Выбор

Он чуть ослабил галстук и посмотрел в окно. Смешно подумать, но он выбрал это здание для своей корпорации из-за вида, открывающегося из его кабинета. Это редко с ним бывало, что решения принимались исходя не из практичных соображений, а из-за порыва души. Но об этом выборе он ничуть не жалел. Особенно сегодня в этот солнечный весенний день. Запланированных переговоров сегодня не было, и он решил сделать себе небольшой праздник — съездить с дочерью, чтобы прогуляться по парку. Сказав секретарю, что уже не вернется, он спустился с двадцать третьего этажа в предвкушении приятной прогулки.

Включив свои любимые песни Стинга, он погрузился в приятные мысли о сегодняшнем дне. Не замечая нервно пытающихся протиснуться в пробке автомобилей, он улыбался сам себе. Вдруг! Резкий хлопок! Темнота. Проблески сознания появились, только когда он почувствовал, что его куда-то везут. Он понял, что это больница. Будучи аккуратным водителем, он первый раз попал в такую аварию. Именно сегодня, когда он решил посвятить время себе. Не успев испугаться, он почувствовал, что теряет сознание под действием наркоза. Такое приятное успокоение от небытия. Спустя несколько мгновений темнота уступила место свету. Ему даже показалось, что появилась резь в глазах. Но это ощущение быстро прошло. Он услышал громкий смех. Да это же он лет десяти — такой бесшабашный сорванец. Они мчались вместе с его другом на велосипедах по лесной тропинке к речке. Их манил этот воздух свободы и, не сказав родителям, они решили совершить свое маленькое путешествие до реки. Тогда это было сравнимо с экспедицией на Северный полюс. Бросив на берегу свой двухколесный транспорт, они развели костер и стали печь картошку, болтая обо всем на свете.

— А кем ты хочешь быть, когда вырастешь? — спросил его друг.

— Я стану музыкантом. Мне нравится играть. Я люблю дарить людям музыку. Друг рассмеялся:

— Музыкантом?! Это несерьезно. Другое дело милиционером или космонавтом».
Он немного обиделся и повторил:

— Я буду музыкантом.

Опять все заслонила темнота. Было ощущение, что это длится уже несколько лет. И опять яркая вспышка. Ему показалось, что он проснулся и видит себя со стороны. Какой-то старец в льняной одежде вел его за руку по бескрайнему полю. Как будто придя в себя от увиденной картины, он спросил:
— Куда ты ведешь меня?

Старец глухим, не выражающим никаких эмоций голосом, произнес:

— В никуда.

В этот момент ему захотелось вернуться в темноту, но она так и не появлялась.

— Что со мной и почему ты ведешь меня туда? — обеспокоенно решил он поинтересоваться у старца.

Тот первый раз за все это время остановился, поднял на него свои глаза и произнес:

— Для тебя почти ничего не изменится. Ты ничего не потеряешь. Что ты можешь потерять? Свою семью ты оставил еще восемь лет назад. Бизнес? Да, многие хотели бы быть на твоем месте: глава крупной корпорации, масса возможностей и привилегий. Многие, но не ты. Надо отдать тебе должное, ты хорошо делаешь... не свое дело, отдавая ему время, силы и всего себя. А для чего? Разве это тебя делает счастливым?

До него постепенно начало доходить, что происходит, и он, выдернув руку, закричал:

— Нет! Нет! Остановись! Я не могу так все оставить!

Старец, слегка улыбнувшись, почти про себя прошептал:

— К сожалению, я не знаком с расписанием твоего бизнес-плана. У тебя сейчас понятное состояние паники. Но уверяю, для тебя почти ничего не изменится.

— Не изменится, — обреченно повторил про себя он. Острая тоска от невозможности что-либо изменить охватила его сердце. Время остановилось. Жизнь остановилась.

— Я хочу изменить! — без надежды в голосе, но с безудержным отчаянием прокричал он.

Старец продолжал угрюмо смотреть на тропинку и вести его за руку.

— Я не верю. У тебя для этого было много лет, половина твоей жизни. Почти каждый на твоем месте говорит мне то же самое. Некоторым ради любопытства или сострадания я давал шанс. Но спустя год опять приходил за ними. Им нечего было мне сказать. Да и потом, кроме тебя, никто не сможет вернуть тебя к себе.

Он задумался над его последней фразой и почувствовал острую боль. Наркоз постепенно отходил, и полученная травма возвращала его к реальности.
Несколько месяцев ушло на то, чтобы он смог поправиться и вернуться к привычной жизни. Хотя вряд ли ее можно было назвать привычной. Передав управление делами своему компаньону и появляясь в корпорации лишь на собраниях, он все больше времени стал уделять преподаванию и передачи опыта молодым сотрудникам. А вечерами его часто можно было встретить в окружении близких людей, в уютном заведении под названием «Стинг», где он любил играть на рояле мелодии, написанные им самим. Летом, когда звуки были слышны на террасе ресторана, многие прохожие останавливались послушать. Он как будто чувствовал, что они улыбаются, и улыбался сам, продолжая дарить им музыку.