Группенмюллер. Операция Patty Frulein Masha - 1

Операция '' Patty Frulein Masha'' - 1

''Пирожок фройлейн Маши''

***

Архив IV Управления РСХА при поддержке
Дивизиона Паранормальных явлений

***

Не успел группенфюрер Мюллер подумать о том, что жизнь не оставляет попыток удивить его в очередной раз чем-либо совершенно нелогичным и поразительным из своих неисчерпаемых кладовых, как войдя в пыточно – допросно - следственную камеру окаменел от неожиданности.

Вообще – то, полагалось иметь три отдельные камеры, соответственно названным  функциям, и, по возможности, не совмещенные –  чтобы в одной допрашивать, во второй бить, а в третьей вешать или расстреливать, но, в последние годы, приходилось терпеть неудобства из-за усилившегося экономического и жилищного недомогания и все, вышеперчисленное, приходилось делать в одной единственной, тесной и неуютной камере. Мюллер, да и остальные, чувствовали себя как в коммунальной квартире... впрочем, как и все остальные в Рейхс Канцелярии.

Впрочем, не вид самой камеры заставил Группенмюллера окаменеть от растерянности... вернее от неожиданности... и даже, еще вернее, от испуга.

Присутствующие в камере были все те же – давно знакомые соратники по Партии и борьбе: штурмбанфюрер Рольф, рядовой барон – пулеметчик Ганс Складовски – Кюри Брауншвейгский, несколько гестаповцев, еще столько же эсэсовцев и, обязательный при следствии по этому профилю, представитель Дивизиона Паранормальных Явлений профессор Штрумпль.

Да... всех присутствующих Группенмюллер знал, но впервые видел их в таком виде.

Штурмбанфюрер Рольф был в узком облегающем костюме из черного бархата с вырезом почти до живота, в каковой вырез виднелась мускулистая грудь эсэсовца с синей наколкой ''Дойчланд Юбер Аллес''.

Барон – пулеметчик был в просторной рубахе красного цвета с тесной жилеткой – безрукавкой поверх и в широкополой шляпе.

Профессор Штрумпль был в черной жилетке с серебряными пуговицами, оранжевой рубахе и в картузе.

У всех присутствующих были надеты длинноволосые парики... и... Мюллер пригляделся... стоявшие в углу эсэсовцы и гестаповцы были одеты в разноцветные юбки и кофты...

-Что... что это такое? – ошарашено спросил Мюллер. – Господи! Мне это чудится? Или нет? У меня такое ощущение, что я попал в табор!

-Значит нам удалось! – просиял Штрумпль. – Значит костюмер не подвел. Если уж вы не видите разницу...

- А это что?!! – все еще не пришедший в себя Мюллер показал пальцем на балалайку в руках штурмбанфюрера. Вторая балалайка, но гораздо больше находилась в руках Ганса и из грифа ее почему-то торчал ствол пулемета МГ43.

- Пришлось спрятать! – пояснил Ганс и поправил ремень поддерживающий балалайку – пулемет. – Для камуфляжа.

-Для какого камуфляжа? – закашлялся Мюллер. – Вы собираетесь проникнуть в цыганский табор?

-Нет! – поморщился Штрумпль. – Совсем не так. Я проверяю одну свою теорию и решил, что предстоящее рассмотрение дела наиболее подходящий случай для ее проверки.

-И кого... или что мы будем рассматривать? – с подозрением спросил Мюллер. – Только не говорите, что это опять ваш неуловимый Котик – Наплотик.

Он не удержался чтобы снова не посмотреть на укушенный и давно заживший палец, который ему прокусил детеныш Чупакабры, по близорукости принятый Штрумплем за безобидного, в принципе, Котика Наплотика.

-Сссволочь!!! – прошипел он тихо неизвестно по чьему адресу.

Штрумпль досадливо сжал губы.

-Ну, забудьте уже! Это была оплошность... не скрою. Просто – напросто нелепая досадная оплошность.

-Сссволочь!!! - Еще раз повторил Мюллер постепенно остывая.

-Ну и кто же все-таки у нас сегодня? – продолжал допытываться он.

Штрумпль все еще обиженно молчал.

-Вы знаете, -  Мюллер вдруг сцепил пальцы рук и уставился в столешницу. – Вы знаете, дорогой Штрумпль... в последнее время... а вернее в последний год... после всех этих печальных событий на Восточном фронте... после высадки союзников... после того как я по приказу свыше приступил вместе с вами к рассмотрению всех этих совершенно фантасмагорических дел... совершенно неправдоподобных... о которых ранее и подумать не мог... так вот с тех самых пор меня не оставляет ощущение, что я нахожусь под воздействием какого-то сильного препарата... что я вижу предметы и существа, которых не может быть... просто не может быть в действительности... ни один человек в Берлине или в Мюнхене никогда не поверит – расскажи я им об этом...

-А в деревнях? – неожиданно спросил Штрумпль.

Мюллер нахмурился представляя и вспоминая.

-В деревнях... да... возможно. У них... в сельской общине и в глухомани все еще живы пережитки... предрассудки, мифы.

-Ну, вот видите! – хмыкнул Штрумпль и поправил парик под картузом. – Учитесь у народа! Народ гораздо внимательнее видит природу... знает ее потому что не отрывался от нее никогда. Это мы тут в кабинетах и министерствах... – он тяжело вздохнул. – И упаси вас Всевышний даже подумать рассказать кому-либо о происходящем здесь!!! Это достояние только высшего руководства Рейха и то далеко не каждого из них.

-Знаю! – пробурчал Мюллер.

-А по поводу ваших сомнений в увиденном... – продолжал пояснять Штрумпль. – Еще век назад всякий кто увидел бы ''Юнкерс'' в крутом пике решил бы что вернулось время драконов и пришло предсказанное ''Время Железных Птиц''.

- Нда! – вздохнул Мюллер после некоторой скорбной паузы. – Вы правы. Жизнь стремительно несется вперед и только успевай отказываться от старого и привыкать к новому.

- Жизнь невозможно повернуть назад, - застывшим взглядом Штрумпль уставился в пространство. – И невозможно остановить время даже на миг.

-Словно слова из песни! – восхищенно прошептала фрау Герда. Штрумпль поблагодарил ее улыбкой.

- Миг между прошлым и будущим. – продолжил мысль Мюллер. - А жизнь и есть всего лишь этот самый миг... даже не секунда для Бесконечности. Она словно древние... старинные часы... все идут и идут.

- Пока, - добавил Штрумпль. – Пока идут эти старинные, как вы выразились, часы.

-И они словно смеются, - тихим и жалким голоском сказала фрау Герда. – Словно смеются маленькие часики. Тик – так... тик – так!! Отсчитывает наши жизни.

Они все одновременно вздохнули.

-И все же! – вернулся к реальности Мюллер. – Поясните! Сказанное вами никак не поясняет, например, парики на вас... всех.


Продолжение следует