Маленький охотник

                Маленький охотник.
               
                Ранним утром опушкой леса, вдоль кромки поля бодро скакала молодая ласка, оставляя за собой ровную строчку сдвоенных следов. Она хорошо выспалась после удачной вчерашней охоты, ночью выпал небольшой пушистый снежок, вставало солнце, обещая ясный денёк, и мир был прекрасен. С берёзы, увидев её, закаркала ворона, и она легко нырнула в снег. Через десяток метров её головка с маленькими круглыми ушками осторожно высунулась из-за кочки. Мелькнули чёрные глазки-бусинки: она посмотрела наверх. Вороны на берёзе уже не было, улетела по своим вороньим делам. Ворону, конечно, она не особо и боялась: вряд ли одинокая ворона осмелилась бы напасть, но охоту  та могла испортить.
                Слегка встряхнувшись, зверёк короткими прыжками поскакал дальше. На пути попалось остожье. Пшеничную солому уже вывезли, но, как всегда, осталось её достаточно, чтобы это место облюбовали мыши или полёвки. И действительно, ласка хорошо чувствовала их резкий запах. Он разносился ото всюду, со всех сторон сразу. Ласка перестала принюхиваться и замерла, стремясь услышать малейший шорох мякины. Но ей не повезло: наевшиеся за ночь грызуны отправились спать, а гоняться за ними по норкам с утра не хотелось. И снова скачки по белой пелене нетронутого снега, искрящиеся на солнце снежинки. Её путь пересёк след, очень похожий на собственный, но значительно крупнее. Горностай! Ласка не стала испытывать судьбу и резко свернула в лес. Горностай не любит закрытых пространств – ему нужен простор. Поэтому в лес он  точно не сунется! Легко скользя между ёлками и берёзами, белоснежный зверёк продолжал путь. Желудок уже начал ощущать потребность в пище,  когда на снегу попались крестообразные отпечатки следов рябчика.
                В другое время ласка, может быть, и не обратила на них внимания, но голод – не тётка, и надо использовать все возможности. Конечно, рябчик раз в пять крупнее, но у него нет таких острых зубов! След петлял между стволами деревьев, заходил в густые кусты шиповника, но не останавливался. Ласка надеялась, что рябчик зароется в снег, поспать в снежной лунке середину дня перед вечерней кормёжкой. Но рябчик не найдя ничего съедобного под пологом леса взлетел, оставив на снегу чёткие отпечатки жёстких перьев крыла, и отправился на берёзы, клевать их замёрзшие почки и серёжки. Вот незадача! Мыши, и даже их следы, не встречались…
                Вскоре она доскакала до маленького незамерзающего ручейка. Это её остановило. По старому опыту она знала, что к ручейку прилетают на водопой различные птички, насладиться вкусной студёной водицей. Дважды она удачно подкрадывалась к ним, и неожиданно  выскочив из под снега, как чёрт из табакерки, ловила синичек-гаичек. А мясо у них превку-у-усное.  Ласка даже облизнулась. Она нашла место, где птички часто садились и утоптали снег на берегу, и затаилась под снегом. Напрасно прождав около часа, зверёк выбрался на поверхность. Зимний день короток и нельзя оставаться на ночь без добычи.
                Древний инстинкт подсказал правильное решение. Надо охотиться там, где есть дичь, и ласка длинными прыжками помчалась к остаткам соломы на кромке поля. Она рисковала: там сейчас мог быть горностай – опасный для неё конкурент. Но риск был оправданный. Ведь если она останется без еды, то ослабнет и может замёрзнуть. Кроме того зверёк надеялся в случае опасности успеть юркнуть в одну из мышиных норок в земле, которых, как заметил в первое посещение, было довольно много. Ласка может это сделать, а горностаю в норку не пролезть. Подбегая к остожью, она своим чутким носом сразу уловила свежие запахи грызунов. Замедлила прыжки, а затем пошла мелкими шажками. Послышался писк и на поверхность выскочили две полёвки. В два прыжка она настигла неосторожных грызунов и схватила одного из них. Полёвка недолго посопротивлялась, пытаясь вырваться, но быстро затихла, и ласка принялась за еду прямо на месте схватки. Пообедав и поужинав  одновременно, сытая и довольная, она зарылась в солому. Через некоторое время грызуны успокоились и вновь зашуршали в соломе. Без особых усилий ласка поймала и придушила ещё двух, но есть не стала, так как уже была сыта. Наконец охота ей надоела, да и стало смеркаться. Можно было переночевать здесь же, в любой мышиной норке, но она предпочла своё жилище, устроенное в дупле упавшей осины и сейчас покрытой толстым слоем снега. Там было тепло, уютно и безопасно.