Тайга у дома. Не зли росомаху

       Барсуков вышел на пенсию перед самыми девяностыми.  Поимев много свободного времени, он  загорелся желением обрести  хотя  бы простенькое жилище в сельской местности и несколько соток, чтобы покопаться в земле.

     Еще Горбачев поливал страну пустословием, еще алели призывы типа «Вперед! К победе коммунизма!», но народ уже чувствовал: что-то будет,  а поэтому в деньги верил не очень. Из-за такого неверия никто не желал продавать ни дома, ни земельные участки. Даже в убогих садовых товариществах Барсукову гордо отказывали. Барсуков приуныл.

      И вдруг объявление на столбе, привлекшее своей краткостью: «Продается изба в местах, где жили берендеи» и номер телефона.

Барсуков тут же позвонил. Ему назначили встречу.  Владельцем сказочной избы оказалась рскошная, слегка полноватая,  рыжеволосая красавица. Барсуков недоуменно хмыкнул: «На хрена такой паве была нужна деревенская  изба?»

      Как бы прочитав мысли покупателя пава запела: «Ах! Алексей Георгиевич! Деревня Самары  это такой удивительный уголок!  Мы с мужем проводили там каждое лето. Он разделывал большой огород, рыбачил, ходил за грибами.  Однако недавно мы расстались. А мне одной в деревне делать нечего. Да и огород  я не осилю. Поэтому и продаю».

    « Светлана Петровна, позвольте по-стариковски, прямо. При вашей прекрасной внешности вы очень скоро обзаведетесь    приличным спутником», -- решил подлизаться к хозяйке избы взволнованный Барсуков.

    Однако комплимент не сработал. Хозяйка заломила за свою недвижимость совершенно немыслимую цену. На растерянные тирады Барсукова Светлана Петровна разлилась соловьем:

     -- А, что вы хотели, уважаемый Алексей Георгиевич. Место-то уникальное. Настоящее берендеево царство. Такой прелести нет ни у одного члена садового товарищества. Вы съездите, посмотрите.

     -- Нет, хозяюшка, не поеду. Больно уж цена кусачая.

     --  Хорошо! Сбрасываю 30 процентов.

     -- Пятьдесят!
    
      Красавица задумалась, а затем махнула рукой:

    -- Ах, Алексей Георгиевич, Алексей Георгиевич. Грабите вы одинокую женщину. Ладно, уступаю.

     Утром следлующего дня Барсуков (с женой на заднем сиденье) подъехал к дому, где жила Светлана Петровна. Она тут же вышла из подъезда и заняла место в машине рядом с Барсуковым.  Водила дал по газам, и экспедиция в страну берендеев началась.

     Заветная деревня находилась в трехстах километрах от Ленинграда.  Доехав до Тихвина, путешественники свернули на Шугозерское шоссе. Дорога становилась все романтичней. Её плотно обжимали вековые сосняки.  Белые и зеленые мхи, покрывавшие почву под соснами, явно намекали Барсукову на осеннюю грибную обильность сосновых боров.

     И не только мхи намекали. Когда троица сделала техническую остановку и, преодолев глубокий кювет, стала слегка углубляться в весенний лес, то сразу же наткнулась на колонию сморчков. Барсуков обрадовался: «Знатная закусь будет!»  Свтлана Петровна подзадорила покупателей избы: «То ли вы еще увидете  в самарских лесах. Там под каждой елкой грибной рай».

     Наконец, ближе к вечеру, машина с ленинградцами свернула на проселок и вскоре, побуксовав в многочисленных лужах, въехала в деревню, состоявшую из восьми изб. Дальше дорога отсутствовала: деревня была тупиковой.  Дальше была лишь тайга, которая начиналась сразу же за огородами.

      Позже Барсуков проведет прямую, соединив Самары с Северным полюсом. К его удивлению на этой прямой не окажется ни одного населенного пункта, то есть можно было пройти тысячу километров и не встретить ни одной живой души.  Аборигены предупредили приехавших: в лес без компаса и спичек не ногой. Заблудиться можно на раз, а вот выйти из леса – это проблема.

       К удивлению горожан, вечером они заметили кабаниху с поросятками. Семейка копалась на совхозном поле, засаженном картошкой, затем через деревню проскакал заяц, гулко ударяя лапами в твердую дорогу.  Утром их позабавили журавли на лугу и большущий лось, элегантно прорысивший по кромке леса.

     Позавтракав, Барсуков с женой собрались прогуляться по лесу.  Лес еще был мокрый и неуютный, поэтому  решили далеко на заходить. Они шли по тропинке и вдруг тормознули: прямо перед ними маячила толстая осина, кора на которой была раскорябана на высоте вытянутых рук глубокими бороздами, шедшими сверху вниз.

     -- Мишка когти острил, -- отметил Барсуков. – Если он так пройдется по человеку, то от кожи остануться лишь кровавые ленточки.

     -- Леша, пошли домой, -- тревожно предложила жена.

     Когда они сошли с тропинки чтобы напрямик выйти к дерене, то увидели перед собой странного мохнатого зверя ростом с большую собаку. Он был массивен, имел толстые, как у медведя лапы и широкую голову.

     Барсуков, не задумываясь заорал на зверя и замахал руками.  Зверь немного постоял, как бы размышляя, а затем развернулся и, неторопясь, исчез в ельниках.
    Позднее местные жители просветили Барсукова: «Вы встретили росомаху. На неё кричить нельзя. Очень злобный зверь. Даже медведь встречаясь с ней обходит её стороной. Может напасть на человека».

     Наконец экскурсанты достигли своего дома и опешили: на крыльце лежала большая черная гадюка.  Услышав человеческие шаги она мягкими движениями ускользнула в траву.

      -- Леша, что-то здесь зверюг разных полно. Ты не находишь?

     -- Да излишек тварей имеет место быть. Но зато какое место красивое. И экология. Такого сладкого воздуха нигде ни за какие деньги не купишь.

     Цвела черемуха. Воздух был напоян ароматом её цветов. Ветерок приносил запахи хвои и мхов.  Ни шума машин, ни треска мотоциклов. Лишь неустанно зыенели цикады и мерно гудели пчелы. Рядом в кустах под ритмичный кукушечий метроном отщелкивал звонкие стакатто неуемный соловей. И синие лесные дали, где у окоема кучерявились легкие облака. И солнечно-желтые цветы: купальницы, одуванчики, лютики.

     Короче: Барсуков купил избу у рыжей красавицы и стал каждое лето проводить в этом берендеевом царстве, раз от разу все больше влюбляясь в неописуемое зеленое чудо.

     В подлые девяностые в чудо влюбились и хапуги, которые стали масштабно и хищно вырубать его. На дорогах стало тесно от лесовозов. Беда.

     Конечно, вырубки вновь залесятся, но не сосной и елью, а легковесными осинами и берёзами, поскольку хапуги рекультивацией вырубок (как положено по закону) себя не утруждают.
    
     Пришел конец берендееву царству.