- Нет, - покачала она головой, - но ее лучшая подруга Сашенька Воронова. Та попала к ним…
     Неожиданно Анастасия поднялась со стула и поспешила выйти из комнаты.
- Подожди, Олег, я сейчас, - Верочка бросилась вслед за дочерью.

     Мне было неловко, я даже и не знал, что случившееся касается и моих близких. В ванной комнате, сквозь поток воды, я слышал, как Верочка уговаривала Анастасию. Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем обе вернулись за стол.
- Простите, Олег Владимирович, но я просто взрываюсь изнутри, когда вспоминаю Саньку.
- Она до сих пор в больнице лежит, - произнесла Верочка и добавила, - в психиатрической.
- Черт возьми, - неожиданно вырвалось у меня, - извините.
- Ничего-ничего, - в один голос успокоили меня Анастасия и Верочка, и я понял, что эта комната была свидетелем ситуаций, когда употребляли и более крепкие выражения.

     Зазвонил телефон, и Верочка вынуждена была подняться и снова выйти из комнаты. Анастасия воспользовалась отсутствием матери, наклонилась ко мне и поинтересовалась тихо:
- Олег Владимирович, а вы психов боитесь?
- Что? - это был очень уж неожиданный вопрос.
- Вы психов боитесь? - повторила его Анастасия.
- Вроде, нет, - пожал я плечами, хотя, на самом деле никогда с ними не сталкивался.
- Тогда у меня к Вам будет большая просьба, - и она вопросительно посмотрела на меня.
- Говори, что в моих силах…
- Давайте съездим как-нибудь с Вами в Ниженку.
- В Ниженку?
- Да. Там психиатрическая больница.  И там сейчас моя Санька, - а потом она заговорила быстрее, словно торопясь высказать то, что накопилось у нее на душе, - мать боится подобных заведений. Да и я тоже, не могу себе представить, как я там одна…
- А ты была там когда-нибудь раньше?
- Нет. Хотела, но никто не соглашался ехать со мной. Знаете, Олег Владимирович, про Саньку все словно забыли, когда все это случилось. Понимаете, ее имя даже не вспоминают, ни знакомые, ни друзья, ни подруги. Между собой, по крайней мере. Словно ее и нет больше.
- Анастасия, я думаю, нам не стоит говорить Верочке, о том, что мы туда собираемся.
- Конечно, нет, а то она и на Вас и на меня шуметь будет. Да и вообще будет недовольна.
- Значит, договорились…
    
     Вот такой заговор. И снова, я не чувствовал себя обманщиком, просто, я старался помочь как можно большему количеству людей. Может быть слишком своеобразно, но тем не менее… А осуществить заговор мы решили в ближайшие выходные. Как раз, неплохо будет вновь почувствовать себя за рулем родительской «копейки», а то стоит она в гараже, бедная и ржавеет. Отец давно отказался от вождения – не позволяют больные суставы, а лично я предпочитаю передвижение пешком или на общественном транспорте, хотя, были и другие, так сказать, лихие времена.
    
     Вернулась Верочка. Мы поговорили еще немного, а потом как-то вполне естественно занялись своими делами. Верочка печатала на машинке, Анастасия занималась какими-то институтскими делами, а я же продолжил редакцию рассказов Виктора Березкина. Одним словом – все были при делах. Часам к пяти, я попрощался с Верочкой и Анастасией и отправился домой, где меня ожидал Марат.
    
     Посещение института произвело на него совсем удручающее впечатление. Он даже сник как-то, и мне потребовались определенные усилия, чтобы привести его в более или менее приемлемое состояние. И вот тогда, придя в норму, Марат поведал мне историю своего посещения:
- …вынужден смириться с тем своим предположением, что все это чушь несусветная, - рассказывал он, - меня провели по всем лабораториям, по всем отделениям, но нигде, то есть абсолютно нигде и ничего, что могло бы хоть каким-то образом связывать этот институт с министерством обороны. Представляешь?
- Марат, а тебе не приходило в голову, что это все-таки секретная вещь. Может быть, они маскируются более тщательно. Вдруг, они были готовы к твоему появлению? - предположил я.
- Ну что ты, Олег. Я ведь не первый день занимаюсь этими делами, всегда есть маленькие зацепочки. Маленькие следочки, хвостики, так сказать, которые просто невозможно скрыть, а тем более в таком заведении, - Марта поднялся со стула, махнул рукой и добавил, - пустая поездка. Полный ноль.
- Да не огорчайся ты так, - попробовал я его утешить, - не всегда же везет.
- Это да, а тем более в таких делах…
- Слушай, Марат, а вот те институты, в которых ты был раньше, ну в рамках этого же расследования. Там были, эти самые следы хвостики?
- Да, - живо кивнул Марат, - были. Я находил их сразу, прямо начиная с входа в здание. Даже если бы ты, например, вошел бы в N-ский филиал или M-ское отделение, а уж на что секретные учреждения, ты бы все сразу понял. Их выдает сами правила работы.
- То есть, - поинтересовался я, потому, что мне самому никогда не приходилось сталкиваться с государственными тайнами.
- Ну, например, все начинается именно с приемной, так или иначе, но это самый первый кабинет, куда ты попадаешь. Так вот, в таких приемных ты никогда не увидишь распечатанных конвертов, брошенных просто на столе. Или каких-то документов, лежащих стопкой, в ожидании того, когда секретарша закончит красить ногти и займется регистрацией…

     Я вспомнил нашу приемную и ее хозяйку, Семенову Изауру, мне ничего не оставалось, как рассмеяться – та действительно буквально тонула в бумагах.
-  …ты чего смеешься?
- Да так, вспомнил нашу Изауру и ее стол. Я, честно говоря, до сих пор не знаю, какого цвета у него столешница.
- А-а, значит, понял, о чем идет речь?
- Понял-понял.
- Так вот, в этом институте такая же приемная, как и у вас. Во-вторых, вахта, сидит там старушка – ровесница века и дремлет. Кто зашел, кто вышел – ей все равно, хотя прямо перед ней установлен турникет, а первая надпись, которую читают посетители, после названия института – предъявите пропуск. Дальше, зашел я в приемную и спрашиваю, мол, где можно снять копию, а она мне идите туда-то и туда-то. Ни кто я, ни откуда я – ни одного вопроса не было задано. Дальше – больше. Пришел в нужный кабинет и говорю, можно сделать копию, а там сидит такая кукла очаровашка, ресницы по полметра, без проблем… Ну и так далее…
- Сплошное разочарование, - подвел я итог.
- Точно. В общем, я с горя зашел в магазин, купил бутылку водки. Будешь?

     Мы одновременно взглянули на часы и решили, что у нас есть время для пары рюмок. Не готовя ничего особенного, а просто, перекидав, что нашлось из холодильника на стол, мы выпили, зажевали, закурили и продолжили разговор о том, о сем. Под вторую рюмку, Марат вспомнил о рукописи и принес мне подлинник, чтобы не забыть его у себя. А после третьей, у меня сформировалась просьба для Марата.   
- Послушай, старик. Я так понял, у тебя там, в столице есть определенные связи?
- Определенные – да.
- Не мог бы ты, навести справки относительно одного человека?
- Что именно надо узнать?
- А что узнаешь – все будет хорошо. Понимаешь, с ним связана какая-то темная история. Говорят, правда, что его уже нет в живых… Тогда, может быть, подробности его биографии. Это сложно?
- Если этот человек не секретный агент разведки или контрразведки, то без проблем.
- Ну, вряд ли писатель может быть секретным агентом разведки.
- А, - понимающе протянул Марат, - Александр Вельский?
- Точно.
- Александр Вельский. Год рождения известен, или место?
- Ровесник моих родителей, точнее не могу сказать. Место рождения – неизвестно, но учился вместе с отцом… Вот наверное, и все…
- Александр Вельский – настоящее имя или может быть, псевдоним, - поинтересовался Марат.
- Имя – настоящее.
- Ладно, - Марат коснулся пальцем лба, - зафиксировал. Наливай…
    
     Так, между разговорами, мы допили бутылку. А там и время подошло выходить. Слегка покачиваясь, хотя, не понятно, как нас так сильно развезло всего с одной бутылки, мы вышли из дома, добрались до железнодорожного вокзала, где я посадил Марата в поезд. Потом мы курили в ожидании отправления, и чуть было, не пропустили момент, когда поезд тронулся, хорошо хоть проводница наблюдала за нами и вовремя предупредила. Марат отбыл в столицу, а я побрел домой. Хотел отправиться к Верочке, но воспротивился здравый  смысл – я не хотел предстать перед Верочкой пьяным. А именно таким я себя и чувствовал.

     Дома я попытался привести себя в нормальное состояние известными мне способами, но попытка окончилась, мягко говоря, неудачей. Спать я не хотел, поэтому, побродив по пустой квартире, я заварил чай и уселся за чтение – просто ничего более подходящего в голову мне не пришло…