Про Одессу

  Шёл второй час с того момента, как мы присоединились к обществу. Общество было занято выяснением нехитрого вопроса – кто таки в итоге достоин того, чтобы принять участия в турнире. Выясняли этот немудрёный вопрос при помощи техасского холдема. Я никогда толком не играла в покер. Все эти комбинации никак не хотят выстраиваться в моей голове в стройном порядке. Да и блефовать я не умею, а это, кажется, важно. А вот мой Кудрявый умеет.
   Череда случайных событий привела нас в подвальчик где-то среди покрытых летней зеленью одесских улиц. Мы с  Кудрявым путешествовали по всем далям и весям. Порядком поиздержавшись, мы нашли тихую гавань у человека по фамилии Пушкин. Он жил с мамой в двухэтажном домике на берегу моря. Его мать была режиссёром русского одесского театра, и водила нас в свой театр на премьеру «Дракулы». Дракула был настолько стар, что постоянно забывал текст, и она провела весь спектакль в положении фейспалм. Сам же Пушкин держал подпольный покер клуб, и мой спутник увидел в этом возможность поправить наше материальное положение.
-Ваши двадцать, да плюс мои сорок, - один из наших оппонентов, тот что постоянно задумчиво чесал нос, поднял ставку.
-Пас, - симпатичная блондинка в мешковатом свитере бросила карты на стол.
-Пас, - вторила её соседка, тоже светловолосая, в чём-то, что можно было бы назвать вечерним платьем.
-Отвечаю, - мой Кудрявый пододвинул фишки, - и ещё сорок сверху.
  С самого начала было такое ощущение, что общество давно знает друг друга, а потому все с интересом разглядывали нас, залётных. Мой Кудрявый в потёртой рубашке, и ещё более потёртом пиджаке, разрисованном акрилом (маяк, люди поклоняющиеся солнцу, змеи). Его непричёсанную голову венчала шляпа, а на спинке стула в старом чехле с тысячью залатанных дыр висел висел видавший виды Эбонез. Ещё не известно, кого он больше любит, меня или свою гитару. И, собственно, я – на лысо бритая девушка, одетая в джинсу и цветную рубашку.
  -Мне нужна твоя помощь, - прошептал мне Кудрявый, когда мы только спускались в подвал в компании Пушкина, - пошаманишь чуть, ладно?
  Я сжала его руку, мол, конечно, милый. Как же может быть иначе. Конечно, пошаманю. Первый час всё шло хорошо. Я была раскована, пила что-то лёгкое, непринуждённо щебетала обо всякой чепухе, в общем являла собой само очарование. Мужская половина общества поглядывала на меня с интересом, а женская… да, тоже с интересом. Я, как губка, впитывала внимание – этот любимый вариант энергии, и превращала его в уверенность, которой щедро делилась с моим Кудрявым. В этом, собственно, и заключалось нехитрое шаманство. Но работало оно на все сто. Кудрявый потихонечку увеличивал стартовый капитал. Когда он решал блефовать – ему верили, а когда ситуация была безнадёжна, он вовремя сбрасывал карты. Бог случая покровительствует тем, кто уверен в себе, и карты сами шли Кудрявому в руки. На исходе часа из игры выбыли двое из восьмерых одесситов, а мой спутник лидировал по количеству фишек.
  Однако, общество уже попривыкло к нам, и я всё реже ловила на себе восхищённые взгляды. Что-то лёгкое в моём бокале иссякло, и непринуждённое щебетание становилось немного принуждённым. Потоки, питавшие нас, ослабли, что не могло не сказаться на игре.
  -Коллирую! – с каменным лицом провозгласил чешущий нос одессит, - Вскрываемся.
  Я уже говорила, что плохо разбираюсь в покере. Но было очевидно, что этот кон остался не за нами. По лицу Кудрявого пробежала тень, и я поняла, что срочно надо что-то делать, ибо уверенность в себе ощутимо таяла.
  -Я пойду прогуляюсь, - шепнула я на ухо своему спутнику, поднялась со своего места, и выскользнула за дверь в тёплые сумерки.
  Всё идёт из головы – твердила я себе. Надо встряхнуть её содержимое. Оказавшись на улице среди старых двух-трёхэтажных домиков, я повертела головой, соображая, где же мне обресть искомое. Ветер ласкал кожу на моей лысой голове. Так удивительно, что большинство людей никогда этого не испытывали! Носятся со своими волосами, а голова не может почувствовать ни ветер, ни дождь! Впрочем, их дело. Я услышала, что кто-то поёт под гитару, и двинулась в сторону звука.
  За углом у стены дома стоял музыкант. По виду хипарь хипарём. Длинные волосы, бородка, старая джинса в заплатках и нашивках, всё как положено. Пел он достаточно неплохо. То ли Чиж, то ли Чайф. Я их постоянно путаю. Перед ним непременным атрибутом лежал чехол, на котором щедрой горкой покоилась мелочь. Рядом с ним стоял ничем не примечательный товарищ, и помогал выводить припев, а на середине дороги бегал невысокий и ослепительно улыбчивый паренёк с шапкой, и собирал урожай с прохожих. Я остановилась неподалёку, и начала танцевать.
  Танец с детства течёт в моей крови. Я могу станцевать что угодно. Я могу посмотреть на рисунок, и станцевать так же, как нарисовано. Я  чувствую малейшие перепады настроения, и каждый нюанс превращается в движение. Когда я танцую, я живу, и это прекрасно. В общем, когда закончилась песня, я застыла в какой-то особо изящной позе, а ребята разразились одобрительными возгласами, и предложили присоединиться к их компании. Они были довольно милы.
  -Родная, мы уже заработали на сегодня, и собираемся прогуляться по крышам. Пойдёшь с нами?
  -Конечно пойду! Ещё спрашиваете! – радостно ответила я, мысленно направляя свой восторг Кудрявому, который где-то там в подвале сражался за наше финансовое благополучие.
  Мы свернули в первый же попавшийся дворик, и полезли по пожарке. Ребята имели прекраснейшее настроение, сыпали шутками и прибаутками. На крыше хипарь галантно подал мне руку, помогая залезь. Дом, который мы покорили, не был высок. Но высоких домов в округе вообще не имелось. Поэтому с гребня крыши открывался шикарный вид на Одессу, окутанную сумерками. Тёплый воздух заигрывал с нашей компанией, как будто даже поддерживал разговор. Немного пройдясь вдоль улицы, и погремев кровельной жестью, мы приземлились на чердачный выход. Улыбчивый паренёк достал бутылку вина, а музыкант скрутил косячёк, и предложил мне. Я с благодарностью приняла предложение.
  С первой же затяжкой город вокруг как будто пришёл в движение. Я увидела цветные линии, скручивающиеся в узоры. «Ого!», - подумала я, -«как быстро накрыло!». В одном месте узоры тянулись друг к другу, и через несколько секунд образовали собой улыбку. Я оглядела своих спутников, и они показались мне самыми лучшими людьми на свете, добрыми ангелами, которые присланы специально, чтобы помочь нам с Кудрявым.
  -Ребята, я вам так благодарна! – с чувством сказала я.
  -Будет тебе, сестрёнка, - улыбнулся тот, который сначала показался мне непримечательным, - мы рады, что тебе хорошо.
  Ещё несколько минут понаслаждавшись чудесами, которые разворачивались вокруг меня над городом, я ещё раз сердечно поблагодарила ребят, и отправилась обратно на землю, и в подвал. Когда я вошла, мой Кудрявый сначала хмуро глянул на меня (игра, похоже, шла неважно), а затем, присмотревшись, довольно ухмыльнулся. Цветные линии, окутывавшие прокуренный зал, виделись мне, как карта. И я спокойно могла брать по чуть-чуть от каждой, и делиться со своим мужчиной.
  Пол часа спустя игра закончилась в нашу пользу.

  На следующий день, продав нашему другу Пушкину выигранное нами участие в турнире, и поблагодарив его за гостеприимство, мы решили отправиться дальше. Пока пробирались чередой улиц к выезду из города, Кудрявый ткнул пальцем в какой-то то рекламный борд.
  -Смотри, как классно!
  Я посмотрела на надпись, которая гласила «Одесса – не совсем город. Это улыбка бога!»
  -Ничего себе! Да тут даже среди рекламщиков есть правильные люди!..