Ошибка киллеров

1.С деловой  хваткой

I

Еще с осени прошлого года  Викентий Семенович Аристов   положил свой зоркий и цепкий глаз на недостроенный пансионат «Лазурь». Окончательное решение вызрело в марте, когда сошел снег и, весна напомнила о своем приходе первыми подснежниками  и  желтыми соцветиями мимозы. Владелец  пансионата — одно из  научно-производственных  управлений  (НПУ), влача  жалкое  существование, не имело  средств на завершение строительства  объекта  и поэтому  в течении  двух  последних  лет в возведенной коробке корпуса  гулял ветер,  в подвалах  находили убежище бомжи, проститутки  и бродячие собаки.
Территория пансионата была обнесена временной оградой из дощатых  щитов,  несколько из которых были похищены. Даже сторож с овчаркой, охранявшие объект, не смогли  уберечь от  расхитителей. НПУ, как в трясину, затягивали долги по налогам на землю, затраты  на содержание сторожа.  Если  же отказаться от его услуг, то от постройки камня на камне не останется.  Ушлые мужики  мигом  произведут демонтаж  стен и плит, панелей перекрытия, сплавив  их на дачи, особняки, гаражи  и прочие сооружения  частного сектора. Такая участь постигла многие компактные военные городки и аэродромы, которые после развала единого государства и дислокации войск в Россию, остались на территории Крымского полуострова.
Незавершенный объект  для дирекции НПУ  был подобен  пудовым гирям. Руководство управления тешило себя надеждой,  что пансионат все же удастся выгодно продать денежному  бизнесмену с аукциона. У него найдутся средства для достройки. А там уж его дело по какому  профилю использовать  объект. Обрадовались, когда в лице Аристова  объявился потенциальный  покупатель.
Прежде,  чем совершить куплю-продажу Викентий  Семенович на джипе «Тоvоtа» поехал к старому знакомому  директору частной строительной фирмы «Прогресс» Якову Моисеевичу  Чернецкому.  Вошел в его офис  — директор сидел за столом над чертежами, материалами проектно-сметной документации. Оторвал взгляд от бумаг и, признав в посетителе Аристова, приветливо улыбнулся.
— Сколько лет, сколько зим! — поднялся он из-за стола.— Живем в одном  городе, а общаемся очень  редко. Закрутили неотложные дела,  время такое, опоздаешь — прогадаешь. Куй железо,  пока горячо...
— Это верно, у деловых людей  каждая  минута на счету, на вес золота. Не  успеешь оглянуться, как  конкуренты  все растащат по своим углам,— поддержал Викентий  Семенович и участливо спросил. — Как живется – можется. Хватает ли на коньяк с маслом и икрой?
— Без работы не сидим, заказов хватает, строительный бум, словно тайфун надвигается, — с энтузиазмом и ухмылкой ответил  Яков Моисеевич.— Для дорогих гостей выкраиваю  на коньяк с красной и черной икоркой, но сам напитками не увлекаюсь.
Он кивнул  проеденной плешью головой и, не сводя  маленьких лукавых глаз-буравчиков от неожиданного гостя, продолжил.
 — Что предпочитаете, коньяк, водку, кофе?  Секретарша  Марина приболела, поэтому сам управляюсь.
— Спасибо Яша, я за баранкой, да и чаи  некогда гонять,— жестом остановил его Аристов, сразу переводя отношения в деловое русло.
— Какими судьбами,  чем обязан, Викентий?
— Потребуется  твоя  помощь, не откажешь?
— О чем речь, я  всегда к твоим  услугам,— распростер руки Чернецкий.— Только  сумею  ли? Возможности моей конторы скромны. У вас,  батенька, запросы, поди,  грандиозные, наполеоновские?...
— Для начала  надо обследовать один  объект. Ты по инженерно-строителъному делу, я знаю, большой профессионал,  дока. Не хочу покупать  кота в мешке и по завышенной цене.
— С превеликим удовольствием помогу, чем смогу. Что за объект, может рухлядь, не стоящая выеденного яйца?
— Долгострой, пансионат «Лазурь», что на берегу моря. У задрипанных ученых, непризнанных гениев,  денег нет на его завершение, а мне сгодится для курортно-туристического бизнеса, — ответил Аристов и  заметил, как помрачнели, а затем озорно  сверкнули  зрачки Чернецкого.
— Хватка у тебя, Семеныч, отменная, — похвалил  он.— Я знаю еще  человека три,  которые не прочь прибрать к рукам  этот перспективный объект. И у меня  на сей счет идея возникала, но я вам не конкурент.  Нет капитала, еще не  окреп, чтобы потянуть такое дело.
Тут  солидный  капитал нужен, чтобы потом в курортный сезон валюту лопатой загребать. Место  удобное — сто метров от пляжа, рядом сосновый парк,  коммуникации. Стоит хозяйскую  руку  приложить и  «Лазурь»  превратится в золотую жилу. Того и гляди, через пару лет составишь конкуренцию таким  бывшим элитным  санаториям  ЦК КПСС, как  «Россия», «Ореанда», «Ай-Даниль»  или даже «Южный».
— Ты уж, Яша, слишком замахнулся, — рассмеялся, довольный  сравнением и нарисованной  перспективой, Викентий. — Размечтался, словно сам  завладел «Лазурью». До тех заведений пансионату  еще далеко. Они строились для высшей партийной номенклатуры, особенно «Южный»,  что вблизи Фороса и бывшей горбачевской  госдачи «Заря». Там укрепляли свое хилое здоровье, дышащие на ладан, старцы  — члены Политбюро  и лидеры  по тем временам  братских  компартий. Довелось и мне года два назад   там понежиться, комфорт,  услуги  на высоте.
— Умели вожди с шиком отдыхать, — с завистью произнес Чернецкий. — Но надо отдать им должное, что знали меру, ради идеологических принципов. Не слишком зарывались, блюли субординацию. То что позволялось секретарю обкома, было недозволенно рядовому инструктору. Это в постсоветских республиках  для президентов, депутатов и чиновников, ставших после  разграблении народного достояния олигархами,  полная вольница, нет никаких ни юридических, ни нравственных ограничений и пределов для личного обогащения.
— Да и нынешним депутатам  и  чиновникам грех  обижаться. Все  досталось им по наследству. Любая власть прежде всего заботится о себе любимой, — заметил Аристов. — Сейчас, хоть возводи дворцы, замки, виллы, покупай дорогие авто и прочие ценности,  езжай  на Кипр, Багамы, Канары или в любой другой экзотический уголок, хоть к чету на кулички, и никого не интересует происхождение капиталов, как правило, преступное. Все этим воротилам от власти, неприкасаемой касте коррупционеров и казнокрадов, сходит с рук. 
Была бы  куча долларов, евро, российских рублей или другой валюты.  Поэтому куй, пока железо горячо. А  у пансионата «Лазурь» ты прав,  прекрасное будущее. Часть номеров  можно  будет  переоборудовать  под «люкс»,  обставить мебелью,  итальянской или румынской, а  остальные для клиентов среднего достатка … Однако размечтался, собирайся, Яков.
— Куда? — поднял  дуги рыжеватых бровей Чернецкий.
— На объект. Не  будем терять драгоценное время, джип  у подъезда,— поднялся с кресла гость.
— Прямо сию минуту?
— Конечно,— настоял Викентий Семенович.— Нечего тянуть кота за  я…,  до курортного сезона осталось меньше трех месяцев, надо поспеть, чтобы лето напрасно не профукать.
— Лучше  я к  тебе толкового прораба направлю? Он оценит состояние и объемы работ,— неожиданно заупрямился  директор.
— Что ты, Яков, вдруг пятками назад? — прижал его суровым взглядом  Аристов. — То готов  был для друга душу  выложить, а то вдруг оробел, в кусты? Прораба и бригаду потом пришлешь, а пока поехали на экскурсию. На месте посоветуешь,  порекомендуешь,  я ценю  и не  бесплатно,  мнение  опытного специалиста.
— Ладно, — согласился  директор,  с сожалением взглянув на разложенные на столе чертежи.— Дел у меня непочатый край...
— Успеешь еще заняться своей бумажной канцелярщиной, — перехватил его взгляд посетитель.
Чернецкий  поднялся  из-за стола, подошел к встроенному в стену шкафу. Одел модный  темно-зеленого  цвета плащ, фетровую шляпу. Предстал элегантным мужчиной, больше похожий  не на инженера-строителя,  а на актера, поэта или художника. Аристов  был одет в джинсы, свитер и  кожаную куртку, на голове — черная кепка. Лицо у него было круглое, волевое, глаза серые, а под ними «мешки».
Они вышли  к  джипу  цвета металлик с мощным двигателем и широкими  протекторами  колес.
  —Известная в городе личность и без охраны?— поинтересовался  Чернецкий,  заметив отсутствие в машине водителя и телохранителей.
— Вот  моя охрана,— Аристов  постучал  ладонью выше бедра, где в кобуре покоился пистолет «Беретта».— Меня в городе побаиваются, а значит,  уважают,  поэтому никакая босота, шушера  не сунется. Понимают, что хребет  сломаю.
— Да, сейчас силу уважают, — согласился директор.— Однако  рисковый, отчаянный  вы человек. Я бы  на вашем месте не поскупился на охрану. Не зря говорят, что береженого  Бог бережет.
— От охраны проку немного. Так  для морального утешения. Всегда найдется  способ убрать, если наметили жертву,— вздохнул  Аристов. — Скольких уже авторитетов, банкиров, коммерсантов  и чиновников на хлебных, расстрельных должностях ликвидировали. Пока не поделим собственность, разборки не кончатся. А у нас в Крыму,  особенно, на Южнобережье,  где есть что делить, а вернее, прихватывать.
— Это верно, приватизация-прихватизация   в разгаре и не одну еще жизнь унесет  жестокая борьба за  передел сфер влияния и крупную собственность,— мрачно предрек Яков Моисеевич, усаживаясь  рядом с Аристовым. Тот запустил двигатель и джип лихо  тронул с  места.

               
2

Минут через двадцать они прибыли на заброшенный объект. Дорогу на строительную площадку  преградил металлический шлагбаум. Послышался лай выбежавшей  к машине  серой с темной шерстью  на спине овчарки. Аристов нетерпеливо посигналил. Из трубы  небольшого вагончика курился жидкий сизый дымок.
Дверь отворилась  и вышел худощавый мужчина  с изможденным  лицом в заношенной до грязного лоска телогрейке, в солдатской шапке-ушанке на голове. На вид ему было лет шестьдесят.
— Фу, Принц!  — крикнул Тарас Карнаух  на пса и тот покорно присел возле его ноги, поднял на хозяина морду с  умными, но  голодными глазами. Только после этого Викентий  Семенович открыл дверь джипа и снедаемый  нетерпением, грозно приказал:
— Старый хрыч, живо поднимай шлагбаум!
Карнаух не сдвинулся с места, лишь недовольно проворчал:
— Ты не командуй, а гони документ, кто такие? Много вас здесь приказчиков  ошивается, а потом по ночам  материалы, кирпич, цемент, рубероид  со стройки  пропадают, словно  корова языком  слизывает.
— Открывай я тебе говорю, старый пень! — лопнуло терпение  у Викентия Семеновича.— Я  —Аристов, Аристов!
— Аристов? — разинув  рот, замер  сторож. — Хозяин  штоль новый объявился?  Слава  те, Господи, наконец, а то с учеными, академиками и профессорами,  каши  не сваришь. Сидят на пансионате, как  собака на сене, ни хрена  до ума довести не могут. Кожен  год  на пляже  столько дикарей, а тут добро пропадает. Все равно, показывай документ о личности. Може, ты бандит или аферист какой?
— Хватит тебе дед языком  чесать! — с раздражением  оборвал его хозяин. Но Тарас, истосковавшийся  по общению, не унимался.
— Зарплата, когда  будет? Три месяца уже не получаю, на одну пенсию с бабкой живу. Собака  вон совсем отощала, нечем кормить.
— Ты мне  митинг здесь не устраивай,— зло отозвался  Викентий Семенович. — Поди,  спишь, отдыхаешь, как  сивый мерин, еще и зарплату требуешь? Ползабора унесли на дрова. Наверное, сам и приворовываешь. От тебя проку, как от козла молока.Уволю к чертовой матери.
— Ишь умник какой, — обиделся Карнаух, направляясь  к шлагбауму. — Сам,  хоть одну ночь покарауль, узнаешь почем фунт лиха. Каждый норовит что-нибудь утащить, то цемент, то плитку для облицовки. Грозятся по голове кувалдой  долбануть,  совсем несуны  озверели. Жизней своей  рискую, так  дашь зарплату, аль нет? Хоть зубы на полку ложи... А ты, я гляжу,  крепкий перец. Машина заграничная, крутая, что танк, подцепи плуг  и землю паши...
Тарас  поднял стрелу  шлагбаума  и джип  тронулся.
— Ты мне дед не тыкай, — притормозил Аристов. — Больно ты шустрый  на  язык. Будешь много трепаться и ныть, прогоню,  как паршивую  собаку. Прикуси  язык, я  бездельников и болтунов  не потерплю, прогоню под зад коленом  и  в шею.
— Так мне на посту быть, али как? — прокричал вдогонку сторож и в сердцах  выругался: «Хозяин, туды его мать, больно крут, денег не дал, а ужо  грозится,  как собаку выгнать. Ладно, поживем, увидим, что за перец такой горький». Опустил шлагбаум  и засеменил в вагончик  к печке-буржуйке. Понурый  Принц  остался  возле крыльца.
— Сурово ты с ним обошелся, поди, старческий  маразм  у деда,— промолвил Чернецкий.
— Вот бы и сидел на печи, а то язык, как помело.  Ты ему слово, а он тебе — два,  никакого почитания,— возразил  Аристов.— Надо к порядку сразу приучить, чтобы  знал свое место. Я для него и администрация, и профсоюз. Да шут с ним, будет на хозяина  гавкать взашей прогоню. Среди безработных здоровых мужиков, хоть пруд пруди.
Они подъехали  к главному корпусу и вылезли из джипа. Викентий  Семенович  по-хозяйски огляделся: трехэтажный  спальный корпус на сто мест, рядом пищеблок,  столовая и клуб. А с левой строны от корпуса недостроенный блок гаражей.
— Территория  примерно гектара два с гаком,— прикинул он.— Станет тесно, в горисполкоме свои  люди — зампреда, главный  архитектор. Палки в колеса совать не станут. Жить красиво не запретишь.
— Да, валюта открывает любую дверь  и  решает  проблемы. Главное,  чтобы без помех и зеленый свет был впереди,— поддержал  директор. — Тебе, Семеныч, по-доброму завидую. Здесь есть, где  развернуться. Твой  бизнес будет процветать. Это курица, несущая золотые яйца, — похлопал  он приятеля по плечу.
— Не говори гоп, пока  не перескочишь. Пошли, глянем на апартаменты  изнутри. 
Аристов  шел  вальяжно, широко расставив руки, всем видом подчеркивая, что прочно стоит на земле. Они вошли в спальный корпус, оглядели просторное  фойе.
 Стены частично были облицованы импортной плиткой, полы покрыты цветным  под паркет  линолеумом. Осмотрели  просторные комнаты  на этажах. Перепланировка некоторых из них  под  “люкс ” не потребует больших затрат. Тщательно обследовали помещения на втором и третьем  этажах с лоджиями и  прекрасным  видом на море.
Аристов  и Чернецкий  задержались  на одной  из  них. Перед взорами блистал бирюзовый плес до самого  размытого в синей дымке горизонта. Гребешки  волн миллионами  ярких осколков сверкали в лучах весеннего солнца. Вдалеке виднелись контуры судов.
— Чудесно,  благодать,— Викентий Семенович полной грудью вдохнул  морской  воздух  и вопрошающе  взглянул на Якова Моисеевича. — Что скажешь, господин  инженер?
— Объект смонтирован  добротно, проект хороший,— ответил тот.
— Ты мне мозги  не пудри, сколько это удовольствие  будет стоить, чтобы меня, как последнего  лоха, не кинули, не подвели под  монастырь? — нетерпеливо перебил его Аристов.
— Надо произвести обмеры, калькуляцию по видам  работ,  стоимость  материалов и  прочие  трудозатраты  для определения остаточной стоимости,  — уклонился  он от прямого ответа.
— Говори,  хотя бы приблизительно?
— Не менее ста пятидесяти тысяч долларов. Это минимум, игра стоит свеч, — заметил  Чернецкий и добавил. — Но это в том случае, если объект не будет выставлен, как это должно быть по закону, на аукцион. Тогда появится очень много состоятельных банкиров, бизнесменов, желающих  заполучить пансионат на берегу моря и цена его возрастет в два-три раза. Шальные деньги правят балом и аукционом. Это ведь тоже самое  казино.  Но  там возможен элемент удачи, а здесь, у кого больше валюты и мозгов, тот  и на коне.
— К черту аукцион! Такую сумму я не потяну,  — признался  Викентий Семенович. — А вот сто пятьдесят кусков наскребу.
— Договорись с собственником, чтобы по бросовой  цене, мол с учетом амортизации, износа и  прочиех  издержек. Конечно, придется дать  на лапу нужным людям. Но сейчас такая практика в  порядке вещей, не подмажешь, не поедешь. О борьбе с коррупцией  много говорят, но ничего не делают, а наоборот, поощряют. Для тебя дешевле  обойдется,  чем платить за объект  по  его реальной стоимости. Что касается завершения строительства, то мы найдем общий  язык. Я  — не жлоб, охотно  по старой дружбе помогу.
— Спасибо те, Яша,  на добром слове, — пожал приятелю руку  Викентий  Семенович  и с азартом произнес.— В корпусе оборудую сауну,  в клубе — кегельбан, казино, дискотеку и бар, а  впоследствии и ресторан. А на территории спортплощадку с теннисными кортами. Все,  как положено для блага  буржуев и трудящихся.
Сервис должен быть  высшего  класса.  В перспективе преобразую  пансионат в санаторий с оздоровительно-лечебными  процедурами, водными  и грязевыми ваннами. Загремит слава о «Лазури», от клиентов из ближнего и дальнего зарубежья отбоя не будет...
— Планы у  тебя, Семеныч, наполеоновские,— поощрительно произнес Чернецкий.
— И затраты немалые, — продолжил Аристов.— Но я не привык мелочиться.  Твоей  фирме объемы  работ обеспечу на несколько лет вперед. Только, чтобы  твои  гаврики к  началу курортного  сезона  успели. Высокие темпы и качество. Сам  лично буду работу  принимать, а  у меня требования  строгие. Я — не госкомиссия, которую легко уломать  и ублажить взятками и богатым застольем.
— Высокие темпы  и качество  гарантирую, — заверил  директор.— Прогнозирую, что этот сезон для тебя будет золотым, окупит все расходы и еще барыши принесет. Но заранее позаботься о рекламе на телевидении, в газетах, по сети  Интернет.      
— Будь моя воля и большие финансы,  я бы занялся подобными  незавершенными объектами. Ведь это, золотая  кладезь, — произнес Аристов. — До  развала Советского Союза  каждое министерство и ведомство, крупные предприятия считали своим долгом  построить  на Южном берегу Крыма, в зоне Большой Ялты, в Алуште, Евпатории, Судаке, Коктебеле, Феодосии, в других приморских городах санатории, пансионаты, дома или базы отдыха. Больше шестисот  действующих и десятки незавершенных. Чего только стоит недостроенный санаторий бывшего министерства гражданской авиации. Сейчас это мертвый капитал и его надо пустить в оборот, завершив строительство. Не научились мы еще широко мыслить и воплощать ценные идеи  в жизнь. Потому что все было общее, а значит  ничье, бесхозное...
— Ты, Семеныч, человек осведомленный, — польстил Чернецкий.
— …и предприимчивый,  — подсказал  Аристов. — Сколько  можно стонать и тосковать о прошлом?  Лягушка только тем и спаслась, что, попав в крынку со сметаной, сбила ее  в масло и вылезла  наружу. Так и  мы  не должны сидеть, сложа руки.
— Полностью  с  тобой солидарен, — поддержал Яков Моисеевич.— Я ведь тоже поначалу сидел  на  бобах, пока не собрал безработных строителей, специалистов  и  не создал малое предприятие. Работы хватает, строим особняки, офисы, коттеджи. К тебе вот бригаду отделочников и сантехников направлю, только поторопись, Семеныч,  с покупкой  «Лазури»,  чтобы  конкуренты не  опередили.
И с твоей стороны должны быть гарантии. Сейчас такая практика повсюду,  финансы  вперед, хотя бы частичная  предоплата.
— Что за проблема, ведь мы с тобой деловые люди!— убежденно воскликнул Аристов. — С моей покупкой никаких проблем. Через  неделю оплачу счет и оформлю права собственности. С аукциона за «Лазурь», действительно,  пришлось бы много выложить. Но у меня в фонде госимущества хороший  приятель, поэтому все будет на мази.
— Хорошо иметь надежных  друзей в структурах власти, —  заметил директор.— Хотя лучше самим там быть и обладать мандатом депутата или другими властными полномочиями, чтобы никому не быть обязанным, не ходить на чужом поводке.
— Сейчас  серьезные  проблемы  решаются  в неформальной обстановке — в  ресторанах, саунах, казино, на охоте и рыбалке и между  нами говоря, в блат-хатах с красивыми и  доступными девками. Кстати, ты какой предпочитаешь отдых?
— Самый  гуманный,  рыбалку,..
— Почему гуманный? — не понял юмора Аристов.
— Потому, что без выстрелов и крови. А  рыба  немая, на судьбу не может пожаловаться.
Оба  весело рассмеялись.
— Управлюсь с «Лазурью» и организую  знатную  рыбалку, с ухой из краснюка, икрой и балыком, — пообещал Викентий Семенович.— У меня среди  работников рыбинспекции, рыбаков  и браконьеров немало друзей. Выплывем на яхте в море с ночевкой  для экзотики.
— Да, не мешало бы  отдохнуть от дел праведных,  — согласился Чернецкий.— А то каждый  день  в трудах и заботах, словно ломовые  лошади. Так  и годы незаметно пролетят.
— Рыбалка  будет с сюрпризом, — подмигнул Аристов.
— Женщины?
— Не ломай голову, Моисеич,— посоветовал Викентий Семенович .— Нам  все подвластно и мы имеем право на вольности. Устроим праздник для души и тела. Итак, договорились,  как  только я  покупаю «Лазурь», ты  присылаешь на объект бригаду  своих людей. Я уже приглядел  для номеров  модерную, в том числе в стиле «ретро» и «ампир» мебель, холодильники, радиоаппаратуру … Смотри не  подведи под  монастырь.
— Не подведу, Семеныч, ты меня знаешь, — заверил директор.
— Потому к тебе и обратился,— похлопал он приятеля по плечу. В знак согласия они обменялись крепкими рукопожатиями.
Аристов доставил Чернецкого к его офису. Они  выпили  граммов  по сто коньяка «Коктебель» и договорились о встрече, как  только Викентий Семенович станет владельцем пансионата.
               
               
3

Поздно вечером  Аристов возвратился в свою трехкомнатную квартиру на третьем этаже высотки.  Уставший, но довольный. День прошел не  зря, он успел бывать на объекте, договорился  с директором НПУ о переводе денег и оформлении документов на право владения пансионатом «Лазурь». Согревала мысль о том, что через  неделю станет  собственником крупной недвижимости и  утрет нос  конкурентам.
Он так  и  не поинтересовался у Чернецкого, кто же еще претендовал на привлекательный объект, кого он фактически обошел на  крутом вираже конкуренции. Такой удачный ход событий льстил его честолюбию.
Сына-акселерата Ромку застал за обычным занятием у персонального компьютера. Он,  в который  уже  раз  разыгрывал варианты “звездных войн”. Прикованный  к  монитору, сын не отреагировал на приход отца.
Нинель Львовна, сорокалетняя, располневшая от пассивного образа  жизни и чрезмерного употребления сала и ямчницы со шкварками, жена-хохлушка хлопотала на кухне. Оттуда плыли запахи жареного лука, сердито скворчало и подпрыгивало на сковороде сало.
— Женка, лед тронулся! Пришел праздник и на нашу улицу, — сообщил Викентий с оптимизмом в голосе.
— Какой лед? — удивилась Нинель. — Я сегодня была на рынке, покупала сало, так заходила на набережную  —  вода чистая, ни одной льдинки, чайки  летают и плавают. Жирные «моржи» на  водной  станции купаются, а  льда не видела.
— Опять ты со своим  украинским салом, оно у меня  в печенке сидит,— поморщился он. — Погляди на себя в зеркало, растолстела, как Хавронья, скоро в двери  даже боком не пролезешь. Сало и сало, как будто другой пищи на земле не существует.
Китайские ученые исследовали, что неумеренное употребление сала способствует образованию злокачественных  опухолей. Ты, что своему здоровью враг — раком  или саркомой решила заболеть?
— Типун тебе на язык, Викентий, что такое говоришь, в своем ли уме, еще беду накаркаешь, — обиделась она. — У китайцев совсем другие свиньи, они и сами змей, гадюк  едят, все что шевелится, ползает и летает. Украинские свиньи особенные, из них справжне смачнэ сало получается.
— Что ж у них свиньи тоже с узкими глазами, — рассмеялся он.— Сало оно и есть сало,  что в Китае,  Африке или  у нас в Крыму. Ты лучше  на фрукты, на овощи нажимай, как  в меню у американок и европейцев.
— Ты меня не ограничивай, не устанавливай скудное меню, а лучше построй или купи  особняк с широкими дверями, тогда просторно всем будет,— села на  любимого “конька” Нинель. — Другие давно в хоромах живут,  и сауна  там, и бассейн, и зимний сад. А мы,  как в склепе, ни  пройти, ни развернуться. Ни какой звукоизоляции. Все в подъезде слышат,  кто и чем ночью занимается. В туалет пойдешь и то слышно. Так, где ты, Викентий, среди весны лед  увидел? Может,  померещилось  спьяну?
— Эх, туго до тебя, матушка доходит,—  укоризненно покачал он коротко остриженной  головой  и пояснил.— Лед тронулся, говорят, когда дело  сдвигается с мертвой точки. Вспомнили, как Остап Бендер в таких случаях  говорил: «Лед  тронулся, господа, заседание продолжается!»
— Тоже мне нашел авторитета? — недоверчиво ухмыльнулась супруга. — И что у тебя там сдвинулось?
— Через неделю пансионат «Лазурь» наш!— торжественно объявил Аристов, ожидая адекватную радостную  реакции со стороны Нинель. Но она сурово поджала мясистые бледные без помады губы.
— И эту рухлядь, превращенную  в притон  и сортир для бомжей, ты называешь пансионатом? — вздохнула она и с иронией уколола.— Вот уж заставь  дурака Богу молиться, он и лоб расшибет.
— Что ты  своими куриными мозгами понимаешь,— не остался он в долгу. — Эта, как ты  называешь, рухлядь через год-другой нас озолотит. Все затраты  в один курортный  сезон окупятся. Больше сотни коек разместим.И тебе работенка не пыльная  найдется, а то дома от безделья раскоровела. Поди килограммов на  сто потянешь, а раньше по молодости стройной березкой была, ребятам  головы своей красотой кружила.
— Что за работа такая? — распирало ее любопытство.
— Директором пансионата. Будешь барыши подсчитывать. Ты это занятие обожаешь.  Знаю, что скряга, ни одной копейки от тебя не утаишь, как казначей, министр финансов,  ведешь подсчет, дебит с кредитом сводишь,  — заметил  он.
— Лучше назначь генеральным директором, так солидно звучит,— предложила она.— Эта работа по мне. Когда велишь приступать  к исполнению  обязанностей?
Ее пышное, как сдоба,  под копной  осветленных  волос по-монгольски широкое лицо  расплылось  в улыбке.
— Месяца через два заступишь на пост.Чернецкий пообещал быстро выполнить отделочные работы, — ответил Аристов. — Потом  и об отдельном особняке  подумаем, а трехкомнатную  квартиру оставим Кириллу. Лет через пять, а может и раньше женится. А для  особняка  я уже и место  удобное присмотрел рядом с пансионатом «Лазурь».
— Надо будет  и Ромке  занятие по душе придумать,  — напомнила жена.— Уже девятнадцатый год пошел,  довольно ему баклуши бить. От праздной жизни только дурные мысли  и глупые поступки.
— Устрою-ка  его в коммерческий  институт,— пообещал Викентий. — Пусть  изучает, зубрит  рыночную экономику, менеджмент,  маркетинг,  учится составлять бизнес – планы. Я  не вечен, да и ты тоже не бессмертная, а ему  продолжать наш семейный бизнес. Придет его черед, когда мы состаримся, пусть заранее набирается  ума – разума и опыта.
— Ты так  говоришь,  как  будто прощаешься,— прикоснулась она к его  руке  своей  пухлой,  словно  из ваты, теплой ладонью. — А вообще правильно мыслишь, на перспективу. Тебе бы  где-нибудь депутатом или министром работать.Там бы  развернулся, размахнулся...
— Я всегда  трезво мыслю, — парировал он ее ехидный  комплимент.
— Заговорила, а ты,  как  волк проголодался?— участливо спросила Нинель и подала на стол тарелку с фирменным  домашним кулинарным изделием  — жареным  салом с яичницей  и луком.
От этого блюда Аристов страдал постоянной изжогой. Но толстая кормилица и поилица не обращала на эту реакцию организма своей половины особого внимания, считая сущим пустяком, капризом.
Чтобы не огорчать жену, не портить зыбкий климат  согласия, он для  вида поковырял  вилкой  в тарелке, а потом достал из холодильника кусок буженины.  С аппетитом  умял его и запил кефиром. Огладил рукой  тугое, как  барабан, брюхо, выпиравшее из-под свитера. Прозвучал  зуммер  телефона.  “Наверное, девки Кирилла звонками достают, пытаются домоседа  выманить на улицу»,— подумал  Викентий, намереваясь после ужина отдохнуть  у телевизора, узнать последние  новости.
— Батя, это тебя какой-то мужик  просит,— услышал  он из прихожей голос сына и поспешил  к телефону. Взял  из его руки трубку.
— Слушаю.
— Аристов, это ты?
— Да, кто говорит? Представьтесь.
— Неважно, скоро ты сам преставишься, если не одумаешься, не сделаешь правильных выводов, — небрежно  отозвался незнакомец, а затем угрожающе. — Советую к «Лазури»  больше не соваться. Заметано, это  мой объект, не рыпайся, если еще жить не надоело.
— Кем заметано, назови имя? — повысил голос Аристов,  не ожидавший  такой  наглости.
— Сказано, заметано  и точка! Держись подальше от пансионата, если  хочешь дожить до глубокой старости... — и  связь оборвалась.
— Вот сволочь,  кому,  мне, Аристову,  угрожать,— лицо Викентия  побагровело, белки налились кровью. Нинель редко  видела  супруга в таком гневе. Испуганно вытаращила  на  него и без того выпуклые, как у жабы, с белесыми  ресницами глаза, робко спросила:
— Кто звонил?
— Какой-то  придурок, дебил,— зло ответил  он и пригрозил не ведомо кому. — Скоро поплатится  за это беспардонное  нахальство. Гнусных  оскорблений и обид я никому не прощаю.
— Может  в милицию или в прокуратуру сообщить,— предложила Нинель и тут же запнулась, наткнувшись на  его тяжелый  взгляд.
— Дура ты, у меня своя милиция,— отшил он ее резко. — С ними связываться нет никакого желания. При  каждом удобном случае норовят деньги за услуги выкачать.
Нинель посчитала благоразумным,  срочно удалиться  в спальню. Когда супруг пребывал  в гневе, он припоминал ей мелкие обиды. У нее и сейчас  был  реальный шанс превратиться в боксерскую грушу.
«Откуда  утечка информации? — размышлял Аристов. — Неужели Чернецкий  ведет двойную игру, работает на его конкурента, стремится сорвать сделку?» Он вспомнил, как  в последний момент Яков  Моисеевич отказался, а затем неохотно  согласился ехать с ним на объект, почему-то завел  разговор об охране. «Ладно, переживем, у меня  хватка мертвая,  свое не упущу», — твердо решил он. 
К  нему возвратилась былая уверенность.  Но смутная тревога  серым мышонком затаилась  в сознании, напоминая о себе.

               
2. Выстрелы  наповал
               
1

Со вчерашнего дня они находились в готовности №1. Лишь утром по мобильному телефону  поступил сигнал:
— Арист и еще двое через полчаса будут на объекте. Приказываю  всех  ликвидировать. Действуйте по плану,— прозвучал  хрипловатый,  явно измененный,  голос заказчика.
Они — двое парней: высокий и рыжеволосый  с ястребиным обликом,  лет двадцати пяти  от роду и второй — среднего роста, щуплый с овальным  лицом  и родинкой на подбородке, отлично знали о ком  речь. Понимающе переглянулись и  надели кожаные перчатки. 
Щуплый брюнет  прихватил большую сумку  и  оба выбежали во двор, где в гараже наготове  с полным баком бензина их  поджидал  мотоцикл «Ява - 950». Надели шлемы  и  рыжеволосый   включил  зажигание. Вскочил в седло. Брюнет пристроился сзади, прижав сумку к спине водителя. Тот переключил рычаг скорости и  выехал за ворота.
«Только бы не опоздать,  в распоряжении  двадцать минут, — размышлял он. —Мы  должны  быть на  месте раньше их, иначе акция  сорвется». Он выжимал из  мотоцикла предельную скорость.
Благо гаишников на улице не было,  лихо маневрировал,  обгоняя впереди  идущий  транспорт. Брюнет  плотно вжался в  сидение, как  клещ, вцепился  руками, чтобы не вылететь на  повороте.
Они быстро домчались  до  пансионата «Лазурь». Заехали с тыльной стороны к заранее подмеченному  проему в ограде. Спрятали мотоцикл от посторонних  глаз  за колючим  шиповником.
Рыжий  взял из  рук напарника сумку  и тихим голосом, словно их кто-то мог подслушать,  велел:
— Теперь осторожно  вдоль ограды  в крайний гараж.
Сам первым, прижимаясь к  дощатой  стене, проник  в дверной проем недостроенного гаража. Брюнет последовал  за ним. У парадного подъезда  в главный  корпус было  пустынно.
— Успели, они еще не приехали, — облегченно  вздохнул рыжий  и вытер  ладонью  вспотевший  лоб.
— Живо оружие,— он  ловким движением  расстегнул замок -молнию на сумке и  достал  два автомата АКС-74У.  Один из них  подал напарнику. Присоединили снаряженные патронами магазины, перевели  планку на стрельбу очередью и стали поджидать.
— Они  должны прибыть на джипе с минуты  на минуту, — сообщил рыжий на правах старшего. — Как только отойдут от машины метров на три-четыре, по моей  команде открываем огонь, короткими очередями,  чтобы наверняка. Свидетели  нам не нужны. Ясно?
— Ясно, — ответил брюнет и предложил.— Может потом, когда они выйдут  из здания?
— Тогда будет поздно. Наша цель  сорвать подписание  документов купли-продажи. В этом весь смысл, — пояснил старший. — Я возьму на себя Ариста. Он — главная фигура в этой сделке, а остальных завалим  вместе. Ты запомнил его?
— Да, по  фотографии.  Он  в джинсах и  в  черной кожаной куртке,— ответил  брюнет и сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. Жадно затянулся, чтобы унять волнение.
— Это ты зря, вишь, сквозняком потянуло дымок, могут засечь.
— Так ведь успокаивает  нервы, — брюнет еще несколько раз втянул в себя дым,  затем поспешно загасил  окурок и  щелчком отбросил его в дальний темный уголок гаража.
— Ты шибко  не волнуйся,  будь хладнокровен,— посоветовал старший. — Вообрази, что охотишься на лису или  кабана.
— Жутко,  живые ведь люди,— крепко сжал в руке цевье автомата брюнет, не сводя глаз с пустынной  площадки перед  зданием.
— Ты в армии служил?
— Конечно, ефрейтором.
— На стрельбище огневой подготовкой, поди, занимался?
—Обязательно, как  же без  этого.
— Вот  и  представь, что перед  тобой движущиеся  мишени,— поучал старший. — Их надо, во чтобы то ни стало, поразить. Имей в виду, если оплошаем, или кто-то из них  выживет, то нам крышка — высшая мера обеспечена. К тому же не исключено сопротивление. У  Ариста  есть пистолет ТТ с солидной убойной силой. Он тренируется  в тире,  глаз наметан. Поэтому валить надо  наповал.
— Знаю, что  наповал.
— За баксы, что  нам обещали заплатить,  не грех  и  дьявола завалить, — воодушевился  рыжий. — Погуляем  потом с девочками напропалую. Хорошо, что нет сторожа с собакой, а то давно бы унюхала и подняла  лай. Везучие мы,  все  пока  складывается  удачно.
Томительно тянулись  минуты ожидания. Киллеры несколько раз прицеливались в предполагаемое место появления живых мишеней.
— Винтовку бы с оптическим прицелом, — нарушил  тягостную тишину брюнет. Вытер с лица пот, проступивший  на коже.
— У нас снайперских навыков пока нет, поэтому с Калашом надежнее, — возразил  рыжий. — Патронов  вдоволь… Но почему их  так  долго нет? Может по дороге,  где-нибудь застряли  или поменяли планы? А вдруг заподозрили  засаду?  Тогда  наше дело — табак.
Похоже,  что и у рыжего от долгого ожидания стали сдавать нервы. Он  постоянно поглядывал  на  часы, перекладывал автомат с одной позиции на другую. Несмотря на волнение, они не забывали об инструктаже и мерах  предосторожности.
Не снимали с рук перчаток, чтобы на оружие и других предметах не оставлять отпечатков. Четко срабатывал инстинкт самосохранения.
               
               
2

Джип «Тоvоtа»  с  тонированными стеклами  с гулом, как разъяренный бык, влетел на площадку.  Резко остановился  возле  главного корпуса. Киллеры  на  мгновение   замешкались, но  быстро собрали  волю в кулак.
— Внимание, — прошептал рыжий, изготовившись к стрельбе. Брюнет и без того был в готовности. Он держал  палец на спусковом крючке  автомата, взглядом поймав прорезь прицела.
Дверцы джипа  открылись  и с водительского места на тротуар сошел мужчина в джинсах и кожаной куртке. Вальяжная походка, жестикуляция рук выражали его самодовольство. Щурясь от ярких лучей солнца, он направился к зданию, держа папку в руках. За ним последовали  двое  мужчин с кейсом  и пакетом. До ступеней лестницы высокого крыльца оставалось метра четыре.
— Огонь! — приказал рыжий.
Автоматные очереди распороли  тишину. Стая ворон с гвалтом  снялась с голых веток акации. Пули горячими осами, пронзив одежду,  впивали в тела живых мишеней.Несколько шальных  попало в джип — дождем брызнули осколки стекла.
Рыжий с удовлетворением увидел, как сраженный  очередью, Аристов завалился  на  бок. Рядом  в муках корчились  его партнеры  и по тротуарным  плитам расползались кровавые пятна.
Киллеры  выбежали из-за  укрытия к  своим жертвам. Для надежности произвели контрольные  выстрелы в головы.
Запах свежей крови ударил в ноздри. Из прошитых пулями тел обильно, пропитывая одежды,  текла алая кровь.
— Живо,  рвем когти!  — приказал старший  из киллеров. — Возьмем  папку, может там бабки? — спросил брюнет, бросив  взгляд на папку в руке главной жертвы.
— К черту, такого задания не было, чтобы никаких улик, уходим...Через несколько минут  нагрянут менты, выстрелы далеко слышны, надо было потребовать от заказчика глушители на стволы,—заметался рыжий.
Они замешкались, решая,  как быть с  оружием.
— Давай сбросим, — робко предложил брюнет.
— Нет, еще сгодятся, каждый ствол по полторы тысячи баксов стоит, — возразил второй.
— Но ведь нас предупреждали?
—К черту, своя голова на плечах есть. Не следует  оружием разбрасываться, словно рогатками, — огрызнулся  рыжий.
Киллеры  возвратились  в гараж. Побросали  автоматы в сумку и, пригнувшись, словно находились под обстрелом, устремились  к проему в ограде. Рыжий  выкатил из кустарника мотоцикл. Завел двигатель и оседлал  «Яву». Брюнет  вместе с сумкой пристроился сзади.
Выехали в безлюдный  переулок,  а  из него на широкую улицу, ведущую к окраине города.
«Заказ выполнен,— с удовлетворением  подумал  рыжий.— Теперь бы благополучно добраться до ближнего села, в окрестностях  которого поджидает водитель  на  «Меrcedes». Спрячем мотоцикл и концы в воду, ни одна собака  не унюхает. Славно  погуляю, куплю иномарку и в  Ялту на пляж  к знойным, ласковым  девочкам».
               
3

Рыжий выжимал из «Явы»  километров  восемьдесят, не более, чтобы не привлечь внимание сотрудников ГАИ. Холодный ветер остужал покрасневшее лицо, раздувал  пузырем  куртку. Руки в черных  перчатках прочно  удерживали  руль.
Двигатель работал ровно, но вскоре  он почувствовал подозрительные  сбои, напоминающие чихание. «Что-то с зажиганием  или клапанами, а может,  бензин  халтурный  с примесями?» — подумал он, моля Бога о том, чтобы  двигатель не заглох.
Удачно миновали улицу и выехали  на трассу, ведущую через железнодорожный переезд  подальше  от города  вдоль побережья  Черного моря с пустынными в эту пору года  пляжами. Зато летом здесь яблоку негде упасть, царит вавилонское столпотворение.
Мотоциклисту предстояло преодолеть небольшой  взгорок перед  поднятым  автоматическим шлагбаумом. «Ява» вдруг  чихнула  раз - другой и заглохла, покатилась назад.
— Приехали,  черт  подери!  — выругался  рыжий и оперся подошвами ботинок об асфальт дороги. Несколько раз с яростью ударил по рычагу, пытаясь запустить двигатель, но тщетно.
— Слазь! — приказал он брюнету.— Толи аккумулятор сел, толи свечи прогорели?  А может, ты бензин хреновый залил?
Зло пнул  ногой  по изношенной шине колеса.
— Подсунули  нам драндулет, старье негодное… всего трех  километров  не  дотянули...
— А  ты хотел  бы мотоциклы «Honda»  или «Suzuri»  за пятьсот баксов купить,— съязвил брюнет.
— Закрой рот, не гавкай!— осадил его рыжий. — На хороший мотоцикл пожадничали. Чтобы я еще, когда-нибудь  связывался с этими жлобами. Надо побыстрее затаится, иначе  застукают.
Вместе они скатили мотоцикл на обочину.  Выждали момент, когда на  дороге не  было транспорта и  отогнали «Яву»  за лесополосу, где их не было видно. Рыжий  отвинтил крышку топливного бака и велел брюнету придержать  сумку с  автоматами.
Потом почти до самой земли наклонил мотоцикл. Залил горючим сумку и опрокинул «Яву».
— Поливай раму и колеса, — произнес он.
— А что делать с оружием? — поинтересовался брюнет.
— К черту оружие! Теперь  оно нам не нужно,  это опасная улика, — ответил рыжий. — С автоматом появишься, менты сразу схватят с поличным и тогда «вышка» гарантирована.
— Будем отстреливаться.
— Ты что, идиот, тебе жить надоело? Решил стать смертником? — разозлился рыжий.
— Я ведь предлагал  автоматы  на месте  сбросить, чтобы без лишнего риска,— наполнил брюнет.
— Довольно ныть, делай, что говорю.
Они облили бензином  мотоцикл, раму, колеса и бросили сумку с оружием на двигатель. Скинули   пропитанные горючим перчатки.
— Давай огонь! — крикнул рыжий. Брюнет поджег  зажигалкой пучок сухой  травы и бросил на мотоцикл.
Ярко вспыхнуло и загудело пламя,  обдав  их  лица  волной горячего  воздуха. В  огонь полетели, ставшие ненужными, шлемы. Брюнет,  глядя на пламя, достал последнюю сигарету, прикурил, а пустую пачку по привычке бросил в пожухлую сухую траву.
— Слушай, ну и остолопы, — замер он на месте. — Мы с тобой сглупили, дали маху. Сгоряча не подумали, а теперь уже поздно.
— Что такое? — встревожился старший.
— В каждом из магазинов еще остались патроны. И сейчас такая канонада  начнется, далеко слышно будет. Сами можем пострадать от этого шального обстрела.
Рыжеволосый  взглянул на сумку с автоматами, охваченную пламенем. «Поздно пить боржоми,  как  я не подумал о магазинах с патронами. Ни секунды нельзя медлить. С трассы обязательно услышать взрывы и вызовут милицию», — решил  он и приказал.
— Давай в рассыпную.  К “мерсу” мы все равно опоздали. Затаись на  время в  надежном месте, пока утихнет шум и  менты успокоятся. Я  тебя сам найду, а сейчас на попутку и подальше отсюда, хоть к черту на кулички.  Встретимся, как договорились.
— Где баксы, где моя доля? — в нерешительности остановился брюнет. — Аванс,  две тысячи зеленых, поди, получил?
— Потом, потом в целяз безопасности, поступят на твой банковский счет,— пообещал рыжий.
— Мне нужна наличка, — возразил тот и пригрозил. — Не вздумай меня кинуть, как последнего лоха, иначе  всех сдам с потрохами.
— Не горячись, не  время и не место сводить счеты. Получу за работу сполна и поделюсь по-братски, — пообещал старший. Они нырнули в  лесополосу и разошлись в разные стороны от ярко бушующего огня, вскоре загремевшего частыми выстрелами раскаленных патронов.

3. По сигналу тревоги          

1

«Загляну  в пансионат. Если  все в порядке, то пойду на почту, может пенсию  за  январь выдадут. Остановили  печатный  станок, испугались гиперинфляции, а  люди живут впроголодь,  в мусорных контейнерах, бачках роются и мрут,  как мухи.  Последние гроши бабка растратила на харчи. А  новый хозяин,  этот Аристов только лается, как собака, а денег не дает. Потерплю еще малость и уйду», — размышлял Тарас Карнаух, идя по разбитой в колдобинах  дороге к  пансионату.
В правой руке на длинном поводке он вел отощавшего Принца. После неудачного знакомства с Аристовым у него  пропало желание усердно нести службу. Чтобы впредь не нарваться на грубость,  он посчитал благоразумным  лишний  раз не показываться на  глаза хозяину, зачастую держал  шлагбаум открытым. Уверовал в то, что с ним не сработается  и ждал момента, когда тот осуществит свою угрозу.
На  объект Карнаух  ходил по привычке, чтобы не оставаться дома и не слышать занудное ворчание жены Ефросиньи на  тяжкое житье-бытье. Когда она начинала его пилить, он сердито отвечал: “ Шла бы ты, старая на рынок, семечками торговать. Все на хлеб да молоко копейка будет».
Издали во дворе пансионата  Тарас  увидел джип. «Спозаранку, черт хозяина принес,— неприязненно подумал он.— Начнет приставать почему пост оставил, чем занимался? Видать последний мой день  наступил. Нашла коса на камень. Может,  оно и к лучшему, а то целый день, как на иголках, не знамо,  какая его блоха укусила».
Принц подозрительно повел мордою,  втягивая воздух в ноздри. Натянул поводок и заскреб передними лапами гравий.
«Может, учуял какую пищу? — решил сторож и,  потрепав пса по шее, с грустью промолвил:
— Имя  у тебя  королевское, а  вот жизнь собачья. И  куда это ты  свой нюх и  слух  навострил?
Подойдя  к вагончику, Карнаух  подслеповатыми  глазами заметил  какие-то темные кули  или мешки  возле джипа. Принц потянул его к машине. Сторож приблизился  метров на десять и замер.
— Кровищи то сколько?! Никак кто убил их, аль сами, что-то не поделили  и  друг дружку порешили,— вслух  произнес он и спохватился.— Без меня тут бойня случилась. Кто ж знал, я бы пораньше на свой пост  заступил. В милицию  и “скорую “ надо сообщить. Можа, кто и оклемается... Однако завалили, как жирных  боровов…
Тарас,  спотыкаясь и оглядываясь, потянул  Принца к вагончику.  Привязал конец поводка за столбик шлагбаума.
— Сторожи! — приказал строго, а сам засеменил к ближайшему телефон – автомату. Дрожащими пальцами набрал 02 и услышал отзыв дежурного по городскому отделу милиции.
— Приезжайте  срочно в пансионат «Лазурь»! — закричал Карнаух в трубку.— Три человека,  мужика  убиты,  кровищи  лужа, как из  кабанов...
— Кто звонит?  — спросил  у него дежурный.
— Хто, хто? Я звоню,— растерялся он.— Сторож , охранник, ветеран труда  Карнаух. Тарас, по батюшке Сидорович. Второй год  охраняю  важный объект, пансионат «Лазурь», а зарплату не платят...
— Ничего не трожьте, оставайтесь на месте,  — велел ему дежурный. — Сейчас  прибудет оперативная группа.
«Нахозяйничал едрени дышло,— подумал Карнаух  о Аристове.— С кем-то он что-то  не поделил. Щас  модно стало друг другу дурную кровь пускать. Думал, что последняя вахта. Кто ж теперь хозяином станет? Какой-нибудь новый прохиндей. Денег не платят, только командуют».

               
2

К вагончику  Карнаух  подошел  одновременно с подъехавшим милицейским темно-синим УАЗом.
 —Что  здесь произошло?— выскочил из машины следователь майор милиции Валерий  Зарубин — энергичный, косая сажень в плечах, офицер. — Это вы звонили?
— Да, я звонил,— ответил сторож, намереваясь поднять стрелу шлагбаума, но следователь остановил его жестом руки:
— Не надо пройдем  пешком. Так что случилось?
— Кажись  убийство,— ответил Карнаух, глядя на четырех сотрудников последовавших за майором. Кинолог  старшина Филипп Требушный вел на поводке немецкую овчарку темной масти по кличке Агат.
Рядом шли оперуполномоченный угрозыска капитан  Виктор Горелов, эксперт-криминалист старший лейтенант  Родион Дрябин и судмедэксперт Анатолия Ширшов.
— Когда это произошло?  — спросил  Зарубин, подходя к  джипу и телам на тротуарных плитах,  залитых кровью.
— Не знаю, — произнес, насупившись, Тарас.
— Как не знаешь? — замедлил шаг майор, с подозрением окинув взглядом сторожа.
— Не  было  меня, отсутствовал,— нехотя признался он
— Отсутствовал? Может, тебя  дед, кто-то попросил отсутствовать?
— Никто  не просил, как жлобы платят,  так и работаю,— с обидой  промолвил он. — А ентот, новый хозяин,  когда ему  напомнил о зарплате, обругал  и грозился,  как собаку, прогнать со двора. Вот его Бог и покарал за грубость и жадность.
— Тогда все ясно,— согласился Зарубин.— Если бы  присутствовал на месте, может и помешал бы…или стал жертвой?
— Чем помешал бы?  Голыми  руками. Старое  ружьишко было и то участковый  отобрал. Решил, что я  свою вредную Ефросинью  спьяну пристрелю. Она, старая  дура, из  ума выжила и  пожаловалась.
— Собаку бы на убийц науськал, — подсказал  Требушной.
— Совсем отощал Принц, не боец,  — горько  посетовал сторож. — Обглоданные кости грызет. Может,  возьмете его  в свой вольер на казенные харчи? Он пес смышленый, верно служить будет.
— Своих собак  хватает,— огорчил его кинолог.
Метров за пять до джипа остановились. Предстала ужасная картина. Трупы  покоились в том положении, в  каком их настигла смерть.
Кровь продолжала сочиться  из ран, пропитав набрякшую  одежду, расползалась на плитах.  Словно какой-то неуклюжий или пьяный маляр пролил  ведро алой краски.
— Ентот, новый барин. Эх, жизня, я к  нему и привыкнуть не успел. Был пан, да пропал, — указал Тарас на скорчившегося мужчину с кожаной  черной  папкой в скрюченных пальцах. Куртка  на нем в нескольких местах была прошита пулями, оставившими рваные отверстия.
Родион Дрябин включил видеокамеру, запечатлев тела  в их последних позах. По характеру многочисленных поражений было  ясно, что жизнь покинула их. Но судмедэксперт Ширшов, ради формальности, проверил  пульсы — никаких признаков жизни, холодные остывшие тела.
— Летальный исход, трупы, — констатировал он.
 Дрябин кроме киносъемки произвел снимки фотоаппаратом «Кодак». Затем собрал несколько автоматных гильз и положил их  в пакет. Огляделся по сторонам и спросил в недоумении:
— Где оружие?
— Да, где оружие? — повторил Зарубин, обращаясь стоявшему в стороне Карнауху. Сторож пожал плечами и пояснил:
— Когда я подошел,  оружия не было, только трупы...
—Тогда странно, обычно киллер сбрасывает оружие  на месте преступления, — произнес следователь. — Возможно, пожадничал или другая причина? Однако,  если оружие  еще где-то «заговорит»,  то это станет зацепкой для раскрытия преступления.
— Может, слишком самоуверенный? — предположил Дрябин.— Гильзы есть, извлечем пули из тел и проведем баллистическую экспертизу. Вдруг оружие уже побывало в деле.
— Фигура известная,— вгляделся в  лицо одного из убитых Зарубин.— Это Аристов — предприниматель и... у меня есть сведения, что он возглавляет группу рэкетиров. Так сказать, по совместительству,  своеобразное  хобби. Обложил данью коммерческие магазины и киоски, места на рынке. Точно подметил французский писатель Оноре де Бальзак, что за крупным состоянием скрывается преступление.
— Кому он мог перейти дорогу?— спросил Горелов.
— Это  нам  и предстоит  срочно выяснить,— отозвался Зарубин.— Надо установить его потенциальных недругов и  конкурентов, связи, Передел собственности, борьба за сферы влияния — дело серьезное. Хотя не исключены и другие причины кровавой разборки, версий много.
Обернулся к кинологу и приказал:
— Ты, Филипп, пройдись  с собакой, может, возьмет след.
 Старшина Требушной подвел овчарку и велел:
— Агат, след!
Пес обнюхал плиты и,  натянув поводок, повел его к недостроенному гаражу.  Спустя несколько минут оттуда послышался  голос кинолога:
— Товарищ  майор! Стреляли,  очевидно, из крайнего гаража. Киллер  находился в засаде, здесь много гильз.
— Погляди и ты, Родион,— попросил следователь Дрябина.— Что он там Филя ревет, как марал. Всех ворон в округе распугал.
Старший  лейтенант вошел  в гараж, где обнаружил  восемнадцать гильз,   в углу помещения окурок  сигарет  «555». И гильзы,  и окурок взял для экспертизы.  Зарубин и Горелов тем  временем обыскали трупы. Чтобы не  испачкаться кровью, одели  перчатки.
Под курткой  у Аристова обнаружили в кобуре пистолет ТТ со снаряженным  магазином,  во внутреннем кармане — удостоверение личности, водительское и  пятьсот  долларов. Изъяли, отметив  в протоколе, папку с документами,  часы, золотой перстень и  другие вещи.
Роль понятого довелось исполнить Карнауху и водителю, прибывшей  «Скорой помощи». По документам удалось  установить личности жертв — прораба малого строительного предприятия «Прогресс» Николая Сергеевича  Калюжного и представителя НПУ  Роберта  Самуиловича Цуклина. В кейсе прораба оказались разбитыми  в результате падения  бутылка коньяка «Ай-Петри», а также лимоны, апельсины и плитка шоколада «Корона».
— Судя по этому деловому набору и неподписанным документам  в папке Аристова, должна была состояться сделка о покупке пансионата «Лазурь», — смело  предположил  следователь. — Но совершению сделки  помешали, подписей  на  документах нет, коньяк разбит, как и надежды…
Агат вывел Требушного  через пролом в ограде к  кустарнику шиповника. Здесь кинолог на сырой почве  приметил отчетливый след протектора от колеса. Позвал Дрябина и тот  определил, что за кустами был спрятан мотоцикл.
Какой именно модели на глаз установить не удалось. Родион  внимательно осматривал почву в надежде  обнаружить подтеки  масла, но тщетно. Очевидно киллер скрылся на мотоцикле. Старший лейтенант и старшина поспешили к Зарубину, доложили о своих находках.
— Свяжись по радиостанции с дежурным по горотделу, пусть нацелить работников ГАИ, ДПС,  весь личный состав на мотоциклистов, вызывающих подозрение. Предупреди, что он вооружен автоматом Калашникова, чтобы были предельно осторожны,— приказал следователь Горелову. — Попросили дежурного, чтобы направил к нам  четырех админарестованных и транспорт для доставки трупов в морг. Не везти же их в карете  «Скорой помощи»? Весь салон будет в крови. Узнай адреса погибших,  аккуратно известили семьи о трагедии.
Капитан тут же по портативной радиостанции вышел на волну связи с дежурным и передал распоряжение Зарубина. После  этого, оставив  трупы на попечении Требушного и  Ширшова,  вошли  в главный корпус здания. Дрябин  одним из ключей из  связки, найденной у Аристова, открыл дверь кабинета с табличкой  «Администратор». Вошли — скромная  обстановка — стол, стулья вдоль стены, шкаф для одежды.
Ничто  не свидетельствовало  о недавнем присутствии людей, и это окончательно убедило  следователя в том, что сделка  не состоялась. Киллер завалил их в тот момент,  когда они направлялись в здание.
Закрыли и опечатали двери, вышли на широкое крыльцо.
В зените ярко светило мартовское солнце. Но  для троих неподвижно лежавших  в спекшейся крови, оно навсегда померкло, их бренный путь на этой грешной земле трагически оборвался.
Послышалось потрескивание радиостанции, висевшей на ремне Горелова. Офицер переключил ее  на прием и услышал знакомый голос дежурного:
— Срочно выезжайте к железнодорожному переезду, что на  выезде из города в направлении Симферополя, инспектором ГАИ  Александром Зуевым обнаружен почти  полностью сгоревший мотоцикл «Ява – 950»  и два автомата Калашникова. Зарубин услышал это сообщение.
Велел  Ширшову дождаться транспорт  для  отправки  трупов в морг и там срочно произвести вскрытие, извлечь пули  и  доставить их вместе с гильзами на баллистическую и техническую экспертизу.  Карнауху — не оставлять свой пост, бдительно следить за  всеми, кто попытается проникнуть на территорию пансионата. Остальным, в том числе Требушному с Агатом, — в УАЗ и вперед!

               
4. Операция «Перехват»
               
1

Вскоре Зарубин, Горелов,  Дрябин и  Требушный с Агатом прибыли к железнодорожному  переезду.  У «Жигулей» с  синей полосой и мигалкой их встретил  старшина из дорожно-патрульной  службы. Он ответил на приветствие  следователя и указал место за широкой лесополосой,  где находилось пепелище со «скелетом» сгоревшего  мотоцикла. Возле него Зарубин и другие сотрудники увидели госавтоинспектора Александра Зуева. На лице лейтенанта лежала печать озабоченности. Возле  его ног валялись два использованные  автомобильные  огнетушители.
— Ко мне на пост ГАИ на «Оке»  подъехал испуганный  водитель и сообщил, что за лесопосадкой  у переезда что-то горит и слышится стрельба, беспорядочные выстрелы,  — с азартом произнес Зуев.— Я прихватил оружие, огнетушители и со старшиной Деминым сюда. От  переезда увидели, что клубится дым. Попытались пройти, однако раздался взрыв. Пришлось остановить движение на  трассе, чтобы никто не пострадал от шальных пуль. Когда стрельба прекратилась, осторожно пробрались и загасили пожар. Вот, что осталось. Госномер  на мотоцикле явно фальшивый.
Лейтенант показал на обугленную раму и черные обода колес, разорванный взрывом бензобак. С ободков  осыпалась  резина, выгорели сиденья. У  заднего колеса приткнулись два автомата с разорванными, искромсанными магазинами.
— По всем признакам  это была  «Ява-950», — сказал Александр. — А два ствола и два сгоревшие шлема указывают на то, что  было два  участника происшествия.
— Да, похоже, что  их было двое,— согласился Зарубин, внимательно рассматривая  сгоревшие,  обугленные предметы. Дрябин заснял место пожара и остов мотоцикла кинокамерой и фотоаппаратом.
— Номера двигателя и рамы сохранились? — спросил  майор.
— Пожалуй,  если их не догадались заранее перебить или срезать, — ответил Зуев. — Пусть двигатель остынет и тогда поглядим.
— Давай, Феликс, пройдись-ка с Агатом, может следы унюхает, — велел  Зарубин  и не ошибся. Пес следы  унюхал и  довел до брошенной в траву пачки сигарет «555».  На ее тонкой пленке  в  лучах солнца  Дрябин узрел  четкий отпечаток пальца.  Глаза криминалиста просияли, словно в его руки попал  выигрышный  лотерейный билет или он угадал все номера «Спортлото». Такая удача  выпадает  не каждый день.
Он бережно, как  уникальную  драгоценность, положил пачку в полиэтиленовый пакет, чтобы в лаборатории отснять отпечаток.
— Между  расстрелом в  пансионате «Лазурь»  и  этим  мотоциклом существует прямая связь,— сообщил он Зарубину.— В гараже   обнаружен  окурок «555», а здесь пачка и под этих сигарет,  к тому же с четким отпечатком.  Важная  улика.
Следователь и без того не сомневался в связи этих  двух происшествий,  но теперь они получили вещественное доказательство.
Между тем смекалистый Агат через  густые заросли лесополосы  вывал Требушного к обочине  трассы и заметался из стороны в сторону, жалобно заскулил. «Наверняка  уехали  на попутном  транспорте»,— решил кинолог  и возвратился с овчаркой на исходную позицию.
Спустя десять минут Зуев аккуратно сбил монтировкой  окалину на  двигателе и раме. Обрадовался, заметив легко различимые цифры  номера на двигателе. 
— Теперь дело техники,— с удовлетворением произнес он, записывая номера  двигателя, а затем и рамы в записную книжку.— Мигом  узнаем кто хозяин «Явы».
По  радиостанции «Тантал»,  висевшей у него на груди лейтенант связался дежурным  по ГАИ, сообщил ему номер двигателя и рамы мотоцикла и попросил  срочно через МРЭО по картотеке установить  личность владельца, его место проживания.
Вскоре услышал бодрый голос дежурного:
— Мотоцикл «Ява - 950»  принадлежит гражданину Петренко Роману Ивановичу. Последние два года техосмотр не проходил.
Кроме того, он сообщил  точный госномер  и домашний адрес владельца, проживающего в доме  на одной из  улиц в пригороде. Зуев тут же передал сведения Зарубину  и тот, подойдя к Горелову, распорядился:
— Действуй, Виктор, тебе карты в руки.
Затем обернулся к  госавтоинспектору:
— Подвезите капитана на своих  «Жигулях» в город, чтобы не терять драгоценное время.
— Так точно! Будет сделано, — согласился Зуев и окликнул старшину Демина: — Поезжай с  капитаном в город,  оставь  его там и сюда.
— Получишь  сведения и будь добр ко мне,  к тому времени буду в отделе. — велел Горелову Зарубин. Капитан сел  в  «Жигули», старшина — за руль и машина с обочины выехала на трассу в сторону города с химическим  заводом на его окраине.
               
                \
 2

Дом  Петренко капитан  Горелов отыскал в частном секторе, в тихом пригороде. Виктор был в  штатской одежде, как и большинство его коллег-сыщиков,  которые лишь в праздничные  дни облачаются в милицейские мундиры. В  будни из оперативных соображений,  дабы не «засветиться», предпочитают цивильные костюмы.  Он осторожно вошел во двор, полагая, что владельцы частных домов в целях безопасности традиционно держат злых собак. Но, обитая сверху ржавым железным листом собачья будка, оказалась пустой. Голые, с едва проклюнувшими почками дозы обвили небольшую террасу, ведущую к веранде.
«Аккуратные хозяева», — подумал  Виктор, цепким взглядом окинув небольшой ухоженный двор. Нажал  на кнопку электрозвонка на двери веранды. Спустя минуту-другую дверь отворилась и на пороге предстала женщина  лет пятидесяти  семи, простоволосая  в темном  байковом халате и в пуховом платке. Оценивающе поглядела на  пришельца.
— Добрый день! — приветствовал ее офицер и спросил.— Вы Петренко Екатерина  Пантелеевна?
— Да,— ответила женщина,  вспомнив, что опять позабыла снять с доски, что на рынке объявление о продаже мотоцикла.
«Уже третий  покупатель беспокоит. Уцепились,  как пиявки,  за низкую  цену. Похоже, что продешевила, надо было долларов четыреста запросить,  а то и  все пятьсот ему  красная,  — размышляла она. — Всего год  после  службы в армии  сын успел  поездил на «Яве - 950», а два  года  простояла в гараже. Верно говорят: век живи — век  учись. Никто не надоумил».
— Если  ты,  мил-человек,  насчет покупки мотоцикла по объявлению, так опоздал. Я его неделю назад  по дешевке продала,— вздохнула женщина с заметным  огорчением. — Я в железяках, технике  не разбираюсь… Первому, кто подвернулся,  без торга  продала.
—Да, насчет  мотоцикла, — решил  не раскрываться Горелов, следом за женщиной войдя в веранду.
— Кабы ты  раньше  надумал... почитай два года мотоцикл простоял без дела, — сообщила она.— Только место  в гараже занимал, а теперь я кур разведу, яйцо и курятина будут  к столу. Младший  сын Ромка уехал на заработки  в Уренгой, а то гонял, как шельма,  девки  к нему липли. Он у меня видный парень. Письмо от  него получила, мол, продай «Яву», а деньги на пропитание пусти, ведь те  сбережения на «черный день», что  на сберкнижке, инфляция  сожрала. Осенью сын обещает возвратиться и тогда мне веселее будет, а то, даст Бог,  жениться.
«У кого, что болит, тот  о том и  говорит», — подумал капитан, заметив, что тоска опечалила женское  лицо и утешил:
— Не падайте  духом, Екатерина Пантелеевна. Возвратится сын и будет вам подмога, а там и внуки пойдут…
— Спасибо на добром слове. Но откуда ты, мил-человек,  мое имя-отчество знаешь?— поинтересовалась Петренко. — В  объявлении я только фамилию указала?
— Милиция обязана  все знать,— улыбнулся Виктор.
— Я что-то  не так с продажей сделала?— всполошилась женщина. — И мотоцикл, и документ  к нему отдала, все как полагается.
— Кому продали и за сколько?
— Покупателя  я в глаза не видела. Деньги мне  передал посредник, триста долларов. Я таких денег отродясь никогда в  руках на держала. Он же и мотоцикл  забрал.
— Этого посредника знаете?
— Он  на рынке разными железяками торгует.
— Запчастями,  — поправил Горелов, в душе радуясь,  что посредника отыскать на составит большого труда, если он не вздумает исчезнуть.
— Зовут его Ванькой, — продолжила Петренко.— Высокий  и худощавый, как жердь,  а лицо конопатое, словно перепелиное  яйцо.
— Спасибо, Екатерина  Пантелеевна за ценную информацию и яркие приметы,— произнес капитан.— А куплю-продажу мотоцикла вам все-таки следовало осуществить через комиссионный отдел магазина «Спорттовары».  Намного дороже бы продали свою «Яву»,  в накладе бы не остались, тогда  бы не возникло проблем.
— Ты уж прости меня, — посетовала женщина,— Темная я в этих делах, а посоветоваться не с кем было.
— Ладно уж, не волнуйтесь, все обойдется, вы оказали помощь следствию,— улыбнулся капитан. — А мы добрые услуги не забываем.
— Следствию? А что случилось? — тревожено  взглянула она своими голубыми  глазами, посчитав, что за  тайную продажу «Явы»  ей ничего не грозит.— Не  убийство ли в пансионате «Лазурь»?  О нем в городе только и разговоров?
— Потом узнаете, следственная тайна,— привычно ответил Горелов, подметив, что быстрее «цыганской почты» распространился слух о преступлении. Он старательно записал в протокол показания Петренко и она, внимательно прочитав,  расписалась на  каждой странице. Попрощался с женщиной  и вышел  за  калитку.
«День прожит не зря, — с удовлетворением подумал капитан.— Зарубин  будет доволен, что так быстро вышли  на след».
Окрыленный  успехом, Виктор по радиостанции связался с дежурным по  горотделу  и, услышав  отзыв, спросил:
— Зарубин на месте?
— Да, — донесли  радиоволны.
— Есть приятные  новости. Буду через двадцать минут, доложу подробности, предупредите майора.
— Предупрежу,— ответил  дежурный  офицер.
Солнце колесом закатилось на запад и повисло над горизонтом, окрасив перистые облака малиновым  цветом.
               
               
 3

—Выкладывай,  что у тебя за новости,— велел  Зарубин, едва Горелов переступил  порог его кабинета.
— Скор  ты, однако, Валерий, дай передохнуть, успокоить пульс,— произнес капитан,  опускаясь на стул.
— А-а, стареешь, укатали Сивку  крутые горки,— пошутил  майор.
— Это вы, «белые воротнички»,  кабинетные  работники штаны протираете,— не остался в долгу Виктор.  — А наш брат, сыщик, как угорелый,  носится, добывая  исходные материалы  для анализов, экспертиз  и философских размышлений. Сидите,  как тот Диоген, в бочке.
— Кто, на что учился, — поддержал  его шутливый тон Зарубин.  Он давно знал, что Виктор по натуре не склонен к сидящей работе, его стихия — уголовный розыск, где, как игрок азартен в поединке с преступником. Каждая одержанная победа доставляет ему моральное удовлетворение. Такое чувство присуще и следователю,  работающему в одной связке с сыщиком и закрепляющему добытые им доказательства.
— Три  дня назад гражданка Петренко продала мотоцикл за триста долларов,— сообщил Горелов.— Имя покупателя, его адрес ей неизвестны, она в глаза его не видела. Сделка совершена через  посредника по имени Ванька. Торгует на рынке запчастями. Он у нее взял мотоцикл и техпаспорт. Рынок закрыт, придется с утра продолжить  поиск.
— Замечательно! — с азартом воскликнул майор. —Уж посредника мы  наверняка разыщем, а через него выйдем и на  покупателя. Так  держать, Виктор! Но не слишком  зазнавайся. У меня  тоже есть кое-какие ценные соображения по этому поводу.
— Какие, интересно знать?
— Главная причина, на мой  взгляд, в разделе собственности. В фонде госимущества  то ли сознательно, то ли  случайно допустили промашку. Пансионат «Лазурь», как незавершенный объект с готовностью 85 процентов,  следовало выставить  на аукцион.  Заранее о торгах объявить  через газету или по радио.  Кто больше дал, тот бы и стал владельцем,  городская казна от этого бы выиграла.  Были бы  финансы на погашение задолженности по зарплатам  учителям, медикам и работникам культуры, которые часто бастуют,  а  кое-где даже объявляют  голодовки. 
Аристов, хорош гусь, попытался переиграть своих  потенциальных конкурентов и был близок к этому. Ему  оставалось  с представителем НПУ Цуклиным подписать документы  о купле-продаже объекта. Перевести  незначительную, заведомо заниженную сумму на банковский счет. Я  внимательно изучил  содержание его  папки.
 В последний момент Аристову помешали. Наверное,  прежде были угрозы,  но он не придал  им значения, не обзавелся  охраной. Надо по этому поводу опросить  вдову Нинель Львовну.
— Наверняка  еще кто-то мог претендовать на этот привлекательный для бизнеса объект? — спросил Горелов, строя версии.
—  По моим сведениям, пока что два человека. Директор малого частного предприятия «Прогресс» Чернецкий Яков Моисеевич  и зам. начальника одной из торговых фирм Вайнбрук Людвиг Борисович, возможно и другие конкуренты, действующие по волчьим законам. Кто именно  причастен  к  убийству,  предстоит выяснить.
— Ты  уверен, что кто-то из них, а не другие подставные лица? — засомневался капитан. — Может Аристов случайная  жертва, а киллеры  охотились на  Калюжного или Цуклина?
— С коммерческой  точки зрения, наличия капитала, недвижимости, Калюжный и Цуклин не представляли большого интереса. Я исхожу  из того, что,  где  вращаются большие деньги, где сталкиваются интересы, там  не исключен криминал.  Если,  конечно,  враждующие стороны  не пойдут на компромисс. Алчность, стяжательство и зависть,  нередко, лишают рассудка и ослепляют.  Думаю,  что это как раз тот случай. Главной мишенью в этой кровавой разборке  все же был Аристов.
— У него могли быть и другие конкуренты.
— Вполне с тобой согласен.  К сожалению,  мы недостаточно знаем и  изучаем  криминально-предпринимательскую среду, отношения, связи, нравы. Надо  активно внедрять туда своих  ребят, доверенных лиц, чтобы владея оперативной информацией, бить не по «хвостам», а работать на опережение,  на профилактику заказных убийств.
— Подозреваемые задержаны? — спросил Горелов.
— Увы, пока  нет веских оснований. Но со слов сторожа Карнауха  известно, что Аристов и Чернецкий неделю назад встречались на объекте. Что их свело, пока трудно сказать. Почему вместо Чернецкого оказался  Калюжный.  Это наводит на  мысль, что ему  стало известно о готовящейся акции. Возможно,  он  сам приложил  к ней руку, в смысле организации? Дело в том, что еще год назад у Якова Моисеевича были  самые серьезные намерения  взять «Лазурь»  в аренду с правом  выкупа.
Но вскоре его энтузиазм  угас,  либо капитала не хватило. Не для кого не секрет, что чиновники во главе с мэром, свившие осиное гнездо в  горсовете и исполкоме, дерут с  предпринимателей три шкуры, а те потом, завышая  цены на товары и услуги, отыгрываются  на простых гражданах. Одним словом, ни чиновники, ни  коммерсанты, создавшие систему поборов, в накладе не остаются. За все из тощих кошельков  расплачиваются законопослушные граждане.
Но речь сейчас не о них. Дойдут и до коррупционеров когда-нибудь руки, будь на то политическая воля президента и главы правительства.   Чернецкого и Вайнбрука нам следует  опросить в качестве свидетелей.
— Не  спугнем ли их раньше времени? Если брать, то сразу, имея железные доказательства вины, — заметил капитан. — А то вдруг сбегут в страны ближнего  или дальнего  зарубежья.
— Некуда им бежать,  семьи  держат  прочно, как якорь. Не бросит Чернецкий  свое доходное предприятие.
— Тогда Людвига Борисовича  надо напрячь?
— У него железное алиби,— ответил  Зарубин.— Вторые  сутки находится в командировке во Львове. Так что придется, пока что Чернецкого осторожно, но верно брать  в ежовые рукавицы. Он все эти дни  находился в городе. Следует изучить   его деловые и неформальные связи. Попытаюсь у прокурора добиться санкции для  установления  наружного  наблюдения, прослушивание  телефона. Авось проколется.
— Не  торопимся  ли?
— Мы  и  так  утрачиваем  инициативу, — возразил майор. — Главное — натиск,  чтобы  по «горячим следам»…
— При такой спешке, полезной при  ловле блох, не сбиться  бы нам на ложный путь, — предостерег  Виктор.
— Не собьемся! — с оптимизмом ответил Зарубин. — Побыстрее избавься  от пессимизма и  сомнений.
— Я  все подвергаю сомнению, таково мое правило,— напомнил капитан. — Верю только  неопровержимым фактам, доказательствам.
— Доказательства  накапливаются. На пустой пачке сигарет” 555” Дрябин  выявил отпечатки пальцев, сделал оттиск. Идентичных в нашем  банке дактилоскопии нет,— сообщил следователь.— Значит, преступник впервые наследил, видимо, по неопытности.
Теперь  надо дождаться заключения баллистической экспертизы. Ясно одно,  что киллеры допустили роковую ошибку — не сбросили автоматы на месте преступления. Их подвел  старый мотоцикл. В противном случае нам бы не удалось получить зацепку.
— Петренко сообщила, что  ее сын Роман  лихачил на «Яве». Может он  и доконал мотоцикл.
— Слушай, а ведь продавца запчастей мы реально  можем разыскать, не дожидаясь утра, — вдруг осенило Зарубина.
— Каким образом?
— Вспомни, кто на нашем рынке отделением  милиции руководит?— заметил  Валерий.
— Рафаэл, Рафик Варганян, майор.
— Он там всех торгашей, спекулянтов, как облупленных  знает, и они  его за версту  чуют. Среди  цыган, кавказцев и другого люда Варганян большой авторитет.  Звони ему на  квартиру. Он уж точно знает, где  обитает этот  неуловимый Ванька-встанька. Не будем  терять  время, оно сейчас работает на преступников.
В списке  сотрудников  милиции Зарубин отыскал домашний  номер телефона Варганяна. Виктор поднял с рычага трубку, повращал диск и услышал голос с характерным акцентом:
— Майор Варганян на проводе, у аппарата.
— Извини Рафаэл, тебя беспокоит капитан Горелов.
— Какой извины, нэ  нада, дарагой, Рафик поможыт.
— На рынке запчастями торгует некий  Ванька, высокий и тощий, как жердь, лицо конопатое…
 — Не говоры  дальше,  знаю,— остановил Варганян.— Фамилия унего под стать внешнему виду  — Жердев.
— Назови его адрес.
—Дам тебе адрес,— в голосе майора чувствовалось удовлетворение от того,  что он помог товарищу. По шелесту Горелов понял, что Рафик  перелистывает блокнот, потом назвал адрес.
— Что  он натворил? — поинтересовался Рафаэл. — Очередную женщину завел? Его жена   Розалия жаловалась, что Иван изменяет ей, часто дома не ночует.
— По другому поводу, — успокоил  Виктор.— Купил он у одной  гражданки «Яву»,  надо разобраться. Спасибо за информацию.
— Всегда к услугам, дарагой,— охотно ответил Варганян.
— Ну,  что, полуночник, вперед,— улыбнулся Зарубин. Они вышли из кабинета, вызвали дежурный  УАЗ.  Назвали милиционеру-водителю адрес Жердева и машина тронула с места.  На город опустились холодные сумерки, в разводьях темных туч блистали звезды. Но Зарубина и Горелова занимали в этот момент земные заботы.

               
 5. Выход на свидетелей
               
 1

Подъехали к пятиэтажному  дому. Водитель-сержант  остался в машине, а Зарубин и Горелов вошли в тесный с разбитыми дверями  подъезд. На ощупь  по лестнице  поднялись на третий этаж, где по всем признакам находилась квартира Жердева.
С верхней лестничной площадки проникал  тусклый свет. Плитка  у  дверей была выщерблена. Капитан взглянул на номер и убедившись, что не ошиблись, нажал на кнопку звонка. Минуты  через три  внутри послышались шаркающие шаги и сонный женский голос спросил:
— Кто,  чего надо?
В следующее  мгновение  появился светлячок “глазка”.
— Милиция, — властно  ответил следователь.
—Покажите документы, в то еще какие аферисты-грабители. На лицах не написано, кто такие?— потребовала женщина. Оценив ее бдительность (сами ведь  через  газету  и  радио поучали горожан  не открывать  двери незнакомым  лицам ),  майор развернул и поднес к “глазку“ удостоверение. 
Он предполагал  увидеть пышную, как роза  женщину и был обескуражен,  когда, отцепив цепочку перед  ними предстала  Розалия в комнатных тапочках на босу ногу, худая,  как подросток.
Смутилась, запахивая полы старого выцветшего  халата  и пряча тощую вислую грудь. Жидкие  светлые волосы на голове были завиты на бигуди. Женщина, осознавая свой неказистый вид, взирала  большими карими  глазами на ночных визитеров. При ближайшем  рассмотрении ее лицо не утратило былой красоты  и наивности,  было типично для облика  худосочной балерины или актрисы.
— Вы и есть  Розалия Жердева? — обратился к ней  Горелов.— А где ваш муж Иван? Позовите его.
— Муж  объелся  груш, — произнесла она бледными губами.
— Каких еще груш? — удивился Зарубин.
— Присказка есть такая,— жалко  улыбнулась Розалия. — Нахлестался,  наверное, и бродит, как мартовский кот.
— И вы ему позволяете? — спросил Виктор.— Другая  бы скандал устроила,  выгнала за порог.
— Надоело, — махнула женщины тонкой худой рукой.— Что я, сыщик, чтобы за ним по пятам ходить. Догуляется морда конопатая, СПИД, сифилис или гонорею  подхватит. Тогда приползет, как пес побитый. Бог шеьму метит, воздаст  по заслугам.
— А как же дети? — попытался развеять ее печаль капитан.
— Бездетная я, — вымученно промолвила  Розалия.— После первого аборта. Это он настоял и всю мою жизнь исковеркал. Я мечтала в театре выступать, соблазнил  змей-искуситель. Гуляет, пьет, хоть бы в ЛТП его отправили, закодировали и капсулу вшили.
Чувствуя, что эта исповедь надолго, Зарубин сухо спросил:
— Где  он сейчас  может находиться?
— В общежитии  стройтреста. Краля его там пригрела,— хмуро ответила женщина. — Что он еще натворил? На пятнадцать суток или в медвытрезвитель его посадите, хоть отдохну без   окаянного.
Извинившись за поздний  визит,  они удалились.
— Вместо того, чтобы спать,  мы выслушиваем семейные  драмы, — произнес майор. — Дело надо довести до конца. Едем в общежитие.
Входные двери трехэтажного общежития заперты.  С трудом удалось поднять  вахтершу  — грузную с ленивой походкой женщину. Весь ее  облик с надменно поджатой нижней губой и заспанными оплывшими жиром глазами выражал крайнюю степень недовольства.
— Почему  в доверенном вам общежитии в столь позний час   посторонние граждане?— официальным тоном спросил Зарубин, показав удостоверение  сотрудника милиции. — Кто вам позволил нарушать режим общественного места?
— Это кто же  посторонний? Что вы городите-хороводите?  — в  тон ему, не оробев, грубым мужским  голосом ответила вахтерша и как монумент преградила дорогу.
— Иван Жердев.
—Какой же  он посторонний,— секунду  назад каменное лицо женщины  расплылось в добродушно-ехидной  улыбке.— Он,  почитай,  здесь  каждую ночь проводит у  своей зазнобы. Любовь у них с  Эльзой, как  у шекспировских Ромео  и Джульетты.
— В каком они номере? — спросил  следователь.
— Второй  этаж, сороковая,  только я вам ничего не говорила,— засуетилась вахтерша.— Сами нашли, вы милиция — все знаете, от вас никаких секретов не утаишь.
— Что ж  вы, гражданка, распутство  поощряете,  в общежитии  устроили  притон?— упрекнул  ее  майор.
— Вы бы сами попробовали  удержать  Ивана. У него глаза кровью наливаются,  прет и орет, как бык, все на пути сметая, — сказала она.— Вы уж пожалейте меня. Сексуальная революция,  все взбесились, заложат за воротник и спариваются, ни стыда, ни совести...
— В следующий раз вызывайте наряд  милиции,— посоветовал Зарубин. По сбитым ступеням  лестницы они  поднялись на второй этаж. Горелов постучал  в дощатую, выкрашенную в темно-коричневый цвет,  дверь. Тишина, видимо, затаились. Капитан  постучал  настойчиво и в комнате не выдержали.
— Какого черта! Я занят,— раздался угрожающий  рык.
— Милиция. Проверка  паспортного режима. Открывайте, а то взломаем  дверь кувалдой,— предупредил Виктор.
В комнате шум, приглушенные  голоса. Заскрипел ключ в замке, дверь  приоткрылась и на фоне окна, как на  кинопленке проявилась  долговязая  фигура  мужчины с голым торсом,  в семейных трусах.
— Ну,  вы, блин, мужики  и  даете! Вздумали в полночь паспорта проверять, — возмутился Жердев.— С женщиной пообщаться мешаете. На рынке от Рафика нет покоя, здесь вы вторгаетесь в личную жизнь. Никакой свободы, никакой демократии.  За что боролись, глотку драли?
— Заглохни, демократ базарный, — осадил его Зарубин.— Ты почему  общагу в блат-хату превратил, женщин насилуешь? Хочешь  срок за содержание притона схлопотать?
— Что вы, мужики, какая блат-хата, какой притон? Мы  с Эльзой  об искусстве, литературе и живописи беседуем.
— Ладно, Казанова, половой разбойник, живо собирайся,  поедем! — оборвал его тираду следователь. Успеешь еще женщине  надоесть, искусствовед. Это ж надо такое придумать,  об искусстве он среди ночи ведет светские беседы.
— Согласен утром, а сейчас   меня  ждет Эльза, — заупрямился Жердев. — Вы не имеете права нарушать покой.
— Тебя  ждет Розалия со скалкой в руке, — напомнил капитан.
 — А-а, язва  старая,  худая, ребристая, как  стиральная доска,— замахал он  длинными руками.—  Сухая, как вобла, ни сиськи, ни письки...
—Ану-ка, прикуси язык. Отдохнешь  в медвытрезвителе,— предложил альтернативу Зарубин. — Или  очень близко познакомишься с ПР-72 за пошлость и оказание сопротивления  работникам  милиции.
— Не-е, вытрезвитель не надо, — присмирел  Иван. — Там мерзкий  запах, у  меня от него аллергия.
— Хватит дурака валять, Иван,— встряхнул его за плечи следователь— Признавайся,  ты у  Екатерины Петренко мотоцикл покупал?
— А што? — малость протрезвел Жердев и, нехотя, ответил.
—Да,  покупал  драндулет.
— За сколько?
— За четыреста баксов.
— Петренко сообщила,  что за триста,— подсказал Горелов.
— У нее старческий склероз, — невозмутимо ответил Иван.
— Позже  выясним  у кого склероз и  кто мошенник? — заметил Виктор. — Собирайся, покажешь, куда отогнал «Яву».
Поняв, что легко не  отвертеться,  Жердев, скрипя сердце, согласился.
— У тебя не горит,  всегда успеешь, а у  нас служба такая,— объяснил Валерий. — Время упустим,  и  ищи ветра в поле.  Так что не обессудь, Эльза никуда не денется, только сильнее любить будет.
— Женщину  надолго оставлять рискованно, — возразил Иван.
— Но ты  же без  всяких опасений оставляешь Розалию  в одиночестве? — упрекнул его Виктор.
— Кому он теперь нужен, этот увядший розарий, старая кляча, ухватиться  не за что, ни сиськи, ни письки,— досадливо произнес он.— В молодости красавица  была, а сейчас, словно египетская мумия,  одни  кости да  ребра. Никто   не   позарится.
—  Не мучил бы ты  несчастную женщину, разошелся бы по мирному,— посоветовал  капитан.
—  Нет уж, дудки! Кто  меня кормить,обстирывать будет, да квартира ей принадлежит. Дураков нет. Розалия и сама помышляет, как меня вытурить. Рафику наябедничала о моем образе жизни.
— Бессердечный ты, Жердев, — строго сказал Зарубин. — Если и дальше будешь над законной женой  издеваться и  распутничать, то велю  оформить тебя в ЛТП. Там тебе быстро мозги  вправят.
— Не надо, начальник, я  все понял,— встревожился Жердев и покорно  последовал за офицерами.
— Колись, Иван,  для кого ты мотоцикл покупал и перегонял,— потребовал следователь.
— Для одного парня, он назвался Жорой. Подошел  ко мне на рынке, попросил  оказать услугу — купить «Яву»  и перегнать к нему во двор. Посулил двадцать долларов, я  согласился.
— Что же  он сам, безрукий?
— С руками  и ногами,— ответил  Жердев. — Сказал, что  еще не успел получить водительское  удостоверение, заканчивает, мол,  курсы  в автошколе. Мое  дело  маленькое, баксы — в лапу,  «Яву» — во двор.
— Ладно,  Дон-Жуан, садись! — приказал майор,  когда  они подошли к УАЗу. — Покажешь дом, или по-пьяни забыл? Тогда тебе путь один — медвытрезвитель.
— Обижаешь, начальник, я светел, как стеклышко, ни в одном глазу, — заныл он, садясь в автомобиль и тут же посочувствовал. — Ну, и работа у вас, мужики. Когда  вы только спите? Лучше запчастями торговать, отбыл смену и никаких проблем, голова не болит.
— Потому и на спим, чтобы у тебя  и других  голова не болела,— заметил  следователь  и тронул водителя  за плечо.— К самому дому не подъезжай, метров за пятьдесят остановись. Ты, Иван,  скажешь,  когда.
— Понимаю, не хотите спугнуть, — усмехнулся Жердев.
— Соображаешь, — похвалил его Зарубин.
               
               
2

Жердев сосредоточенно  глядел в лобовое стекло на наплывавшие  по сторонам слабо освещенной улицы здания с темными  очертаниями  окон. Соорентировавшись, сообщил  майору:
—  Уже близко,  полста  метров осталось.
— Тормози, — велел  Зарубин водителю. — Оставайся в машине на связи, а мы  пройдемся пешком. Ночные  прогулки полезны для здоровья. Не так ли, Иван?
— Вам виднее,  как совы, по ночам промышляете, — уныло ответил Жердев, сожалея о том, что его вырвали  из  горячих объятий Эльзы.
— Не промышляем,  а службу несем,— поправил его офицер.
— Веселее, Иван, как говорится, вперед и с песней!— подбодрил его следователь. — Проявишь  усердие, зачислим в штат.
— Упаси Господь,— взмолился продавец запчастями,  однако повел  по пустынной, тускло освещаемой редкими фонарями улице к одному  из домов за каменной оградой. Остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Этот двор, там за калиткой гараж, — почему-то тихо, словно его могли подслушать, сказал  Жердев. Из окна струились потоки желтого света. «Не  спится, хотя уже время  за полночь,— подумал Зарубин.— Или бессонница мучает, или душа не на месте».
— Собака во двора есть?
— На тот момент, когда пригнал «Яву» не было.
— Повременим  или  войдем? — спросил  майор.
— Зачем медлить, будем брать быка за рога,— ответил капитан. — Эффект неожиданности должен сработать.
— Тогда  изготовь оружие, — велел следователь. Неожиданно свет в окнах  погас. Все трое  затаилась у калитки,  сквозь металлические прутья  которой хорошо был виден двор. Дверь  отворилась и в ее проеме  появился невысокий  парень со спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Придирчиво вгляделся в темный двор и подошел к  воротам гаража,  проверил надежность  замка. Только после этого решительно направился к калитке. Вынырнувшая  из-за туч луна осветила его лицо.
— Узнаешь?  — тихо спросил у Жердева майор.
— Да, это он, Жорка.
— Тогда встречай  приятеля.
— Жора-а, ты куда? — окликнул парня Иван,  когда тот открыл калитку и  вышел на  улицу. От  неожиданности  парень вздрогнул, узнал  продавца  запчастей. Заметил  возле него двоих мужчин и,  заподозрив  неладное, резко рванул с  места. Жердев оторопел, Зарубин и Горелов устремились за беглецом.
— Стой, стрелять  буду! — крикнул следователь. — Милиция.
Парень  прибавил скорости. Выстрел  из пистолета Макарова в воздух, гулко распорол ночную тишину.
— Стреляю на поражение! — предупредил  Зарубин. Угроза заставила беглеца  остановиться.
Горелов подбежал к  незнакомцу, заломил  руку, вывернул  карманы куртки брюк, извлек нож с кнопкой, выбрасывающей лезвие.
— Почему побежал? —спросил, переводя дыхание.
—Думал, что  амбалы, грабители. Я один, а вас трое,— оправдывался парень. Подвели его к  Жердеву.
— Жора, что ты , как угорелый, рванул, это же я,  Иван. Забыл что ли, кто тебе «Яву» во двор перегонял? Ну, пошевели мозгами.
— Ошибся, кореш, меня зовут Санькой. Нет у меня  «Явы» и прав на вождение,— ответил парень.— Что вам надо?
— Вот именно у тебя нет прав на  вождение, — обрадовался  зацепке Жердев.— Поэтому,  чтобы не иметь неприятностей с ГАИ, ты попросил меня  перегнать к тебе во двор. Двадцать баксов дал за услугу.
— Я тебя  впервые  вижу,— не признавался тот.
— Ослеп что ли? Меня на рынке каждая  собака  знает.
— Собака может и знает, а мне твои трюки-глюки до фени,— с раздражением ответил парень.
— Так ты говоришь,  что нет «Явы»? — спросил  Зарубин.
— Нет, — хмуро произнес он.— Вам то какое дело? У меня нет времени, я тороплюсь.
— Куда? — спросил следователь.
—Это вас не касается.
— Очень даже касался! — резко осадил его майор  и предьявил удостоверение  личности. — Если вы  действительно не покупали мотоцикл, то его нет в гараже.
—Конечно нет, — ухватился за фразу парень.— Проверьте гараж и сами  убедитесь. А то открыли стрельбу, как  будто я разбойник с большой дороги. Патроны, что ли некуда девать? Стреляйте по пустым бутылкам, воронам или другим живым мишеням.
— Показывай свой  гараж,— согласился Зарубин. Они возвратились  во двор. Александр отомкнул навесной замок  и раскрыл  ворота. Щелкнул выключателем.
—Я же говорил, что пусто, никакой “Явы”,— с удовлетворениеы произнес он.
— Да, похоже,  что ошиблись в объекте, ты  уж прости нас, Санька, кто не работает, тот не ошибается, — вздохнул майор.— Паспорт то свой покажи, нам  для отчета надо.
Парень подал паспорт. А в нем билет на поезд  до  Харькова.
— Рожко Александр Ефимович,— вслух прочитан Валерий.
— Я значит идиот, оклеветал человека,— возмутился такому повороту событий Жердев.— Я не мог ошибиться,  у меня на  лица отличная память. А то, что ты  Жорой  прикинулся,  подтвердят свидетели.
— Шарамыга, проспись, наклюкался и несешь  всякую охинею,— прорычал на него Рожко.
В  небольшом  гараже в углу были сложены ящики, садовый инвентарь, лопата, грабли. тяпка. Горелов обратил внимание  на  полку, закрепленную  на стене под самым потолком.
— Что там?  — указал он  взглядом.
— Старые, бумаги от прежнего владельца гаража  остались. Надо бы сжечь мусор, чтобы глаза не мозолил, — вяло ответил Александр. — «Запорожец» здесь стоял, пока коррозия  кузов не съела.
Капитан не поленился, дотянулся рукой,  достал  с полки замасленные брошюры по эксплуатации и техническому уходу за транспортом. Принялся их перебирать, скользя беглым  взглядом.
— А это что такое? — он показал  Рожко  техпаспорт на мотоцикл  «Ява-950»  и  живо обратился к Зарубину. — Сейчас мы сверим номера двигателя и рамы.
Увидел, как изменился  в лице Рожко, побледнел, тонкие губы задрожали. — Итак, техпаспорт  на имя Петренко Романа  Евгеньевича — он заглянул в записную книжку. — Номера  совпадают, что это значит?
— Мотоцикл был, но его похитили, — сухо ответил владелец гаража.
— Что ж ты комедию ломаешь? — толкнул его в плечо Жердев, довольный таким поворотом события.
—Полегче, дубина неотесанная, а то врежу по репе, — огрызнулся Рожко. — Заложил ментам, скотина.
— Значит,  говоришь похитили? Такие крепкие  ворота, замок,  никаких повреждений и похитили. Почему  сразу же в милицию не заявил? — пристально  взглянул  на Александра следователь. — Собирайся, поедим в горотдел. Там подробно расскажешь, когда и при каких обстоятельствах исчезла «Ява»?
— Закурить можно? — упавшим голосом спросил Рожко.
— Валяй, — разрешил  Зарубин и увидел, как тот  достал из кармана початую пачку  сигарет «555». Высек  искру из  зажигалки и жадно затянулся. В жестах и во взгляде чувствовалась  нервозность.
—Английские  предпочитаете? — усмехнулся Валерий.
— Да, берегу здоровье. У этих сигаретах меньше, чем у американских  вредных  канцерогенов, — со знанием ответил Александр.
—Если речь о здоровье,  то лучше совсем бросить  курить и пить спиртное,— заметил  Горелов.
— Курево  успокаивает, — возразил Рожко.
— А что, есть причины для волнения?
—  После общения с милицией, жди неприятностей. У вас одна  задача — откопать  криминал,  даже там,  где его нет.
— Вот и выясним есть или нет?— заверил майор и, подождав, когда Рожко выкурит сигарету, подошел и защелкнул на его запястьях наручники.— Ты парень горячий, можешь глупостей натворить, а в браслетах будет спокойно.
—  Так, я обвиняемый или…?
— Нет, пока  задержанный  по подозрению.
Горелов изъял техпаспорт, запер и опечатал гараж.

               
  3

По дороге в горотдел высадили  Жердева, вконец  протрезвевшего. Он вел себя тихо, словно покладистая овечка.
— Заждалась  Розалия,  гляди, не хулигань,— предупредил  капитан. — Если  дашь  волю рукам, то пятнадцать  суток тебе гарантирую.
— У вас,  я слышал, админарестованные от ресторана кормятся? — поинтересовался Иван. — Может и по  сто граммов наливаете?
— Да,  от ресторана, то  что на  столах остается, ассорти  с пробками от водки, шампанского и вина, — пояснил Виктор. — Поэтому  эта трапеза с объедками с барского стола на  гурманов-любителей.
Прибыли к зданию милиции, провели Рожко в дежурную часть, сняли «стальные браслеты».
— Сфотографируйте его в профиль и анфас,  откатайте пальцы и в ИВС, — велел Зарубин  дежурному по горотделу капитану  Локтеву. — Утром вместе с Дрябиным  разберемся. А ты, Александр, припомни, куда  исчез мотоцикл? Имей ввиду, что  чистосердечное признание и раскаяние смягчает  участь  обвиняемого.
Рожко сфотографировали, сняли отпечатки пальцев.
— Сигареты и зажигалку или спички оставьте,  — попросил он Локтева, когда тот велел выложить на стол  все принадлежности  из карманов и спортивной сумки.
— Нет, — строго возразил  офицер.— По инструкции все вещи подлежат изъятию  и сохранности. Они вам будут возвращены. Курить в ИВС  категорически запрещено.
Локтев  в присутствии  Зарубина и Горелова тщательно осмотрел содержимое  спортивной сумки, обнаружил потайной карман, а в нем завернутую в бумагу пачку стодолларовых купюр.
— О-о, да ты богатый клиент, мог бы снять номер-люкс в отеле,— улыбнулся капитан, показав находку следователю.
— Сколько? — спросил майор у Рожко.
— Не знаю, не мои,— но поразмыслив, признался, опасаясь, что деньги конфискуют.—  Две тысячи.
— Откуда такая сумма?
— Своими мозолями заработал.
— Каким образом?
— Коммерческая тайна,— вымученно улыбнулся он и предложил. — Вы лучше поинтересуйтесь, за какие бабки чиновники себе дворцы и замки возводят? Взятки берут  и деньги из бюджета расхищают. Вот с кем надо бороться или руки коротки?
— Наступит  время и до них доберемся, а пока что отвечай за себя. В коммерсантах ты не значишься. Нужны  документальные подтверждения заработка,  в том числе об уплате налога, — озадачил его следователь.
Аккуратно пересчитали зеленого цвета купюры — две тысячи долларов. Содержимое сумки: сорочки, брюки, полотенце, электробритва и предметы гигиены — свидетельствовало о сборах Рожко в дорогу.
— Куда лыжи навострил? — спросил его Горелов.
— Не имеет значения, — мрачно ответил он — Ясно ведь, что в Харьков, здесь и ежу понятно.
Все изъятые вещи и валюту после  составления описи спрятали в одном из сейфов в камере хранения вещдоков, для надежности опечатали.  “Сейчас его дожать или повременить до утра, — раздумывал Зарубин.— Хотя  фактор времени в следствии очень важен.  Но  пока нет результатов дактилоскопии. Придется утром срочно поднапрячь Дрябина.
— Нам  нужен короткий на пару часов тайм-аут,— сказал Горелову, отойдя в сторону, чтобы Рожко не смог подслушать. — Эксперт-криминалист  обещал идентифицировать  отпечатки пальцев, которые обнаружил  на пайке сигарет «555» с отпечатками пальцев  Рожко.
Только с помощью  твердых доказательств мы заставим его заговорить. За несколько часов пребывания в изоляторе, он не найдет убедительных аргументов  в свое оправдание. К тому же атмосфера  камеры подействует на него  психологически, развяжет язык.
— Нам  тоже не мешает перевести дух, собраться с силами,— согласился Зарубин.
— Гражданина Рожко в одиночную камеру, чтобы никаких контактов с другими задержанными, — приказал следователь  Локтеву.— К семи утра вызови в отдел Дрябина. Обязательно сошлись на меня и он поймет, что дело не терпит  промедления.

6. Ловушка для  злодеев
               
 1

Отдохнув пару часов Зарубин, Горелов и эксперт-криминалист Дрябин спустились  в подвальное помещение изолятора временного  содержания, размещенного под зданием милиции. В  комнату для допроса постовой милиционер ввел Александра Рожко.  Ночь, проведенная  в камере, отразилась на его облике. Лицо осунулось,  резко обозначились  скулы, каштанового цвета  волосы перепутались. «Да, дикие условия изолятора со зловонием  явно не способствуют   подъему настроения и оптимизму, давят на череп»,— подумал следователь и с места  в карьер  встретил  Рожко вопросом:
— Так, куда исчез мотоцикл?
— Не знаю. Оставил во дворе без присмотра. Сам виноват.
— Почему вместо того, чтобы об угоне заявить в милицию, вы решили сбежать в Харьков?  Никакой здравой логики?
— Дохлый номер. Вы  угнанные авто,  иномарки, джипы не можете разыскать, а тут какой-то паршивый  мотоцикл,— безнадежно махнул он рукой. — Кому сейчас нужны чужие заботы. За все надо бабки платить.
— Почему паршивый? — поймал его на слове Горелов и,  уловив замешательство, продолжил.— Коль скоро вы утверждаете,  что не имеете водительского удостоверения, то как  в этом случае,  можете оценить техническое состояние  «Явы». Кто  сказал, что мотоцикл паршивый? Кто его оценил? Ваш сообщник?
— Жердев.
— Иван этого сказать не мог.
— Почему? — невольно вырвалось у Рожко.
—Здесь вопросы задаем мы, а ваше дело — четко по существу отвечать,— заметил Зарубин.— Но все же поясню. Жердев, будучи посредником, был заинтересован в том, чтобы представить товар, как качественный, скрыл дефекты. Вы ведь не посвящали Ивана для какой цели вам нужна  «Ява»?
— Не посвящ…,  — запнулся на полуслове  и опустил голову.
— В самый критический момент «Ява» вас подвела,— продолжил майор. — Верно говорят, что скупой платит дважды. К тому же Жердев вас нагрел, купил мотоцикл не  за  четыреста, а за  триста долларов, разницу положил в карман.
— Вот  скотина,— не удержался Рожко.
— Хватит  запираться, ваше участие в убийстве Аристова и еще двоих не вызывает сомнений, подтверждено доказательствами.
— Нет, нет! — вскочил со  стула подозреваемый.— Не шейте мне чужое дело, и не знаю Аристова. У меня украли мотоцикл, причинили ущерб и  я еще виноват? Где справедливость? Поэтому к вам никто не обращается за помощью. Вы так все перекручиваете, что диву даешься. Злодеи разгуливают на свободе, а невинные на нарах парятся. Я буду жаловаться в вышестоящие инстанции.
— Не паясничайте, Рожко,  вы сами загнали себя в угол,— остановил его  Зарубин. — Ваш сгоревший мотоцикл и два автомата обнаружены у железнодорожного переезда. Вячеслав покажи снимки.
Дрябин положил фотографии на стол перед Александром. Тот, нехотя скользнул по ним взглядом и отодвинул рукой, давая понять, что не причастен к происшествию. Но  изображенные на снимках сгоревший, обугленный остов мотоцикла, два  автомата с разорванными магазинами узнал, но вида не подал.
— С чего вы взяли, что на снимках именно мой мотоцикл?
— Номера двигателя и рамы совпали с номерами в техпаспорте на имя  Петренко Романа.
— Я  вообще не покупал  «Яву»  и кто такой Петренко, не знаю,— заупрямился Александр.— Меня транспорт  совершенно не интересует,  я — гуманитарий, литература, театр, живопись — моя стихия.
— Почему техпаспорт оказался в вашем гараже?
— Его мог подсунуть Жердев, чтобы отвести от себя подозрения и подставить меня,— сказал Рожко.
— Виктор, припомни, не подходил ли Иван к полке, когда мы осматривали гараж ? —обратился к Горелову Зарубин. Тот напряг память.
— Иван блуждал по гаражу, но твердо утверждать, что он подходил к полке, я не могу,— ответил  капитан.
— Любые сомнения  в пользу обвиняемого,— резонно заметил Рожко, почувствовав уверенность.
— Верно, — согласился следователь. — Откуда такие познания? Может уже был конфликт с законом?
— Вся наша жизнь построена на конфликтах, потому и интересна,— уклончиво  ответил он, довольный тем, что сумел озадачить майора. Зарубину хватило нескольких секунд, чтобы собраться с  мыслями.
— Не исключено, что техпаспорт вам могли подложить. Такое в практике случается  в целях шантажа, компромата и прочее,— произнес Валерий. — Но меня насторожил тот факт, что вы стали резко менять свои показания. Сначала согласились и не возражали, что через посредника Жердева купили мотоцикл, а теперь вдруг заявляете, что вообще не покупали «Яву»? В каком случае вы искренни?
Александр не торопился с ответом.
— Я еще раз предупреждаю вас об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, — напомнил майор. — Статья 178 Уголовного кодекса предусматривает наказание в зависимости от степени вины  от одного до пяти  лет лишения свободы. А при обстоятельствах,  связанных с убийством  трех человек ,грозит  максимум.
— Я отвечаю, как  есть,— освоился с казенной обстановкой Рожко.
— Вы меня на испуг не возьмете.
— Какие вы курите сигареты? — неожиданно спросил Зарубин.
— Вы об этом уже спрашивали,— насторожился он и, не уловив подвоха, произнес:
— Предпочитаю английские  три «555». Позвольте закурить. Вы у меня изъяли сигареты,  нарушив  мои права.
— Ваши  сигареты в камере хранения,— сообщил следователь, достал из кармана  и подал початую пачку.— Предлагаю «Президент», не возражаете?
— Харчами перебирать не приходиться,— криво усмехнулся Александр, прихватив три сигареты.
— Кстати о сигаретах,— вступил в разговор доселе молчавший Дрябин.— В недостроенном гараже пансионата «Лазурь», где разыгралась трагедия, обнаружен окурок ваших любимых трех «555». А поблизости от сгоревшей  “Явы” пустая пачка этих сигарет и на ней отпечатки пальцев.
Рожко  вдруг отчетливо вспомнил, как бросил в огонь перчатки и только после этого закурил  последнюю сигарету,  а  пачку кинул в траву.
С  зажатой между пальцами сигаретой, он  неподвижно взирал  на эксперта-криминалиста. Дым синей  спиралью потянулся  к  потолку.
— На обнаруженной  пачке  отпечатки ваших пальцев, — продолжил  Вячеслав. — Вот сравните  оттиски, отмеченные квадратиками. Совпадение по линиям, узорам идеальное.
Серая маска наползла на лицо Александра. У него перехватило  дыхание, словно кто-то перекрыл доступ кислорода. Молча внимал фактам, не  находя аргументов  для опровержения. Жадно втянул в себя дым, словно опасаясь, что у него могут отнять сигарету.
— Гильзы  на  месте преступления, окурок и пачка с отпечатками ваших  пальцев,  сгоревшая «Ява» и два автомата — все это звенья одного преступления. Подтверждением тому  акты  баллистической экспертизы,  дактилоскопии,— подытожил следователь. — Поэтому в отношении вас, гражданин Рожко,  я выношу постановление о возбуждении  уголовного дела по признакам статьи  92 УК, умышленное убийство  при отягчающих обстоятельствах.  Учитывая особую опасность совершенного деяния, объявляю меру пресечения — арест. Понятно, что  действовали  в группе.
— Что мне это сулит?— упавшим  голосом, выкурив до фильтра сигарету, спросил Александр.
— От  восьми до пятнадцати лет или высшая мера — смертная казнь, —  сухо  ответил следователь.
— А что смертная казнь еще не отменена?
— Совет Европы настаивает на отмене,— пояснил Зарубин.— Но я убежден, что не следует  к бандитам и  насильникам проявлять милосердие. Наказание должно быть адекватно совершенному преступлению.
— Значит “вышка”,— вслух произнес Рожко и вдруг вскипел.— Дудки,  не позволю делать из меня козла отпущения, отдавать на заклание.
— Конечно,  глупо нести наказание, платить здоровьем и даже жизнью, за других, — поддержал его майор.— Все факты  указывают, два  автомата, два шлема, на то, что стреляли двое. Хотелось бы знать всех участников и заказчика убийства. Ваше  признание будет учтено. Я так полагаю, что те две тысячи долларов — это плата за работу. Невелик  гонорар? Или это часть его, так сказать, аванс для стимула?
Рожко обреченно кивнул головой и признался:
— Я  действовал в паре с высоким рыжеволосым парнем по кличке Хомут,  фамилию и имя не знаю. Он был старшим, я исполнял его команды. Ему, наверное, заплатили больше.
— Сколько?
— Не знаю, но больше. А мне только часть, аванс.
— Остальную валюту, когда обещали?
— При встрече.
— Где? Может в Харькове? — спросил Валерий  и заметил, как Рожко смутился, опустил голову.
— Заказчика знаешь?
— Нет. С  ним Хомут базарил.
— Куда вы должны были приехать на мотоцикле?
— До развилки дороги, в четырех километрах от города. Там нас должен был ждать какой-то кавказец.
— Что помешало?
— На  переезде «Ява»  заглохла, пришлось ее поджечь.
— Почему не сбросили стволы на месте преступления?
— Я  предлагал, но Хомут  ответил, что еще могут пригодиться.
— Похоже, что он подставил тебя с мотоциклом и  автоматами, а сам в кусты и  кум  королю,— распалял Зарубин неприязнь Рожко к подельнику. — Сейчас где-нибудь в Стамбуле с “Наташками” на пляже развлекается, в ресторанах и казино сорит  валютой,  а ты в  камере у параши будешь ждать приговора. Хотя как  знать?
— Что как знать? — не понял Александр.
— После такой роковой ошибки с автоматами тебя с сообщником, чтобы  замести  следы, скорее всего убрали бы другие киллеры. Заказчик ошибок  не прощает, ведь твой  арест  ему угрожает разоблачением. Тебе, возможно,  еще крупно повезло, а  Хомут у него под прицелом... или  уже  на дне моря или в бетоне покоится.
Последняя фраза заставила Рожко  передернуть плечами. Уверовав в правоту слов следователя о том, что Хомут его подставил, он охотно описал его внешние приметы,  характер, тип  лица.
С помощью фоторобота был создан и растиражирован  для сотрудников  различных подразделений милиции снимок  разыскиваемого по  кличке Хомут. Ориентировки по электронной почте и факсу направлены в правоохранительные органы Харькова,  Крыма.
— Мне сохранят жизнь? Мать не вынесет моей смерти... я не хотел, меня вынудили, сказали, что Аристов из крутых, рэкетир, ограбивший честных граждан  с помощью фиктивного банка и страховой компании, — спросил Рожко у Зарубина, когда в комнату для  допроса вошел постовой милиционер, чтобы унести его в камеру.
— Не знаю, не знаю, — ответил майор.— Приговор выносит суд, а в данном случае, учитывая тяжесть преступления, общественный резонанс, Верховный суд  республики.
— Если Верховный, то крышка,— вздохнул Рожко.
— Без паники, будь  мужчиной! — прикрикнул  Горелов.— Раньше  времени не хорони  себя. У тебя есть шанс на жизнь, если даже Верховный суд вынесет смертный приговор,  последнее слово за  президентом страны. Он вправе  помиловать осужденных.
Похоже, что последние слова капитана  мало утешили Александра. Сложив  руки за спину и ссутулившись, как под тяжелой ношей, он направился к выходу,  словно на  плаху.
«Какое это мучительное испытание для психики человека осознавать  себя потенциальным смертником,— размышлял майор.— Почему об этом не задумываются киллеры, выходящие по заказу на охоту за очередной жертвой? Но и самих киллеров, как свидетелей и носителей опасной информации, рано  или поздно постигает участь их жертв. Исполнивших заказ  убивают другие киллеры, а тех  следующие...
Никто неспособен или не желает разорвать эту кровавую цепь.  Поэтому череда убийств по  политическим, экономическим и другим  мотивам захлестнула  страну в этот период  смуты и разброда. Тот же черный рынок; где есть  спрос, есть и предложение. Сколько молодых, здоровых парней и  девушек  из числа спортсменов, особенно стрелков-снайперов,  оказавшись не у дел,  пополняют ряды  киллеров, боевиков, вербуются для диверсионных действий  в «горячих точках» военных конфликтов».
— О  чем задумался?  — оборвал  цепь  его размышлений Горелов.
— О незавидной участи киллеров,— ответил следователь и  тут же вернулся к делу. — Я подозреваю, что Рожко  должен  встретиться с Хомутом в Харькове. Поторопились мы с его арестом, следовало проследить его дальнейший маршрут. Возможно, он и  вывел бы  нас на сообщника и заказчика. Будем исходить из того, что Хомуту неизвестно об аресте Рожко. Тогда тебе, Виктор,  вместе с Рожко предстоит срочно  выехать в Харьков.  Думаю, что этот город выбран не случайно. Подготовь попутчика, проинструктируй и сегодня  же вечером в дорогу.
— Значит, используем его, как подсадную утку,— заметил  Горелов.
— Очень важно скрытой камерой зафиксировать их контакт, а если удастся, то и записать разговор.  Против Хомута у нас пока что нет прямых  доказательств,  поэтому  для начала надо раздобыть хотя бы  косвенные. Снабди Рожко микро-диктофоном. Начни с железнодорожного вокзала, где обычно происходят подобные встречи.
— Не сдрейфит ли Рожко, в последний момент?
— Ради спасения собственной  шкуры, он пойдет на это,— уверенно заметил майор. — Мне удалось его разозлить, настроить против Хомута. Эту злость надо подогревать, внушить ему мысль, что если не будут задержаны сообщники, то вся вина ляжет  на него. Серьезный довод.
— А ты, Вячеслав,  сделай запрос в ИЦ главка,— обратился Зарубин к Дрябину. — Возможно, у них есть данные на субъект по  кличке Хомут. Наверняка, он успел себя раньше проявить. Это значительно облегчит его розыск и задержание.
 —Будет сделано, — ответил эксперт-криминалист.
В тот  же вечер Горелов с одним  из сотрудников угрозыска и Рожко  московским поездом отбыли в Харьков. Оперативно сработал и Дрябин. На его запрос из информационного центра главка сообщили, что кличка Хомут принадлежит ранее судимому по статье  206 часть 3 / особо злостное хулиганство/ УК  гражданину Гузееву Геннадию Денисовичу, без определенного места  жительства и рода занятий— бомжу.
 
               
 2

— Я пригласил вдову Аристова  Нинель  Львовну. С минуты на минуту она должна подойти,— сообщил Зарубин, жестом руки пригласив Дрябина присесть. — Может,  она обладает ценной информацией.
— Если бы обладала, сама бы примчалась без приглашения,— скептически заметил Вячеслав. — Кроме слез и причитаний ничего конкретного. Я ее видел на похоронах, ревела белугой…
— Не будем строго судить,— парировал майор.— До милиции ли ей тогда было, убитый муж, душевное потрясение, похороны. Нам следовало раньше ее опросить, но тогда она была в слишком подавленном состоянии. Для нас важна любая информация о последних  контактах Аристова.
— Разрешите,  — в открывшуюся  дверь едва протиснулась грузная бальзаковского  возраста женщина в темном,  плотно облегающем жировые складки тела, платье в черном пуховом платке на голове. В пухлых руках — черного цвета ридикюль. Она взглянула  на майора печальными карими с поволокой  глазами навыкате.
— Вы меня вызывали?— робко охрипшим голосом спросила Аристова и,  словно  статуя,  замерла у порога.
— Да, Нинель Львовна. Извините за беспокойство, я понимаю выше душевное состояние, потерять мужа-кормильца, — сочувственно промолвил  Зарубин и указал взглядом на стул. — Присядьте,  пожалуйста. Я постараюсь не слишком утомлять вас вопросами.
Женщина присела у стола и с готовностью  обратила свой печальный  взор на следователя.
— Вашему мужу кто-нибудь угрожал?
—  Вечером, накануне трагедии он приехал домой,— проговорила она.— Я сготовила на ужин яичницу с салом и луком и он  с аппетитом ее съел.  Поделился со мной радостью, что покупает пансионат «Лазурь». Тогда же предложил  мне должность генерального директора. Я, конечно,  согласилась.  Надоело одной дни коротать. Сын  Кирилл в школа, а у меня немного утешений — персидские  кошки, макрамэ и мексиканские телесериалы. Переживаю я за них до слез.
— Поближе к делу, Нинель Львовна, — прервал ее прелюдию майор.— Угрожали ли вашему мужу и  кто конкретно?
— Господин следователь, не сбивайте меня с мысли, я хочу все по порядку доложить, — упрекнула вдова и продолжила. — Викентий собирался построит  двух  или  трехэтажный  коттедж  с бассейном, сауной и зимним садом. В квартире нам тесно стало, не по рангу жили, другие давно перебрались в особняки и замки, а Викентий все скромничал. За то и голову сложил. Теперь мне с Кириллом на старости лет придется мыкаться в старой квартире...
Она поднесла к г лазам  влажный платочек, огорчившись то ли гибели мужа,  то ли несбывшимся  мачтам.
 —Аристову  кто-нибудь угрожал?— не выдержал Дрябин. —Отвечайте на прямой  вопрос.
— А как же, угрожали,— спокойно ответила Нинель Львовна. —  В тот вечер, когда он  с аппетитом съел яичницу с салом и луком,  зазвонил  телефон. Кирилл поднял  трубку и позвал отца. После короткого разговора муж был разгневан. Всех в кулаке держал  и вдруг угрозы. Кто такое потерпит, обнаглела шантрапа.
 — Кто именно угрожал? — попытался уточнить Зарубин.
— Не знаю. Ему  угрожали по мобильной и сотовой связи. У Викентия телефон  был для деловых  разговоров. Очень удобная вещь, вам бы не мешало его приобрести.
— Не мешало бы,— согласился следователь, с трудом скрывая раздражение от пустых показаний Аристовой. — Спасибо, вы нам очень помогли. Я  вас больше не задержу.
— И это все? — удивилась женщина, часто моргая лупатыми глазами.— Странно? Зачем тогда вызывали, беспокоили?
Она приподняла свое тело с просевшего стула и с язвительной иронией промолвила:
— Приятно было с вами беседовать. Вы такой внимательный и душевный. Я полагала, что в милиции служат одни истуканы...
— Взаимно, — ответил майор и попросил  Дрябина.— Будь добр, Вячеслав, проводи Нинель Львовну.
— У самой  двери она неожиданно резво обернулась.
— Чуть не забыла, склероз,— она достала из ридикюля кассету с лентой.— Викентий с автоответчика переписывал на кассету разговоры. Может вам пригодится?
— С этого и надо было начинать,— воодушевился  Зарубин.— А вы с яичницы с салом и луком, будто на телепрограмме «Смак».
— Так  это ж мое  фирменное блюдо, — с гордостью заметила она.— Кто лишь  хоть  раз  попробует, за  уши не оттянешь.
— За кассету спасибо. Могли бы узнать, кому принадлежат голоса?
— Нет, нет, я прослушала  записи и никого не узнала. Муж меня в свои дела не посвящал и с деловыми партнерами не знакомил. Зорко  оберегал от соблазнителей,— с обидой в голосе сообщила вдова.
— Почему?
— Ревновал. Я очень влюбчивая и колоритная женщина.
— Насчет колорита, вы, пожалуй, правы,— улыбнулся майор.— Мы  проанализируем записи. Если они представляет интерес, то приобщим  к материалам  уголовного  дела, если  нет, то возвратим вам в полной сохранности на память.
Аристова  в знак согласия кивнула головой и в сопровождении Дрябина вышла из кабинета.
— Надо прослушать записи,— сказал следователь возвратившемуся Вячеславу.— У тебя  магнитофон или диктофон в порядке?
— В порядке.
Прихватив кассету с записями они  отправились в экспертно-криминалистический отдел, расположенный на первом этаже здания. Здесь находился банк данных дактилоскопии, радиотехнические средства и лаборатория для технических, химических и физических исследований.
— Послушаем, послушаем, — принял из  рук майора кассету эксперт. Вставил в гнездо магнитофона и нажал  клавишу.
В основном были записи мужских  голосов, носившие деловой  характер — просьбы к Аристову  позвонить или прибыть на встречу. Лишь в одном эпизоде в  мягком тоне мужчина рекомендовал Аристову воздержаться от сделки, убеждал в ее невыгодности. Но никаких грубых угроз и предупреждений.
— По моему мнению, речь о покупке пансионата «Лазурь»,— предположил  Зарубин. — Другие абоненты не представляли  интереса, а личность этого советчика необходимо установить. Наверняка, что он  лично был заинтересован в том, чтобы сделка не состоялась и принял радикальные меры для ее срыва.
— Идентифицировать голоса возможно посредством их сравнения с реальным звучанием голосов  конкретных лиц с коррективами  на фон и степень чистоты телефонной связи,— пояснил Дрябин. —Но я  сомневаюсь в том, что человек, замысливший  убийство Аристова надиктовал свои угрозы на автоответчике.  Он не  настолько  глуп, чтобы оставлять  улики.
— Согласен, что из чувства самосохранения,  он обязан был бы действовать осторожно и осмотрительно,— поддержал майор.— Не исключаю версии, что замысел о ликвидации конкурента  у него возник в последний момент, когда были  исчерпаны все средства давления, шантажа.  Под угрозой потери «Лазури» он пошел на крайнюю меру. Поэтому сравнительный анализ голосов необходим  формальности ради, чтобы  не возникло вопросов в  суде.
— Не будем слишком обольщаться.
— Да, не будем. Теперь вся надежда на Горелова,— произнес Зарубин. — Если сработает четко и задержит Гузеева, то и мы на коне.

               
 3

За  вторые сутки поступили вести от Горелова. Он сообщил, что Гузеев задержан на перроне железнодорожного вокзала в момент встречи и короткой беседы с Рожко. При задержании оказал сопротивление.
Майор, сгорая от нетерпения, прибыл  на вокзал за двадцать минут до прибытия поезда. Встретил Горелова, сотрудника угрозыска и двоих  конвоиров, сопровождавших  арестованных. 
Гузеев с затравленным и озлобленным выражением ястребиного лица и павшего духом Рожко из вагона пересадили в автозак и доставили в ИВС. Прибыли в горотдел и  Зарубин  взял  Виктора в оборот:.
— Чем порадуешь?— с азартом спросил он, едва капитан расположился за столом.  Тот  вместо ответа достал из кармана  маленький, чуть больше спичечного коробка  диктофон. Нажал миниатюрную  кнопку и поставил на стол. После непродолжительного шума, характерного для вокзальной суеты,  прорезались слова.
— Привет,— грубовато произнес мужчина.
— Привет, Хомут, — ответил  Рожко.
— Я тебя вчера ждал? Почему не прибыл?
— Дела задержали.
— Врешь? Тебя не пасут?
— Нет. Где остальные баксы? — перешел в наступление Рожко.— Я рисковал жизнью, а получил дырку от бублика.
— Не горячись, надо трезво  оценить ситуацию, — тихо ответил Гузеев. — Людвиг, скотина, нас всех кинул. Обещал в тот же день, как исполним заказ перевести  на мой счет восемь тысяч зеленых. Я проверил здесь в банке — ни одного цента  не поступило. Вот, сволочь, жлобина, верь после этого на слово.
— Что же делать?
— Выбивать валюту из Людвига. Напрасно мы стволы бросили, следовало спрятать,  закопать в надежном месте.
— Оружие — убедительный аргумент,— согласился Александр.
— В Стамбуле без баксов нам делать нечего. Надавим на Людвига. Я звонил ему,  телефон не отвечает. Ты не знаешь, где он?
— Не знаю.
— Сбежал. Но я ему  за  кровные горло перегрызу...
Далее диктофон записал бессвязные крики, ругань, шум.
— Это момент захвата,— пояснил Горелов.— Ребята из линейного отдела милиции помогли  его повязать. Здоровый, как буйвол, с трудом  пистолет выбили. Кроме  того изъяли загранпаспорт и три тысячи  долларов и по найденному в кармане жетону кейс с вещами в камере хранения  аэропорта.
— Не следовало спешить с захватом, пусть бы еще поговорили,— упрекнул следователь. — Запись, изъятый пистолет  и показания Рожко,  пока немного улик против Гузеева.
— Воздерживались  до последнего момента, но Гузеев заподозрил неладное,— возразил Виктор.— Если бы промедлили, то ситуация усложнилась бы. У него появился бы шанс уйти или взять в заложники  Рожко и тогда неизвестно,  чем бы дело кончилось.
— В таком случае претензий нет,— согласился майор. — Ты действовал по обстановке. Признание  Гузеева о причастности  к  убийству следует из содержания записанного диалога, которое  предстоит закрепить дополнительными доказательствами. Признание само по себе не является, как прежде,  царицей доказательств.
— Они трижды упомянули имя  Людвига с обидой  и  с угрозой выбить  из  него валюту за работу,— обратил  внимание Горелов.— Значит, из чувства мести за обман они готовы его сдать. Рожко вряд ли знал заказчика, а Хомут, судя по всему,  имел с ним контакты.
— В группе потенциальных конкурентов Аристова только один по имени Людвиг Вайнбрук, — отметил Зарубин. — Ты прав, его мог знать только Гузеев. Если он общался  с ним только по телефону, то сможет опознать по голосу, если наяву, то предстоит провести очную ставку.
— Но ты  же сам говорил, что у Вайнбрука железное алиби,— напомнил Горелов.— В момент совершения преступления он находился в командировке. Рожко и Гузеев могли его оговорить. Они сейчас, как утопающие,  хватаются за соломинку, готовы на любого свалить вину.
— Мотивы их поведения понятны. Гузеев, еще не зная о провале, назвал  не кого-нибудь, а именно Людвига. Он мог заранее спланировать акцию, а затем уехать, чтобы обеспечить себе алиби. Анализ  показывает, что только Вайнбрук более, чем кто другой, был заинтересован  в ликвидации Аристова. Тот  в спешном порядке подготовил документы на покупку пансионата «Лазурь»  по бросовой цене. А прежде добился  исключения этого объекта  из списка недвижимости, выставленной на аукцион. Такого  досадного поражения Людвиг потерпеть  и пошел на крайнюю меру.
— Доказательства слишком  косвенные,— бросил реплику капитан.
— Накануне  отъезда  Вайнбрук снял  с личного счета пятьдесят семь тысяч долларов, — продолжил Зарубин. — Зачем ему такая большая  сумма для недельной командировки?
— Для покупки дорогих  вещей, например престижного  автомобиля или яхты. Мало ли какие запросы  у состоятельного человека.
— Он лишь  полгода назад купил автомобиль «Mazda». Что касается яхты, то за ней логично было бы ехать не во Львов, а в  Херсон, Николаев или в Одессу, — рассудил майор. — К  тому же по моим сведениям Людвиг совершенно  равнодушен к парусному и другим активным видам спорта, предпочитает интеллектуальные  игры — шахматы, кроссворды, ребусы.
Как игрок,  одержим накоплением капитала, извлечением прибыли из заведомо доходных операций. Пансионат «Лазурь»  находится  в этой же обойме. А валюта ему,  на мой взгляд,  потребовалась для оплаты заказного  убийства и резерва на случай провала акции и бегства. Он учел и худший  вариант. Только  из-за жлобства и алчности  обидел киллеров, не оплатил  сполна заказ?
— Узнал об аресте Рожко и решил не разбрасываться  валютой, — предположил Горелов. — С одной стороны он,  воздержавшись от перевода долларов на  личный счет Гузеева, он отмел  от себя улику, а с другой  — вызвал гнев киллеров. Значит твердо  решил отсидеться за кордоном.  Возврат  для него подобен смерти, если не по приговору суда, то от рук киллеров и  он это отлично понимает.
— Почему мы тогда медлим, его надо срочно арестовать, — предложил Горелов. — Я готов отправиться во Львов.
— Надо, но, увы,  из  командировки он еще не возвратился. Это  еще один аргумент в пользу моей версии. Я направил по телетайпу во Львов  распоряжение о его задержании. Получим ответ и  вылетишь  самолетом,  чтобы  не терять  времени.
— У него  кто-нибудь остался  в городе? — спросил  капитан.
— Молодая жена,  но, к сожалению, детей  нет.
— Почему  к  сожалению?
— А потому, что семья, как крепкий якорь, удерживает. После  разлуки он  возвратился бы к жене и детям. Либо нашел бы способ, чтобы их  тайно  вывезти за границу.
— А жена?
— Похоже, что он ею не шибко дорожит. Сам  уже в  летах, как говорят,  не первой  свежести, а она молода и красива. Но один  раз дала ему  повод для ревности и скандала. Поэтому полагаю, что это та ситуация, когда «была без радости любовь, разлука будет без  печали».
— Ты  в этом уверен?
— Не совсем, ведь бывают исключения,— задумчиво произнес следователь. — Любовь — это заповедная сфера,  где много всяких неожиданностей,  перед  которыми  законы  логики бессильны. Там  царит стихия  страстей и чувств.
— Красиво излагаешь,— улыбнулся витиеватому слогу майора Горелов. — Если бы  не  знал, что ты юрист, то посчитал бы тебя поэтом.
— А-а, — махнул рукой  Валерий.— Не  до стихов, у нас, что ни день, то суровая проза жизни.
Зазвонил телефон, он быстрее обычного поднял трубку.
— Поступила  телетайпограмма из Львова,— сообщил дежурный  капитан Локтев. — Сутки назад гражданин Вайнбрук отбыл из Львова в приграничный город Чоп.
— Вот те, бабушка, и Юрьев день,— вздохнул  Зарубин.— Опоздали мы, сбежал  Людвиг,  как крыса с тонущего  корабля. Теперь ты убедился,  что именно он заказчик преступления.
— Да, — уверенно ответил капитан и с грустью констатировал.— К сожалению, ближнее  и дальнее зарубежье  стали надежным убежищем для преступников,  пересек границу и,  как в воду,  канул. По фальшивым паспортам  можно до глубокой старости прожить, нежась на песках Багамских или Канарских островов.
— Песенка Гузеева и Рожко спета,— сказал следователь.— Что касается  Вайнбрука,  то вся надежда на  Интерпол. Авось и его еще до истечения срока давности  настигнет кара. Впрочем, у конкурентов с преступным происхождением капитала, подобно  хищникам  в животном мире,  не существует таких чувств, как жалость, милосердие, сострадание.
В их среде действуют законы джунглей — выживает к побеждает сильнейший.  Я уверен,  что окажись Аристов  на месте Вайнбрука в борьбе за пансионат «Лазурь», то и он действовал бы по  методу своего конкурента,  тоже нанял бы киллеров. Они, алчные коммерсанты, как говорится, одним миром мазаны и ради наживы готовы преступить закон. Аристова подвела  излишняя  самоуверенность.
— Ты философ, Валерий, — улыбнулся Горелов.
— Это не философия, а реальная жизнь. А в нынешних условиях обогащения любыми способами и любой ценой, она сродни детективу, — подметил майор.— Нам волею судеб суждено распутывать тугие клубки человеческих трагедий. Люди с непомерными потребностями и амбициями  продолжают гибнуть за  металл, за капитал...
 
г. Саки. Крым