Загорянка, 18. пролог

На улице вечерело. За окном падали редкие ноябрьские снежинки. Наташа делала уроки. Во всей квартире горела только её настольная лампа.
  Тик-так, тик-так, дзень-бом-бом! – стрелки часов указывали на половину шестого.
  В дверь позвонили. Быстро отодвинув стул, Наташа побежала в прихожую, щелкнула выключателем. Ровный желтый свет залил узкий коридор и кусочек большой комнаты. Наташа открыла дверь. С раскрасневшимся от легкого морозца лицом, на пороге стояла Лариса Филимонова, лучшая подруга Наташи. Она вошла, расстегнула пальто, повесила на вешалку шарф.
- А, впрочем, я раздеваться не буду, - сказала она.
- Это почему же? Я уже заканчиваю. Мне осталось выучить один параграф по истории.
- Уроки?
- Да.
- Нет, я правда, на минутку.
  Наташа посмотрела на Ларису вопросительно.
- Я приглашаю тебя поехать со мной в воскресенье на выставку собак. Я знаю, ты очень хочешь, ты в прошлый раз спрашивала.
- Наконец-то, Лариска! Когда?
- Шестого, послезавтра. Я еду со своим Каем.
- Спасибо, я поеду с удовольствием. Может быть, все-таки, пройдешь?
- Нет.
- Куда-нибудь торопишься?
- Домой, у нас сегодня гости.
- С нами едет ещё кто-нибудь?
- Да, Таня Шорина, я надеюсь. Ну та, что живет за семнадцатой школой.
- Ага, помню, у неё эрдель Жак.
- Точно, - Лариса сняла с вешалки свой белоснежный шарф и обмотала им шею. Повернулась на Наташин вопрос.
- А ещё кто едет?
- Из наших больше никого. К Шориной я зайду завтра вечером, договоримся о времени выезда. В общем, часов в десять утра, я за тобой захожу в воскресенье.
- Хорошо, я буду ждать.
- Ну всё, Наташкин, я пошла!
  Лариса выскочила за порог и скрылась в темноте лестничных пролетов.

  Суббота прошла обычно, ничем не примечательно. В школе заболел физрук и Наташа пришла домой пораньше. Небольшой морозец вновь сменила осенняя сырость. Пасмурная погода с моросящим дождем нагоняла тоску.
  Вечер пришел незаметно и быстро. Мама пекла на кухне вкусные пирожки. Аромат от них распространялся на всю квартиру. Отец был ещё на работе. От скуки Наташа обзванивала друзей и знакомых, которых было совсем не много, поэтому все телефоны она знала наизусть.
- Алло, здравствуйте, Валентина Григорьевна! Ларису можно?
- А её нет дома, - раздалось в трубке. – Она, только что, ушла к Тане. Что ей передать, Наташенька?
- Ничего не надо. Я позвоню позже.
  Позже Наташа не позвонила. С головой затянули домашние дела.

 - В такую противную погоду, они завтра куда-то поедут, - говорила мама, ложась в постель.
- На выставку собак. Мне очень интересно и ты меня не отговоришь, - стоя на пороге родительской комнаты, отвечала Наташа на мамины рассуждения.
- Да разве тебя отговоришь?! Если уж чего задумала, то всё, вынь да положи! Лучше бы английский подучила, а то тройку в четверти с трудом натянули.
- Не ворчи, не ворчи, - отозвался отец. – У них уже каникулы начинаются с завтрашнего дня. Пусть едет.
  Мама замолчала.

  Утром Наташа встала пораньше и с восьми часов начала собираться.
  Родители ещё спали. Стараясь не греметь, она возилась у туалетного столика, примеряя различные брошки и заколки, будто собиралась не на собачью выставку, а на банкет или званный ужин.
  К десяти приготовления закончились, сердце учащенно колотилось от нетерпения в ожидании звонка. Наташа часто поглядывала на часы. Было десять. «Что же она не идет?» - мысленно задавала она себе вопрос, зная Ларисину пунктуальность.
  В половине одиннадцатого бурное ожидание сменилось отчаяньем. В одиннадцать девушка поняла, что все сорвалось, по какой-то неведомой причине. Наташа подняла телефонную трубку, набрала номер Филимоновой. Длинные гудки. Дома, явно, никого не было. Где же они все? Набрала номер ещё раз. Та же картина. В душе нарастала непонятная тревога ничем, логически, не обоснованная.
- Ну, что латоха, всё мечешься? Не знаешь, куда себя деть? – раздался голос отца, выходившего из маленькой комнаты. Он пристально смотрел на дочь, на ходу застегивая манжет праздничной сорочки.
- Она должна была прийти, папа. Лариса никогда ничего впустую не обещает. Мы же с ней договорились!
- Придет ещё. Что-нибудь её задержало, вот она и опаздывает… Значит, к бабушке с нами не едешь?
- Нет.
- Ларису будешь ждать? Ну, оставайся! Мы часов в семь приедем.
- Хорошо, папа. Бабуле от меня привет и поцелуй.
- Будет исполнено.
  К двенадцати родители ушли. Наташа сидела в мрачном настроении. Тик-так, тик-так, тик-так, - стучали на стене ходики.
  Они простучали ровно два, когда Наташа вышла из дома и направилась к Ларисе, несмотря на то, что телефон у той продолжал молчать.
  По темной лестнице, поднявшись на второй этаж, девушка звонила в квартиру Филимоновых. Настойчиво вдавливая кнопку звонка и ничего не понимая, она шарила глазами по двери, ища ответа на вопрос : «Почему?» Напротив скрипнула дверь. Сутулая пожилая женщина с темным лицом сурово посмотрела на Наташу и, ничего не сказав, прошла мимо. У почтовых ящиков снова оглянулась. От этого взгляда Наташу резануло холодом. Она отошла от двери, медленно спустилась по лестнице и, поравнявшись с женщиной уже на первом этаже, пулей выскочила из подъезда.
  Дома, смывая с лица остатки утренней косметики, Наташа всё ещё краем уха прислушивалась, не зазвонит ли звонок?
  Звонок не зазвонил. Часов в пять вечера, успокоившись, Наташа вышла на улицу. Асфальт был усеян темной пожухлой листвой, верхушки деревьев качал влажный осенний ветер. Тучи плыли низко и хаотично, быстро перегоняли друг друга и менялись в формах. Подняв воротник голубой теплой куртки, девушка пошла мимо подъездов своего дома в сторону Парковой улицы. На углу, на неё совершенно неожиданно налетела Юля Савченко. Её красная шапка была сбита на затылок, концы такого же по цвету шарфа, болтались, где-то позади. Она, как и Лариса, была моложе Наташи на два года, и училась вместе с Филимоновой в восьмом классе. Юля тяжело дышала, видно бежала из далека. Глаза её были испуганные и, как показалось Наташе, немного ненормальные.
- Ты откуда так бежишь?
- Я?! – удивившись её вопросу, воскликнула Юля.
- Ну, не я же!
- А ты… а ты, что, ещё ничего не знаешь?! – Юля захлебнулась словами.
- А, что я должна знать? – внутренне вздрогнув, спросила Наташа.   
  Лицо Юли на секунду окаменело, но потом вновь ожило. Не зная какие слова подобрать, чтобы ответить Наташе, девчонка топталась на месте. На её нервном лице была печать чего-то непоправимого и страшного. Уловив состояние своей знакомой, Наташа и сама разволновалась неизвестно отчего.
- Я не могу, не могу… - выдавливала Юля из себя слова. – Мне сейчас будет плохо. Это ужас! Такой кошмар!
- Не понимаю, - от неестественного, дикого предчувствия, у Наташи похолодели руки, в волнении она сжала их в кулаки.
- У нас такое несчастье случилось, Наташка!
  Минутная пауза. Юля отвернулась и спрятала свои глаза, затем в пустоту глухим голосом произнесла: - Ларису Филимонову… убили!
  После этих слов у Наташи внутри оборвалось что-то, из разрыва полился холодный поток и затопил собою все тело. Эти деревья, эти листья, этот асфальт – потемнели ещё больше и слились в единую, сплошную и серую массу. Горло перехватило, казалось, остановилось дыхание. Трясущимися руками Наташа расстегнула ворот куртки.
- Как же так? – давясь словами, говорила она. – Как же так?!
- Никто ничего не знает, - не оборачиваясь, отвечала Юля. – Она вчера вечером ушла к знакомой и не вернулась. Около одиннадцати её собака одна домой прибежала. Родители тогда сразу в милицию заявили.
- Значит, она Кая с собой брала, - шептала Наташа. Слёзы катились по щекам сами собой.
- Да, брала. Утром, часов в семь, ещё темно было, её в гаражах нашли, напротив дома быта. Она между гаражами лежала, говорят, застрелена.
-  Нет, нет, не может быть! Она и вдруг застрелена, за что?
  Юля молчала, потом повернулась к Наташе и тронула её за рукав.
- Идем туда, к её дому. Там бабуси на лавках сидят, они все знают, - предложила Савченко.
«Вот почему, та женщина, так смотрела на меня в подъезде! Она всё уже знала»: - проскользнула мысль и тут же потухла. Девушка попыталась шагнуть, но одеревеневшие ноги не слушались, не хотели идти.
- Не могу, я сяду лучше. Погоди!
  Девушка села на цементную основу из которой торчали железные прутья забора.
- Все наши знают. Наверное, они уже там, у её подъезда. Её родители только что, со следователем домой приехали, - продолжала Юля.

 Дальше была пустота. Серо-синий вечер, посторонние люди на лавочках и под балконами, знакомые девчонки и ребята, сбившиеся кучками; малыши на бордюрах с любопытными лицами; шепот, шушуканье, догадки и… темные окна Ларискиной комнаты, в которую она уже никогда не войдет.

  Наташа не помнит, как пришла домой.  Она, не раздеваясь, прошла в большую комнату и села в кресло. Она долго сидела в темноте, не шевелясь и не зажигая света. Потом пришли слёзы быстрые и короткие, порвавшие душу на клочки. Очнувшись от них, но ещё продолжая всхлипывать, Наташа поняла, что чего-то боится. Глянув в темный коридор, ей показалось, что там она видит нечеткий силуэт Ларисы, её белый шарф на вешалке. Протерев глаза, Наташа посмотрела ещё раз. Силуэт начал проступать отчетливее. Громко вскрикнув, девушка дотянулась до веревочного включателя и зажгла торшер. Мягкий свет разлился по комнате, в коридоре всё исчезло. Сделав над собой большое усилие, Наташа встала. Она со страхом ходила по квартире и зажигала свет во всех комнатах и везде, где было можно его зажечь. Страх переполнявший её, был чудовищных и непомерных размеров.
- Мамочка, папа – где вы? Скорее приезжайте, мне страшно! – шептала она.
  Тишина и неизвестность давили её. Наташа включила телевизор на всю громкость. Шли «Новости». Диктор говорил, что-то, но смысл слов не доходил до сознания, он проваливался в бездну. Выйти в коридор и раздеться девушка, по-прежнему, боялась. Навалившийся внезапно суеверный страх, был очень липким и неприятным. Перед глазами постоянно возникала картина того вечера, когда Лариса была в последний раз в этой квартире. Они разговаривали в коридоре. Вон там, в углу, у вешалки, стояла она, Лариса, весёлая, как всегда. Розовая от легкого морозца.
  Резкий звонок в дверь прервал воспоминания, заставил тихонько вскрикнуть, Наташа бросилась бегом к двери, щелкнула замком и распахнула её настежь. Вошли родители.
- Что случилось, доча? – прямо с порога спросил отец.
- Почему ты такая бледная, Наташенька? – взволновано спросила мама, подойдя поближе к дочери. Она взяла её холодные, дрожащие руки в свои теплые ладони, затем губами притронулась ко лбу дочери.
- Что произошло?
- Несчастье, мама!
  Задыхаясь, Наташа стала раздеваться, руки не слушались. Куртка упала с вешалки, но поднять её не было сил. Родители застыли в ожидании и в предчувствии недоброго. Наташа повернула к ним лицо с воспаленными глазами и произнесла:
- Ларису убили…

  После того, как Наташа немного пришла в себя и осознала реальность случившегося, её отец, старший следователь по особо важным делам Приморского УВД, полковник милиции Алексей Михайлович Егоров, заставил вспомнить свою дочь все подробности прошедшей недели, все последние разговоры и встречи с Ларисой Филимоновой. Но ни опрос дочери, ни других знакомых Ларисы не привел ни к каким результатам. Ничего особенного, что могло хоть как-то, натолкнуть следствие на разгадку случившегося, не происходило. Но вопрос оставался. Кто и за что мог убить в гаражах четырьмя выстрелами в спину восьмиклассницу девятой школы города Приморска Ларису Филимонову?

  Машинка печатала протокол допроса Татьяны Шориной.
« - Лариса пришла ко мне в 18 часов 20 минут со своим Каем, восточно-европейской овчаркой. Она пришла, чтобы договориться о поездке на выставку собак, шестого ноября. Но у меня был такой жуткий насморк, что я тут же отказалась. Мы посидели, телек посмотрели и около восьми, она от меня ушла.
- Ведь было уже темно. Она не боялась идти домой одна? – спрашивал следователь Денисов.
- Нет, не боялась. С ней же Кай был! Он защитник хороший. ЗКС прошел и ОКД. Ему три с половиной года, она с ним ничего и никого не боялась.
- Что-нибудь особенное, она тебе не рассказывала в тот вечер?
- Нет, ничего. Весёлая такая была, радостная.
- Куда она пошла от тебя?
- Домой.
- Точно?
- Да. Она ни к кому больше не собиралась заходить.
- На этом отрезке от твоего дома до её, живет ещё кто-нибудь, из ваших общих знакомых или одноклассников?
- Да! Это Коля Панченко, у него мама швея, они живут вдвоем, и Дима Фролов – сын директора нашей школы. Они оба одноклассники Ларисы. Но их, наверняка, не было дома в это время. У них кружок авиамоделирования до девяти вечера, а в этот день были занятия.
- А, может, в этот день занятий, как раз, и не было? Ведь была суббота, последний учебный день перед каникулами?
- Не знаю.
- Ну, это мы проверим. Больше любопытного ничего добавить не можешь, Таня?
- Нет, пожалуй, больше ничего.»

                Справка.
Пятого ноября 1972 года в доме Пионеров на Азовской улице действовал кружок авиамоделирования. Занятия закончились в 20 часов 40 минут. Панченко и Фролов на занятиях присутствовали.
Руководитель кружка А.Н. Злобин.

  Дело очень быстро зашло в тупик. Ни по одному из известных адресов Лариса не появлялась в тот роковой вечер. Не было ни улик, ни зацепок. В конце концов, родители Ларисы, чтобы не терзать себя неприятными воспоминаниями, дело прекратили.