Шершавый человек

С утра ему позвонил доктор Гульден и попросил зайти. У Симона, всегда спокойного и невозмутимого, задрожали коленки. Вчера от доктора вернулась его  младшая дочь Мадлен.  Вечером они сидели и болтали за большим семейным столом, ели кролика в красном вине с тушенными овощами, пили Херес.  Дочь вернулась довольная:  все ее опасения о состоянии здоровья напрасны.
-Это просто весенний авитаминоз, нужно попить какие-то таблетки, витамины, есть больше овощей и зелени и быть на свежем воздухе , - так сказал доктор.
И вот теперь этот звонок. Волнение Симона не мог почувствовать никто  из близких. Его выдавала разве что охапка газет, которую он взял из тумбочки, и так в обнимку с газетами решил пойти к доктору
Когда жена спросила, зачем он набрал старые газеты, он ответил, что возможно на приеме в муниципалитет по поводу воды придется сидеть и ждать, и тогда он сможет почитать газеты и обсудить последние новости с приятелями.
На самом деле газеты нужны были, чтобы успокоить пульсирующие в голове Симона нехорошие мысли. Он получал газеты каждый день. Каждый вечер, приходя с работы, он садился в кресло на веранде и с чашкой кофе прочитывал газету от корки до корки. Это ритуал с сорокалетней историей придавал его жизни равновесие, а в эту минуту, когда он ни с кем не мог поделиться своим беспокойством, внушал ему чувство уверенности, что все будет как прежде, то есть хорошо.
Дорогу  к улице Дормаль, где жил старый доктор, Симон знал наизусть. Мог бы найти наверно с закрытыми глазами.  Он быстро дошел до двери дома доктора и замер.
Симон не часто, но бывал у доктора, но  никогда прежде он не замечал этих стен и дверей дома. Они были словно истерзаны невероятным  гигантским напильником, изъедены червем времени, прокопчены дымом  всех городских труб.
На ощупь дом был шершавым как язык старого кота Симона Лайонела, когда он  иногда с благодарностью мог лизнуть  морщинистые руки хозяина.
Симон остановился у двери  На миг ему показалось, что он умер. Он неожиданно поймал себя на мысли, что так наверно выглядит вход в ад или в чистилище: там наверно все такое же старое и прокопченное, как и он сам. Шершавый дом, шершавый человек – вот мы и встретились.
Но звонок проезжающего мимо цветочника вернул его к реальности. Он понял, что жив и ужаснулся этой мысли. Это означало, что он должен открыть эту дверь и войти. Он набрал в легкие побольше воздуха, протянул руку к дверному колокольчику и опустил руку.
Не могу…, - подумал Симон и крепче прижал спасительную охапку газет к груди. – Сейчас досчитаю до ста и войду . И он стал медленно, как только мог бубнить: один, два, три….