Тихие воды Алларты, глава 6

глава 6

       Айнур не торопился выходить на берег, уж слишком кровожадно смотрел на него шерхи, будто и не человек вовсе, а настоящий морской хищник.

 — Я принёс тебе подарок, — решился, наконец, регул и протянул огромную розовую раковину на ладони.

       Славка с подозрением оглядел шипастые завитки, заглянул внутрь, погладил пальцем гладкую перламутровую поверхность и спросил, где моллюск.

 — Он… ушёл.

 — Сам?

 — Да, давно. Я нашёл её много лет назад и хранил для своего шерхи.

       Славка милостиво кивнул, ему польстило, что лягушатина, ещё даже не зная, кто разделит с ним женщину, уже заботился о будущем шерхи.

 — Слушай, я тут подумал… да вылезай ты уже, я не трону. Я тут подумал, а ты уверен, что Марго ничего не сделает с ребёнком? Она как-то не очень похожа на трепетную мамашу.

 — Уверен. После зачатия она будет всё время спать. Пока не придёт срок.

 — Все девять месяцев? — охнул Славка.

 — Сколько? Наш сын родится через три лунных цикла.

       Мирослав присвистнул, это ж с какой скоростью будет развиваться зародыш? И чем всё это скажется на организме женщины?

 — А женщина не пострадает от такого скоростного развития?

 — Не думай об этом.

 — Эй, что значит, не думай? Ты понимаешь, что организм женщин не приспособлен для такой беременности.

 — Да. Не думай о ней, — повторил Айнур.

 — Как это? Так, быстро рассказал мне всё, — потребовал Славка. — И, слушай, тебя как зовут-то? А то трахнуть – трахнул и даже имени не сказал.

       Айнур с удивлением посмотрел на него, он точно помнил, что уже называл своё полное имя, но если шерхи просит, почему бы и не повторить?

 — Айнур, сын Хатсси, сына Ингве.

 — А! Ну да! — Славка хлопнул себя по лбу. — Прости, забыл. А я — Слава, Славик или Славка. Или если полное имя, то Мирослав… фамилию и отчество тебе, наверное, не нужно. Хотя ты-то назвал, как звали твоего отца… и деда, хорошо, что на этом остановился, не стал перечислять всех своих предков…

 — Ты позволишь называть тебя Слав? — прервал его рассуждения Айнур.

 — Ага, называй. Так что там с Марго?

 — Я же сказал, что она сейчас спит. И будет спать всё время.

 — А можно посмотреть?

 — Да.

       Айнур вышел из воды и стал подниматься по лестнице, как был, полностью обнажённым. Славке пришлось идти следом и прямо перед его носом оказалось то место, что деликатно называют «ниже спины». Ничего так, кстати, было место… крепкие упругие половинки, по которым стекали капли воды. Славка вдруг поймал себя на мысли, что хочет положить на них руки, ощутить гладкость кожи, упругость мышц, сжать так, чтобы от пальцев появились вмятины… внезапно стало жарко, возбуждение накатило резко, так будто ему не больше шестнадцати, когда стоит на всех проходящих мимо девушек. На девушек! А тут парень, не человек, узкая гибкая спина, широкий разворот плеч, красиво очерченные бёдра, ямочки над ягодицами… Ямочки! Да что с ним творится?

 «Воздух тут, что ли такой? А этот идёт себе, будто ничего не заметил. У… лягушатина!» — мрачно думал Славка, жалея, что на нём лёгкая туника, совершенно ничего не скрывающая.

       Они поднялись в круглую комнату с широким ложем у одной стены. Напротив него стоял закруглённый сверху шкаф, Айнур вынул оттуда широкую мягкую ткань и изогнулся, начиная вытирать ногу вверх, от колена. Движение было настолько невинно-эротичным, что у Славки окончательно снесло голову.

 «Девочка… мальчик… да какая в ж… какая разница-то?» — подумал он, прижимая к себе Айнура. Сжал крепко, так чтобы почувствовать всего, и чтобы понял регул. Он понял. Айнур не отвечал и не сопротивлялся, будто так и надо. Замер, закаменел на мгновение, а потом, так и не повернувшись к Славке лицом, шагнул в сторону, упёрся руками в стену и медленно прогнулся.

       Славка сжал плечи, прижался лицом к изогнутой спине, касаясь губами, дурея от необычного горько-солёного запаха моря, идущего от кожи, притёрся пахом к упругим ягодицам. Он не понимал и не хотел знать, почему, по какой причине так реагирует на этого не человека, на парня. Жаркая, удушливая волна почти неконтролируемой похоти затопила всё существо, до самых кончиков пальцев. Вся жизнь, казалось, сосредоточилась сейчас внизу живота, и он сам чувствовал, чуть ли не каменность стояка.

 «Как в пошлом романе!» — хмыкнул он, потираясь об услужливо подставленные ягодицы. Что-то далёкое, может остатки совести, удержали его от резкости, от того, чтобы войти сильно, жёстко, брать, не останавливаясь, пока не сделаешь своим.

 — Прости… прости… — каким-то пятым, шестым, десятым чувством Славка удерживался на грани, смутно помнилось, что партнёра нужно как-то готовить… как его самого Айнур, там далеко… давно… много веков назад… вчера… — Прости!

       Славка кончил, дрожа от непривычного, дикого наслаждения, и сполз вниз, прижимаясь щекой к запачканным собственной спермой ягодицам. Рука соскользнула, задержалась на изгибе бедра, замерла расслабленно. Мирослав прикрыл глаза, ещё не понимая, что случилось, но ощущая какую-то неправильность в происходящем. Нет, не то, что он захотел парня и не то, что он его чуть не изнасиловал, а другое… что-то странное. И лишь когда услышал тихий вздох, понял, что смущало во всём произошедшем.

       Покорность. Обреченная, равнодушная покорность. Айнур готов был отдать всё, что Славка захотел, всё, что потребовал. Всё. А ещё регул не был возбуждён. Совсем. Мягкий член, ещё недавно доставивший высшее наслаждение Славке, сейчас висел мягким мешочком, и ощущался под рукой неправильно. Не так, как нужно.

 — Тебе не понравилось?

       Айнур позволил рукам отпустить стену. Он ждал привычного насилия, отец любил показывать, кто господин этого дворца, его тела и его души. Так бывало и среди регулов это нормально — брать, не отдавая ничего взамен. Шерхи же удивил, страстью, как будто кто-то мог на самом деле полюбить Айнура, заботой, осторожностью.

 — Главное, чтобы понравилось тебе.

       Славка поднял на него глаза. В таком положении регул выглядел по-другому, странно, чуждо и… близко одновременно. Он смотрел в бездонные янтарные глаза, утопая в пульсирующем зрачке, словно чёрная воронка затягивала куда-то в неизведанное. И он был готов идти туда, вместе с Айнуром. Готов шагнуть в бездну и выйти из неё, рядом, держась за руки. Странная, чужая, восхитительная красота завораживала и привлекала, и Славка с ужасом и недоумением понял, что снова возбуждён.

 «Да что со мной? Я же только что кончил»

 — Ты хочешь меня. — Айнур даже не спрашивал, поднимая вверх шерхи и запрокидывая голову, когда тот, одуревший от запаха, вида, желания готов был вцепиться зубами в покорно подставленное горло. Его отрезвила именно эта покорность. Не доверие, что Славка ещё мог бы принять, и именно безропотное ожидание. Это одновременно завораживало и отталкивало.

 — Давай ляжем на кровать…

 — Как скажешь, мой шерхи.

       Айнур выскользнул из объятий, шагнул к ложу и лёг ничком, привычно ухватившись за ручки на спинке: их давным-давно приказал сделать отец. Ему нравилось, когда Айнур удерживался, сопротивляясь жёстким толчкам.

 — Не так! — Славке не понравилась эта поза, почему-то хотелось увидеть, как затуманятся от желания глаза Айнура.

 — Как прикажешь, шерхи.

       Регул перевернулся на спину, подтягивая колени к груди открываясь насколько это было возможно. Славка растерянно смотрел на спокойное лицо Айнура, на тонкие пальцы, сжимавшие бёдра, на вялый член всё такой же тряпочкой лежащий на… а вот, кстати, яичек-то и нет! Это открытие настолько заинтересовало, что возбуждение отошло куда-то на второй план, и Славка уселся между ног Айнура и склонился к самому паху. А что? Сначала нужно рассмотреть всё, как следует. И он провёл пальцем по животу… а вот и ещё одно отличие от человека — пупок был похож на небольшой выпуклый шарик и окружен ореолом чуть более тёмной кожи.

 — Как сосок, — проговорил Славка, неожиданно для самого себя, касаясь его кончиком языка. Айнур вздрогнул, пальцы ослабли, и он чуть не упустил свои ноги. — Да оставь ты их уже!

 Славка мягко убрал руки регула и ласково провёл кончиками пальцев по отпечаткам на белой коже.

 — Не нужно, так хорошо…

 Он всем телом скользнул сначала вдоль бёдер, затем выше, чуть касаясь влажной кожи короткими поцелуями. Добрался до груди и взял в рот сосок, крупный, почти как у женщины.

 — Не нужно… — выстонал Айнур. — Это… не так.

 — Вот ещё, спрашивать тебя, — проворчал, отрываясь на мгновение от своего занятия, Славка. — Лежи уж, лягушатина…

 — Я… не… лягушка… я… ааааах.

 — Знаю. Молчи.

       Славка ласкал покорное тело перед собой, отзывчивое на каждое движение, и это было совершенно правильным. Идеальным. Так, как должно было быть и так, как будет всегда. И когда, наконец, вошел, когда вырвал крик не боли, а наслаждения, поклялся сам себе, что больше не позволит, чтобы Айнур просто ждал, ждал чего-то неправильного, страшного.

 — Ты… мой!

 — Твой… мой шерхи…

       Айнур кричал, кончая, выплескивая на живот тягучую жидкость, ощущая как, омывает его изнутри удовольствие, до сладкой боли, до спазмов. Впервые в своей жизни он позволил себе это. Нет не так, не он позволял, а шерхи — человек добился того, чтобы замкнутый, холодный регул отпустил своё сознание, позволил ему получить неожиданное наслаждение, почувствовать вместе с телом не боль, а удовольствие.

 — Хм… забавно, у тебя такой пупок странный… — Славка лежал, расслабившись на плече Айнура и водил пальцами по его груди.

 — Почему странный?

 — Вот смотри у меня. — Миослав ткнул себя пальцами, — У нас ребёнок питается от матери через пуповину, ну когда он ещё в животе. А после рождения её сначала перерезают, а остатки отсыхают и отваливаются.

 — У нас примерно так же. Только нитей, связывающих с матерью — три, — Айну показал на то, что Славка принял за соски, совершенно не задумавшись, зачем они амфибиям.

 — Ну, а что? Логично… — поразмыслив, признал Славка. — Ой, я же хотел к Марго. Пошли, сходим, а?

       Айнур с готовностью поднялся, потягивая руку шерхи.

 — Тебе не понравится.

 — Почему? — Славка раздумывал, надевать на себя штаны или пойти уже так, тем более, что Айнур поисками одежды не озаботился, как был обнажённым, так и стоит. — А ты красивый!

       Мирослав не знал, что подтолкнуло его сказать эти слова. Ну, не девушка же Айнур, комплименты ему говорить. Но вот сказалось же.

       Регул только улыбнулся в ответ, грустно и понимающе, и низко склонившись, вдруг поцеловал руку своего шерхи.

 — Спасибо…

 — За что? — опешил Славка.

 — За тебя, — непонятно ответил Айнур.

 — Да ладно тебе… я же… ну… я же ничего такого не делал.

 — За это и спасибо.

       Регул опустился на колено, прижимаясь щекой к ладони шерхи и замер, мечтая, чтобы это мгновение длилось вечно.