Вумный или жертва деликатеса

      

        «Достал из холодильника помидоры, лук, салат, яйца, колбасу, сметану. Снял с гвоздя толстую доску. Вымыл все чисто и начал готовить себе завтрак. Помидоры резал частей на шесть и складывал горкой в хрустальную вазу. Нарезал перцу красного мясистого, нашинковал луку репчатого, нашинковал салату, нашинковал капусту, нашинковал моркови, нарезал огурчиков мелко, сложил все в вазу поверх помидор. Густо посолил. Залил все это постным маслом. Окропил уксусом. Чуть добавил майонезу и начал перемешивать деревянной ложкой. И еще. Снизу поддевал и вверх. Поливал соком образовавшимся и - еще снизу и вверх».

        М.Жванецкий, «Воскресный день»

        *   *   *

       « — Не говорите, душа моя Григорий Саввич, утка или бекас могут гусю десять очков вперед дать. В гусином букете нет нежности и деликатности. Забористее всего пахнет молодой лук, когда, знаете ли, начинает поджариваться и, понимаете ли, шипит, подлец, на весь дом. Ну-с, когда вы входите в дом, то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой. Да ее, мамочку, наливаете не в рюмку, а в какой-нибудь допотопный дедовский стаканчик из серебра или в этакий пузатенький с надписью «его же и монаси приемлют», и выпиваете не сразу, а сначала вздохнете, руки потрете, равнодушно на потолок поглядите, потом этак не спеша, поднесете ее, водочку-то, к губам и — тотчас же у вас из желудка по всему телу искры...»

        А.П.Чехов, «Сирена»

        *   *   *

        «Обрабатывают кишки сразу же после убоя животного. Затем кишки режут кусками по 5-6 метров и выдавливают из них все содержимое, пропуская между пальцами, сжатыми в кулак. Далее кишки необходимо промыть несколько раз холодной водой. Тщательно промытые кишки выворачивают наизнанку, после чего с них счищают слизистую оболочку. Для этого оболочку сначала нужно посыпать солью, а затем соскоблить ножом (тупой стороной), положив кишку на ровную доску. Очищенную таким способом кишку снова промывают несколько раз холодной водой и в заключение обрабатывают слабым раствором перманганата калия.

        Из Поваренной книги

        *   *   *

        - Кум, что это у тебя поросенок на костылях?
        - Да захотелось как-то холодчику…

        Анекдот

        *   *   *



        Любил Лешка хорошо поесть! Не набить брюхо абы чем, а чтоб это было красиво и, прежде всего, вкусно.
        «А сообрази-ка, Аленушк, что-нибудь к выходному», - заказывал он молодой жене еще с понедельника. И тут же, лежа на диване и ковыряясь в зубах спичкой после только что съеденного, начинал мечтать. Он представлял, каким ароматным, поджаристым выйдет блюдо. Какой запах разнесется по комнате. Как он, не спеша, возьмет вилку, присмотрит хороший кусочек, наколет его, помакает в расплавленном жиру, а потом на него еще соус или горчичку – и в рот. И наслаждаться вкусом и присматривать еще. А потом перестлать грибочком. Солененьким груздочком, в масле. И опять кусочек. Потом глоток сочку томатного. И еще. Смак!
        Лешка фактически видел, что ест что-то мясное, сочное, но конкретно блюдо ему еще не представлялось. Просто есть мясо – оно, конечно, вкусно, но слишком банально. Чего-то бы этакого, новенького, или давно не еденного. Какого-нибудь деликатесика бы. «Поросячьих кишок бы, например», - сглотнул слюну Лешка. Точно! И поросенка ведь резать пора.

        Некий горожанин, наверное, скажет: «Как это кишки? Они же того, пахнут... Там же эти, пардон, какашки». Но в деревне каждый знает их вкус, потому что это не только вполне съедобный продукт, но и довольно редкий деликатес. Обварить, порезать на кусочки, да пожарить в жиру с лучком. А потом на стол прямо в сковородке. Они румяные, шкворчат. Аромат – не передать! А потом, как и мечтал Лешка: на вилку кусочек получше да в крупную соль, да с горчичкой - рьяной, чтоб продрало, чтоб слезы из глаз. Да под рюмашку холодненькой водочки – пальчики оближешь! 

        Лешкино это было, пожалуй, самое любимое блюдо. Только вот с приготовлением его была понятная проблемка. Кишки-то надо вспороть, промыть. И все это делается на улице в проточной, а потому холодной, воде. Аленка тоже любила кишки или, как говорил Лешка, «прилюбливала», но заниматься ими отказывалась наотрез. «Подстиснивается она» - оправдывал жену Лешка. Поэтому сАмой черновой работой при приготовлении этого блюда Лешка занимался сам.
        Желая упростить процесс, он все время пытался что-нибудь придумать, как-то облегчить и облагородить свой труд. Голова у него «варила» и постоянно рождала различные идеи, а руки претворяли их в жизнь. Так был сооружен навес под сено, тогда как у многих односельчан сено хранилось под открытым небом. И плуг конный он сам сварил, и туалет в коридоре дома построил, и даже в уличном туалете приспособу сделал – корыто на колесиках, которое по мере наполнения вытаскивал за веревочку и отвозил в канаву за огородом. Лешку уважали за ум, а за последнее изобретение прозвали «Вумный». Лешка Вумный – так и звали. Имя даже казалось лишним, и поэтому его чаще звали просто Вумный. Чуть что - «Спроси у Вумного» или «А Вумный-то опять что отчебучил!» Прозвище хотя и выглядело вычурно, но Лешке льстило – смысл-то в нем все равно положительный. 

        И в этот раз рассудок не заставил долго ждать. «А не дать ли поросенку слабительного», - подумал Лешка. Чуть помучится, но ничего, все равно последний день живет. Так зато потом кишки будут пустые и чистые!
        Пришел в аптеку, рассказал затею, чтоб чего на самого не подумали. На выбор дали порошок и микстуру. Попробовал даже на вкус – станет ли есть поросенок? Порошок вроде даже сладковат, микстура не такая приятная и её поменьше. Прикинув вес поросенка, взял всего и побольше, авось съест с месивом.

        Поросенок в отличие от хозяина гурманом не был и, как и полагается этой животине, сожрал всё. Лешка день наблюдал и радовался – боров опорожнялся по полной программе.
        На следующий день с другом Колькой Семакиным они его закололи. Обмыв мероприятие и закусив свежепожаренной печенкой, хозяева пригласили назавтра Семакина с женой Любашей на кишки.
        Кишки, действительно, оказались фактически пустыми. Лешка с ними быстро и без особых хлопот разделался и передал по инстанции на кухню, бросив непонравившиеся куски дворовому кобелю Задору. Тот, уже накормленный другими отходами от поросенка, сразу есть не стал, а понюхал их и, оставив на «черный» день, улегся в конуру.

        Довольный собою и слегка захмелевший от застолья, Лешка покрутился перед Аленкой, нарываясь на похвалу и, не дождавшись ее, сам стал хвалится, как ему пришла в голову гениальная идея, как он её осмысливал, как реализовывал, как поросенок ничего не заметил и каков вышел результат.
        - Не поверишь, Аленушк, - льстиво заглядывал он ей глаза, - Я прям кишку на трубу на колонку одел, воду открыл – и она аж сияет!
        - Ладно тебе, - улыбаясь, отмахивалась Аленка, - Прямо уж и сияет...

        Вечером следующего дня пришли гости: чета Семакиных – Колька с Любашей, и теща Лешки – Клавдия Васильевна, присмотреть за детьми, пока молодые будут праздновать.
        Кишечный дух уже бродил по комнате. Лешка, готовясь к таинству, специально не стал обедать в этот день и обильно сглатывал слюну.
        Пока женщины колдовали на кухне, мужики под предлогом покурить дважды сходили «потренироваться» за угол сарая и ко времени сервировки стола уже были заметно навеселе.
        Но вот, наконец, была выставлена вареная картошка, квашеная капуста, огурцы, жареная печенка с салом и, конечно, то, ради чего собрались – большая сковорода жареных поросячьих кишок. Гости вначале скромничали и как бы нехотя тянулись вилками к сковороде, отрезая скромные кусочки ножом. После третьей рюмки разговор полился веселей и содержимое сковороды заметно стало таять. Клавдия Васильевна, не желая мешать разговорам молодых, пару раз накладывала себе со сковороды на тарелку и уходила в другую комнату.
        - Мама, давайте под кишочки стопку водочки, - приставал к ней зять.
        - Отстань, окаянный, - отмахивалась та.

        Застолье затянулось. Сковорода порядком опустела, притихли дети, из соседней комнаты доносился тихий храп тещи. Семакины стали благодарить радушных хозяев, но те, разгоряченные спиртным и воодушевленные приятной беседой, наперебой стали предлагать остаться на ночлег. Гости не заставили себя долго уговаривать. Да это было и не впервой и ожидаемо. Как правило, такие мероприятия тем и оканчивались, что гости оставались на ночь у Лешки, равно как и он с Аленкой неоднократно ночевал у Семакиных. Убрав со стола, хозяева и гости повалились спать.

        Лешка засыпал довольный собою. Все задуманное получилось. Мысли об этом незаметно перешли в расплывчатый сон. Ему вперемешку снились страдающий диареей поросенок, розовощекие Семакины, дымящиеся на сковороде кишки, пар от которых расстилался над столом, обволакивая захмелевшую компанию и превращаясь в густой белесый туман. Лешка терял ориентацию, взволнованно кидался из стороны в сторону и внезапно вновь оказывался у стола. И хозяева и гости веселились и вроде бы играли в какую-то игру, в которой его что-то озадачивало, но он не мог понять что. Неспособность уяснить происходящее угнетала и внутренне давила на душевный покой. Ощущение безысходности вязким грузом перемещалось от области сердца к брюшной полости. Наконец, услышав громкое урчание в собственном организме, и почувствовав известные позывы, он очнулся. В животе звонко отдавалась перистальтика. Соскочив с кровати, он, дабы не пробудить домочадцев, на цыпочках побежал в коридор. На его удивление в коридоре у туалета, переминаясь с ноги на ногу, дежурил Семакин. Виновато глянув на Лешку, он в недоумении пожал плечами. За дверью туалета издавала характерные для этого заведения звуки Семакина. Не в силах ждать очереди, Лешка кинулся к уличному туалету.
        - О-ох-х, окаянный…, - донесся сдавленный стон из-за двери с выпиленным сердечком.
        «Теща», - подумал Лешка. Остановившись посреди двора, он стал собираться с мыслями. Мозги, разбавленные хорошей дозой спиртного, не могли сформировать законченное суждение и он, пытаясь понять происходящее, лишь тупо констатировал, что все его гости находятся в туалете и его тянет туда же. Вспомнил об этом он очень вовремя, так как приглушенное урчание в середине живота быстро опустилось вниз и, преодолевая последние барьеры толстой кишки, стремительно рвалось наружу.

        Торопливо сдернув портки, Лешка молниеносно опустил зад и длинно и звонко «выстрелил» в ближайший сугроб. Разбуженный Задор выскочил из конуры и, громыхнув цепью, залился звонким лаем.
        - Пош-шёл! – тихо прикрикнул на него хозяин.
        Пес, узнав знакомый голос, умолк и, то ли кашлянув, то ли взвизгнув, вновь загромыхал цепью, возвращаясь в конуру.   
        Свершившееся облегчение перешло в блаженство, но засиживаться посреди двора было некогда. Прислушавшись к себе и убедившись, что испражнение окончено, Лешка стал натягивать штаны. Но новый внезапный позыв заставил его опять приникнуть к сугробу и углубить начатую минутой ранее узкую скважину.
        В самый неподходящий момент дверь клозета скрипнула и послышалось тяжелое дыхание тещи. Не в силах остановиться, Лешка по-утиному заковылял за времянку, звучно разрисовывая за собой темный двор блестящими в свете звезд зигзагами. Клозет освободился, но идти в него уже не было смысла. Выпучив глаза, он из-за угла пронаблюдал за тещей. Та, шмурыгая и скользя калошами по оставленному им следу, проковыляла в дом.

        «Вроде всё», - подумал Лешка, но, встав, на всякий случай не стал спешить с одеванием штанов.
        «Всё! - окончательно подумал он, - Закончилось», - и пошел в дом.
        Но это было лишь начало! Не успел он осознать, что приключилось с ним и его гостями, как с кровати сорвалась Аленка. Он встал и пошел вслед за ней, чтобы и поддержать жену в трудный час и обсудить проблему. Дойдя до туалетной двери в коридоре, понял, что встал не зря. Не ожидая, пока подопрет окончательно, кинулся на улицу. На этот раз из туалета донеслось покашливание Семакина. Хозяину ничего не оставалось, как вновь обратиться к знакомому сугробу.
        Задор залился новым лаем. 
        - Поели кишочков… - кряхтя и сутулясь, вышел из-за двери с сердечком Семакин.
        - Да, что-то съели, - виновато признал Лешка, разгибаясь от сугроба.

        До рассвета они еще неоднократно встречались посреди двора, галантно предоставляя теплый туалет женщинам. Беспокойный кобель, также страдая тем же, уже не удивлялся усходившимся полуночникам и тоже делал свое дело, не отходя от будки.
        Едва забрезжил утренний свет, Лешка выскочил на улицу с лопатой. Пока не началась уличная суета, он отформатировал поверженный ночью сугроб и тщательно посыпал лед вокруг времянки свежим снежком. Заодно откинул пяток лопат попорченного снега и от конуры Задора.
        Утро было хмурым и неразговорчивым. Под предлогом спешки на работу Семакины ушли без завтрака.
        Потом уже от колхозного ветеринара Лешка узнал, что слабительное не только выводит содержимое кишечника, но и всасывается в него и еще держится в нем день-другой. А при таком объеме, понятно, его хватило на всех.
       
        Весть, как водится, по деревне разлетелась быстро. Посмеялись односельчане от души над Лешкиной бедой и наградили его еще одной приставкой к имени. Но это уже было неприличным и Лешка, проходя мимо смеющихся ему вслед мужиков, чувствовал себя неуютно. Подстиснивался.


        Март 2015 г.


        Картинка с сайта Page 805 " Vector " Dondrup.com