Осеннее настроение

    Сегодня утро выдалось сырое, холодное, туманное. Чему удивляться – осень: промозглый сырой ветер, серые небеса, повисшие, казалось,  над девятиэтажками. В лужах плавала еще не почерневшая листва. Дела и неприятные встречи ожидали своего часа - мне было грустно и очень не хотелось шлепать по мокрой улице. Я с нетерпением ждала окончания этого неприятного дня: «Хорошо было бы, если б уже на часах вдруг стало 19.00; можно было  переодеться в теплый махровый халат, налить себе чаю с мелиссой,  и забравшись с ногами на диван погрузиться в тепло и дрему перед телевизором. Когда я, наконец, пойду на пенсию, и буду жить в своем режиме, уделять больше внимания и времени родным, и собственным потребностям?» 
   С этими безнадежными мыслями я зашла под крышу остановки и с удивительным спокойствием и невозмутимостью стала ждать транспорт. Мой взгляд перебегал от людей гуляющих с собаками, к спешащим прохожим и мысли вернулись вновь в прежнее русло: «Обязательно заведу себе собаку, какую-нибудь коротконогую таксу, или лучше бассет-хаунда – он тоже  с короткими кривыми ногами, но в тоже время и него очень сильный торс. Нет, пожалуй, у собак это называется по-другому, это у мужчин – торс, и как красиво когда он подкаченный, сильный. О мужчинах тоже, пожалуй, не стоит. Так, я мечтала о бассете: о, какие у него печальные глаза, в них вся жалость мира поселилась». В этот момент мое внимание было привлечено  красивым полуголым кленом: в его ветках ругались воробьи, чириканье раздавалось на всю округу. Невольно какое-то воспоминание зашевелилось у меня в голове и, пытаясь его вспомнить, я глубоко вздохнула:«Да, вот так же когда-то пах влажный воздух после дождя в то не жаркое лето. Мы стояли под деревом, укрываясь от капель под зонтом. Лица были так близко. Мы были влюблены, и,  разумеется, поцеловались».
   Те ощущения так хорошо  вдруг вспомнились, словно только что случились. Пульс участился, тепло разлилось по всему телу, так приятно. От мыслей у меня зарделись щеки, и стало так досадно, что тот с кем я целовалась тогда, так и не стал моим возлюбленным – он уехал, и наш роман, только-только начавшийся, был вынужден оборваться. Удивительно, но именно в этот момент я вдруг вспомнила  давно забытые его глаза – такие грустные и одинокие, мне вспомнилась его крепкая спортивная фигура, сильные мужские руки.
   Подошел автобус. Я отдала деньги за проезд и, пройдя в конец салона, села у окна. Мне очень хотелось вернуть это  нахлынувшее воспоминание, но, увы, больше не удавалось. Я смотрела на удаляющийся тротуар и дерево; вслед уходящим прохожим с собаками; и, наконец, поняла: не будет у меня собаки с печальными глазами, как не было его - того романа, обещавшего стать  бесподобным и неповторимым,  романа  с принцем из моих девичьих грез.
    Вздохнув, я  вернулась в действительность. Начался дождь. Его мокрые капли расплывались на стекле. На очередной остановке промокшие и  замерзшие пассажиры кутались в воротники. Автобус был полон. Водитель пытался закрыть дверь. Те, кто не влез, стали отходить от автобуса, и только парень, смотревший в мое окно, остался на месте. Он мотнул головой, как бы здороваясь. Разглядеть или узнать его из-за мокрых дорожек на стекле не было никакой возможности. Я тоже кивнула, так, на всякий случай. Он улыбнулся. Дверь, наконец, закрылась, водитель завел автобус. Тот, за окном,  стоял, улыбался и шевелил губами. «Что?» - удивилась я.  Он наклонился к автобусу и пальцем по стеклу написал: «МЕЧТ…» Последняя буква  расползлась – автобус тронулся…
    И вновь уезжали деревья, дома. И вновь за окном была та серая и сырая осень. Только теперь мне совсем не думалось о пенсии и махровом халате: «Хорошо, уговорили: поживу еще  молодой и красивой. Только пусть иногда  Кто-то встречается мне и кивает головой в приветствии!»