Попал как кур в ощип. В Иркутске

      От Красноярска до Иркутска ехал четыре дня. Скакали, как на крыльях летели!
      Лошадей давали сразу же: две генеральские тройки непременно были приготовлены на каждой станции. Однако в темноте ехать ямщики опасались – надо было ночевать где-то. На столичный люкс рассчитывать не приходилось, ну да Владимир мог обойтись и без роскоши.

      За первый день доехали до Канска.
      Несмотря на лето, температура воздуха была невысокая: 15-20 градусов тепла. В дороге беспокоил гнус, поэтому уже на второй станции поменяли экипаж на закрытую карету. Закупоришься – дышать нечем, а мошка так и липнет к открытым участкам тела.

      В Канске Воронцов с удивлением попробовал знаменитую лиственничную серу. Масса была желтовато-серого цвета, с приятным хвойным привкусом. Владимир Сергеевич подумал, что зубы чистит она не хуже щётки с порошком. «Надо бы привезти такую серку в Москву для забавы наших малышей!» – решил он.

      До Нижнеудинска добрались за день переезда, до будущей станции Зима – ещё за день. Там бок о бок уживались буряты из рода зэмэ и пашенные крестьяне из западных областей России.

      Возница, которого выделили генералу Воронцову, был бурятского вида. На вопрос об имени и происхождении сказал по-русски, с сибирским выговором, на О, что звать его Феофан Лукин. Отец его русский, а мать бурятка.

      Дремучий лес зловеще приветствовал ездоков тёмными лапами елей. Вдруг смутная фигура в серых лохмотьях и летней крестьянской шапке метнулась из-за дерева. «Стооой!» – закричал человек и схватил передних лошадей за уздечки. Феофан пытался достать его кнутом, но тот резво отскочил.

      В лесу и так темно, и вечер приближался, поэтому видно было плоховато. Удивлённый остановкой, граф открыл дверцу и высунулся из кареты. Вор взглянул на него и – как заорёт! «С нами крестная сила!» – перекрестился и хотел убежать. Но граф успел достать пистолет и выстрелить в воздух. Разбойник присел от страха, а Воронцов уже соскочил на землю и поймал его, завернул руку за спину.

      – Капитан! Живей верёвку какую-нибудь, чтобы связать его!
      Быстро соображающий Елоховский нашёл какой-то кушак и помог связать разбойника. Генерал учинил допрос:
      – Ты кто?
      Нападавший трясся от страха, стараясь не смотреть на Воронцова и не отвечая ни слова.
      – Что ты здесь делаешь? – задал граф новый вопрос, ответ на который, впрочем, был всем ясен.
      – Ну что с тобой делать, несчастненький? Кажется, так вас зовут? Ну, поехали в губернию!
      Владимир Сергеевич затолкал преступника в карету. Мужик постарался забиться в угол так, чтобы его не было видно и слышно.

      Генерал спросил у своего ординарца, чего испугался нападавший. Елоховский ответил без тени усмешки:
      – Ваше превосходительство! В Иркутске в зеркало посмотрите – поймёте!
      У Владимира Сергеевича, оказывается, всё лицо распухло и покраснело от мошки, вот нападавший и испугался. Кожа, действительно, горела. Ямщик сказал:

      – Ваша милость! Вот выедем на опушку – нарвём травки, в гостинице прикажете заварить – в ванну и для умывания! А ещё дам вам чудесные шарики – их рецепт мне мать передала, а её дед был шаманом. Много знал! Даже иголками лечил! Всех лечил! Нойонов пользовал!

      Феофан, как и обещал, нарвал травки, но прежде дал графу чудесные шарики.
      – Рассосите под языком!
      И вправду, почти сразу лицу стало легче.

      К вечеру были в Иркутске. Вначале заехали в полицию. Но, к удивлению Воронцова, полицмейстер велел отпустить нападавшего.
      - Иди уж, бедолага! - полицмейстер дал пятак отпущенному арестанту. - Всё одно генерал-губернатор заступится за него! - оправдывался он. - Александр Дмитриевич завсегда жалеет несчастненьких!
      Владимиру Сергеевичу ничего не оставалось, как выдохнуть через нос и отправиться далее.

      Проехал в гостиницу, там привёл себя в порядок. Взглянул в зеркало – физиономия и вправду была распухшая, но уже не такая страшная, чтобы испугаться.

      Как ни торопился Воронцов к морю, он должен был явиться к командующему Иркутским военным округом, генерал-губернатору Горемыкину. И к губернатору Светлицкому не мешало бы заглянуть.

      Резиденцию командующего округом нашёл на набережной Ангары, в очень красивом месте. Трёхэтажный особняк в стиле классицизма напомнил северную столицу: Смольный и Екатерининский институты, Михайловский дворец…

      Граф въехал на коляске в чугунные ворота со львами, прошёл в просторный вестибюль. По широкой трёхпролётной лестнице его провели в приёмную комнату на второй этаж.

      Потолок и стены в ней были расписаны по сырой штукатурке картинами, которые граф посчитал слишком пёстрыми для строгого военного учреждения.
      Вышел Горемыкин в парадном генеральском мундире, пожал руку посетителю, глядя на него со смесью суровости и понимания на лице.
      – Честь имею представиться, Ваше высокопревосходительство, граф Воронцов, начальник управления военных сообщений Московского военного округа!
      – Здравствуйте, генерал! – ответил тот. – Какими судьбами?
      Воронцов объяснил, что едет в Приморье.
      – Очень рад Вас видеть! – хотя глаза генерала улыбались, усы его висели вниз. – Как столицы поживают?

      Владимир Сергеевич ответил вежливой фразой. Генерал-губернатор показал на мягкие кресла начала века.

      – А как Вы думаете, граф, война неизбежна?
      – Да, война будет, Ваше высокопревосходительство. Лет через пять, много – десять! Поэтому и торопимся с дорогой!
      – Ну, без церемоний, граф: мы же с вами давние сослуживцы! - обратил внимание на обращение Горемыкин. – Давайте выпьем за прошлые победы и за новые рубежи!
      Он намекал на то, что оба участвовали и в подавлении польского восстания, и в освобождении Балкан от турецкого ига.
      Воронцов пить отказался: утро ещё!

      – Кстати, Владимир Сергеевич! Что-то я не вижу у Вас Георгия*! За июльское сражение, под Плевной!
      Граф опять ничего не понимал.
      – Я был ранен и отправлен вначале в госпиталь, потом в Москву! – вспомнил он. – А о награждении речь не шла!
      Главным орденом его были любовь и семья, – так он подумал.

      Горемыкин перешёл к теме строительства железной дороги.
      – У нас здесь как раз инженер Пушечников, он решает, как будет проходить путь по берегу Байкала!
      – Разрешите мне с ним переговорить? – почтительно спросил Владимир. – На что мы можем рассчитывать, в какие сроки завершится строительство?
      Командующий засмеялся.
      – Ну, о сроках Вам, Владимир Сергеевич, никто пока не скажет! А встречу с Пушечниковым я устрою.

      Отправился Воронцов и к губернатору.

      Губернатор К.Н. Светлицкий учился в Петербурге примерно в то же время, что и Воронцов. Иногда они с Костей даже встречались на балах в институтах благородных девиц. После возвращения из Польши и женитьбы на Нине Чернышёвой Владимир видел Константина в полку у генерала Шестакова.

      Это был служака, отдавший впоследствии Восточной Сибири немало лет, а в достопамятном 1885 году генерал-майор Светлицкий неожиданно подал в отставку и занялся гражданскими делами.

      Владимир удивился, увидев, что губернское правление помещалось в двухэтажном бревенчатом здании самой простой архитектуры. В цокольном этаже были служебные помещения, а приёмная – в бельэтаже, куда Воронцов прошёл по деревянной лестнице.

      Константин Николаевич сохранял в облике военную косточку, прямую осанку. Он вышел навстречу посетителю, пожал руку.
      – Рад, рад, граф, что почтили меня своим визитом!
      Он коротко рассказал о жизни Иркутска, о расширении городского строительства.

      – Я призываю всех встряхнуться, проявлять в работе заинтересованность и инициативу! Мы с нетерпением ждём постройки Транссибирской магистрали! Тогда наш край будет прочно связан с центром страны!

      На вопросы Воронцова о проблемах Светлицкий стал говорить, очевидно, многажды продуманные вещи. Константин Николаевич высказал свою обиду тем, что генерал-губернатора чествуют больше, чем его.

      – Мы с Горемыкиным были назначены одновременно, но ему, Вы видели, какое здание выделено? А я! Контора бедная, а квартира – выйдете на улицу, так обратите внимание на маленький домик по левую руку.

      Владимир Сергеевич чувствовал, что здесь какой-то конфликт. Но, скорее всего, в нём верх одержит Горемыкин как старший и более опытный придворный лис.

      – Вы знаете, что с введением этого генерал-губернаторства, – продолжал жаловаться Светлицкий, найдя благодарного слушателя, – звание губернаторов как лиц второстепенных в губернском управлении падает до мелкого значения несамостоятельных чиновников?! Если в Петербурге этого не знают, передайте им, пожалуйста!

      Воронцов не нашёлся, что ответить. Губернатор рассказывал, что за те шесть лет, что он на должности, под его руководством проводилась подготовка к первой всероссийской переписи населения; в городе скоро будет построено новое здание театра взамен сгоревшего; уже открыта мечеть для мусульман.
      – Вам, наверное, Горемыкин говорил, что это его заслуги?
      – Хм, – только и успел сказать граф.
      – Знаете, он так пренебрежительно относится к местному населению! Считает сибиряков сепаратистами.
      Господи! Только сплетен Владимиру и не хватало! Подобные вещи были далеки от него.

      А губернатор всё говорил:
      – Здесь мелочное самолюбие развито очень сильно! Каждый хочет казаться выше другого, пользоваться наибольшим почётом.
      Владимир Сергеевич подумал, что первым примером может служить сам Светлицкий, но ничего не сказал, а перевёл разговор на строительство железной дороги.

      О пути Транссиба вокруг Байкала Константин Николаевич сказал гордо:
      – Я сам разработал вариант маршрута!
      – И Вы подали его на рассмотрение комиссии?
      – Нет, генерал!

      Граф посмотрел вопросительно.
      – Никогда не следует подавать от своего имени официальных проектов, - ответил Светлицкий, – как бы они ни были рациональны и целесообразны. Таким поступком будет нанесен урон самолюбию и тщеславию начальства, которое признает хорошим только то, что делается от его имени! Поэтому я не буду подавать свой проект.

      Воронцов подумал, что в таком случае и ответственности нести не надо. «Куда как хорошо!» – сыронизировал он про себя.
      – Кстати, инженер Пушечников, возглавляющий комиссию, нынче в Иркутске. Вы можете с ним встретиться и переговорить! – Он нахмурился и добавил. – Он, скорее всего, будет у его высокопревосходительства!.. У Горемыкина!
      «Я только что оттуда!» – подумал Воронцов, но не стал расстраивать Константина Николаевича признанием.

      Откланявшись, граф вышел вновь на Шелашниковскую улицу. Он обратил внимание на домик по левую руку.
      «Если его украсить по нынешней моде деревянной кружевной резьбой, он будет выглядеть очень достойно!» – подумал Владимир. Но, действительно, до трёхэтажного особняка с портиком, колоннами и ризалитом этой избушечке было ой как далеко!

      Встретился с Пушечниковым. Александр Николаевич – суровый мужчина лет 45 с низким лбом и тёмными волосами. У Воронцова было такое впечатление, что инженер – только из тайги. Тот подтвердил:
      – Я только что, по поручению министра путей сообщения Хилкова, провёл проверку результатов изысканий Кругобайкальской железной дороги, выполненных Доксом. Фёдор Фёдорович предложил строить железную дорогу от Иркутска до Култука по южной окраине Среднесибирского плоскогорья.

      Граф прервал:
      – Сударь! Давайте посмотрим карту, чтобы мы оба представляли о чём идёт речь!

      – Хорошо! – Пушечников отыскал карту и стал показывать. – Посмотрите: чем строить здесь, между реками и озером Байкал, где этот участок плоскогорья обрывается крутой скальной ступенью, лучше выбрать другой вариант - провести дорогу вот здесь: долиной Иркута и далее по берегу Байкала. Я руководствовался техническими условиями Средне-Сибирской железной дороги, по отношению уклонов и кривых. Хилков меня поддержал, как ни недоволен был этим Докс. Так что строить будем именно так!

      – А почему не по левому берегу Ангары? – спросил Воронцов, глядя на подробную карту.
      Александр Николаевич ответил, что ледоход смоет всё строительство на своём пути, не говоря уж о готовом железнодорожном полотне.
      Владимир Сергеевич всё записал и зарисовал в свой блокнот.
      – А мосты где будут построены? – спросил граф.
      – Через реки Иркут, затем Селенгу и Онон, – ответил Пушечников и показал на карте.

      Затем граф узнал, как ему добраться до берега Байкала по тракту, чтобы посмотреть, как идёт подготовка к сооружению магистрали.

      Закончив с делами, мужчины отобедали в обществе командующего округом, и Воронцов откланялся. Путь до Хабаровска ему предстоял ещё не маленький.



 
Примечания:

* Орден Св.Георгия за заслуги на поле боя.