Где-то в самых дебрях сада вдруг запела коноплянка

 
   

                «В маленьком городе
                одиночество во сто крат
                страшнее, чем в большом…»


        Случайно попались на глаза строки Виктора Лихачёва из «Дневника путника». Случайно ли? Виктор говорил, что ничего случайно не бывает, что есть Знаки и их нужно распознавать.
        Ровно шесть лет назад, восьмого мая 2008 года мы сидели у меня на кухне, отмечали мой первый весенний улов. Ели жареную рыбку, пили водку, обсуждали какие-то проблемы. И просто болтали…
        В том числе, и про Знаки. Например, Знак №1 – дата 27 сентября – День рождения Виктора и 27 сентября состоялось первое заседание дубненских поэтов. Знак №2 – в Дубне несколько лет работало ЛИТО «Маяк», а Виктор в Киреевске работал в газете «Маяк»…
        Шесть лет… Не малый срок! Сколько всего произошло за это время!..
        Всё это время я постоянно ощущаю утрату Виктора. Как мне его не хватает! По сути, я остался совсем один. В этом маленьком городе. Совсем один…
        И то, что дорого мне, уже не дорого никому…




                В   Дубне


                Почти как в «Двенадцати стульях»


        В 1996 году в Дубне появилась новая газета с необычным названием «Встреча». Необычным было не только название газеты, но и её содержание. В отличие от других городских газет, публиковавших  материалы, типа: «…в городе было прорыто 1134 метра траншей»,  или «…на дороги города было высыпано 23  тонны песка…» Во «Встрече» очень много рассказывалось о дубненцах, простых жителях города. Публиковались письма читателей. Печатались аналитические статьи, краеведческие и исторические материалы. Регулярными были рубрики «Русь соборная», «Милосердие», «Отдушина», «Литературный клуб», авторские страницы Виктора Лихачёва.
        Из сотрудников редакции я знал лично Нину Леонидовну Золотухину. Она много писала о культурной жизни города, о бардах, поэтах, художниках. Нина Леонидовна была выпускающим редактором страницы «Литературный клуб». Иногда публиковала мои стихи. Рукописи, как правило, я передавал во время поэтических Вечеров.
        А вот в редакции я ни разу не был. А очень хотелось побывать! Очень хотелось познакомиться с Виктором Лихачёвым.
        И вот однажды, представился повод посетить редакцию «Встречи».  В очередном номере я обнаружил небольшую заметку, в которой говорилось, что я чуть ли не самый значимый сотрудник Объединённого Института Ядерных Исследований и что самый значимый поэт Дубны…  Я взял газету и пошёл «разбираться».
        Редакция «Встречи» тогда располагалась на самом краю Большой Волги на улице Луговой в каком-то производственном двухэтажном здании на первом этаже. Вошёл в помещение. В коридорах – никого, в кабинетах – тишина. А мне представлялось: в редакции полно народа, все куда-то бегут, в кабинетах щёлкают пишущие машинки… Стою в недоумении в коридоре. Вдруг из самого дальнего кабинета выходит мужчина. Смотрю: небольшого роста, на вид лет сорока пяти, с бородой. «Сам Лихачёв!» -
 предположил я.
        Мужчина подошёл ко мне и так приветливо:
        - Здравствуйте! Что у вас?
        - Зд-дравствуйте, - растерялся я. – Я? Я пришёл требовать опровержение.  – И протягиваю газету.
        - А что не так?
        - Дело в том, что тут вышла заметка про меня. Какая-то очень странная заметка. Хочу узнать, кто её написал и зачем опубликовали?
        Мужчина прочитал заметку и смущённо:
        - Да, какая-то чепуха! А вы что, правда хотите требовать опровержение?
        -Нет конечно, - теперь смутился я.
        - Пойдёмте в кабинет, посмотрим, кто нам прислал эту заметку. – Мужчина ещё раз пробежался глазами по публикации.
        - Так вы Игорь Квасов?
        - Да, - отвечаю.
        - А я ваши стихи знаю. Вот, например:

У мужика земли –
Едва-едва
Избу построить
Полтора на два
Да под картошку малость –
Три полоски.
А он сажает
Под окном берёзки…

        Я честно говоря обалдел!
        - Очень мощное стихотворение! В нём вся наша Россия! – мужчина протянул мне руку. – Виктор Лихачёв.
        - Игорь Квасов, - машинально ответил я. – Спасибо вам за такую оценку!
        - Ну, теперь можно на «ты», - Виктор улыбнулся.
        Весь мой мандраж как рукой сняло.
        - А ты ведь состоишь в литературном объединении? – спросил Виктор.
        - Да, мы собираемся в Доме культуры «Маяк».
        - Мне Нина Леонидовна рассказывала про вас. Приглашала. – Виктор задумался. – А я ведь тоже писал стихи, в юности.
        - Не знал, - искренне удивился я. – А что ты в «Маяк» не приходишь?
        - Ты понимаешь, некогда, - Виктор показал рукой на стол, заваленный бумагами. – В редакции работы много. Готовлю серию своих рассказов в «Наш современник». Над романом работаю. Как-нибудь приду.
        Виктор открыл сейф, стал перебирать папки:
        - Понимаешь, нам шлют письма селькоры из регионов. Такие письма мы обязаны публиковать.
        - Ну, а зачем такую чушь-то опубликовали?
        - Да ладно тебе, - Виктор продолжал искать письмо. – Ты же в институте работал?
        - Работал. Но не физиком же!
        - Подумаешь, не физиком… В литобъединении состоишь? Состоишь. На Вечерах стихи читаешь? Читаешь. Тебя вот наша «Встреча» публикует. Так что всё написано в заметке правильно!
        - Ну не серьёзно всё это! Не серьёзно…
        - Нашёл! – Виктор вытащил конверт. – Липецкая область, село Долгоруково, Михаил Дедяев. Знаешь такого?
        - Нет, не знаю.
        - А ты что, из Долгоруково? – Виктор хитро улыбнулся.
        - Да. Родился в Долгоруково. Жил там до армии. Теперь живу в Дубне. В Долгоруково езжу раза два-три в год навестить мать, друзей, одноклассников.
        - А я в Долгоруково был! – Виктор положил конверт обратно в сейф. – Я ведь много путешествую.
        - Я знаю. Я очень люблю читать твои путевые заметки. А про Долгоруково я что-то не читал?!
        - Извини, не написал.
        - Ну тогда расскажи.
        - В Долгоруково я пришёл из Задонска. В село вошёл утром. И как-то сразу очутился на улице Лихачёва. Думаю: ничего себе! Это Знак!
        - Есть такая улица. Почти что в центре. На улице Лихачёва у нас музей-усадьба «Край Долгоруковский».
        - Видел. Забавный такой музей! Там во дворе нагромождение каких-то глиняноцементных инсталляций. Я хотел посмотреть, но было ещё очень рано. На калитке – замок.
        - Музей работает с девяти, - уточнил я. – Жаль, что не посмотрел ни сам музей, ни что находится на усадьбе. А самое главное, что не познакомился с основателем и директором музея Иваном Александровичем Христенко. Очень необычный человек! Всё сделано его руками!
        - Там сбоку дома стоит какая-то колоколенка. На ней написано: « Козьма Прутков».  Какое это имеет отношение к музею?
        - Вернее к Долгоруковскому району, - подкорректировал я, - самое  прямое! Образ Козьмы Пруткова придумали братья Жемчужниковы.
        - Это я знаю. Алексей, Владимир, Александр, Лев Жемчужниковы и брат их двоюродный Алексей Толстой.
        - Совершенно верно. А усадьба Жемчужниковых находилась в деревне Павловке Орловской губернии Елецкого уезда. Теперь эта территория относится к Долгоруковскому району Липецкой области.
        - Интересно. – Виктор оказался хорошим слушателем. Такому слушателю хотелось рассказывать ещё и ещё!
        И я продолжил:
        - Почти все стихи и афоризмы были написаны в Павловке.  Христенко проделал очень много работы по данной теме! Изучал архивы, писал статьи. Не читал?
        - Нет, не попадались.
        - Виктор, а ты до усадьбы, стало быть не дошёл?
        - Нет. А я и не знал про усадьбу. А в какой стороне усадьба?
        - Западнее Долгорукова, километрах в шестнадцати. Между деревней Богатка и селом Вязовое.
        - А я из Долгорукова пошёл чуть левее, на юго-запад: на Братовщину, потом в Покровское Тербунского района и далее в Орловскую область.
        - Жаль. Прошёл мимо Павловки. Да ты бы её и не нашёл. Нужен проводник. Там кругом поля. Поля и овраги.
        - Что такое поля, я знаю! – Виктор похлопал меня по плечу. -  Раньше думал: в поле заблудиться невозможно. Оказалось – очень даже возможно!
        - Виктор, тебе непременно нужно приехать в Долгоруково ещё раз!
        - На всё воля Божья…
        На прощание Виктор опять протянул мне руку:
        - Будем сотрудничать?
        - Будем!




                От «Дневника путника» до «Коноплянки»



          Сотрудничество получилось довольно-таки тесным. После нашего знакомства, с Виктором мы стали встречаться всё чаще и чаще. Говорили о России, о происходящих событиях в Дубне. Много говорили о литературе. Виктор делился впечатлениями о своих поездках.  Рассказывал о провинции и её роли в масштабах страны. Приводил множество примеров самоотверженности провинциальной интеллигенции. Все эти встречи и беседы придавали мне энергии для работы в литобъединении.
        Ещё до выхода «Коноплянки» мы несколько раз собирались по поводу подборки рассказов, которые впоследствии Виктор отвёз в «Наш современник». Так же, Виктор готовил для публикации повесть «Дневник путника». Рассказы были опубликованы. Повесть –  нет. («Дневник путника» был опубликован в 2003 году в издательстве «Русская провинция» в книге «Молитесь за меня»).
        - Надо же, «Дневник путника» они приняли за документалистику, - сетовал Виктор. – Сказали, что с документалистикой у них и так перебор.
        Конечно же, документалистика в повести присутствовала. Это же – дневник! Но, в повести достаточно и художественности. И на мой взгляд, «Дневник путника» - самое сильное художественное произведение Лихачёва. По этому поводу мы часто с Виктором спорили. Он считал самым сильным произведением роман «Кто услышит коноплянку».
        «Дневник путника» и «Кто услышит коноплянку» - абсолютно разные по жанру. Моей душе ближе оказался «Дневник путника».
        Не буду спорить… Хотя и «Коноплянка» произвела на меня большое впечатление. 
        Прочтя «Коноплянку», я сразу же купил несколько книг и повёз в Долгоруково.
        Виктор был поражён:
        - Ну ты даёшь!
        - Такая книга непременно должна быть в долгоруковской библиотеке! Как жизненеобходимое лекарство в аптеке…


                Лихачёв и ЛИТО «Маяк»


         Из моего литературного дневника: «В сезоне 2001-2002 Виктор Лихачёв проявлял интерес к ЛИТО «Маяк»: иногда консультировал, предлагал новые проекты, рекомендовал авторов».
        Таким образом в «Маяке» оказался Александр Горбунов – очень интересный, самобытный поэт, оставивший незабываемый след в культурной жизни Дубны.
        Я ещё раз пересмотрел свой дневник. Записей, связанных с пересечениями Виктора с маяковцами более десяти. Это творческие встречи в библиотеке левобережья, в библиотеке на Блохинцева, презентация «Коноплянки» в книжном магазине «Терра», подготовка к вечеру памяти Валентина Турусова…
         Однажды, звонит Виктор и взволнованно говорит:
        - Братцы, выручайте!
        Спрашиваю:
        - Что случилось?
        - В правобережную библиотеку приехал из Твери Михаил Петров. Зал – полупустой!..
        Михаил Петров – главный редактор издательства и журнала «Русская провинция». Но, Дубна есть Дубна… Её этим не удивишь. Подумаешь: какая-то «Русская провинция» и какой-то Петров?!. Вот если бы приехал «Арион» и Евгений Рейн…
        Я быстренько обзвонил маяковцев. Они прихватили своих домашних… Буквально через двадцать минут в читальном зале библиотеки сидело около сорока человек. Думаю, Михаил Григорьевич не сильно огорчился таким количеством слушателей, так как через некоторое время приехал в Дубну ещё раз.
        Осталась запись в  дневнике и за 2003 год: «Прошли две презентации книги Виктора Лихачёва «Молитесь за меня»: 21 февраля в ДК «Мир» и 25 февраля в левобережной библиотеке. На которых, уже традиционно, выступали маяковцы Валентина Соловьёва, Юрий Максименко, Геннадий Округин и автор этих строк…»
          В сентябре 2003 года был опубликован второй маяковский сборник – «Свети, маяк!» Однако, официально ЛИТО уже не существовало. Кому-то понадобилась территория, на которой находился ДК «Маяк». ДК готовился к сносу. К «сносу» готовились и маяковцы… Презентацию сборника провели практически подпольно. Никакой общественности, ни представителей Отдела культуры не было. Никто не пришёл и из «Встречи»…
          К тому времени и во «Встрече» произошли большие изменения. Появился новый владелец газеты. Редакция переехала в другое, более комфортабельное помещение. Изменился внешний вид  газеты, объём, тираж. Изменилось и содержание… Исчезли рубрики «Отдушина», «Милосердие», «Русь соборная»… Практически исчезла поэзия. Газета запестрела здравицами своему владельцу и освещением проблем его бизнеса.
         Переживал ли Виктор новые процессы в газете? Думаю – переживал…
         Я прекрасно всё понимал… С проблемами «Маяка» к Виктору не приставал. На какое-то время, пути наши разошлись.
         С закрытием ДК «Маяк», заведующая левобережной библиотеки Елена Анатольевна Штранина предложила маяковцам провести презентацию сборника в читальном зале. К этой работе она подключила свою сотрудницу Татьяну Леонидовну  Саушкину.
         Я приехал в библиотеку примерно за час до начала мероприятия. Мы с Татьяной  Леонидовной стали обсуждать детали, кто что из нас будет говорить, какая очерёдность выступлений авторов сборника, какой регламент. И вдруг, в зал заходит Виктор Лихачёв:
        - Не званый гость хуже татарина? – Как всегда при встрече, Виктор улыбался.
        Нашей радости не было предела!
Виктор со всеми поздоровался и с недоумением:
        - А где же Саша Горбунов? Что-то его я не вижу?!
        - К сожалению, буквально на днях, Саша был вынужден уехать на родину в Архангельск, – ответила бывшая руководитель бывшего ЛИТО «Маяк» Валентина Соловьёва.
        - По семейным обстоятельствам, - добавил я. – Боюсь, что надолго…
        - Жаль, очень жаль! – огорчился Виктор. – Саша поэт с Божьей искрой.
         Зал  уже заполнился зрителями. Пора было начинать.
        - Татьяна Леонидовна , - в полголоса Виктор обратился к ведущей вечера. – Раз Горбунова нет, то я прочту его стихи.
         Вот такой он, Виктор Лихачёв.


                Поэзия Виктора Лихачёва


        Где-то в апреле 2004 года ко мне обратилась Татьяна Леонидовна Саушкина с просьбой оказать помощь в подготовке к изданию художественно-литературного  сборника «Библиотека». Задумка показалась мне интересной. Сборник включал в себя материал из истории библиотеки,  очерк о читателях, произведения авторов, выступавших в библиотеке.
        Таких авторов набралось 23 человека. Из них, восемь – маяковцы. Подборку маяковцев подготовили быстро – ЛИТО хоть уже не существовало, но коллектив остался!
        С остальными авторами начались проблемы. Кто-то был в отъезде, кто-то сильно занят на работе… Кто-то предлагал к публикации прозу, и мы не укладывались в объём.
         Вот как раз такая проблема случилась с прозой Лихачёва. И тут я вспомнил: Виктор говорил, что писал стихи. А что, если нам включить в сборник его стихи? Это было бы очень интересно!
        Связались с Виктором. Предложили. Он согласился!
        Таким образом, впервые в Дубне была опубликована поэзия Виктора Лихачёва.
         Презентация сборника «Библиотека» прошла 4 июня 2004 года.
         Пользуясь случаем, привожу ниже стихи Виктора Лихачёва, опубликованные в сборнике «Библиотека»:

ПОРОЮ

Порою мне так хочется тепла,
Порою мне так хочется покоя,
Чтоб жизнь чуть-чуть спокойнее текла,
И чтоб добрее люди стали вдвое.

Но жизнь, она порой, увы, сложна,
И осень к нам приходит после лета,
И вместо долгожданного тепла
Нам слушать дождь до самого рассвета.

Порою мы мечтаем о любви
О той, что к нам приходит лишь однажды,
О той, что души наши исцелит
И к нам придёт. Когда?
Совсем неважно.

Но вот промчались дни, прошли года,
Нам душу равнодушье заполняет,
Любовь от нас уходит иногда,
Увы, порою тоже так бывает.





В ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

Весь день вы в школе провели,
Как трудно вам, я понимаю,
А где-то персики цвели, -
Не здесь, конечно, в Занзибаре.

А где-то солнце есть. И зной
Пылает в дебрях Амазонки.
У нас зима, и не со мной
Во сне плывёте вы на джонке.
Вот старый, важный какаду
Лениво дремлет у болота;
Признаюсь, на мою беду
И мне туда попасть охота.
Нет, не в болото, а на юг,
Где звери, зной и ананасы.
Вы улыбаетесь, мой друг?
И даже сердитесь? Напрасно!
Всё сны. Мечты. И дребедень.
На улице – пурге неймётся.
Без вас прошёл мой скромный день
А вечер быстро пронесётся.

Пустой автобус повезёт
Меня сквозь ночь, и, как в бреду,
Мне сонным глазом подмигнёт
Ленивый, старый какаду.












АННЕ Ч-ОЙ


Я истину одну
            заметил ненароком,
Что люди добрые,
             прекрасные душою,
Рождаются,
            когда дожди идут потоком,
Или пурга
             всё небо кроет мглою.
Одно лишь жаль,
            что дни те миновали
Когда земля
                цветами нас дарила.
Тогда под солнцем ласковым
                едва ли
Мы думали о том,
             что будет стыло,-


Однажды осенью
            на улице пустынной!..
И в душах наших,
             пасмурных порою…
Что верил я, -
             прости язык мой длинный, -
Ты просто умница –
             не родилась весною.


Да что весна!
             Улыбкою одною,
Сердечным словом,
              взором легкокрылым
Ты делаешь ноябрь –
                весною,
Меня же – глупым и счастливым.






***
Какое лето на дворе!
Вчера – жара, сегодня – холод,
Высокий тополь в сентябре,
А я, как прежде, свеж и молод.

И, если холод, значит, вновь
Чаруют запахи и звуки.
Что это? Может быть любовь?
Твои мне снова снятся руки.

Красивых слов боюсь. А вдруг
Признанье встретишь ты усмешкой.
Твоих друзей, твоих подруг
Не укорю привычной спешкой.

Пускай бегут, и на ходу
С тобой встречаются порою.
А я всё вновь к тебе иду –
Зимою, летом и весною.

И глаз твоих янтарь морской
Мне снова душу обжигает.
Ах лето! Завтра снова – зной,
Потом опять похолодает.



***

Лёд и пламень, камень и вода –
Это мы с тобой моя родная.
Только странно: вместе быть всегда
Суждено нам.
Я-то это знаю.

В поле зимнем, ночью, без огня
Человеку трудно ждать рассвета,
Видно, суждено, любовь моя,
Вместе нам спастись.
Я верю в это.

Лёд и пламень. Камень и вода, -
Вы поверьте, люди – это не беда.



                В    Долгоруково


                Идея поездки


        После публикации «Коноплянки, Виктор стал активно проводить встречи с читателями. Его приглашали то в Белгород, то в Мценск, то в Иркутск… Со своей книгой Виктор объехал практически всю Тверскую и Ярославскую области.
Как-то раз мы сидели у него на кухне за «чашечкой чая». Виктор рассказывал об очередной поездке. Как его очень хорошо встретили (точно уже не помню где, кажется в Удомле?). Как он легко провёл за один день аж три встречи! Что продал все книги, которые привёз. Что читатели дали наказ: обязательно приехать к ним ещё раз.
        - Виктор, а помнишь нашу первую встречу? – как-то вдруг спросил я. – Мы с тобой говорили о моём родном Долгоруково.
        - Конечно, помню, - Виктор улыбнулся.
        - Я тогда ведь тоже тебе дал наказ: приехать в Долгоруково. Мне очень хочется показать тебе наши места. Познакомить с матерью, с другом детства, с местными поэтами, сотрудниками библиотеки и музея. Я же им много о тебе рассказывал. Они давно уже прочитали «Коноплянку» и хотят тебя видеть!
        - Ладушки, - ответил Виктор.
        Вот так, в простом общении было принято решение: Виктор Лихачёв едет в Долгоруково.

        Я списался с директором Музея-усадьбы «Край Долгоруковский» Иваном Александровичем Христенко. Договорились: встреча пройдёт 19 апреля 2003 года в Жемчужниковском зале музея.
        Ради такого события я взял отпуск и поехал в Долгоруково «подготавливать почву». Когда приехал, выяснилось, что Иван Александрович всё что нужно уже сделал: дал объявление в газете, пригласил журналистов, сотрудников библиотеки, учителей и учеников Долгоруковской средней школы.
        Все дни, предшествующие приезду Виктора, в нашем доме только и говорили о Лихачёве и «Коноплянке».
        Несколько раз к нам заходил Владимир Петрович Ананьев, пенсионер, бывший прораб. Человек, наверное, прочитавший в долгоруковской библиотеке все-все книги.   Он был первым долгоруковским  читателем «Коноплянки». В 2001 году, когда я привёз первую партию «Коноплянки», то один экземпляр подарил Владимиру Петровичу.
         - Жду не дождусь встречи с писателем! – говорил Владимир Петрович. – Виктор много написал о Задонске. Задонск – моя малая родина. У меня есть вопросы и пожелания автору.
        Почти каждый день ко мне приходил Вобликов Олег, мой друг детства. Так же, как и Владимир Петрович, обладатель и читатель «Коноплянки». Олег, тоже очень много читал. Собрал внушительную библиотеку. Наибольший интерес проявлял к исторической литературе. Прекрасно знал монгольский период Руси и историю Великой Отечетвенной Войны.
        Отчасти, благодаря Олегу, я стал читать художественную литературу. А впоследствии, и писать свои рассказы и статьи.
        - А какой он, Лихачёв?- спрашивал меня Олег.
        - Обыкновенный, - пожимал я  плечами. – Вы с ним общий язык найдёте! Кстати, по первому образованию он историк.
        - Ну, а так, вообще, какой он? – не унимался Олег.
        - Русский мужик.
        - Выпивает?
        - Выпивает.
        Олег к тому времени был на инвалидности после аварии. Но имел личный «козёл» и ездить продолжал. И это у него неплохо получалось! Он меня провёз по всему Долгоруковскому району. Мы побывали в таких местах, куда можно проехать разве что на тракторе.
        - Я Виктора тоже повожу, - заявил Олег. – Всё-всё ему покажу!




                Приезд


          Наконец, настало долгожданное утро 19 апреля! Поезд «Москва – Донецк» приходил в Долгоруково в 7.05. Я же проснулся, вообще, часов в пять и всё считал минуты, когда нужно будет выходить встречать Виктора. На вокзал поехал на велосипеде. Не поехал, а полетел!
        Поезд прибыл без опоздания. Я уже был возле нужного вагона. Дверь открылась – стоит Виктор, как всегда, улыбается. Я принял у него рюкзак. Надо заметить: рюкзак не лёгкий! До сих пор удивляюсь: как Виктор тащил его по Москве?!
        - Ну здорово!
        - Здорово!
        Мы крепко обнялись, как будто после очень долгой разлуки.
        - Как доехал? – спросил я. – Не заблудился?
        - Как видишь, не заблудился. – Виктор огляделся. – В Ельце сейчас стояли минут двадцать. Я вышел из вагона, прогулялся по привокзальному скверику.
         Я тоже в Ельце всегда выхожу прогуляться по скверику.
         Рюкзак я водрузил на багажник велосипеда. Перешли дорогу, переулок, и оказались на улице Лихачёва.
         - Улица Лихачёва приветствует тебя! – пошутил я.
         - Я когда был в Долгоруково в первый раз, как раз сюда и вышел.
        - Знак! А ведь мог пройти и по Советской…
        Дошли до дома номер двадцать четыре. Музей-усадьба «Край Долгоруковский». Немного постояли.
        - Сюда мы ещё вернёмся, а пока пойдём ко мне, - предложил я. – Нас ждёт обширная программа!

        Минут через пятнадцать подошли к дому. У калитки сидит кот, возле забора копошатся куры, закукарекал петух.
        - Вот всё наше хозяйство!
        Вошли в дом. Мать хлопочет на кухне, жарит яичницу.
        - Здравствуйте, Виктор Васильевич! Мне Игорь много о вас рассказывал. С приездом!
        - Вот, Виктор, познакомься, моя мама.
        - Боева Раиса Устиновна, - мать протянула Виктору руку. – В прошлом учитель русского языка и литературы. А в дальнем прошлом я работала в газете в Дубне и Алуште. Сейчас иногда пишу фельетоны. – Мать сняла сковородку с плиты и поставила чайник. – Вы, Виктор Васильевич, не стесняйтесь, располагайтесь. Игорь,  покажи гостю, где можно помыть руки.
        Позавтракали. Виктор прошёлся по дому.
        - Зал, спальня, -  я стал комментировать. Скорее, машинально. Ибо, и так всё было понятно. – Материна комната, мой кабинет.
        - О-о! – Виктор расплылся в улыбке.
        - Пишу только здесь. В Дубне не пишется…
        Виктор остановился у стола. Его внимание привлекли фотографии, лежащие под толстым стеклом. Виктор стал внимательно рассматривать фотографии:
        - Очень люблю старые фотографии.
        - У нас принято вешать фотографии на стену. Но не оказалось рамки, - стал пояснять я, - вот и положили фотографии на стол под стекло.
        - У нас тоже… - задумчиво сказал Виктор. – А это кто?
        - Мой дедушка, материн отец, Боев Устин Стефанович. Воевал в первую мировую. Был хорошим хозяином, построил дом, посадил сад, растил одиннадцать детей, в коллективизацию в колхоз не вступил, работал на железной дороге путевым  обходчиком.
         - Исчерпывающе…
         - А это дядя Коля, материн брат. Двадцать первого года. Лейтенант. Учился в Рязанском десантном училище. Когда началась война, их, недоученных курсантов сразу отправили на фронт. Погиб в сорок втором в Крыму, на высоте двадцать восемь и два.
        - А это что за женщина?
        - Тётя Феня, дедушкина родная сестра. Уехала в Крым после войны. А это Иван, дедушкин старший сын,  живёт в Алуште.
        - Красивые!
        - А это общее фото – мои дубненские родственники.
        Виктор присмотрелся:
        - Вот эту женщину я знаю. Я её часто вижу у нас в Храме.
        - Да, это материна сестра Лидия. После смерти сына не пропускает практически ни одной службы.
        Виктор стал рассматривать ещё одну фотографию:
        - А это что за люди?
        К своему стыду я не знал…
        В комнату вошёл Олег:
        -Карета подана.
        - Олег! – обрадовался я. - Вот, Виктор, познакомься, это Олег, мой лучший друг.
        - Дружим с пяти лет, - уточнил Олег.
        Олег посмотрел на часы:
        - Сейчас пол девятого. Выступление в три. Успеем съездить в Новотроицкое и на Жемчужниковскую усадьбу в Павловку.




                Новотроицкое


         Новотроицкое – 22 километра на запад от Долгорукова. Расположено на левом берегу реки Олым.  Известно с конца восемнадцатого века.
        По дороге пытались разговаривать. Не получилось, - «уазик» - машина не для задушевных бесед… Зато за двадцать минут доехали до Олыма. Олым – река широкая, мелкая и быстрая. Есть места, где её можно перейти по камням. Но нам этого делать не пришлось. В деревне Веселое  остался мост от советской власти.
        А в Новотроицком разрушенная церковь…
        Церковь впечатляла! Необыкновенно высокая колокольня. Необыкновенно красивая архитектура.
         Вышли из машины. Вокруг – ни души. С высокого берега Олыма – разбросаны домишки. И поля, поля, поля…
        - А люди-то тут живут? – спросил Виктор.
        - Живут, - ответил Олег. – Но мало. Вот только что проехали деревню Веселое. Вот там более-менее нормально. Живут, селятся. А тут, в Новотроицком совсем мало народа осталось.
        - А вон те поля, - я показал рукой в противоположенную от солнца сторону, - это уже Орловская область.
        - До нашего Ельца километров шестьдесят будет, а до орловских Ливен, - Олег задумался, - наверное, тоже километров шестьдесят. Захолустье…
        Вошли в церковь. Внутри всё разрушено. Валяются обломки кирпичей, камни, насыпана какая-то земля…
        - Церковь Троицы Живоначальной. Стиль – классицизм, - стал рассказывать Олег. – Возведена на средства владельца села генерал-лейтенанта Позднякова.
        - Я слышал, - добавил я, - что церковь строили пленные турки. Строить начали в тысяча семьсот девяностом, а закончили в тысяча восемьсот пятнадцатом году.
        - А кто архитектор? – спросил Виктор.
        - Неизвестно, - ответил Олег. – Из Москвы приезжали специалисты. Так вот они говорили, что это архитектурная школа самого Растрелли.
        - Я так понимаю, церковь восстанавливать сейчас некому?
        - Некому. Её только разрушали. Сначала местные жители, потом отступающие красноармейцы, потом немцы, потом колхозники…
        - Теперь время, - добавил я.
        - А что, немцы до сюда разве дошли? – спросил Виктор.
        - Да, - Олег дождался вопроса о Великой Отечественной Войне. – Тридцатого ноября тысяча девятьсот сорок первого года подразделения сорок пятой пехотной дивизии оккупировали эти места. В церкви устроили лагерь для пленных. На этот счёт есть целая история. Местные женщины договорились с немцами, что будут носить еду пленным. Приходили кучкой. А вместе с едой приносили женскую одежду. Некоторые солдаты переодевались. Таким образом удалось спасти несколько человек.
        - Долго продолжалась оккупация?
        - Нет, десятого декабря в ходе Елецкой наступательной операции Красной армии село было освобождено.
        Ребята так хорошо беседовали… А мне в голову нагрянули мысли: каково же было пленным бойцам? Ноябрь-декабрь – в наших местах морозно! Какими мужественными были местные женщины! Уводили и прятали пленных. А кругом немцы…
        - Немцев выбили, Олег продолжал рассказ. – Больше в нашем районе их не было.  Единственное, в сорок втором, под Братовщиной стоял наш бронепоезд. Налетели фашистские самолёты и бронепоезд разбомбили. Почти все солдаты погибли.
        Ребята продолжали беседовать, а я зашёл в колокольню и попытался подняться. Не удалось. На уровне второго этажа ход был завален.
        Подошли ребята.
        - А колокольня, между прочим, двадцать семь метров, - уточнил Олег.
         Вернулись к машине.
         - Ну что, поедем в Павловку, - предложил Олег.
         - Поехали, - согласились мы с Виктором.




                Павловка



        Доехали до развилки Веселое – Долгоруково – Стрелец. Свернули влево на Стрелец. Не доезжая Стрельца свернули опять влево на Вязовое.
        Олег притормозил:
        - Вить, посмотри, слева возле посадки стоит памятник.
        - Козьме Пруткову?
        - Да. На обратном пути остановимся, подойдём поближе.
        Не доезжая Вязового свернули опять влево, на полевую дорогу.
        - Закружили! – пошутил Виктор.
        Проехали некоторое расстояние, и – «засада»! Впереди плотина. Слева переполненный пруд. Справа – овраг, на дне ручей. Дорога на плотине вдрызг размыта. Колея, видимо проделанная «Кировцем», залита жижей.
        Вышли из машины. Олег прошёлся по платине и вынес вердикт:
        - Не проехать!
        Что же делать? Решили: Олег останется в машине, а мы с Виктором пойдём до  Павловки пешком. Пройти оставалось километра три.
        Сразу за платиной дорога куда-то исчезла?! Шли наугад на восток по полю. Поле было не пахано, но идти всё равно тяжело. Ноги вязли в чернозёме.
        Прошли метров шестьсот. Я посмотрел на Виктора. Вижу – идёт из последних сил, побледнел, пиджак расстёгнут, концертные туфли как колоды… Про себя думаю: может зря я его потащил в Павловку? Я слышал, что у Виктора больное сердце. Но всерьёз этому значения не придавал, так как внешне всё выглядело нормально -  Виктор вёл очень активный образ жизни. Но тут я понял: Виктор серьёзно болен!
        - Возвращаемся! – твёрдо сказал я.
        - Почему? – удивился Виктор.  – Ты же хотел показать мне усадьбу Жемчужниковых. Сейчас немного передохнём и пойдём дальше.
        - Я же вижу, что тебе плохо. Не будем рисковать!
        - Не волнуйся, всё в порядке!
        Пока спорили, не заметили – подъехал Олег. Но как он проехал?!
        - А я проехался вдоль оврага, – Олег не стал ждать от нас вопросов, -  смотрю – спуск более-менее. Ну, я и переехал на ту сторону.
         Я знал, что Олег шоферюга (в хорошем смысле слова) высший класс! Но, что б вот так, по оврагам – это выше высшего класса!
        - А вы пошли немного не туда. Закосили малость. Идти-то надо вон туда, - Олег махнул рукой.
        - Мы что, заблудились? – Я посмотрел в сторону, куда указал Олег. – Тут поле, там поле. Везде одно и тоже… Никогда не думал, что в поле можно заблудиться.
        - Я знаю, что такое заблудиться в поле! – Виктор посмотрел, откуда мы пришли и куда должны были идти. – Был у меня такой случай. Николай Угодник вывел…
        -Не будем тратить время, поехали! – скомандовал Олег.
        Не знаю, как Олег ориентировался? Дороги не было. Ехали по целине. Поля здесь, видимо, не обрабатывали давно. Сухая прошлогодняя трава… Лишь местами начала пробиваться первая весенняя травка.
        Впереди показалась лощина. Слева, справа стали попадаться камни. Некоторые размером с ведро, некоторые  – с подушку.
        Олег заглушил мотор.
        - Приехали, - прокомментировал он остановку. – Усадьба Жемчужниковых. – Без комментария было не понятно, что мы уже приехали в Павловку…
        - Сельце Павловское. Дом корнета Николая Жемчужникова. Купчая от тысяча семьсот восемьдесят шестого года. – Экскурсовку Ивана Александровича Христенко я запомнил почти наизусть. – Сюда приедут в тысяча восемьсот двадцать втором году супруги Жемчужниковы, Михаил и Ольга со своим первенцем Алексеем. Этот уголок России станет колыбелью счастливой многодетной семьи и удивительного творения для русской и мировой литературы.
         Вышли из машины. Перед нами предстал луг и ясное апрельское небо…
         Сразу вспомнилось стихотворение, которое я написал в свой первый сюда приезд в 2001 году:



             

Как мне хотелось увидеть именье,
Земли Жемчужникова Алексея.
Вот и увидел... Возникли сомненья:
Где же усадьба? А там ли я? Где я?

Камни сплошные. От сада и парка
Нет и следа, только голое поле.
Лишь доживает век груша-дикарка,
Надо ж, какая ей выпала доля...

Плачу. И плачут со мною ракиты.
Вы, Алексей, всё же не позабыты...



         Виктор не спеша прошёлся по лугу:
         - А план имения есть?
         - Есть, в музее, - ответил Олег. – Но я его ни разу не видел.
         - Я тоже план не видел, но читал в «Сельских зорях», - стал припоминать я, - что план имения много лет назад передал музею бывший директор Богато-Платовской школы Иван Иванович Болестев. А тот получил его от Алексея Густавовича Мартинсона – сына последнего управляющего имением.
        - И я читал об этом, - подтвердил Олег. – Что почти все дома в Павловке были деревянные, что их было около двадцати. Что дом Жемчужниковых был с мезонином. На усадьбе были липовые аллеи, два фруктовых сада и два пруда. Что в конце пятидесятых некоторые постройки имения ещё существовали. Вероятнее всего, - Олег задумался, - окончательное разрушение произошло в начале семидесятых. Когда нас, школьников, гоняли на свёклу, мы проезжали эти места. Никаких домов тут уже не было.
        Виктор нашёл несколько камней. Можно было догадаться, что камни от фундамента:
        - Рискну предположить, что дом Жемчужниковых стоял на этом месте. – Виктор твёрдым шагом обошёл периметр. – Здесь самое удобное место. Вообразим картину, - Виктор попытался образно представить нам усадьбу, - тут дом, от дома расходятся липовые аллеи, вон там сады, за садами крестьянские избы, а в низах каскадом два пруда. Ну как?
        Виктор так красиво рассказывал, что я представил, что всё так и было. Что всё семейство Жемчужниковых в сборе, гуляют по липовым аллеям и ведут задушевные разговоры, читают новые стихи, размышляют о России. Стоит позавидовать их одухотворённости и высоким устремлениям.
        Олег предложил спуститься в низа:
        - Там где-то должен быть мост – последний элемент усадьбы, сохранившийся до наших дней.
        Самая низменная часть лощины плотно заросла лозинками, мелкими сосенками, американским клёном. Пробрались в самую чащу и обнаружили земляную плотину. Виктор осмотрел её и вынес заключение:
        - Плотина, возможно, была построена уже в советское время. Вероятнее всего во времена коллективизации.
         Не знаю, по каким признакам Виктор это определил, но спорить не стал. Хотя, конечно жаль, что не состоялась сенсация: «Найдена плотина Жемчужниковского пруда!»
        Полазили по кустам ещё некоторое время и нашли мост. Мост сводчатый, каменный. Облазили мы его вдоль и поперёк. Подумать только: ему больше ста лет, а можно предположить, что и все двести!
        Неспешно поднялись к машине. На прощание ещё раз всё окинули взглядом.
        - А почему памятник там, на трассе, а не здесь? – спросил Виктор.
        - Кто же сюда доедет?! – усмехнулся Олег. – А там люди ездят в Вязовое, в Стрелец, в Грызлово, в Чернаву. Останавливаются, подходят, смотрят.
        - А я когда приезжал сюда в первый раз, то слышал от местных жителей такую историю, - я не хотел выносить сор из избы, но и смолчать не смог, - Христенко установил тут столб с табличкой, что на этом месте находилась усадьба Жемчужниковых.
        - Ну и где этот столб?
        - Ивана Александровича вызвали в Администрацию и сказали, что эта земля продана частному владельцу и что ему не нравится, что на его огороде стоит какой-то столб.
       - Ну и?
       - Столб Христенко убрал.
       Обратно ехали с неприятным осадком.
          До плотины доехали быстро. Олег свернул влево, проехал вдоль оврага, сбавил ход и свернул в овраг. Честно говоря, было страшновато! Практически отвесный спуск! Спустились на тормозах, переехали ручей. Олег остановил машину, немного погазовал и включил первую передачу. Машина поползла по мокрой глине вверх. Подниматься оказалось страшнее, чем спускаться… Но всё обошлось. Мы выехали с первой попытки.
        Подъехали к памятнику. Памятник – слишком  громко сказано. Бюст из песка и цемента, установленный на колонну.
        - Памятник сваял Христенко, - пояснил Олег. Хотя и так было понятно… Можно было лишь добавить: установлен в тысяча девятьсот девяносто первом году.
       Я процитировал ещё пару моментов из экскурсовки Христенко. Что летом 1851 года во время пребывания семьи Жемчужниковых в Павловке, исключительно ради шутки Александр Жемчужников сочинил басню «Незабудки и запятки», что шутка пришлась братьям по вкусу и они, Александр, Владимир, Алексей и их двоюродный брат Алексей Толстой, стали писать от имени Козьмы Пруткова.
         Честно говоря, уезжать из этих мест не хотелось. Признаюсь, в те минуты я был безмерно счастлив!
         У нас ещё оставался некоторый лимит времени и мы, не заезжая в Долгоруково, свернули на Елец. Минут через пятнадцать мы были в Стегаловке. Виктор попросил заехать в действующую церковь. В Стегаловке такая церковь была.
         Служба уже закончилась. Мы вошли внутрь. В церкви никого не было. Мы стали осматривать иконы. Вдруг откуда-то появился батюшка и сразу направился к Виктору, с такой же жизнеизлучающей улыбкой, с которой Виктор встречал гостей. Виктор сложил ладони по православному канону и пошёл навстречу батюшке. Они пошептались буквально минуту. Виктор вернулся к нам:
         - Теперь можно ехать на встречу с читателями.



                В музее-усадьбе «Край Долгоруковский».


        Мы успели заехать ко мне домой пообедать и хоть немного привести себя в порядок.
        Минут за пятнадцать до назначенного времени мы подъехали к музею. Олег остался в машине. После аварии он не любил появляться в публичных местах…
        Понемногу к музею стекался народ. Люди подходили, осматривали здание и проходили во двор. Немного постояв у калитки, прошли и мы с Виктором.
        Почти сразу же столкнулись с «колокольней», на которой восседает Козьма Прутков. У подножья «колокольни» прутковские постулаты «Зри в корень» и «Нельзя объять необъятное». Напротив – «скала» с обозначениями грандиозных битв: поле Куликово, Бородино, Грюнвальд, Полтава.  Чуть поодаль – «Приют боярыни Морозовой» -
простой сарай с набором утвари. Тут же есть скульптурные композиции «Рюрик», «Князь Долгоруков», «Царёвка. Композитор Василенко», «Ольга Разумовская» (мать Алексея Жемчужникова), «Иван Бунин»,  с грустью смотрящий из далёкой эмиграции на свою усадьбу в Озёрках…
        Я провёл Виктора по подворью, вкратце рассказывая о каждом произведении Ивана Александровича.
        - Быханов, - я остановился возле очередного барельефа.
        - Кто такой Быханов?
        - Садовод. Разводил здесь сады. Ещё до революции. У него были известные на всю империю питомники. Яблоневое царство у нас тут с того времени.
        - Что у вас тут яблоневое царство, я заметил ещё в первый приезд.
        - Давай уже пойдём в музей, - предложил я. – Там тоже можно встретить всё что угодно. От самовара и прялки, до  композиции « Тамерланов сон» и бюста Ленина.
        На пороге нас встречал  Христенко.
        -Здравствуйте, здравствуйте! Ну что же вы не проходите? – заволновался Иван Александрович.  – Я вам должен хотя бы вкратце показать музей.
        Несколько человек присоединились к нашей экскурсии.
        - В музее одиннадцать залов. Каждый посвящён отдельной теме: археологии, истории России, истории села и так далее, - начал рассказывать Иван Александрович. – Есть зал боевой Славы, Жемчужниковский зал…

        Мы пробежались по залам «галопом по Европам». Конечно, такой музей надо осматривать несколько часов. Тем более, посмотреть есть что. И послушать экскурсовода. Иногда, он «выдавал» такое, что сразу и не осмыслишь…  Например: «Спиноза сказал: «Бог есть природа». Что сейчас творится с природой, мы видим: пожары, наводнения, аномальная жара. Это все дело рук не природы, а человека вмешавшегося в ее дела.   Нужно спасать Бога - Природу! Спасение человечества можно осуществить только через спасение природы…  Капитализм, к которому мы пришли - противоестественное состояние человечества. Бог - это природа, а Иисус Христос - это первый коммунист. Первый капиталист - Иуда. Когда Иуда получил деньги за предательство Христа, капиталы, он вдруг понял, что согрешил и удавился. Даже у него была крупица совести и чести. Люди, которые довели сегодня Россию до погибели, не имеют ни чести, ни совести. Они  хуже Иуды ». Очень любопытный взгляд!..

        Встреча началась так, как Виктор написал в «Ангелах»: «…Писатель специально не готовился к встрече. Он попросил Надежду Михайловну отказаться от длительных вступительных слов  и просто представить его, что она с радостью исполнила, с облегчением отложив в сторону листок с написанной речью. Писатель встал, осмотрел зал, дожидаясь, когда войдут последние опоздавшие. В маленьком зале собралось человек пятьдесят. Для Энска это было просто отлично. Люди сидели очень плотно…»
        Три часа пролетели незаметно…
        Виктор рассказал о том, как начал писать. О журналистской работе. О своих поездках. О недавно вышедшей книге «Молитесь за меня». И, конечно же, о «Коноплянке».
        Посыпались вопросы. Как и обещал, очень много спрашивал, предлагал, и просто восхищался книгой Владимир Петрович Ананьев. Как выяснилось, не он один прочитал «Коноплянку». Книгу прочитала, и даже  законспектировала , Валентина Черных. Она подготовила свои вопросы. Виктор отвечал с удовольствием. Своё мнение о вечере высказал известный долгоруковский поэт Александр  Шилин.
        Я наблюдал за дискутирующими. Радостные лица, светящиеся глаза! Все были счастливы!
        Ко всеобщему сожалению, встречу надо было заканчивать. Иван Александрович Христенко предложил Виктору приехать в Долгоруково ещё раз.
       Виктор пообещал:
       - Мне здесь  очень понравилось! Приеду обязательно. У меня в планах новая книга. Как будет готова – я сразу у вас!







                Отъезд.



         Олег отвёз нас ко мне домой, и поехал ставить машину.
        - Щас вернусь, - подмигнул он.
        Мать уже готовила нам ужин. Пока я лазил в подвал за маринованными огурчиками, пришёл Олег.
        - Вот! – поставил на стол он бутылку. – Местная! Бабка Молонья делает, знак качества!
        Виктор улыбнулся:
        - Чего только в поездках не попробовал…
        - А у меня – «Столичная», - я поставил на стол свою бутылку. – Привёз с собой из Дубны.
        - Тоже неплохо, - одобрил Олег.
        Я вышел на улицу и запер калитку.
        Мать нам мешать не стала… И потекла неспешная задушевная мужская беседа…
        Я сходил в свою комнату и принёс ещё одну «Столичную»...
        Мы вышли во двор подышать (из нас троих никто не курил). Вдруг, кто-то перемахнул через забор и направился к нам.
        Подошла девушка, представилась (к сожалению, я не запомнил её имя).
        - Виктор Васильевич, - обратилась она к Лихачёву, - можно вас сфотографировать? Я учусь на журфаке. Фотография нужна для статьи.
         Сфотографировала Виктора, меня с Виктором, потом нас троих. (Интересно было бы посмотреть  фотографии сейчас. Может быть, та девушка прочтёт эти строки и выйдет на связь?).
          Девушку проводили. Через калитку.
          - Из неё получится отличный журналист! – заметил Виктор.
          К сожалению (опять и опять приходится писать это слово), время пребывания Лихачёва в Долгоруково истекало. Мы с Олегом проводили Виктора на последний поезд на Елец. Это был даже не поезд, а локомотив с одним вагоном. В Ельце Виктор должен был пересесть на поезд Липецк-Москва.





                Статья в «Сельских зорях»


         Виктор уехал. Я ещё несколько дней жил в Долгоруково. Ходил в гости к Владимиру Петровичу Ананьеву, к Александру Шилину, к Олегу. Олег приходил ко мне. Разговаривали  о книгах Лихачёва, о прошедшей встрече. Разговоры о том, сколько у кого осталось на посадку картох отошли на второй план…
24 апреля в «Сельских зорях» вышла статья:




          НАШ  ГОСТЬ  -   ПИСАТЕЛЬ   ЛИХАЧЁВ

        Пожалуй, впервые за почти сорокалетнюю историю музея-усадьбы «Край Долгоруковский» в его «владениях» произошла встреча с известным русским писателем – Виктором Васильевичем Лихачёвым. В выпущенной издательством «Русская провинция» книге «Молитесь за меня» (2003 г.) приведена справка об этом «странном писателеле», бродящем по России с «Иконой в душе».

        Он родился в 1957 году близ Лев-Толстовской Ясной Поляны в семье учителей. Историк, журналист, писатель, драматург, автор романа «Кто услышит коноплянку?», повести «Дневник путника», пьесы « …И матерь их Софья», рассказов.
Ревностное любопытство к земле, на которой живёт, заставляет его по-горьковски брести по городам и весям. Около десяти лет тому назад он по пути из воронежских, задонских мест в сторону Орловщины в удивлении остановился на улице своего однофамильца перед зданием, претендующим на архитектурную «необычность». Был поздний час, всё закрыто. Пошёл дальше, не сознавая, что идёт по земле Жемчужниковых…
        19 апреля 2003 года он с утра явится в Павловку, чтобы поклониться колыбели Козьмы Пруткова, и в этот же день в Жемчужниковском зале музея-усадьбы «Край Долгоруковский» исповедально расскажет собравшимся о боях и страданиях русской литературы, заглушаемой рекламами, юродством в духовно-эколгических упаковках, ведущих к уничтожению…
        И это выступление до отчаяния перекликается со знаменитой и теперь, быть может, забытой статьёй Померанцева (1945 год, «Новый мир») «Об искренности в  литературе», осуждённой в то время компартией, но подтверждённой самой жизнью общества и её сегодняшними реалиями. «Россия беременна экстремизмом!» - заявляет тележурналист Леонтьев в программе С.Шустера по поводу осуждения писателя Лимонова, убийства депутата Госдумы Юшенкова. «Читателю нужны подобные вашим книги…» - это уже голоса директора центральной районной библиотеки имени А. М. Жемчужникова З. А. Беклемищевой, В. М. Рощупкиной, М. С. Сидоровой и других, выступивших на встрече с писателем.
                И. Христенко,
                Заслуженный работник
                культуры РФ.




        Р.S. Уже прощаясь, Виктор Лихачёв сказал, что приглашён в Ясную Поляну, где будет отмечаться 175-летие со дня рождения Льва Николаевича Толстого, и признал справедливым прочитать на яснополянской встрече последнее стихотворение А. М. Жемчужникова. А ещё назвал состоявшуюся 19 апреля встречу первым этапом  Х Всероссийских Козьма-Прутковских ( Жемчужниковско-Толстовских) чтений. Второй этап – Павловка, 24 мая.


        Спасибо, Иван Александрович! Особенно, за «бои и страдания русской литературы»!
        Я хотел купить экземпляр газеты для Виктора. Оказалось, газета в розницу не продаётся. Распространяется только по подписке. К счастью, кто-то из новых поклонников Лихачёва принёс нужный номер матери. Я с радостью отвёз газету Виктору!







                Ещё раз в Долгоруково. Елец.




        Как и обещал долгоруковцам, Виктор в Долгоруково приехал. Как он и предполагал, поездка состоялась вскоре после выхода новой, третьей книги в 2006 году.
        Но до поездки в Долгоруково Виктор ещё раз побывал в Липецком крае в 2004 году. К тому времени он наладился ездить с выступлениями практически во все выходные. Умудрялся за два дня выступить аж в трёх местах. Вот и в этот раз, маршрут разрабатывал тщательно: в пятницу  выезжает ночным поездом, утром прибывает в Елец, днём выступает, ночует, рано утром отправляется на автобусе в Задонск, выступает и сразу едет в Липецк, выступает и ночным поездом в Москву. Теоретически всё складывалось замечательно. Но была одна загвоздка: где переночевать в Ельце?
        Я зашёл к Виктору просто так и попал на разработку маршрута. Узнав о проблеме, позвонил в Елец  двоюродной сестре Гале.
         Галя жила с мужем в своём доме. Места в доме полно. У Гали и Серёжи постоянно кто-нибудь гостил из нашей многочисленной дубненской родни.
        Принять на ночлег моего друга Галя согласилась сразу. Но всё же спросила:
        - А кто он?
        - Писатель, - ответил я и добавил: - С бородой.
        - Писатель?.. - пауза. – С бородой? – пауза. – Пусть приезжает!
        Выступление в Ельце было назначено на 28 октября. А я в конце октября всегда брал отпуск или отгулы и ездил в Долгоруково помочь матери «закрыть» огород и «открыть» отопительный сезон. 
        К 28 октября я выполнил основную часть всех дел и на автобусе поехал в Елец. О том, что я в Долгоруково и еду в Елец, Виктор не знал…
        Елец, к своему стыду, я знал не очень хорошо. Поэтому, библиотеку разыскал не сразу. Захожу в зал – почти полный. Но сидят в основном одни девчонки…
        Ко мне подошла женщина, видимо, сотрудница библиотеки:
        - Вы Виктор Васильевич? До начала осталось пять минут, а вас нет! Девочки из пединститута заждались…
        - Нет, я не Виктор Васильевич.
        - Это Игорь Квасов, почётный посетитель выступлений Виктора Лихачёва. – В зал буквально влетел Виктор. – Извините, извините ради Бога за задержку! Быть в Ельце и не пройти мимо гимназии, где учился Пришвин, не побывать в музее Бунина, не зайти в Вознесенский собор я не мог. – И в полголоса мне: - Ты-то как здесь оказался? Тебе не надоело? Наверное, в пятнадцатый раз  слушаешь одно и то же?! Вот что я сейчас буду рассказывать, чтобы не повториться? А?
        Но Виктор волновался зря. Он нашёл оригинальные слова! На всех выступлениях, на которых я присутствовал, Виктор практически ни разу не повторился!
        Встреча получилась замечательная!
        Когда мы шли на автобусную остановку, Виктор сказал:
        - На самом деле, я очень рад, что ты приехал!
        Думаю, иначе и не могло быть…
        Мы приехали на окраину Ельца, в Лавы. Высокий берег Сосны. Сама Сосна где-то внизу, почти не видна за растительностью, которая, несмотря на позднюю осень, реку скрывала очень хорошо. На противоположенном берегу – поля, домики как кубики. Автотрасса Елец – Долгоруково. По ней ползут машинки – спичечные коробки…
        Остановка, на которой мы вышли – конечная. Называется «Лавский карьер». Карьер начинается практически за остановкой. Виды там впечатляющие!! Огромные камни, песок, многоуровневые котлованы – как будто декорации к ковбойскому, или фантастическому фильму. Чем не материал для нового романа?!.

        В доме сестры меня ждал сюрприз (сюрприз скорее в кавычках). Из Дубны приехали родственники: наша тётя, Вера Устиновна и её муж Анатолий Петрович. Надо заметить, что последние лет восемь-девять отношения у меня с ними складывались непростые… Вера Устиновна, в прошлом была инженером на одном из градообразующих предприятий. Она знала очень хорошо литературу, как она подчёркивала, и в частности – поэзию. И даже однажды сидела за одним столом в ресторане с Высоцким. Анатолий Петрович – сотрудник Объединённого Института Ядерных Исследований, кандидат физико-математических наук. Голова! А я? Простой электромеханик, пишущий стишки и имевший дерзновение (вместе с Юрием Козловым) организовать в Дубне литературное объединение…
        - Тоже мне поэт, - сказала тётя Вера, когда я пригласил её в 1995 году на творческий вечер Юрия Козлова. – Какой-то Юра Козлов? Сторож…
        В разряд «тоже мне писатель» попал и Виктор Лихачёв.  У Виктора тогда ещё книги не издавались. «Крыть» мне было не чем…
        Галя наварила огромную кастрюлю борща, нажарила картошки, наделала салатов из своих овощей. Выпили. Хорошо поели…
        Тётя Вера отвела меня в сторонку и спросила:
        - Виктор обмолвился, что встреча прошла хорошо. Что, и вправду хорошо? Что, и народ был?
        - Да, был! Посетители библиотеки, студентки. Виктор выступал больше двух часов. Книги почти все раскупили.
        Подошла Галя.
        -Вот, Виктор Васильевич подарил, - похвалилась она, держа в руках «Коноплянку».
        - Дай посмотреть, - попросила тётя Вера.
        Твёрдый переплёт, 450 страниц, УДК, ББК, ISBN… А книга-то настоящая! И писатель настоящий!..
        Тётя Вера начала читать …
        - Пойдём к гостям, - махнула мне рукой Галя. – Теперь она пока книгу не дочитает, не оторвётся.

        Мы вернулись на кухню. Там во всю, шёл спор. Сошлись идеалист и материалист. Виктор говорил что-то о Николае Угоднике. Анатолий Петрович всё опровергал с точки зрения физики. Виктор приводил свои доводы…
        Потом спорщики переключились на обсуждение заповедника «Галичья Гора».
        - Да что ты будешь мне рассказывать, - перешёл на крик Анатолий Петрович, - я родом из Воронежа. До Галичьей Горы рукой подать.
        - Но я читал у Хитрово и Козо-Полянского… - не сдавался Виктор.
        … Я не знаю, чем закончился спор? Мне надо было уезжать в Долгоруково…

        …В начале 2006 года в «Русской провинции» вышла третья книга Виктора Лихачёва, со вступительной статьёй Михаила Петрова. Книга включила в себя два романа: «Единственный крест» и «Возвращение на Мару». Неоднократно переиздавалась «Коноплянка».
        Виктор продолжал колесить по России…
        На 5-7 июля был разработан очередной маршрут: Долгоруково – Елец – Лебедянь. Необычность этого тура заключалась в том, что Виктор ехал с женой Аней, ехали они на своей машине и Виктор был пассажиром…
Мне очень хотелось побывать на этих встречах. Но, в июле отпроситься  на работе было не реально.
        Я с нетерпением ждал возвращение Виктора и Ани. По случаю приезда мы собрались у Лихаёвых.
        - Аня у меня молодец! – восхищался Виктор. – Так лихо провезла меня по всем местам!
        - Выступления прошли отлично! – поделился Виктор. – Особенно хорошо приняли в Долгоруково! Ты постарался?
        - Нет, - смутился я. – К своему стыду, в этот раз я почему-то даже никому не написал, не позвонил?!
        Виктор продолжил рассказывать:
        - Нас встретила сама Зам Главы Администрации! Пересадила  в свою машину и устроила экскурсию по району. Потом был обед в ресторане. Встреча с читателями получилась очень душевная. Книг продал как никогда много.
        О чём ещё может мечтать пишущий человек?!




                Эссе на тему: «Друзья и нЕдрузья».



        Что такое друг? Для меня, друг, это – человек, с которым можно говорить без обиняков, не скрывая истинных чувств и настроения, зная, что всё равно тебе посочувствуют, не осудят, не предадут. Такой друг у меня был на родине в Долгоруково (я о нём писал выше) – Вобликов Олег.
        А  были ли друзья у Виктора Лихачёва? Были. О них Виктор неоднократно рассказывал на своих вечерах. Это Альберт Попов и Малахов Александр.
        Друзья у нас с Виктором были разные.
        А вот нЕдрузья – общие…
        Это, прежде всего графоманы и выскочки.
        Особенно досаждал один тип. Бедолага… Ему так хотелось стать первым поэтом Дубны, что умер на Всемирный День поэзии… Но, пока был жив – кровушки попил у нас всласть! Скандалы закатывал и в редакции, и в библиотеке, и просто на улице. То его не устраивало, что стихотворение поместили не на первой странице, а на четвёртой. То, что публикация размещена на одной странице с Игорем Квасовым… Раз прицепился к строчке в моём стихотворении: « Один известный всем поэт». Мол, это эпиграмма направленная против него. Я ему говорю: «Здесь же не написана Ваша фамилия». Он мне: «Написано «Известный всем поэт». Этого достаточно!»
        Были у нас с Викторм нЕдрузья и другого рода. Это люди, «сливающие» Дубну. Кто уничтожал её традиции, культуру, архитектуру…
       Почему-то вспомнился Борис Балтер с его известной повестью «До свидания, мальчики!»: «…Жестянщик был нашим врагом (…). Он ничего плохого  лично нам не делал, и мы никогда не сказали с ним ни одного слова. Но он всё равно был нашим врагом. Это мы чувствовали и презирали Жестянщика за его двойную жизнь…»
       Двойную жизнь вели и эти люди. В своих выступлениях и заявлениях они говорили, что делают всё на благо города, для его развития и процветания. Один такой «деятель» даже спонсировал строительство церкви…
       На самом деле… На самом деле эти господа строили хитроумные комбинации…
        О  новостях в городе Виктор узнавал первым, в редакции. А вечером приходил ко мне, или звал к себе домой, и с болью:
        - Знаешь, на Большой Волге вырубили целый лес?!
        Или:
        - Закрыли ещё один детский садик и перепрофилировали в городское учреждение.
        Или:
        - Пришло решение о сносе Дома культуры «Маяк»…
        Но самое противное, что некие нЕдрузья вмешивались в творческий процесс и решали: что можно печатать, а что нельзя…
        Нельзя было печатать статьи на злободневные и политические темы. Нельзя было печатать стихи о России, стихи для русских читателей… Во «Встрече», поэзия практически полностью исчезла с 2003-го. В «Площади Мира» и того раньше – с двухтысячного.
                Последние три лихачёвские статьи, опубликованные в апреле 2008, меня вогнали в ступор! Я ничегошеньки в них не понял…






                Традиционная уха




       После того, как администрация города избавилась от нашего литобъединения, поэты «Маяка» подались кто куда. Кто-то стал ездить в литобъединение в Кимры, кто-то в Дмитров. Кто-то вступил в Межрегиональный Союз писателей Северо-Запада и стал ездить в Санкт-Петербург.
        Честно говоря, я очень переживал закрытие «Маяка». Конечно, совсем без литературной жизни я не остался – я начал ездить на литзаседания и  поэтические вечера в соседние города. Но в Дубне у меня образовалась пустота…
        Эту пустоту я заполнил рыбалкой.
        Уже в начале апреля я ждал, когда растает лёд. А в конце месяца постоянно ходил на берег Волги и смотрел: не стало ли течение более мерным, не очистилась ли от мусора вода, нет ли первых рыбаков?! Обычно, весенняя рыбалка начиналась в начале мая.
        И как-то само собой получилось, что на первый весенний улов я стал приглашать Виктора Лихачёва. Мы неплохо с ним посидели на открытии сезона в две тысячи шестом году. И в две тысячи седьмом…

        …Зима 2008-го выдалась тяжёлая во всех смыслах. «Скакала» погода. «Скакала» политика… Всё это непосредственно коснулось и нас…
        Где-то в конце апреля мне позвонила Валентина Соловьёва:
        - Случайно встретилась с Витей. Он передал тебе, что хочет рыбки!
        - Я всё понял!
        7 мая я сходил в Аппендицит (старое русло Волги) и наловил рыбы. Вечером позвонил Валентине и Виктору и пригласил их назавтра на «уху».
        Восьмого с утра я действительно сварил уху из ершей, нажарил подлещиков и окуней и стал накрывать стол. Мне помогал мой сын Володя.
        В назначенное время пришёл Виктор. Поставил на стол свои «гостинцы».
        - У-у, какие ароматы! – Виктор сел на свой любимый стул.
        Немного запоздав ( как обычно), пришла Валентина.
        Сели за стол. Мне что-то стало так хорошо на душе! Собрались самые мои дорогие люди! Мы так редко собираемся…
        - Ну что, первый тост за рыбака? – предложила Валя.
        - За первый улов! – добавил Володя. – Папка до этого два раза ходил на Сестру и Дубну и ничего не поймал.
        - Что же ты меня «палишь»?
        Все рассмеялись…
        Поговорили о жизни, о том, о сём… Но с бытовых тем как-то незаметно переключились на творческие.
       - Пишу новый роман, - поделился Виктор.
       - О чём? – всем было интересно.
       - О Пути писателя…
       -Что-то в стиле «Дневника путника»?
       - Из «Молитесь за меня» я включу в роман несколько рассказов. Перерабатываю путевые заметки.
        Виктор встал и прошёлся по комнате:
        - А вы не заметили, что я похудел?
        Да, в глаза бросилось – похудел! Зимой выглядел несколько полнее.
        Виктор сел за стол:
        - Я разработал новую методику похудения. Об этой методике собираюсь написать книгу.
        - Ну-у… Мне это не грозит. –  (Какой я был недальновидный! В 49 я здорово поправился и никак не могу похудеть…).
        - Мне это тоже не грозит. Но я бы почитала эту книгу, - сказала Валя. – С точки зрения преподавателя физкультуры.
        - А с точки зрения поэта, почитаешь что-нибудь?
        - Да, - Валя встала и начала декламировать: - Зимний лес.

Молчит, темнеет – строг и мрачен,
Пугает редкостных гостей.
Лыжню в густой чащобе прячет
От непоседливых детей.
Никто его не потревожит,
Ничто его не удивит,
Лишь эхо редкий звук умножит,
Да ветер ветви шевелит.
Вершины в небо устремляя,
Кружится елей хоровод.
Он не грустит – я это знаю.
Он терпеливо друга ждёт.
Лишь лучик солнечный пробьётся
Через еловый малахит,
Он улыбнётся и проснётся,
И белым снегом заискрит.

                - Здорово, здорово братцы! – Виктор буквально светился. - Володь, а ты что-нибудь пишешь?
        - В армии писал письма. А сейчас – дневник, - смутился Володя.
        - Дневник – это хорошо! – в один голос одобрили Виктор и Валентина.
        - Я тоже пишу дневник, - похвалился я. – Хотел было оставить записи по твоим, Вить, апрельским статьям во «Встрече». Но я в них ничего не понял?! Вить, что за белиберда?
        - Понимаешь, в открытую напечатать не дают. Пришлось немного завуалировать.
       - Главный редактор?
       -  Что ты! Людмила Ивановна свой человек… Бери выше…
       Понятно. «Хозяин». Без комментариев…
       Я рассказал, о своих поездках в кимрскую литгруппу «Вдохновение». Показал стопку газет с литературными страницами.
       - Нинель Бархатова, Василий Бельведерский,  Лина Гор, Владимир Коркунов, Сергей Лизин,Ольга Федотова, Татьяна Миронова, Надежда Перетятько, Валентина Палионис, Сергей Титов,Виктор Косырев, Анжелла Завьялова... - Виктор отложил несколько газет. – Хорошие стихи. Интересные авторы. Надо будет написать статью о кимрской поэзии. Игорь, дашь потом мне эти газеты?
         - Конечно. Для этого и собираю архив.
         - Ребята, - Виктор как-то посерьёзнел, - давайте возрождать «Маяк»!
         Очень неожиданное предложение! У Вали сразу засияли глаза. Да и я было загорелся. Но…
         - Чего возрождать-то?! Мы, поэты, всегда на посту! Не хватает только вердикта от Отдела культуры: «Одобрямс!». Но там с нами даже не хотят разговаривать.
        - Что-нибудь придумаем…
        -  А во «Встрече» не хотят печатать наши стихи. Главредша пришла на одно из последних заседаний «Маяка» и заявила: «В Дубне поэтов нет. Печатать некого». Ну как же некого?! Валентина Бобрович, Лев Виленский, Галина Зуйкова, Александр Исаев, Игорь Козлов, Юрий Козлов, Валерий Ланин, Юрий Максименко, Виктор Мокринов, Валентина Морозова, Светлана Пизик, Алексей Сисакян, Евгений Ставинский, Валентина Соловьёва,  Алексей Смирнов, Анна Щербакова, Иван Ярославов… Все эти поэты уже хорошо известны за пределами города. Только Пироговой они не известны…
         Виктор ничего не ответил…
         Договорились встретиться в ближайшее время.
         - На следующей неделе я еду в Москву в издательство по поводу переиздания «Коноплянки», - на прощание поделился планами Виктор. – Приеду, тогда соберёмся и договорим.






                «Я иду под дождём
                по красивой и ровной аллее...»




        В последующие дни я собрал для Виктора кимрские литературные страницы в отдельную папку. Набросал тезисы концепции возрождения «Маяка». Подготовил ответы на предполагаемые провокационные вопросы чиновников от культуры. К очередной встрече был готов на сто процентов! Но…
                Валентина Соловьёва попала в больницу.
          А 19 мая мне позвонила моя двоюродная сестра Юля:
         - Игорь, у нас в художке объявили страшную новость: умер Виктор Лихачёв!
         Я сразу поехал в больницу к Валентине. Не самое подходящее место для таких новостей…
         Мы стояли на лестничной клетке и плакали…
         Через некоторое время шок прошёл. Валя вспомнила о Витиных близких. Каково сейчас им, Анне и Маше?!
        - Игорь, сходи к ним!
        - Как-то неудобно, - смалодушничал я.
        - Сходи! – настаивала Валя. – Это нормально. Будет не нормально, если не сходишь.
        Какая Валя молодец! Без её установки идти к Лихачёвым я бы постеснялся…
        На другой день я опять поехал к Вале.
        - Вот, написала, - Валя протянула мне листок.
        - Что это?
        - Стихотворение. Посвящение Вите.
        Опять слёзы на лестничной клетке…

        Похороны Виктора Лихачёва состоялись 22 мая. Проститься с ним пришли, наверное, все жители города. Как сказал один из организаторов похорон: « Так не прощались в Дубне ещё ни с одним человеком!»
       Потом, как и полагается, были поминки. Где я и прочитал стихотворение Валентины Соловьёвой:



Я иду под дождём
По красивой и ровной аллее,
Я иду под дождём
И хочу, что б не кончился дождь,
Потому что тогда
Я заплакать сама не сумею.
…Ты уже не придёшь,
Ты уже никогда не придёшь…

Шаг на берег другой,
Ни на что не похожий,
Через шумный поток,
Не касаясь холодных перил…
Это вовсе не дождь,
Больно каплями бьющий по коже,
Это рушится мир, тот,
Который вчера ещё был.

Завтра день без тебя
Будет пасмурным, тихим и долгим.
Завтра кончится дождь,
Я же выплакать всё не смогу.
И проснётся рассвет
Как над нашей широкою Волгой.
Только в мире другом,
На другом, на чужом берегу.




                Послесловие


        Из дневника: «Сел в автобус «Москва – Елец»
                12.00.
                08.07.2014г.»
        Автобус мягко тронулся от привокзальной площади, нырнул в какой-то переулок, пересёк узкую улочку, ещё одну и покатил по Павелецкой набережной. Справа – старая Москва, слева – река Москва, с катерками и трамвайчиками.
        Неоднократно я проезжал по этому маршруту, но в каждый раз крутил головой, как будто видел всё это впервые…
        Дорога была свободна. В этой части Москвы пробки случаются не часто. И вот мы уже проезжаем метро «Коломенская», «Кантемировская», мой самый любимый район Москвы Царицыно. Зелень, тишина, гуляющие в парке люди… Настраиваюсь на добрую поездку.
        Свернули на Липецкую улицу. Пересекли МКАД. Автобус набирает максимальную скорость. Мы на трассе «Дон».
        Мои попутчики начали проваливаться в сон. А мне что-то не спится?.. В голову, одна за одной приходят мысли…
        У меня отпуск. Еду к сестре Гале. Галя и её муж Серёжа меня уже ждут. Галя звонила два раза, интересовалась: как протекает поездка? Прислала три сообщения! Волнуется.
        Волнуюсь и я… Как я ей скажу, что переночую у неё только одну ночь. Что основной мой пункт пребывания – Долгоруково. Что думаю я только о Долгоруково. Что рвусь я только в Долгоруково.
        И тут же спрашиваю сам себя: «А хватит ли тебе мужества доехать до Долгорукова? В прошлом году, двенадцатого июля ты ехал в Долгоруково. И что? Прожил в Ельце у Гали и Серёжи четыре дня и вернулся в Дубну…»
        Да, в прошлом году я не нашёл в себе силы доехать до Долгорукова. По нескольку раз в день выходил на высокий берег Сосны и смотрел на противоположенный берег, на дорогу, по которой мчались машины в сторону Долгоруково…
          Казалось бы, нет ничего проще: спуститься к реке, перейти по мостику на другой берег, дойти до автотрассы и сесть на ближайший автобус…
Не смог!!
          Я прекрасно знаю, что меня ждёт в Долгоруково – кресты на кладбище, пустота, «холод»…

        14 мая 2012 года умер мой друг Вобликов Олег. На похороны приехать не получилось. Приехал только в августе в отпуск. Это был мой последний приезд в Долгоруково.
        Захоронение нашёл быстро, по земельному холму… Что меня тогда поразило – холм показался мне неестественно огромным. И заросшим. Я ещё подумал: надо же, не прошло и трёх месяцев, а как заросло! Я вырвал всю траву…
        Не думал, что когда-то буду убираться на могиле друга…

        А годом раньше, 26 июня 2011 – умерла мама. Маму похоронили на родовом месте в Большой Боёвке.
        Через год после смерти мамы, дом пришлось продать. Как через строчку «дом пришлось продать» выразить всю мою боль?! Боль по матери. Боль по малой родине. Боль по месту, где мне было хорошо…
         У профессиональных писателей бытует выражение: в таком-то месте пишется особенно легко! Мне легко писалось только в Долгоруково, в нашем доме.
        Первые песни, очень многие стихи написаны там. В Долгоруково я начал писать очерки и рассказы. «Немецкая ложка», «Сгущённое молоко», «Муська», «Маргарита» - всё это написано в моей «детской» комнате. Очень хорошо помню, как писал «Вечер встречи  выпускников». Я был в отпуске. Все дела по хозяйству переделал. Поставил стол под сливу и, - стал писать… Ветер разносил мои листы по двору. Я собирал их, складывал в стопку и сверху клал камень… Рассказ остался недописанным. Отпуск кончился, а в Дубне я так и не засел за донаписание…
 
        С 2003 года, когда «город» «затушил» «Маяк», я почти не писал. После продажи дома не писал совсем. Первая запись, после почти двухлетнего перерыва появилась 8 мая 2014…
        Эти записи, черновики, дневник – везу с собой. Зачем? Почувствовал, что надо писать. Что надо закончить недописанное. Где я буду писать? Я не знаю?..
        Пришли воспоминания, как продавали дом. Не хотелось дом продавать приезжим. Слава богу, нашлись покупатели свои, липецкие. Молодая семья: муж, жена, ребёнок. Девушка вообще долгоруковская. Договорились о цене. Совсем не в мою пользу. Но, у меня тупиковая ситуация, у них тоже… Десять соток земли,  отремонтированный кирпичный дом с водопроводом и газом, сарай, подвал, гараж – пошли как «голые стены»…
        Ну да ладно…
        Всё делалось очень быстро. Времени совсем не было. С работы отпустили только на три дня. Всю ночь, после сделки, разносили мебель по соседям – аттракцион «Невиданная щедрость»…
         Утром пришёл новый хозяин дома. Я ещё раз показал, где что. Где находятся какие вентиля, счётчики, котёл. Напомнил, чтобы не забывал подливать воду.
        Пришла новая хозяйка с мальчиком. Мальчику лет семь. Я посмотрел на него – вылитый я в первом классе.
        Я взял мальчика за руку:
        - Пойдём, кое что тебе покажу.
        - Что? – недоверчиво спросил мальчик.
        - Потайной люк.
        Мы подошли к сараю. С торца была приставлена лестница на чердак. Мы залезли. На чердаке хлам: доски, трубы, мотки проволоки… Но одна часть расчищена и обита штакетником.
        - Это что? – спросил мальчик.
        - Это моё потайное место. Мы в детстве здесь играли с другом.
        - Как?
        - Ну, представь: чердак – это корабль, а мы – пираты.
        - Здорово, - мальчик стал исследовать чердак. – А где же потайной люк?
       Я откинул старый ковёр:
        - Вот он.
        - Ух ты, я ни за что бы не нашёл!
        Я открыл люк. Мальчик с любопытством посмотрел в проём.
        - А что там?
        - Сарай, - ответил я. – На чердак можно залезть с улицы по лестнице и из сарая. С друзьями потом будете играть в войну, прятки, в догонялки. Во что угодно.
       - Ух ты!
        Мы спустились вниз. Мальчик побежал к родителям.
        - Мама, папа, - восторженно закричал он. – Дядя Игорь показал мне потайной люк!
         Автобус сбавил скорость. Я машинально посмотрел в окно. Магистраль закончилась. Началась обычная двухполоска. То там, то там замелькали полуразвалившиеся двухэтажные и одноэтажные дома.
        Я сразу вспомнил свой дом. Теперь уже не мой…
        Вспомнился мой последний приезд в Долгоруково в отпуск в августе 2012 года. Тогда прошло два месяца, как я продал дом.
       Первым делом, я съездил в Большую Боёвку. Установил матери памятник. Потом вернулся в Долгоруково и навестил Олегову мать. Потом – Олегову могилу.
        Время ещё оставалось. Очень хотелось взглянуть на бывший свой дом. Хотя бы одним глазком. И тут же сам себя отговаривал: «Не ходи! Нечего тебе там делать…»
        После долгой внутренней борьбы – всё же пошёл. Решил: только пройду мимо, в дом заходить не буду.
         Иду. Свернул на центральную улицу нашего посёлка. Ноги налились свинцом…  Поворот на улицу Дудченко. Следующий поворот – Дёшина, улица моего детства…
         А вот и показалась моя бывшая усадьба. Огород в траве – ну правильно, мы же ничего не сажали, а новые хозяева просто не успели по времени. В сарае, подвале – двери старые. Новый хозяин грозился всё заменить. Видимо, не успел. Крышу тоже не поменял. Хотя, он – кровельщик, и ремонт собирался начать с замены крыши. А мне приятно, что крыша не поменена! Значит, не зря каждый год я её красил!
        Подхожу ближе, и… Мои новые пластиковые окна демонтированы и вставлены другие. Тоже пластиковые!?. Но самое грустное – спилена моя любимая грушенка, и слива!!!
        Я не стал сворачивать на Дёшина, а пошёл сразу на автостанцию. Не оглядываясь…
         Проехали поворот на Новомосковск. Слева, справа – всё желтым желто! Цветёт рапс. За рапсовыми полями, вдалеке, как Египетские пирамиды, возвышаются терриконы – огромные отвалы породы.
         Трасса «Дон» проходит по Венёвскому, Киреевскому, Узловскому районам  тульской области. Это шахтёрские районы. Шахты давно закрыты, а терриконы стоят…
        Промелькнул указатель «Киреевск – 11 км.».
        Привет, Киреевск!
        Киреевск – родина Виктора Лихачёва. Автобус здесь остановку не делает. Но я ведь несколько раз ездил по М – 4 на своей машине. И почему бы мне не заехать в Киреевск? Повидаться с родителями Виктора, сестрой. Это отклонение от маршрута не заняло бы и часа… Не заехал! Не знаю, почему?..
Киревск, прощай! Прости…
        Прости, Виктор!
        А знаешь, Виктор, твоё «Торпедо» опять играет в Премьер лиге.
        А знаешь, Виктор, что весь коллектив «Встречи» в июле две тысячи девятого перешёл в «Вести Дубны».
        А знаешь, Виктор, Крым возвратился в состав России.
        А знаешь, Виктор…
        Многое, очень многое мне хочется тебе рассказать…
        Промелькнула стела «Липецкая область». Ехать осталось совсем чуть-чуть. Делаю кое-какие пометки в дневнике. Убираю бумаги в сумку. Автобус входит в вираж и резко останавливается. Елец. Конечная.


8 мая 2014 – 2 апреля 2015г.





            ***
            Где-то в самых дебрях сада,
            Вдруг запела коноплянка.
            Пой же, пой моя отрада!
            Вот и я встал спозаранок.

            Значит, точно, будет дело!
            Лишь бы ты подольше пела…

                Ноябрь 2020