О принцессах, рыцарях и магах - I

Часть 1: Паладин

Шестнадцатый день закатного месяца четыреста двадцать восьмого года от начала правления династии Кэйтан.


Паладины светлейшей и милостивой Матери — рыцари истинной веры и бессменные защитники справедливости во славу Ее. Они не знают страха, не нуждаются в благодарности, не ищут признания, не просят милости и не отказывают в помощи.
Они — длань Матери, держащая меч Ее правосудия.
"Песнь слез", глава семнадцатая части "Служители Матери средь земель человечества".

***


— А не пойти ли нам к Древним? — уныло спросил Михаэль, возя по столу монеткой. Сегодня была его очередь платить. — Чем Нижние миры хуже обеда у твоей кузины?

Его остроухий приятель страдальчески скривился и взялся за кружку. Дрянное пойло, которое здесь выдавали за пиво, отдавало в нос и просилось наружу через пару минут пребывания в желудке, но друзья заглядывали в "Старый пруд" с завидной регулярностью. Конечно, не ради пива.

"Старым прудом" заведовала старуха Моллевинд, бывшая древней развалиной еще до рождения отца ныне правящей королевы. Качества пиву и прочим напиткам это не прибавляло уже только потому, что Молли искренне считала посетителей привередливыми ублюдками, которым и так сойдет, а за кухню, к счастью, отвечала ее праправнучка, настоящего имени которой никто не знал.

В "Пруду" всегда было немного грязновато и не слишком светло, пованивало тиной, сортиром пользовались слишком часто благодаря попыткам Моллевинд отравить посетителей, кошельки срезали не реже, чем подавали соль... но всякий знал, что кем бы ты ни был, здесь тебе не плюнут презрительно в суп.

Старуха Моллевинд происходила от морского народа и кроме специфического вкуса получила в наследство завидное долголетие. "Маленькая Молли" ничем подобным похвастаться не могла, зато напрочь отказывалась готовить рыбу. Мальчишка-конюший, а совместно с этим и уборщик, и разносчик, и носильщик, и посыльный - просто рыжий и белокожий, как брюхо болотной жабы Ло.

А клиенты...

К Молли сбредались полукровки, осевшие чужеземцы и прочие странные личности, не научившиеся делать вид, что их не тревожат косые взгляды. Сама Молли во всеуслышание величала таких уродцами и никак иначе, но и это ей сходило с рук. Возможно, кое-кто, несмотря на собственную принадлежность к "уродцам", мысленно с ней соглашался.

По вечерам под высокий закопченый потолок сползаются звонкоголосые нелюди, способные перепеть самых упрямых человеческих менестрелей, наемницы с Островов Бури и местные стражники, часто - фокусники, и изредка - настоящие колдуны. "Маленькая Молли" в жаркой кухне превращает синюшные куриные тушки в хрустящее, рассыпчатое, тушеное и жареное разнообразие, Ло — на самом деле Рикон, но кто удержится от сравнения пацаненка с бело-оранжевой жабой? — снует между столами, разнося заказы и отвечая на неизменное "есть что-то кроме этого жидкого дерьма?".

Но сегодня Михаэль не хотел ждать вечера, коротая время жульничеством в кости с Ло, как не хотел сопровождать Аллена к кузине. Ничего против самой Эйсбет он не имел, и даже более того, но...

С тех пор, как Эйсбет вышла замуж, в ее доме стало совершенно невозможно находиться.

— А не пойти ли нам к Древним? — в очередной за это утро раз повторил Михаэль и, досадливо цыкнув сквозь зубы, подкинул монетку. Поймал ловко, тут же накрыв пальцами. — А не пойти...

— Ваши предложения, сударь? — зевнул в кулак Аллен, подавив отрыжку, грозившую перейти в почти привычное ознакомление окружающих с внутренним миром. Вместо обычных доспехов служителя Матери на нем сегодня была льняная рубашка, та самая, что паладин берег для выхода в свет. Запачкать ее не хотелось. — Д-древние... Что ж за поганое пойло.

— Да?

Михаэль сунул монетку в карман, попутно с тем выгребая медяшки помельче, и отпил из своего стакана. Вино было водянистым, но оставляло почти приличное ежевичное послевкусие.

Он спиной почувствовал взгляд Моллевинд и улыбнулся, полуобернувшись и приподняв стакан.

Аллен следил за этим театром с хмурым недовольством, но молчал: он знал, что приятель не прикладывает никаких усилий, чтобы нравиться окружающим. Это у него... аура такая.

— Если останемся здесь, то попробуй вытянуть из мадам печеных рыбок, — попросил он, когда желудок немного успокоился. — Малютка в жизни их не приготовит, если Молли не пнет.

— Я не при деньгах. Это же ты у нас на жаловании, ваше сиятельство.

— А тебя может содержать половина города, стоит тебе выйти на площадь и грустно рассказать, что приходится перебиваться с хлеба на воду. Древние... Похоже, придется идти к Эйсбет и молить Мать о терпении. Если я сверну ее мужу шею, она обидится.

— Но не так сильно, чтобы больше не приглашать тебя на чашку чая.

Полное взаимопонимание сквозило в каждом их движении: и в самоубийственном жесте-требовании Аллена вновь наполнить кружку, и в сосредоточенности Михаэля, складывающего монетки башенкой. Эйсбет весьма двойственно относилась к супругу-скрипачу, которого в городе приличные люди называли "Темным крысоловом" за завораживающую, но пустую и бездушную игру, а все остальные, включая кузена и его друга - "Крысоебом", не в обиду любимой сестре.

Под сладостные мечты о несбыточном Аллен опустошил вторую кружку слишком поспешно, за что и поплатился. Выскочив из-за стола с завидной ловкостью и оставив Михаэля под тихую ругань заново складывать монеты, он рванул во двор, понял, что будочек не добежит, и уединился за раскидистым кустом у забора.

— ...те самые развалины.

— А правда, что там короли жили, дедушка?

— Когда-то давным-да...

Аллен откашлялся и, пошатываясь, подошел к щели между досок, пытаясь разглядеть любительницу сказок и ее дедулю, сам не зная, на кой леший они ему сдались. Острые уши, торчащие из буйных кудрей, чутко улавливали обрывки затихающего разговора.

Только после, уже умывшись и немного освежив голову, топая по залитому солнцем дворику, Аллен подумал, что званный обед, помои в кружке и прогулка по демоническим тропам - не единственные варианты доступного и легального времяпровождения.

***


— И ты предлагаешь самим на них посмотреть?

— Все одно лучше, чем шататься по подворотням и злить стражу. — Аллен с голодным стоном проводил рыжего слугу, несущего к столу, занятому защитниками правопорядка, целое блюдо жареного мяса. — Или все же разозлить, но здесь. Как считаешь, если я их отвлеку, сможешь увести у них ужин?

Михаэль только заулыбался. Когда зажгли свечи, мастер-вор позволил себе снять с глаз повязку и "смотрел" на мир, сжавшийся до размеров трактирного зала, затянутыми бельмами глазами. Для постоянных посетителей "Пруда" обманчиво-беззащитный вид не создавал никаких иллюзий: человеческий воришка мог бы отужинать и в "Рубиновом льве", не заплатив ни монеты, не то что здесь.

В отличие от него, Аллен был вынужден платить всегда. Паладины не воруют. Особенно когда не умеют.

— Хоть пару кусков? — без особой надежды предложил он, заработав слабый тычок в плечо. — Да ладно ж тебе, все равно они столько не сожрут.

— Стража-то? Они нас с тобой откушать изволят, если делать будет нечего. Лучше попроси Маленькую Молли собрать нам ужин с собой. И побольше, — велел Михаэль самоуверенно, хотя с его птичьим тельцем на ужин хватило бы горсти зерна. — Все же нам предстоит целое путешествие.

— Большую часть которого мне придется тебя нести, потому что ты собьешь ноги в своих щегольских сапогах и примешься стенать о горькой судьбе. А если на мне будет еще и провизия, то до руин мы доберемся к следующей луне.

Незрячие глаза господина консультанта по охране сочувственно сощурились. Небрежно убрав падающие на лоб волосы и столь же небрежно выложив на стол пригоршню монет, он кротко спросил:

— Украсть тебе коня?