И построить дом! - 2

       продолжение. начало тут -  http://www.proza.ru/2015/05/09/1547
-----------------------------------------------------------

«Чего я дурью маюсь? -  думал Ненашев в дороге. -  Ее просто надо соблазнить. Но как? Пригласить в  ресторан? И  после…-  Что после, Ненашев,  помня фиаско  с поцелуем,  представить  не сумел. – Да и не пойдет она в ресторан! – оправдал Алексей себя в банальности замысла. - Пойти в ресторан с мужчиной, значит, дать ему явный знак согласия на продолжение «банкета». А чего уж проще было  устроить «банкет» у нее в доме? Но ведь не захотела, с порога отвергла.  А я и вправду заскорузел, ничего человеческого в голову не идет. Неважнецкий из меня охмуритель, - осознал Ненашев. - А как у нас с Леночкой было? – Ненашев задумался, вспоминая. - Я ей сказал, что люблю и предложил выйти замуж. Она согласилась. Вот и вся любовная прелюдия. А может,  пригласить покататься по заливу на яхте? Вроде сергачевское «корыто» нынче в Питере. Мол, оказия подвернулась, «не хотите ли увидеть город с воды ночью?». 

       На  яхте бывали многие женщины Алексея, но в тех случаях  приглашение звучало, как разборчивая подпись под разовым договором.

«Купить билеты на какую-нибудь скандальную театральную премьеру? В кино? А дальше-то что?»

       Он перебрал много вариантов, но все отверг. В одном случае боялся поставить ее в неловкую ситуацию, в другом - себя. И то, и то было плохо в понимании Алексея:    замыслы не могли ответить на вопрос -  как это  закончится.

«Один раз  вылез из берлоги, как медведь-шатун, и напал на воспитанную женщину…хватит спонтанности!
 Елки-палки, я богатый человек,  самолет могу сгонять за устрицами в Лозанну,  а ничего человеческого мне в голову не приходит.   Что бы стал делать человек с тысячей в кармане?  - прикинул Ненашев   – Купил бы цветы. Конечно, букет!   Алые розы, чертову дюжину. Скромненько, но со вкусом. А вдруг ей гвоздики нравятся: - засомневался Алексей. – Нет, розы. Не выбросит же она цветы.  А там, как пойдет…Я не мог ошибиться тогда: я ей небезразличен, -  подумал  Алексей неопределенно.


      Вспомнив  реальный повод, он позвонил и спросил Элину,  как ее нога. Она ответила, что в порядке, и   может приехать к нему в офис с предварительными набросками дома.

- Тут нам спокойно поговорить не дадут,   можно я к вам загляну? - попросил Ненашев. - Мне хочется понять,  как у вас устроен весь дом.  И третий этаж вы мне не показывали, - выжимал Алексей согласие на  свой приезд.
- Приезжайте, - сказала Элина, - я  покажу вам эскизы,  и вы в своих любимых циферках всё сможете сопоставить.

«Это хороший знак:  она запомнила, как я говорил, что цифры мой конёк».

       Он спросил, когда удобнее будет нанести визит, она ответила, не задумываясь: - Да хоть сейчас. Позвоните только, что выехали.
                ***

      В этот раз «Мазды» на парковке не было, и Ненашев лихо зарулил на ее место,  взял с сиденья  охапку роз и пошел к  хозяйке, которая встречала гостя на пороге дома, придерживая широкую  дверь ногой.
 
- А это зачем? – Но приняла букет без жеманства.
- В благодарность за прошлый ужин, - нашелся Ненашев, хотя задумано было  сказать, что  красивые цветы красивой женщине надо дарить каждый день. 
- Жаль, - произнесла она с деланным сожалением, - приятнее получать цветы просто так.

«Чего она надо мной все время подтрунивает?» - подумал Алексей и ответил, как пробный шар катнул в начале встречи: - А давайте считать  это за просто так. Ведь сегодня вы меня кормить не будете?
- Как вы, однако, вывернулись, Алексей, - поощрительно улыбнулась Элина. - Сегодня вы рано, обеда у меня нет, на закуску только циферки.
 
- Под эту закуску и  выпить дадите? – подхватил он ее игривый тон.
- У меня не бар, Алексей, - сказала, как отрезала.

«Черт! Ну и  как с  ней говорить? Все не в тему!»

      На этот раз они вошли в дом через парадный вход, и Ненашев удивился,  оказавшись совсем в ином помещении. Оно было заполнено  солнечным светом, льющимся через широкие окна; картин не было, у стен на   подставках  и стеллажах стояло множество  горшков с разными цветами.

- Здесь у нас… у меня, - поправила она сама себя, - другая половина первого этажа, - так я   придумала. Но для вас такая планировка не подойдет.

            Спросила  неожиданно: - У вас какой размер? 
- Размер чего? - не понял оторопевший Алексей.
- Обуви, конечно.
- Сорок третий.

      Элина прислонила ладонь к огромному зеркалу в стене,  зеркало отъехало, как дверь в купе. Ненашев краем глаза успел заметить  только женскую одежду, когда  хозяйка дома  достала  с какой-то полки кожаные тапки.

- Они совсем бесшумные, - сказала Элина и рассмеялась.
«Похоже, новые», - подумал Ненашев о тапках. Хотя и были они с задником, но оказались впору,    «Она или угадала, или там у нее их целая полка.». Но ему было приятно, что Элина предложила  переобуться в  домашнее. «Хороший знак».


      Есть у каждого человека свои, какие-то, непонятные другим, приметы, которые он  считает чуть ли не за перст судьбы. Так было и у Алексея – в его семье было заведено: если пришел гость в дом, то   предложи переобуться. И не потому, что пол запачкает. Вдруг  ходил человек в тесной обуви весь день, пусть ноги отдохнут.

  - Это  гостевой холл, - пояснила Эллина,  - здесь, как вы видели, гардеробная, там, - она повела рукой, - ванная комната, сауна,  пара кладовок, бойлерная вместе с постирочной. А вот подвала нет. Вы хотите дом с подвалом? – спросила, прерывая перечень помещений
- Я бы там устроил тир, - ответил Ненашев.
- Экий вы кровожадный, - и вернула зеркальную стену в исходное положение.

«И почему она  делает скоропалительные выводы и  не  в мою пользу», - подумал Ненашев с детской обидой. Но не стал возражать и оправдываться.  Ему так хотелось, чтобы она первой стала подниматься по лестнице,  заранее смаковал этот момент. Но Элина как прочитала его мысли: - Потренируйте новые тапочки. - И сделала приглашающий жест идти первым.
      


     По уже другой, не винтовой, лестнице они   поднялись на второй этаж. На  столе, который без скатерти оказался мраморным, были разложены  какие-то  чертежи и рисунки…
                ***

      Ненашев слушал   в пол-уха, отводил глаза от груди, которая натягивала свитер с вырезом, когда Элина наклонялась над  столом, объясняя   придумки в проекте дома, отвечал невразумительно на конкретные вопросы, все еще не  находя подходящего повода  перевести разговор на другую тему.

       Только сейчас до Алексея дошло –«если тапки оказались впору, то она купила  их специально  для меня. Поехала и купила мой размер, зная рост. А она какой размер носит?». Он невольно бросил взгляд под стол, 

- Алексей!– услышал он голос Элины.- Что с вами?
- А?   Со мной? А что со мной? Ничего. Просто  задумался.

- Думали? –   удивилась она. – В первый раз встречаю человека, который думает вот так отрешенно. Все предпочитают говорить, рассказывать, какие они успешные, наслушалась до звона в ушах, - произнесла она с брезгливостью. - А вот думать… это как-то удивительно в наше время. А о чем  думали, если не секрет. Наверное, о  работе? 
- О ней, родимой, - соврал Ненашев и тут же укорил себя за упущенную возможность начать  свою тему. – Кругом одни заморочки, спасу нет, бросить бы все да уплыть в теплые края.
 « Вы не хотите уплыть со мной на яхте,  и капитан  станет подчиняться любым вашим капризам?» –хотел сказать Ненашев,  но удержался.  «Пошловательно звучит».

- От себя не убежишь,- заметила Элина  с горькой усмешкой.
- Правда ваша, Элина,  - согласился Ненашев, - не убежишь.  И почувствовав какую-то исповедальность свой интонации, клоунски покрутил  ладонями  и весело произнес, обращая слова в шутку: - А вот улететь можно! Даже бизнес-классом, - уточнил, чтобы она поверила, что думал   действительно о делах. – Да, кстати, о работе. Вот аванс. - Ненашев вынул конверт  с деньгами. - Это задаток за проект.  Когда смету  обсчитаете, я открою   в банке кредитную линию на строительство.

         Он отметил   взгляд, оценивающий толщину конверта, и остался доволен, что не выглядит скупердяем в ее глазах. После того, как он отдал Элине деньги, Ненашеву стало неловко начинать любовную тему. «Словно я ее купил», -  посмотрел он на ситуацию ее глазами.

- Спасибо, но мне кажется,   вы торопитесь, Алексей. Пусть пока конверт полежит здесь. – Элина подошла к холодильнику,  подпрыгнула  - все выступающие части её тела мягко колыхнулись - и забросила конверт наверх.  – Теперь только вы  достать сможете. Вы - высокий. Я правильно сообразила насчет вашей обуви?
 
- Да, вы угадали, это мой размер.   Можно я спрошу? – сказал Ненашев в нетерпении, решив, что с деловой частью этим прыжком закончено и можно приступать к личной.

        Она взглянула с улыбкой: - Попробуйте. 

- Вы в любовь с первого взгляда верите? – спросил Ненашев, как обычно спрашивал женщин  - с чувством, подпустив  в голос бархатных нот.
- Да, у меня так со вторым мужем получилось, - ответила она сразу, как будто ждала   вопроса. - С первым мы были ровесники, в одной школе учились… - Она  вдруг стала очень сосредоточенной, взгляд ушел куда-то за спину Ненашева. -  У нас все было одинаково. – Вздохнула. – Скучно.

       Алексей вдруг вспомнил о Лене: «у нас тоже была скучная любовь».         .
        Они были знакомы со школы, он ее,  первоклассницу, носил на плечах первого сентября, все было знакомо, все было домашнее…    уютно и спокойно.  Хотел бы подозрением семейную жизнь разнообразить, но даже  ничтожного повода выдумать не мог.

- А второй… - продолжала Элина, садясь напротив Ненашева, -  Вадим…он был старше, и я была с ним, как влюбленная девчонка.    Он умел ухаживать…
- Мужчина нужен женщине, как ветер под крыло, -  сказал Алексей. Сказал и сам удивился: как это у него получилось?

       Элина посмотрела  зеленоглазо: - Удивительно точно вы это выразили. – И закрыла глаза. - После смерти мужа я себя по кускам собирала. Спасибо вам за точные слова. Я была, как ударившаяся о землю птица.

«И я мог бы так сказать», - подумал Ненашев, взглянул участливо:
- Я вас очень хорошо понимаю.

        Наступила пауза,  которую Элина прервала,  махнув рукой: -  Да ладно, у мужчин это иначе.

         Алексей хотел рассказать об аварии, но понял, что его слова вызовут  в ней  лишь сочувствие: своя боль всегда острее.    

        Ненашев встал, глядя Элине в лицо приказывающимя глазами. Любая женщина должна была понять, что сейчас мужчина  перейдет границу просто разговоров. И нужен только понятный обеим знак, чтобы это случилось.
.
        Сердце   билось где-то под горлом, Алексей    откашлялся. Кашель получился коротким, как ее постоянный странный смех, И вдруг, через себя, Ненашев понял, почему она все время  то ли подкашливала, то ли посмеивалась: - «Так это от волнения, это    внутренний напряг», - озарило Ненашева и горячая волна нежности  накрыла его.
       Только что он хотел подойти и под видом утешения начать гладить ее плечи, шею, грудь, но словно лопнула в нем пружина

          Подошел, обхватил ее голову, прижал к груди… целую вечность держал, словно защищая от всего мира…  чувствовал, как бьется жилка на ее виске.

          Элина почти сразу аккуратно вынырнула из его объятий.
          А он даже не сделал попытки поцеловать.


                ***

        В холле, провожая,  Элина остановилась, оглядела свой цветочный питомник и спросила: - Алексей, у вас на подоконнике место для цветка найдется?
- У меня в квартире нет подоконников. Окна начинаются от пола.
- Да, я знаю, это называется «французское окно». Кстати, я такие окна запланировала для вашего дома. Вы ведь не  против? -  спросила деловито, и Алексею стало неловко, что пропустил он эту подробность.

          Подошла к цветочному ряду, долго осматривала горшки, некоторые даже поворачивала, словно оценивая полезность для Ненашева, и выбрала цветок   с алым бутоном на гибком стебле, с выпирающим из земли клубнем: - Вот этот! Забирайте.

 - А у вас незабудки нет? – улыбнулся Алексей, снимая горшок.

           Элина   рассмеялась Первый раз Ненашев услышал от нее такой звонкий веселый смех: - Похоже,  вы на мой ник намекаете?  «Незабудка» - мое школьное прозвище. Сама понимаю, что не очень-то для визиток …но  заменить  не хочу. Это вродее талисмана. Кстати, -   подошла к Ненашеву вплотную, колыхнув  на него одуряющий  запах от бутона,  - цветок, который я вам подарила,  называется «амараллис белладона».  Он мой самый любимый.   Очень неприхотливый, его нужно только поливать. И с ним интересно разговаривать, - добавила Элина
                ***

         Ненашев долго пристраивал горшок в салоне «мерса». Бутон был тяжелый, тянул вниз, он упер его в спинку кресла.   

        Элина наблюдала   с любопытством: – Вы ему дома подпорку воткните. Когда  раскроется, непременно  без нее  опрокинется.

        Так и ехал  Алексей  с цветком, как с пассажиром, которого укачивает, – без резких рывков и торможения.



          Всю обратную дорогу до  дома Ненашеву  хотелось повторять и повторять ту минуту единения, оказаться в ней снова – с  неведомым доселе  чувством, с трясущимся от нежности сердцем.

«Ну легли бы в постель… мне не понравилось, ей не понравилось. А так… Разве хотеть женщину менее сладко, чем ею обладать?»   - уговорил он себя считать неисполнение задуманного  успехом..
        Никогда Ненашеву не пришло бы в голову думать так, а тут…

        Дома Алексей  налил в горшок воды.  Искал карандаш для подпорки, но не нашел, а  взамен ничего  не придумал. Поставил, как вёз, – уперев в стеклопакет.



ГЛАВА ШЕСТАЯ

- Ну как у тебя с  с этой… дизайнершей? – спросил   Сергачев, когда они снова  «пересеклись» в клубе.  -  Срослось?
- Элиной? Нормально, - неохотно ответил Ненашев
- Значит,  дело пошло, - хмыкнул Леонид. -  Да, эта Элина – эллинская женщина. Я ее всем покупателям моих участков рекомендую. И не только мужикам.
- Ты что имеешь ввиду? -  наливаясь злобой, прошипел Алексей. – Ты что  сказать хочешь? 
- Алексей, ты с какого дуба рухнул?    Ты чего окрысился-то? - обескураженный  реакций приятеля  сказал Сергачев. - Ничего я сказать не хочу, кроме того, что Элина замечательно находит общий язык и с мужиками, и с их женами. Причем, всегда играет на стороне мужиков. Что крайне ценно, согласись. Иначе бабы  столько розовых спален в дому наворочают,  мужику хоть стреляйся. А я в этой  жизни, друг мой бизнесовый, не вижу  весомых поводов для самоубийства.   -  Сергачев посмотрел на Ненашева  пьяненько: -  Валить надо, Андрюшечка, из страны побеждающего жлоба и чем быстрее, тем лучше. Ты как на этот счет?
- Зачем мне валить, я бананами не спекулирую. Я для страны полезные микросхемы делаю, -  остывая, сказал Андрей. –   А если сосед будет жлоб, то я забор повыше поставлю, - догоняя приятеля, опрокинул стопку Ненашев. - Я иногда думаю, Леня, - он постучал себе по лбу, -  я иногда думаю, Леня, что самое страшное слово на Земле,   это слово «напрасно». – Алексей взглянул на приятеля: тот слушал вроде внимательно. - Вот человек говорит «жизнь прожита»…    нормально, итог, всё когда-то кончается. Но добавь слово «напрасно»… и все иначе. Или «он хотел любви, но напрасно». Ты меня понимаешь? 

- Эва какие у тебя мысли! – удивился Сергачев. – Про жизнь, про любовь.
Забор повыше – это хорошо, Алеша. И про «напрасно» ты правильно  сказал. Но кому? Себе. А в себе забор не поставишь и не напишешь на нем твое «напрасно». -  Сергачев наклонился к Алексею и тихо, но с напором сказал: -   Жить надо проще, Леха.  Относись к  жизни в частном порядке. Жизнь не любит мудрых слов, она любит четкие поступки. 

        Сергачев еще долго распространялся в таком духе,  они даже выпили не раз за мир и дружбу, но Ненашев   думал об Элине. Задели его сергачевские слова о том, как она находит общий язык со всеми…  оставили    едкий привкус,  и после каждой рюмки крепла догадка, что  все эти    «совпадения  и понимания»  у них с Элиной  - просто умелый развод на деньги с её стороны.  «Ничего личного, просто бизнес. Разве я сам так не поступаю? И тот же Ленька, и он такой»

        Кто-то внутри шептал ему тоненьким голосом «так не может быть, такие совпадения нельзя подстроить», но он отвечал себе: - «Не мерь, Алеша, других по своим меркам, всё в бизнесе на обмане.  Самая большая ошибка  считать, что другой человек  подобен тебе и чувствует так же. Тем более, она – женщина».

        Он понимал, что думает так потому, что нет сил  признать свою любовную неудачу с Элиной, проще было  считать, что она всего лишь расчетливая женщина и дальше не лезть в сладкую ловушку…- словно существовало сейчас  два Ненашевых: один пил водку с приятелем, был в пиджаке и брюках, другой метался в клетке голый, натыкаясь на прутья, и прутья эти были раскалены добела.

 

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

        Она   позвонила и позвала приехать не поздно: - Все в эскизах готово, надо прояснить некоторые вопросы.
                ***

- Как там мой цветок?
- Покончил жизнь самоубийством, -    сострил Ненашев, поднимаясь  на второй этаж. У него было плохое настроение, он ничего не  ждал от этой дневной встречи. 

- Как? –  выкрикнула Элина.
 
        Стоя на две ступеньки  выше, Ненашев увидел  её растерянное лицо, ставшее вдруг старым, почему–то   грузную фигуру и  ногу, так нелепо вылезающую из-под черной кожаной юбки.
     «Наверное, это свет такой», -  подумал Алексей. Ему даже показалось, что она немного пьяна.

- Чего вы молчите? – спросила она требовательно. – Как это - самоубийством? Вы его выбросили, что ли?   
 
- Да нет, это я неудачно попытался пошутить. Жив цветок, цветет и пахнет.
- Это  аморалисы пахнут, а у гиппеаструм с этой точки зрения практически  стерилен.   - уточнила  Элина уже спокойным голосом. – Вы все время переносите смыслы, и пугаете меня, - сказала она непонятно и продолжила движение по лестнице.
 
        На втором этаже приметно пахло гарью.

-  Неудачный проект сожгли? Мой-то цел? – опять пошутил  Ненашев, но помня о её нетерпимости к запахам, насторожился.
     Элина обьяснила:-  Это от камина. Вы знаете, я вчера специально топила камин и пыталась приготовить в нем  угли на сегодня.

      Ненашев понял, что у него удивленное лицо, потому что она сказала: - А чему вы удивляетесь? Я хотела в углях сегодня запечь картошку. Вы любите печеную картошку?

          Алексей сглотнул слюну: – Не помню. Я ее тридцать лет не ел.

- А давайте посмотрим, что у нас получится. Угли есть, картошка уже там  Осталось разжечь камин,  -  сказала Элина, уходя на кухню.

«Странная какая-то технология, - подумал Алексей и в голову пришла дурацкая присказка про секс, «насчет картошки дров поджарить»,  потому и крикнул  вслед молодецки-дурашливо:  - А хорошо бы это дело под водочку!
        Ответа из кухни не последовало. «Ну и не надо».

       Ненашев чиркнул зажигалкой,  Береста,  горой лежащая на углях, вспыхнула, как газовая конфорка. Алексей  отсел на диван, подальше от жара, и стал разглядывать фигурки, стоящие на каминной полке.  «Хороший фарфор, скорей всего, немецкий. – определил Ненашев. -  И подборка   забавная – горные козлы в разных позах»,
 
«Чем это она так долго занимается?» Алексей выгнулся на диванчике, но с диванчика кухонная зона не просматривалась. 
 
        …Она прикатила столик на колесах с двумя  стопками и той  бутылкой, с рыбой на стекле. Поставила перед Алексеем.  Водки было на два пальца.
 
        Ненашев спросил: - Я так много в первый приезд выпил? 

- Да она не целая была изначально, - ответила Элина. – Брат привез,   мы немного и пригубили тогда по случаю праздника.

«Какой брат!?   Или Коля  что-то не докопал? Завтра же уточнить! А пьет она вино,  я сам видел, французское, зачем ей пить   водку»?   
         Он хотел спросить, что за праздник, но поостерегся разрушить странное  настроение этой встречи. Словно знал, как она закончится, но поверить не мог ., он стал понимать, что все эти приготовления имеют какую-то  пока непонятную ему цель.
 
- Можно я буду называть вас Лина? - попросил Ненашев.
- Мы  отчества уже сократили, и вы думаете,   сокращение имени приведет к более близкому знакомству?
 «Господи, как с ней разговаривать? Кругом подначки!»
 - Называйте!
- Давайте за ваше личное для меня имя, Лина, - предложил Ненашев и наполнил рюмки до краев.

      Она выпила одном махом, даже раньше его.

- А чем   мы закусывать будем?  - спросил Ненашев. - Картошка еще не готова.
- А если закусить поцелуем? – ответила Элина и, откинувшись на спинку диванчика, закрыла глаза.

       Ненашев, так ждавший этой минуты, оторопел и не знал, что делать.
Ляпнул: – Картошка ведь сгорит.
- Ну и пусть горит, - ответила Элина и открыла глаза. – А почему кавалеры не ухаживают за дамами? - спросила капризно.
       Ненашев в любовном волнении и не понял сразу, что надо налить еще.

      Они выпили, он обнял ее, она отодвинулась на недлинном диванчике: - Давайте дождемся картошки. Зря я что ли угли весь вечер  кочегарила?   – И полезла совком в  жаркое марево камина. – Есть будем руками, - она кинула гостю черный обугленный клубень.

       Ненашев картофелину не поймал, уронил на брюки, оставляя на  светлом след золы.

- Снимайте брюки,  пятно надо сразу убрать. Вот и юбку я тоже испачкала, - сказала Элина, опуская с бедер кожаную юбку.
                ***

           Она оседлала его, но всякий раз останавливалась, когда чувствовала, что он  вот-вот потеряет над собой  контроль. Потом она сменила позу, Алексей не знал, как приспособиться на этом хрупком диванчике,  злость,  стыд и страсть   хлестанули его, он сдернул Элину  на пол.

      На ковровом покрытии Ненашев за пять секунд стер локти и колени  до мяса, но почувствовал боль только  под душем, когда на раны попала вода.
      Он был зол на нее неимоверно:  ничего, что  представлял в своих фантазиях, не случилось,  и в том не было его вины.

- У вас бактерицидный пластырь в доме есть? – как можно спокойнее  спросил Ненашев, вернувшись.

         Камин чадил. Элина сидела на диване уже в халате, с поджатыми ногами.

- Какой? Бактерицидный? - переспросила она и рассмеялась. - Вот уж не думала, что лечить любовные огорчения надо бактерицидным пластырем.  Пойду посмотрю.

        И запела, поднимаясь на третий этаж: «Если смерти, то - мгновенной, если раны, - небольшой.»
- И перекись захватите, -  зло крикнул Ненашев ей вслед, - уж это-то у вас наверняка есть.

       Она остановилась на  половине лестницы и, уперев руки в бока, спросила: -  И почему это вы решили, что у меня обязательно должна быть перекись? Если вы намекаете на цвет моих волос, то должна сообщить вам, что блондинка я натуральная.

       И пошла, виляя всей фигурой  в облегающем  халате: -  «Дан приказ – ему на Запад, ей – в другую сторону.»

       Ненашеву стало  горько и противно.   «Ведь не девочка,  должна мужчину понимать. Зачем она так?»

       Элина спустилась  с бутылкой  виски в руке.  Отхлебнула смачный глоток прямо из горла.
- Хотите? – протянула бутылку Алексею.
- Нет.
- Наше дело предложить, ваше дело отказаться.

      Она вытащила из кармана халата пузырек и пачку пластырей, перетянутых резинкой: – Вот!  Лечитесь на здоровье. Для  хорошего человека ничего  не жалко. Ах, да! Вата. Ваты нет. Ну не прокладки же вам предлагать. Халат подойдет? Чистый хлопок. Чем не вата? - Сняла халат и кинула его в Ненашева. Под халатом на ней был раздельный купальник из ниточек. 

- Как я вам в новом наряде? Вот что надевать надо, когда ешь печеную картошку на любовном  свидании, - сказала Элина и попыталась пройтись по гостиной, как на подиуме. Но её сильно болтало на высоких каблуках.
«Да она пьяная в хлам», - понял Ненашев. И стал заливать колени    перекисью и клеить пластырь.

      Она подошла к нему близко, долго смотрела, как он управляется с наклеиванием, потом провела рукой по его щеке и сказала  совершенно трезвым голосом: - У кошки боли, у собаки боли, у Алешеньки заживи, - И, опустившись перед ним на колени, стала дуть на больные места.
- Простите меня,   перебрала я с алкоголем, - сказала она повинным тоном. -  Это от волнения. Я очень вас… ждала.

     Ненашев оторвался от своих ран. Она была перед ним в своих двух ниточках – великолепная, снова желанная, он подхватил ее на руки.
- Где спальня? – прохрипел севшим голосом.

     Она ткнула ногой в направлении красной двери, которую он принял поначалу за вход в кладовую кухни, и сбросила туфли.
- Чтобы вам легче нести  было.


            продолжение тут - http://www.proza.ru/2015/05/24/1765