Була, Боб, Солдат и знатная уха

- Салам, пацаны! Куда собрались?
- Салам, - пробасил Боб, - на природу… поехали с нами!
 - Блин, не до этого мне сейчас. Я же знаю – мы нажрёмся, а мне на смену завтра рано утром.
- А-а-а, ну ясно тогда... – протянул Боб, потом посмотрел в даль, и громогласно закричал, махнув рукой: - Була, давай быстрей – едем уже!
 Подошёл Була – как всегда, хмурый и молчаливый. Не спеша поздоровался со всеми, и сел в машину.
- Ну, ты чё там? Ехали уже! – стоя у водительской дверцы, сказал Бобу высокий и худой Солдат.
- Всё, братавелло – мы валим! – сказал мне Боб, и пожал руку.
- Ладно, давай, пацаны! Никого не бейте и ничего не ломайте! – шутливо пожелал я троице, Була глянул на меня, по своему обыкновению – хмурым взглядом,  и «копейка» тронулась в путь, надсадно хрипя стареньким мотором.

Була, Боб и Солдат – три друга детства, три одноклассника, на три года меня старше…
 Булу, Булата – я особенно и не знаю; приходит и уходит; простой мужик и бродяга по жизни. Я помню его по школе - тихим, но хулиганистым был малым и, несмотря на его невысокий рост и худое сложение – в драке ему не было равных. Он сам никого не трогал, и его тоже не трогали – боялись.
 Боб, Вовка – среднего роста, крепко сбитый капитан-пограничник, приехал в отпуск; что, собственно, и решили отметить друзья на лоне природы. Всегда коротко стрижен и сутул. Ему пацаны с района не раз говорили: «Ты чё кривой такой, в армии же служишь!», на что он всегда отвечал: «Там – армия, а тут – гражданка, это – разные вещи!». Весёлый, задорный он малый – всегда пошутит, расскажет что-то смешное из своей богатой событиями биографии и, если надо – всегда даст мудрый совет. Мы его уважали за ум, чувство юмора и за то, что он – защитник Родины. Все веселились с его смеха: «А-а-а-ха-ха-а-а-а!», смеялся он так, как будто добрый великан из мультфильма; при этом Боб всегда слегка отклонялся назад, и глаза его излучали неподдельное веселье. И в то же время все мы знали, что ему большого труда составило оставаться таким жизнерадостным, ведь за его плечами были: срочная служба в Таджикистане, контракт в Чечне и Югославии, а теперь – граница, куда он пошёл служить после окончания алма-атинского погранучилища.
 Солдат, тоже Вовка – высокий, худой брюнет с василькового цвета большими глазами. Большой, я бы даже сказал – знатный, любитель розыгрышей и с великим талантом попадать в комичные ситуации. Боб часто его поддевал, рассказывая нам, ребятам со двора – в какие ситуации Солдат попадал в детстве, в школьные годы. Тот смущался, пытался осадить друга, но всё же сдавался, и смеялся вместе с нами.
- А помнишь, Солдат – как ты ногу сломал? О-о-охо-хо!
- А что там, Боб? – спросил я.
- Ну, он Дюсика с первого дома гонял одно время почему-то… И вот он, Дюсик, что-то там в кустах копошится, а Солдат сверху залез на дерево, и решил сломать ветку, чтобы она на Дюсика упала. Ну, стоит он такой на этой ветке, прыгает на ней, и орёт: «Дюся – раз, Дюся – два, Дюся – три!», и падает вместе со сломанной веткой вниз! Дурак, руками не держался! А-а-а-ха-ха!
- Да, братан – было такое дело! – подтвердил Солдат, - вы классом по очереди потом ко мне домой приходили, на гипс посмотреть. Б.я, нет – чтобы уроки на дом принести, вы придёте, пожрёте у меня, на ногу посмотрите, и валите гулять, а Солдатик – сиди дома, и завидуй вам! Собаки вы сутулые! – с наигранной обидой сказал Солдат, и улыбнулся.
- Да какой ты Солдатик-молдатик в то время, эту кликуху я тебе уже прицепил, когда ты из армии пришёл, - поправил друга Боб.

- Э, да брось ты эту рыбу – нафиг она тебе сдалась! Мы бухашку бухать приехали, у кореша – отпуск, а ты байдой страдаешь! – возмутился Солдат, когда Була пошёл к удочкам.
- Чё, пацанва – уху сварганим? – подошёл Була, уже слегка покачиваясь на ногах, и держа в садке две крупных рыбины; он никому не позволял с собой грубо разговаривать, но только Солдат и Боб, его старые друзья – могли себе такое позволить.
- Ага, а посуды-то и всех причиндалов к ухе – нет!
- Обижаешь… - сказал Була и, порывшись в багажнике – вынул оттуда котелок, три крупных ложки, горсть крупы, пакетик с домашним засушенным укропом и в спичесном коробке - чёрный перец горошком.
- Вот за что я тебя люблю, братан – так это за твою хозяйственность и прдусмотрительность, - потом улыбнулся, и добавил: - А в остальном ты – редкостная скотина и отморозок первостатейный!
- Да пошёл ты на х.й, - шутливо сказал Була, и улыбнулся.
- А-а-а, вашу мать – Була улыбнулся! - деланно испугался Солдат, и повалился на спину, - пацаны, сейчас инопланетяне прилетят! – продолжил он, и задёргал ногами.
- Так, пацаны – хорош бамбук охранять! Вы чистите рыбу, а я – за костёр примусь.
 Боб докурил сигарету, затушил её о землю и, поднявшись, пошёл в берёзовый околок, добывать дрова; Солдат и Була, уже изрядно выпившие – принялись неловкими движениями разделывать и чистить рыбу.

- Пацаны, а давайте чем-то накроем котелок, чтобы уха не выпаривалась, а-то самый смак пропадёт, - предложил Солдат, и хмельная троица, ползая по степи – в темноте принялась шарить руками в траве, в поисках искомого предмета.
- Всё, я нашёл! – закричал Солдат, и показал друзьям некий непонятной формы предмет.
- Чё за байда, брата-а-ан? – спросил Боб, в темноте пытаясь выхватить из рук друга непонятной формы предмет, пьяным взглядом стараясь поймать на нём фокус.
- Да пофиг, пацаны – закрываем уху, - сказал шатающийся Була, и указал на котелок, - ушицы хочется – страх просто!

- А! Хороша, чертовка! Как пахнет… м-м-м… вкусная-то какая, на природе-то и с дымком-м-м – нахваливал Була уху, постоянно причмокивая и чавкая; молодой мужчина расслабился, водка и суп согрели его душу с телом, и им завладела ностальгия: - Я, когда уху ем, то вспоминаю сказку про Емелю, на пластинке – он там щуку поймал, и часто повторял: «Будет уха сладка-а-а!».
- А, помню – хорошая сказка! – пробасил Боб, не переставая работать ложкой.
- Эх, сейчас бы девушку горячую под бочок! – мечтательно произнёс Солдат.
- А женилка – выросла, братан? – Боб любил поддеть друга.
- Да пошёл ты… - беззлобно ответил парень, - я серьёзно…
- Б.я, ты со школы ещё за тёлками бегал, лет с одиннадцати – не заманался, когда угомонишься, Арамис?
- Пока мой болт дымит – я бегал, бегаю, и буду гоняться за этими прекрасными созданиями – за женщинами… - Солдат лёг на траву, закинул руки за голову, и мечтательно стал разглядывать звёзды, - небо-то какое красивое… - он вздохнул.
- Самое красивое небо – это мирное небо. И не важно – серое оно или залито светом… - прикуривая, сказал Боб.
- Это – точно… - задумчиво сказал Була, в карих глазах которого виднелись отблески костра.
- Не жалеешь, что из армии тебя попёрли? – спросил его Боб, затянувшись и прикрывая от дыма глаза.
- Да куда мне уже, братан? Я совсем психом стал… армия – не моё это.
- Эх-х-х, армейка… - отозвался Солдат, - меня же сам командующий округа звал в училище, да отказался я – надоело, хватит…
- О, и с какого переляку тебя генерал звал? – удивился Боб.
- Да как-то дело было – решил я с «Шилки» топливо слить, и продать. Короче, я пролил его, когда крышку открыл – на руки… был мороз, и я обморозил свои клешни. Никому ничего не сказал, ротному залечил, что типо – увидел, что топливо вытекает, и решил закрыть; так и обморозил. А как раз у нас показуха была, и генерал в части был. Узнал, вызвал, почитал моё досье: отличник боевой и политподготовки, все дела – ну, вы знаете… Ну, и предложил. Я отказался, тогда он сам мне отпуск вне очереди дал. Була – ты помнишь? Боб тогда в Таджике уже был, а тебя как раз комиссовали – я приезжал.
- А, точняк – ты же рассказывал… - отозвался друг.
- Нифигасе, а я не знал, - пробасил Боб.
- Да, вот такие дела, мужики… - сказал Солдат, и как-то разом все мужчины уснули – водка и сытный, вкусный поздний ужин сморил молодые, здоровые и сильные организмы. Двадцать пять лет было тогда ребятам, и каждый за свою четверть повидал как много плохого, так и хорошего в жизни, и каждый оставался Человеком, чтя неписанные законы улицы и ценя крепкую мужскую дружбу.

- Ой, башка-а-а… - сказал утром Солдат, когда проснулся; парень вылез из машины ползком, и лёг на землю. – Вроде нормально посидели, не ужрались, а вон оно – чё… - сетовал он, - сучка эта Дашка, палёнку продала. Обидно, что своим же. Наверное – перепутала чего, засранка.
 Мужчина встал, пошёл к кострищу. «О-па, водовка осталась – счас похмелюся!», - забыв про свои догадки, Солдат на корточки сел перед бутылкой, валявшейся на траве, открыл её и плеснул жидкость в стакан.
- Блин, из закусить – ничего нет, что ли? Боб, сука, жрёт – как слон! – шарил взглядом по пустым пакетикам парень, и его взгляд остановился на котелке.
 Он подошёл гуськом к нему, заглянул…
- О, зашибись – немного есть! И закушу, и запью!
 Солдат, держа в одной руке стакан с водкой, другой взял ложку, зачерпнул уху; потом, резко закинув голову, опрокинул содержимое стакана в рот, и быстро закусил супом. «Что за вкус и запах, странные какие-то?», - глотая, подумал Солдат, зачерпнул ложку в уху, поводил ею в ней… принюхался…
- А, твою ж ты мать! М-м-м… - закрывая рот рукой, парень стремглав понёсся к кустам, и там его стошнило; потом он умылся в реке, вдоволь напился воды, - у-у-у, фигня-то какая, а… это ж надо так, а… - сидя на травe, и мотая головой – бубнил Солдат.
 Когда он пришёл в себя и ему стало лучше, он прихватил котелок, и пошёл к машине.
- Боб, Була, вставайте! Смотрите – чего мы нажрались! – негромко кричал парень, поднося к лицу каждого из друзей котелок.
- Да иди ты в ж.пу, брата-а-ан… - сонно сказал Боб; Була просто лежал, и по его виду было недвусмысленно ясно – он пытается сообразить, где он находится, и что от него надо Солдату.
- Блин, ну вы… вы… вылазьте же из машины – гляньте!
 До ребят стало доходить, что случилось что-то не совсем приятное, и они, вылезши из автомобиля – одновременно засунули как можно глубже лица в котелок.
- А-а-а, туды её в качель! – ругнулись молодые мужчины, и тоже убежали за тот куст, где некогда опорожнял свой желудок их старинный товарищ.
 Потом они вернулись, и Боб сказал:
- Ну, блин, Солдат! Ладно – если истории, в которые ты вляпываешься – только тебя одного касаются, а тут же – и мы встряли, - полушутя – полусерьёзно сказал Боб. – В следующий раз обязательно крышку возьмём, чтобы опять не нажраться распаренной коровьей лепёшки! О-хо-хо-о-о!!!
 И друзья принялись ловить рыбу, чтобы сварить уже настоящую уху; и когда они её сварили, то уже без опаски, вволю наелись, а потом с весёлым гиканьем, скинув с себя одежду – бросились с разбега в реку.
 Вот такая весёлая история случилась с моими корешами, летом двухтысячного года. Щёлк-щёлк.

Астана, 19.05.15
Музыка: Jean-Michel Jarre