УМЕР ИЛИ ЖИВ

- Вчера заходил мой покойный муж, умолял не разводиться, - подняв глаза, Татьяна, чуть не подавилась, вспомнив, что не все сидящие за столиком посвящены в её личную жизнь.
- Мне бы такое сказанули, решила бы, что крыша отъехала. Да уж, покойный ты мой, теперь ещё и помалкивай, чтоб в психушку не сдали. Козёл.

Весть об исчезновении директора вагона-ресторана пришла в его семью в лице дежурного милиционера, позвонившего в дверь среди ночи, видимо, чтобы сразу наотмашь и сна ни в одном глазу. Татьяна, её мать и несовершеннолетняя дочь в полной прострации отвечали на вопросы служивого, сводившиеся к одному: не спрятался ли глава семьи где-нибудь под диванчиком или на антресолях. Оставив официальное извещение о случившемся, сержант ушёл, явно разочарованный: в квартире, кроме женщин, никого не оказалось.
Тёща, резко полюбив ненавистного до этого момента зятя, взяла дело в свои руки. Пару часов порыдала с подругами по телефону, одновременно заказывая билеты на поезд и утешая ничего не соображающую дочь.
В едущем в Орёл поезде Татьяна узнала все детали, неизвестно как и откуда собранные её матерью. Уразумев, что всё случилось не во сне, пришла в ужас и разревелась.

Молодой, перспективный, хваткий, державший своих сотрудников в кулаке, директор ресторана на колёсах, накинув спортивную куртку, бросив в борсетку несколько запечатанных банковских пачек «деревянных», легко спрыгнул со ступенек останавливающегося поезда.
Ничего особенного: сломался один из кухонных агрегатов. Не проблема заказать новенький на ближайшей более-менее длительной стоянке. В Орле шеф уехал с вокзала на заранее вызванном такси, просчитав, что за 20 минут уложится с покупкой и все благополучно поедут дальше в Питер.

Прошёл час. Озверевший машинист, наплевав на все слёзные просьбы кухонной команды, связался с диспетчерской и, послав всех подальше, повёл, наконец-то, поезд от провинциального вокзала.
Стук зубов зама, бухгалтера и остальных ресторанщиков напоминал звук кастаньет, перебивающий стук колёс всего состава. По лицу бухгалтера нетрудно было догадаться, что, несмотря на оставшиеся в кассе деньги, дела велись не без двойной или тройной бухгалтерии и, конечно же, не без руководящей руки шефа. Беда, что при сдаче смены его присутствие, судя по всему, отменялось. Орловский таксист подтвердил, что высадил указанную персону у магазина. В магазине же его в глаза не видали, хотя заказ агрегата на его фамилию, имелся. Последняя призрачная надежда увидеть начальника на питерском вокзале растаяла, как и положено миражу, сразу же по прибытии на конечную станцию.

Пока финансисты, ревизоры проверяли ситуацию, Таня с матерью изучала Орёл. Не музеи и памятные места, а всё больше больницы, морги да отделения милиции и вытрезвители. Нет, среди всех, кого им пришлось осмотреть, потерявшегося не оказалось.

По возвращении всё пошло своим чередом. Мамаша, посчитав, что сделала всё что могла, переключилась на воспитание внучки. Татьяна, худея на глазах безо всяких диет, днём ходила на работу, вечерами же посещала гадалок, магов, экстрасенсов, сеансы гипноза и спиритизма. По ночам ей снились свечи, тёмные комнаты, иконы, под бормотанье заклинаний расползающийся по воде воск; впадающие в транс люди, над которыми кружились блюдца, карты с фараонами, мечами и динариями. Ей трудно было понять, почему она продолжает искать новых и новых ясновидцев, когда все, у кого она побывала, говорили что угодно, кроме конкретного: «Умер или жив».
Среди всех провидцев одна, взглянув на фотографии, разложенные карты, спокойно произнесла: «И жив, и здоров. Живёт в красивом доме, недалеко от реки и леса, не одинок, обласкан дамой». Вот масть дамы не запомнилась, да и нужно ли это теперь, когда верить во что-либо с каждым днём становилось как-то бессмысленно.

Однажды вечером приехал следователь из Орла. Разложил на столе бумаги, диктофон, приготовившись уламывать упрямую соломенную вдову закрыть дело. Не успел и рта открыть, как Таня, молча подписала заявление о прекращении розыска и все остальные документы. На такое тот никак не рассчитывал и билет обратный взял на утренний поезд. Однако обрадованный столь удачным поворотом событий, он угощался в гостях, чем холодильник послал, и развлекал хозяйку воспоминаниями из своей практики:
- Да вы бы знали, сколько у нас таких заявлений. Мужья пропадают, жёны, дети, родители. Ищем. Так такие подлюги бывают: сами убьют и к нам заявление, якобы слезами размытое. Вот у меня красавец один так и прибежал. В ногах валялся, кричал: «Повешусь! Найдите!» Театр! Вся прокуратура сбежалась – так орал. Еле выпроводили. Стали отрабатывать версии. Подразузнали, что с женой жил как кошка с собакой. Дом, земля – аж 50 соток – её; вклад в банке имеется. Он же не местный, с одной работы на другую скачет и не особо как рвётся работать, больше ищет, сидя дома. Слухи о любовнице молодой по посёлку ходят. Ну, я тут тоже не лыком шит. Как бы проходя мимо, якобы соседу поросёнка несу, зашёл под вечерок…
- Поросёнок-то здесь при чём? - впервые за весь его монолог обронила Татьяна.
- Вот в этом-то и дело, дамочка. Про собак все знают, а то, что свинья лучше любой ищейки – по запаху зарытые трупы находит – и не слыхали. И этот не знал. Сидел спокойно, со мной разговаривал о всякой ерунде и не заметил, как я свинку отпустил. А когда она рыть, хрюкая, во дворе за компостом принялась, поздно уже было. Нашли! Мужик так ошалел, что и отпираться не стал. Ведь гад какой: в своём же саду расчленённое на части тело по мешкам распихал и зарыл.
Татьяна, представив себя гуляющей по пригородным просторам Орла со свиньёй на поводке, смеялась до слёз. Обиженный следователь, сухо попрощавшись, уехал дожидаться поезда на вокзал.

Клавдия, давняя подруга-соседка, работавшая проводником, а по совместительству ещё и «челноком», как раз вернулась из очередного рейса из Германии. Вытаскивая из необъятного мешка импортные шмотки, трещала без умолку, уверяя, что немцы – полный облом: новые вещи да на помойку. Татьяна примеряла, Клавдия оценивала, и, так как в квартире они были вдвоём, торопиться некуда – засиделись, болтая. Когда около четырёх утра кто-то стал открывать дверь снаружи, хозяйка осталась спокойна. Клавдия же, застыв с бокалом в руке, побледнела и с ужасом посмотрела на подругу. Татьяна почему-то сразу поняла, кто вошёл в квартиру. И когда в дверном проёме с глупой улыбкой появился без вести пропавший покойник, с отличным цветом лица, поздоровевший, подтянутый, даже элегантный, – у Тани ничего не дрогнуло, будто не было года поисков, всего пережитого, и её благоверный вернулся из обычной поездки. И всё.
И, действительно, оказалось, что это и было всё. Никакие попытки объяснить, угрозы отнять дочь, делегации друзей, письма, клятвы в вечной любви – ничто ей не было нужно. Всё исчезло, как сгинуло. Чужой, ненужный человек, к которому и претензий-то не было: умер так умер.
Вновь открыли сразу несколько дел, но и это её почти не коснулось. Ненужной показалась информация, что роман с девицей из Орла – давний. Все командировки – отпуск от семьи в объятиях орловской любовницы.
После развода он продолжал навещать их, мотивируя свои порывы любовью к дочери и надеждой на лучшее. Звонил, предупреждая о визите, Татьяне, которая сообщала дочери:
- Завтра твой покойный отец приедет.
- Угу, - кивала дочь.

С тех пор где бы и с кем бы ни разговаривала, если приходилось помянуть мужа, без слова «покойный» уже не получалось.