Весны не было 3

                Весны не было 3

     Теперь станек. Боже мой, сколько раз я употребляла это слово в своем творчестве, а так до сих пор и не нашла аналога в русском языке. Более-менее приблизительно - это место в торговом ряду на рынке. Но места бывают вдоль - это таги, и за них мы платим по 700 крон за день, и бывают поперек - это улочки, и за них мы платим по 500 крон за день. Зимой, два волшебных месяца - с середины января по середину марта - пан Соукуп, директор нашего рынка, слава пану Соукупу! - берет с нас по шестьсот крон за таг. Типа сто крон нам на горячий обед оставляет. Зима все-таки. И в самые лютые морозы позволяет взять из справы чай бесплатно. Хоть черный, хоть зеленый, хоть фруктовый. Так вот. Когда начинается сезон - а это якобы приходится на середину марта - все поблажки отменяются, а за станек, если берешь его на неделю, платишь за всю неделю вперед. Три тысячи с половиной за таг, и две с половиной тысячи за улочку соответственно. Я первую неделю выбрала улочку (все-таки на тысячу дешевле), и с грехом пополам заработала три тысячи. Вторую неделю выбрала таг и с грехом пополам заработала четыре. Это ужас. Это столбняк.
      Для того, чтоб сводить концы с концами, нужно зарабатывать восемь тысяч за неделю, ну семь, твердила я своему другу. Он стоит в постоянной улочке, он платит две с половиной, что зимой, что летом, он говорит, что "отбитый" станек - это пятьсот крон, отложенных вечером за этот день, и только остальные деньги мои и авторские. Пять дней по пятьсот крон, отложенных за "отбитый" станек, вот тебе и плата на неделю вперед, это же элементарно, говорит он. А еще он говорит - все, все деньги оставляй дома, из дома они никуда не убегут, с собой утром бери максимум двести крон, если уж совсем не будет продажи, это твои сигареты и обед. А того не понимает, что с собой утром брать из дому максимум двести крон это нонсенс. Дома нет ни кроны.
     Нет, мне Галка на день рождения подарила копилку в виде мешка из дерюги, перевязанного кожаным поясом, но из керамики. Такая прелесть. Мой друг туда сунул "золотой" полтинник. Я очень люблю золотые полтинники, двадцатки и десятники, я их называю "золотыми дукатами". Я решила туда хотя бы "золотые" полтинники совать. Следующие два были от Жанны - так  она мне и сказала "раз уж ты так любишь все, что блестит", а потом три дня ничего не было, и я решила туда опустить обыкновенный полтинник, а еще через три дня было, и я опустила туда два "золотых" и два обыкновенных полтинника. Мне это стало нравиться. А вот по сто крон откладывать в сумочку, которая стоит на комоде в коридоре, до сих пор не по душе. Что толку, когда можно сунуть руку и достать?!
     - Хорошо, - говорит мой друг, - отдала две с половиной тысячи и заработала три, это неплохо. Это шестьсот крон в день. На это можно прожить.
     - Можно прожить, но не больше, - говорю я, - у меня еще есть "помоцная сила", Владик, мой рыцарь, внук, каждый день по сто пятьдесят крон отнимает. Впрочем, как отнимает? До восемнадцати лет я ему эти сто пятьдесят крон как "карманные" давала, а на восемнадцать подарила две восемьсот (все, что заработала в тот день), и сказала "теперь сам,  как хочешь, можешь зарабатывать свои "карманные" у меня на станке, помогать мне балить станек, складывать вещи, отвозить на склад", и Владик согласился, и с тех пор мне помогает, и в самые лютые морозы, и в дождь, и в ветер, бывало, я на него наезжала "Ты видел, что ненастье! не мог пожалеть бабушку и придти на полчаса раньше?!", бывало, в шесть, наоборот, совала пятьдесят крон и говорила "иди пока съешь что-нибудь к полднику", потому что он не балится, как я, полчаса, он балится за пятнадцать минут. И мало того, он все делает под мою руку. Как будто это я делаю. Мне не надо даже утром ничего искать. Суну руку и достану. И как я  могу ему сказать - Владя, продажа ос-та-но-ви-лась!  Столбняк. Не только у меня. У всех. И я не могу себе больше позволить платить тебе, как работнику, какой из меня капиталист?!  Я мелкий предприниматель, которого за ботвой не видно. Рынок-же овощной.