Суслик

В детстве мы с братом все время приставали к отцу, чтобы он рассказал о войне. Особенно усиливали свои атаки в День Победы,  когда приставать можно и когда вообще все можно, потому что этот день был  насыщен какой-то необъяснимой добротой. Все в этот день становилось таинством. Люди пьют, но это таинство, потому что пьют по-особому. Гордо и молча. Люди веселятся, но сдержанно и торжественно, излучая какую-то загадочную силу.
 Звенели медали, звенели рюмки, но отец молчал. И только на 50-летие Победы, когда у нас были уже свои дети, а мы уже не приставали, отец заговорил. И заговорил как-то весело, как-будто рассказывая не о войне, а сказку детям.
Воевал он в тридцатьчетверке стрелком-радистом. Это мы и так знали. Стрелок стреляет из пулемета,а  у радиста есть рация для связи с танком командира роты. У рации есть ключ, для секретных разговоров и ларингофон, для разговоров кодовыми  словами. В первом своем боевом крещении огнем,  18-летний пацан орал , что он суслик. "Я суслик, я суслик, прием". Механик-водитель танка, Ангел-хранитель для отца и кадровый старшина 30-ти лет, Анатолий Росляков, по-другому отца больше никак  называть не будет. Только Сусликом. Когда к ним в бригаду назначат нового командира бригады,взамен погибшего, старшину вызовут в штаб. Ангел-хранитель был лучшим механиком-водителем в бригаде, воевал еще с финской. И новый командир, конечно, захочет заполучить его в свой танк.
Полковник:
-Старшина, у меня офицерский экипаж, собирай манатки и переходи в мой танк.
Ангел:
-Без Суслика не пойду, товарищ полковник.
-Какой еще суслик?
-Это стрелок-радист такой-то.
-Под трибунал захотел?
-Это как вам угодно.
Воевал Ангел с 1939 года, поэтому к 1944 весь страх перед начальством растерял. Что так понравилось ему в маленьком солдатике, из башкирского села Матрай, я не знаю. Но могу представить насколько убедительным может быть человек, который сражался с первого дня войны и в которого  летело  всё железо, что могло лететь, и всё мимо. А теперь этот заколдованный воин стоит по стойке смирно, но по его виду сразу будет ясно, что его не сдвинешь.
Поэтому в итоге Ангел и Суслик остались вместе, но уже в танке командира бригады. У Суслика появилась вторая рация, для связи с командиром мехкорпуса, а в танке появился спирт на всю бригаду, который отец до конца войны так и не попробует. Ангел сам не пил и Суслику запрещал. Курить тоже. Строгий был мужик, этот Ангел. Отец говорил, что их танк был как заговоренный. Под Секешфехерваром бригада потеряет 99 танков. Один останется цел, само собой это танк Ангела и Суслика. Сейчас я думаю, что не как заговоренный, а заговоренный. Что-то знал этот Ангел из глухой белорусской деревни. Это знает и любой автомобилист, только пользоваться не умеет. И наиболее опытным из них известно,  что стоит только подумать о продаже машины, как она  тут же выкинет какой-нибудь фортель, то есть обидится, как живая. Ангел, думаю,  был уверен, что машина живая и умел с ней договариваться. Мы же только удивляемся  интересным совпадениям.
Поэтому Ангел и Суслик дошли до Праги. А мы  поняли, что это таинство.
Таинство, в котором участвовал и я, находясь рядом с отцом и Ангелом, когда каждый снаряд,  летевший в танк, летел и в меня, и когда каждый миллиметр брони 34-ки - это моя кожа, каждый выстрел из пушки по врагу - удар моего сердца, а Победа - это Жизнь!

Называлась бригада:
37-я гвардейская танковая Никопольская Краснознаменная ордена Суворова бригада
2-й гвардейский механизированный корпус