Вечная Любовь

Моему отцу, Михаилу Федосеевичу, посвящаю.

Отец «принес» меня с войны вместе с Победой. С тех пор стал постоянной частью моей жизни. До года он сам купал меня и, как заядлый шахматист, звал меня Лю-пешкой. А еще, со слов мамы, - своей «Поэмой».

Когда я подросла, часто брал меня в свои многочисленные поездки по вверенному ему колхозному округу. Его водители нередко жаловались на «надоедательную» девчушку: все ей – как да почему? Без умолку. Но отец неутомимо отвечал на все мои вопросы…

Вспоминаются яркие эпизоды раннего детства…
Мне пять с половиной лет. Сидя на стульчике, укачиваю в кроватке свою новорожденную сестренку. Когда она появилась на свет, для мамы я сразу стала «большой».
Качать люльку просто так – скучно, поэтому я громко пою в такт раскачиванию:

Каким ты был, таким остался
Казак лихой, орел степной…
Знаю все слова песни, потому что мама часто поет, гости поют…

Песня все громче, ножки -дуги у кроватки взлетают все выше! И вдруг она опрокидывается, полностью накрывая своей тяжестью крошечную малышку вместе с ее постелькой…
Моя лихорадочная попытка поднять кроватку наивна и безуспешна. Испугавшись, я бегу из дома, не позвав ни маму, ни старшего брата… Куда? Конечно же, к папе. Благо, недалеко. С громким ревом, мимо секретарши, в кабинет отца, где идет заседание правления колхоза…

Схватив меня в охапку, отец несется домой… Слава Богу, старший брат из другой комнаты услышал резкий стук вместе с прерванной песней, позвал из кухни маму… Они вместе подняли кроватку и достали уже еле пищавшего ребенка… Чудом все обошлось…

Я поняла, что сестричку надо очень беречь, иначе можно погубить… Помню об этом всю жизнь!

…В самом конце хуторской улицы жила моя подружка Рима Швидкая. На крыльце ее дома мы допоздна заигрались в куклы. Риму позвала в дом мама, а я, не дождавшись подружку, взяла ее куклу и ушла домой.
Родители все поняли, когда шестилетний ребенок принес в дом чужую игрушку. Тем более, что игрушки у детей тогда были считаные…
После разборок отец велел мне немедленно отнести куклу Риме.
 
Уже стемнело. Папа вывел меня за калитку, закрыл ее передо мной и ушел в дом. Я никогда не была ночью на улице одна. Мне стало страшно. Я заплакала и медленно пошла по длинной улице. Из третьего двора выбежала собака и стала лаять на меня. Я еле различала ее в темноте из-за льющихся слез, крепко прижимая к себе куклу обеими руками…

 От магазина шел старик-сторож. Он меня узнал.
-Так уж и быть… Пойдем. Провожу тебя… - сказал он.
-Я взяла Риммину куколку… нечаянно… - пролепетала я Римминой маме, открывшей дверь на стук сторожа.
Старик проводил меня обратно до третьего дома, где жила злая собака, и сказал:
-А дальше беги сама, я тут пока постою...

Я бросилась со всех ног к своему дому, но перед самым двором споткнулась в темноте, упала и до крови содрала коленку…

Этот эпизод стоил того, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнить: чужого брать нельзя. А старик-сторож на моем пути оказался тогда, конечно,
не случайно.

… Как-то ожидая отца после работы, я зашла в магазин, который находился рядом с правлением колхоза. Услужливая продавщица сделала кулечек из серой бумаги и предложила председательской дочке пройти под стойкой и набрать по конфетке из разных ящичков на витрине. Мне это очень понравилось, и я время от времени так отоваривалась. Я угощала конфетами тех детей, с которыми дружила. Отец, заходя в магазин по своим делам, оплачивал и мои карамельки.
 
Как-то мы шли с ним домой. Одна моя рука в папиной руке, а в
другой руке желанный кулек. На площадке играли дети. Среди них не было моих подружек. Но отец открыл мой серый кулек, раздал всем мальчишкам мои карамельки и сказал:
-С сегодняшнего дня продавать конфеты детям запрещено.

Мне он объяснил:
- Одним детям обидно, что они не могут так же, как ты «покупать» карамельки, а другим обидно, что ты их не угощаешь.

Мне было шесть лет, но я уже знала, как это – «обидно». Это значит несправедливо. Это значит больно.

Позже вывела для себя непреложную истину: к исполнению своих желаний стремиться обязательно нужно, но… если они не доставляют отрицательных эмоций другим людям.

… Как-то раз небольшой соседский щенок прокусил мне палец, когда я протянула руку, чтоб его погладить. Мало того, что мне было очень больно, так еще и пришлось пережить укол в больнице… С тех пор я стала бояться любых собак.
 Мне было восемь лет, а сестренке три. Мама, нарядив нас во все белое, послала к реке встречать отца. Его катер уже причаливал около парома. Был слышен звук мотора.

 С тех пор, как сестра встала на ноги, я никогда и никуда не выходила из дома одна. Только за ручку с живой куколкой.
 Мы дошли почти до самой дамбы, как вдруг, из-за сторожки паромщика выскочила с громким лаем большая черная собака. Она бежала прямо на нас. Не успев ничего сообразить, я в страхе бросила малышку и побежала назад в сторону дома…

 Услышав за спиной крик, я оглянулась и увидела, что моя сестричка стоит там, где я ее бросила, широко расставив ручки в стороны, и громко плачет. Собака, захлебываясь лаем, прыгает вокруг выше ее головы. Сердце мое рвалось на части: с одной стороны жуткое чувство вины и жалости к родному существу, а с другой - страх перед чудовищным зверем…

И опять, ни о чем не думая, я вдруг полетела, как ветер, к сестренке на помощь, перешагнув через свое низкое предательство. Стала быстро хватать обеими руками пыль с дороги и кидать в морду зверю, в его глаза. Вместе с собакой мы в своих белоснежных платьицах были в центре пыльной бури. Благо толстый слой пушистой темной пыли на проезжей части дороги был неиссякаем! Рыча, собака стала отступать…

 Тут на дамбе появился наш папа! Он привел нас домой зареванных и очень грязных, а маме запретил меня ругать…

После этого случая я, как-то, впервые поверила в свои силы и стала соображать, что никогда нельзя бросать попавшего в беду. А то давнее чувство стыда за свой подлый поступок осталось в памяти навсегда.
… Почти все дети в детстве любят хвастать. Я не была исключением.
Родители привезли мне из Краснодара кожаные ботиночки с меховой опушкой на щиколотке. Ни у кого таких не было. Я срочно вышла в них гулять. А на улице нет никого. В чем дело?
 Оказалось в медпункте повесили объявление о приеме живых лягушек! За денежку. Для науки. Все хуторские дети в резиновых сапогах лазили по заливам и сачками ловили лягушек. Никому дела не было до моей обновки.
Мне дали сачок, и я увлеклась необычайным процессом! Сначала прыгала с одной сухой кочки на другую, потом оступилась и угодила в грязь, а затем, поймав лягушку, и совсем забыла от восторга, что там у меня на ногах! (мне не было и шести лет.)

И снова бегом к отцу на работу за спасением, чтобы помог не огорчать маму жутким видом распухшей, облепленной грязью обновки.
-Вот этот твой заработок мы и подарим маме,- сказал отец, когда я разжала кулак, и он увидел денежку на моей ладони…

… И еще похожий эпизод. Отец по случаю купил мне двухколесный велосипед с высокой рамой. Восторг! А время года между зимой и весной. На дорогах распутица. Мне ничего не оставалось, как просто гулять с громоздким велосипедом по узким кирпичным тротуарам вдоль дворов! Затем изредка сидеть на нем, держась за забор одной рукой! А потом и больше: ездить по неровным кирпичам!

 Но! Камеры-то не накачаны!
Когда пришло время кататься по сухой дороге, отец не смог накачать мне шины, так как ободом колес я порезала пустые камеры. Новые камеры нам достали не сразу. (Это сейчас все есть!) Мне было обидно до слез и досадно…

Очень рано поняла: как только похвалилась, так тебе сразу – бац по «бОшке»!
«Не хвались! Не хвастай! Не гордись!
А лучше тихо помолись!» -шутил мой любимый дедушка.

К сожалению, постоянно общаться с дедом я стала только в школьные годы, когда семья переехала из хутора в станицу.

…В мои школьные годы отец по роду своей работы редко бывал дома. Его очень всей семье не хватало. Мы скучали о нем, считали дни до его приезда в отпуск. Пароход, на котором он приезжал, всегда приходил ночью. И как мы с сестрой ни старались его дождаться, не заснуть, ничего не получалось.
Зато утром, еще не проснувшись, тут же совали руки под свои подушки и обнаруживали там заветные сумки с конфетами!

Мы с сестрой были сладкоежками, но мама, не без оснований, категорически была против конфет и почти их не покупала.
 В среднем два раза в месяц под нашими подушками чудесным образом проявлялось по килограмму «Весны», «Ласточки» или» Буревестника». Хватало от приезда до приезда отца…

-Ура! Папа приехал!

Наши кроватки в спальне стояли у теплой стены, за которой по утрам в грубе уютно гудел огонь… Из кухни пахло пирогами… Мы с сестрой окончательно просыпались и, радостно переглядываясь, слушали, как папа в пол голоса что-то рассказывал маме… Они тихо смеялись, чтоб нас не разбудить…
И тут мы выпрыгивали из своих постелек и вихрем неслись в кухню, повисая
на шее у отца с двух сторон! Мы говорили наперебой, долго не слезали с отцовских колен, радостно прыгали вокруг него…

Старший брат здоровался с отцом за руку. Напускал на себя взрослость при виде нас, «доставучих малявок» - папиных дочек…

…Стол уже накрыт. Все домочадцы радостно рассаживаются на свои места. Две недели папин стул был пустым…
Теперь снова в сборе вся семья! Как же хорошо! Вот оно счастье! Оно, счастье, всегда родом из детства...

… Когда слышу выступление Кубанского казачьего хора хоть на концерте, хоть случайно по телевизору, тут же вижу картинку того раннего детства…
Под высоким навесом, заплетенным «Изабеллой», фиолетовые гроздья винограда так плотно сбиты, что их не пробивает никакой ливень! Под ним за длинными столами сидят самые дорогие родственники и друзья… Сейчас кажется, что они все улыбаются мне…

 Большой праздник в семейном клане это целый спектакль со своим сценарием! Но наступает момент, когда у гостей и хозяев душа просит песни…
К этому моменту я ухитрялась незаметно проникнуть под гостевой стол! (Все дети - в отведенном для них месте, даже на глаза взрослым попадаться нельзя!)

Первую песню обычно заводил самый старший из дядюшек, бывалый казак. Пел один, медленно, в полной тишине. Это была казачья походная. Ее подхватывала мужская половина гостей. Пели на два голоса с подголосками. Потом голосовая мощь нарастала: звучали песни казачьи боевые, маршевые!

 Звонко присоединялась женская половина, и начинало ликовать великое многоголосие. Хор был хорошо спетый. Все друг о друге знали, кто на какие импровизации способен! Помню одного своего дядюшку, большого любителя пения, у которого совершенно не было слуха. Ему петь вместе со всеми запрещалось. Он пел «поперек»! Он запевал потом по просьбе гостей – соло, чтобы всех развеселить! Почему всем смешно, он не понимал.

Пели о родине, о войне - разлучнице, о победах и потерях. Конечно же, о любви и предательстве. Заканчивалась эта могучая хоровая стихия веселыми, шуточными песнями с танцевальными выкрутасами, с гиканьем, хлопаньем и художественными свистами…

В этих застольных песнях жила история живых людей: молодых и старых, героических и несчастных…

Трудно передать, какие эмоции переживал шести -семилетний ребенок, находясь в эпицентре этого театрального действа. Помню, мне было то страшно, то весело, то грустно до слез… Иногда хотелось убежать из этого ограниченного, громогласного пространства. Тогда я крепко закрывала уши ладонями…
Один раз мне показалось, что вся песенная красота надо мной поднимается ввысь, как зонтик, отрывая от земли широкий гостевой стол и меня в самое небо…
Я поняла, что засыпаю, и уткнулась в отцовские колени! Спящую, отец достал меня из-под стола и отнес в дом…

Наверное, в такие моменты в душе маленького человека пускает корень Любовь. Любовь к родине, к истории ее людей, и прорастает то, что потом назовется патриотизмом…

… Поздней осенью, когда мне было двенадцать лет, я тяжело заболела гриппом. Высокая температура, сильная головная боль, бред… К ночи стало совсем плохо. Родители испугались не на шутку, так как болезнями я их никогда не напрягала. Бежать за доктором - долго, да и что он в домашних условиях сделает… Погода такая, что, как говорят, хороший хозяин собаку из дома не выгонит… Дождь со снегом, ветер с ног сбивает…
Электричество в станице отключали тогда в одиннадцать часов вечера. Полная темь.

В больницу папа нес меня на руках, хотя я была уже не маленькой девочкой. Мама всю дорогу держала над нами зонт. Вернее, пыталась держать его поднятыми вверх руками, так как ростом была значительно меньше отца.

Эту дорогу через черную ночь на руках у отца я никогда не забуду. Отец все время пробовал щекой мой лоб, окликал, пытался говорить со мной. Что-то до меня доходило, но откликнуться не было никаких сил. Капли дождя, которые изредка попадали на мое лицо, губы вдруг стали солеными… Я поняла, что папа плачет! Этого не было никогда…

От холода мне стало немного полегче… Я была потрясена тем, что моему отцу жалко меня до слез и тоже заплакала… Тогда он стал утешать меня, шептать на ухо, что я должна жить, что я самая лучшая, самая добрая и красивая девочка на свете …
Он говорил мне, наверное, самые нежные и ласковые слова, которые он только знал…

Тогда, в бреду, я принимала это как должное. Отец всегда был щедр на добрые и ласковые слова для мамы, причем не только в семье, но и на людях.

Прошло много дней и лет, прежде чем я поняла, КАК отец любил меня, как любил сестру, как любил брата. Как он любил маму, с которой в любви и согласии они прожили шестьдесят четыре года.
Когда в его присутствии кто-то расписывал добродетели какой-нибудь дамы, он вставал и, уходя, как-то весело говорил: «Моя Мария лучше всех!»

Почему мне потребовалась целая жизнь, чтобы понять это «КАК»? А кому-то другому, может, и жизни будет мало…

… Нет любви родительской. Нет любви мужской. Нет любви женской.
Есть Любовь человеческая.

Эта Любовь не требует ответной Любви взамен.
Не лишает элементарной свободы любимых.
Не унижает и не оскорбляет
НЕ держит обид и зла.
Хранит верность не по долгу, а по сути.
Не трубит о себе. («Где о любви кричат, там ее нет»)
Не заставляет страдать других ради своих желаний.
Она строга, не потакает слабостям, потому что желает любимым добра.

… Просьба: не путать Любовь человеческую со Страстями-мордастями и
пылкими Влюбленностями!

 Они тоже вызывают у людей сильные чувства. Но эти чувства не вечны и, в конце концов, сходят на «нет», исчезают «… Как сон, как дым, как утренний туман…»
Страсти и Влюбленности часто повергают людей в тяжелые страдания и разочарования.
 Они заставляют лгать, гневаться, лицемерить, клеветать, мстить. А также преступно использовать любимых и даже «накладывать на себя» руки.

Любви человеческой все ЭТО чуждо!

Она радует души и любящих, и любимых, она согревает теплом близких.
Она тиха, светла и сокровенна, а потому - ВЕЧНА.

… Папы давно нет со мной, но его Любовь всегда рядом.
Зная мою излишнюю доверчивость, Любовь в его образе часто появляется в моих снах. Конкретно! Когда кто-то хочет меня обидеть или обмануть.

… Вижу во сне, как мимо меня быстро течет безликая толпа. Похоже, в метро…
Вдруг чье-то родное лицо в толпе поворачивается ко мне, увеличивается…
- Папа! – удивляюсь я, быстро делаю шаг ему навстречу…
Он смотрит на меня, что-то говорит, продолжая идти и удаляясь. По его оживленному лицу я вижу, что он доволен мной: я его поняла.
- Спасибо тебе, папа! – думаю я.

Или другой сон… Я крепко сплю в спальне на своей кровати. Дверь в спальню открывается, заходит папа и, вроде, стараясь меня не разбудить, садится на стул у двери. Тихо, про себя, произносит какое-то приветствие…
Я настолько рада его видеть, что почти мгновенно выныриваю из своего глубокого сна!
Смотрю на реально стоящий стул у двери… Он, конечно же, пустой. Целый день в груди тепло.
- Спасибо, папа!
Если я в суете дел забуду про сон, пренебрегу знанием тех событий, что, как выкройка, раньше, чем на Земле, происходят в потустороннем мире,
то потом пожалею. Так было не раз.
… 9-го мая, в день юбилея Великой победы, мой отец вместе с внуком и тремя правнуками торжественно прошагал в «Бессмертном полку» по улицам города к вечному огню! Его портрет правнуки несли по очереди.
Возложили цветы к вечному огню и подарили ветеранам.
 Прониклись духом Великого праздника.
 Они гордятся моим отцом. Вспоминают его рассказы о боях под Ельней, о Вяземском котле, об освобождении Вены, Будапешта, Чехословакии… Перечитывают пожелтевшие наградные документы. Пишут о нем сочинения и эссе в школе и университете…

Они чувствуют его вечную Любовь к ним. Этой Любовью наполнен дом, где он жил, где всегда их ждал и с радостью встречал. Дети, внуки, правнуки отвечают отцу благодарностью и памятью.

 Тиха, светла и сокровенна Любовь человеческая, потому - ВЕЧНА.