Венский стул

В большой светлой гостиной вокруг овального стола расположились стулья. Все, кроме одного, входили в мебельный гарнитур. Все, кроме одного, были новомодны, изящны, обиты многоцветной жаккардовой тканью. Все, кроме одного. Этот один не вписывался в их дружное семейство, выделялся, диссонировал. Это был простой венский стул.
Его присутствие раздражало соседей. Ночами, когда гас свет, и мебель чувствовала себя хозяйкой гостиной, его несоответствие обсуждалось поскрипыванием то там, то тут. Старый стул молчал, не вступая в дискуссию. На его веку сменилось много мебели. Куда она пропадала, он не знал, но переезжая из маленькой квартиры в эту большую улучшенной планировки, хозяева взяли с собой только его и старое кресло, которое устроилось у телевизора рядом с новым диваном.
«Что-то в этом есть», - подумал стул. – «Меня зовут «Венским». Это неспроста. Это говорит о моем происхождении. Наверное, оно аристократическое», - предположил он и гордо выгнул спинку.
На нем любили сидеть домочадцы, каждый раз спорили, кто его займет. И с каждым днем он все больше утверждался в своем мнении. Однажды, он не выдержал:
- Вы все, несмотря на внешность, новодел, простота. У вас нет корней…
Это было так неожиданно, что мебель не нашла, что возразить обидчику.
- Я аристократ, мое происхождение…
- Эх ты, чего надумал. «Происхождение», - передразнило кресло незадачливого оратора. - Тебя ценят за другое.
- Когда-то в семье был только венский стул да табурет ручной работы. Этот табурет сделал прадедушка для своей невесты, на котором она и сидела всякий раз за столом, когда они поженились. А стул был первым приобретением молодых. На нем сидел прадедушка нынешних жильцов.
- Ты – Прадедов стул, - кресло опять обратилось непосредственно к стулу. – За это тебя и ценят. И всякий раз, видя тебя, вспоминают его, ушедшего на войну и погибшего.
Стул молчал.
- А ты? – наконец, произнес он. – Почему ценят тебя?
- А я – Прабабушкино любимое кресло. Она прожила долгую жизнь, дожила до глубокой старости, воспитала детей, выучила их. Они создали свои семьи. Прабабушка так и не вышла замуж, храня память, верность и любовь погибшему. Меня купили и подарили матери повзрослевшие дети.
В гостиной воцарилась тишина.
Дело, действительно, есть и будет не во внешности, не в происхождении, а в памяти, благодарности и любви!