Парадигма

ПАРАДИГМА
        (от греч. — пример, образец), 1) понятие, используемое в антич. и ср.-век. философии для характеристики взаимоотношения духовного и реального мира; 2)

Разрыв не всегда означает конец, а часто бывает ступенькой для восхождения.
                …. или падения.



Входная дверь гулко хлопнула. Стоящий на краю стола стакан чуть накренился и стал падать. Медленно, красиво переворачиваясь,  играя бликами на гранях.  Звук разбитого стекла отозвался болью глубоко в груди,  будто иголкой ткнули в давно зревший нарыв. И он прорвался.
Следующий стакан полетел на кафель уже от моей руки. И уже не так красиво. Осколки  впились с голую голень. Но острая боль только подхлестнула так долго сдерживаемые эмоции, и  я яростно смахнул всю посуду со стола на пол. Чашки, тарелки, стаканы, вилки, что осталась на столе после позднего завтрака. Звон стекла и фарфора слился  с клокотавшей во мне яростью, ищущей выход.
Подхватив за ножку табурет, с размаху врезал  им об пол.  Чтоб больше не садилась на него твоя тощая жопа! А вот и кофеварка! Об пол ее! Кофе ты любишь по утрам?! Посмотрим, что ты сейчас будешь любить?!
Пространства кухни мне стало мало! Меня душила обида и злость. А на стенах корридора висели его фотографии. Улыбчивые, хитрые, смеющиеся, довольные!
К черту твои портреты! Один! Второй! Третий! Рамки лихо отскакивали от стены. Одна за другой падали обязательно на угол и разваливались стеклом и бумажкой в разные стороны. Не замечая боли я шел босыми ногами по осколкам  твоего лица. Только так. Что б тебе было так же больно, как мне.
Нет, не сейчас. Сейчас мне хорошо!  Сейчас мне очень хорошо! Ведь я ломаю то, что дорого тебе! Мне наконец то хорошо, спустя этих долбаных 2 месяца. Плохо мне было до того, пока ты не ушел. А сейчас мне очень хорошо!
 Я влетел в спальню и увидел лежащий на кровате твой ноутбук. Именно с него  ты переписывался с этим белобрысым ублюдком.  Как же было удобно схватить за открытую половинку ноута и шарахнуть им об стену.
Сука! Вот тебе! Вот!
Кнопки полетели в разные стороны. Монитор повис на каких то резиновых соплях.
Ох, с каким бы удовольствием я размазал сопли по твоему лицу. Остатками бука я смахнул с прикроватного столика твои побрякушки и выбежал из комнаты.
В  прихожей на тумбе лежали тобой забытые  шарф и перчатки. Немедленно смахнул их на пол и стал яростно топтать.  Я схватил его за один конец, пытаясь порвать. Но не тут то было ! Эта сволочь сопротивлялась не хуже своего хозяина! Мразь!  На светло- сером шарфе оставались бурые пятна крови.
Мне хотелось, что бы твой чистый шарф стал грязным, таким же каким стал я, за то время пока ты снимал клип. Пока ты «решал рабочие моменты» в этой спальне. Входил в образ. Так ты это называл!
 Нравились все эти потные ручонки, хапающие тебя со всех сторон. Многочасовые репетиции и мегабайты дублей пикантных моментов. То рука не  на том месте, но губа не так оттянута. То ноги недостоточно широко раскинуты. Эта падлюка-режиссер закапал слюнями весь пол. «Билл, приоткрой чуть шире рот. Билл, больше страсти в глазах. Билл, распахни куртку, что бы был виден сосок!» Билл, Билл, Билл!! И тебе это нравилось! Тебе нравилась вся эта потная мерзость!
 Я в  очередной раз топнул ногой и взвыл, шлепнувшись на колени. В ноге так сильно кольнуло, что я не смог стоять. Ненавижу, как же я тебя ненавижу! За то, что я сейчас делаю, а те мысли и слова, что я говорю и думаю о тебе. Меня все еще колотило крупной дрожью. Мысли метались в голове. Пот катился градом по лицу. Но слез не было. Была ярость и злость. На него. Хорошо , что он ушел. Иначе... Резкая боль в ноге слегка привела меня в чувства. Я закрыл глаза и прислонился к стене, прислушиваясь к ритму собственного бешеного сердца.
По полу тянуло сквозняком. За окном чирикали пичуги.У соседа сверху закипел чайник и теперь яростно об этом оповещал  весь дом. Наверно опять в душе застрял.
Я поднялся с пола и прихрамывая пошел в ванну. Надо принять душ и успокоиться, а потом попробовать найти этого идиота.

Ведь я не смотря ни на что люблю его.?

Впервые я увидел его в гараже их дома, куда меня привел мой отец. Я тогда начинал тренькать на гитаре, а Билл- петь. Об идее создать группу он рассказал своему отцу, а тот в свою очредль — моему. И два закадычных друга решии отдать Каулитцевский гараж нам на растерзание. До сих пор не понимаю, отчего зная друг друга много лет Йорг и Гордон дружили только на работе. Нет, они перезванивались и в выходные и по вечерам, но в гости друг к другу семьями не ходили.
Общий язык с Биллом мы нашли быстро. У того были уже написаны слова и мы вдвоем пытались подобрать под них музыку. Нам было очень интересно. Нам было весело. Нам это было в кайф! И нам было всего по 13 лет. Именно тогда Билл вперые покрасил волосы в черный цвет, а я сделал дреды. А пирсинг мы сделали , когда дописали песню. Она была про нас. Таких  же не похожих на других. Не желающих жить по правилам толпы. Желающих жить по своим законам.
Густва и Георга мы нашли довольно быстро. Басист жил на соседней улице. Его дом стоял «жопа к жопе» с Билловым. И однажды мы услышали как он наигрывал знакомый мотивчик. Перемахнув через колючие кусты шиповника и слегка потоптав Petersilie und Lauch  фрау Листинг мы предстали перед ничуть не удивившимся парнем с гитарой. -Я уже неделю вас жду. Долго же до вас доходило! - вот что сказал этот портясающий длинноловосый парень. Он был немного старше нас. Всего то на пару лет. Но  на нашем с Биллом тощем фоне он выглядел весьма солидно и взросло. Что нам очень польстило. Но Георговой взрослости хватило не на долго. Ровно до того момента когда мы стали репетиовать в четвером. Когда Билл стал петь. Лидер в нашей группе определился однозначно и навсегда. Даже молчаливый Густав Шефер ( ударник был другом Гео) лишь улыбался, когда Билл распекал старшего из нас всех Гео за плохую игру.
Нам слишком нравилось то, чем мы занимались в темном маленьком гараже, что бы терять силы и время на выяснения кто круче и достойнее. Мы все считали себя крутыми. Когда выиграли конкурс в Берлине. Когда подписали первый контракт. Когда записали первый альбом. И даже ворочаясь на тесных койках в турбусе мы тоже думали что круты. А разве нет? Не всем в 17 лет дано покорить полмира. Мы и были круты.
А еще мы понимали, что самым -самым из нас был Билл, ибо с него все и началось. Не приди ему тогда в голову слова песенки Шрай... Даже думать об этом не хочу, что могла бы тогда быть. Хотя, сегодня я бы мог сказать, что Билл все же умудрился засветиться где-нибудь. С его то пробивным характером. С его упрямством. И  с его потрясающей работоспособностью и целеустремленность. С его умением зажечь негорючее и растопить неплавкое. Он был самым замечательным человеком в мире, которого я знал.

***
-Надо делать секс!-сказали авторитетные дядечки-продюссеры.
Раз ваша аудитория так молода, то будем давить на слабости. Дадим то что они хотят увидеть. Тело! Много тела и секс!
А что вы хотите? Вас столько времени не было видно и слышно. А это самый верный путь! Дадим вашим изголодавшимся фанатам то, что они жаждут. Какая романтика? Сначала увидеть, разжечь и захотеть! А уж потом мечтать и сопли утирать.
Так, что тут у вас есть?  О! 04. Love Who Loves You Back.
Это зов природы,
There's a snake in your bed
Это змей в твоей постели,
And it's telling you something
Который шепчет тебе -
Yeah I like it like that
Да, мне нравится именно так.


 То, что надо.
Все! Марш к сценаристу!

Тогда Билл сказал, что хочет быть толстыми и старым, что бы самому решать, что делать и куда идти.  Почему именно толстым? Да потому что все богатые продюссеры толстые и старые.
Ну а как ж Йост?. Перед глазами возник образ нашего «старого» продюссера. Маленького и верткого. Всегда куда то спешещего и вечно раздающего замечания.
-Ну....- протянул Билл с чувством, -ну это ж Йост!


Когда Йост перестал быть с нами- я обрадовался и вздохул с облегчением, потому, что его ****оназойлвое вимание к Биллу меня бесило.
А чуть позже меня стало бесить чувство, что я скучаю по нему. Он был неплохим парнем. Даже отличным парнем: обаятельным до невероятности. Хотелось быть рядом с ним, заряжаясь его энергией. Но  только тогда когда Билла не было в зоне его  видимости. Или когда  Йост дико уставал. Но уставший он и самому себе был противен.
Но потом забылся и Йост, потому, что Билл стал моим. Я завладел им единолично.
Естествено в своих мечтах.
Однажды я смотрел как он спал, мило улыбаясь во сне. Его лицо было чистое. Длинные ресницы чуть трепетали. Я  смотрел на его естественную красоту. Без краски и разных побрякушек. И вот тогда что то кольнуло в сердце.
Но почему то  большинство фанатов  просто сходило сума от его мейка. От подведенных дымчатых глаз. От пухлых и влажных от блеска губ. В гриме он был безупречен настолько, что невозможно было отвести глаза. Но для меня это была лишь маска. К ней я был равнодушен. Размалеванный Билл во всеоружии вызывал во мне отторжение и негатив. Иногда я  хотел его ударить.
 Я любил его именно ненакрашенным, потому что знал, что скрывается под толстым слоем косметики. Настоящий, милый, такой трогательный и доверчивый Билл. Мой Билл.
Но таким он бывал редко.
                Однажды я даже  его поцеловал. Он был супер besoffen (besoffen пьяный, ужравшийся, налакавшийся) Я еле притащил его домой. Он как то умудрился раздеться и умыться сам.  Даже побрякушки свои снял все до единой. И пока я ему готовил чай, он заснул. А я долго смотрел на его красивое лицо, по-настоящему красивое лицо.  Его дыхание было глубоким и ровным. Небольша испарина покрывала лоб. Пухлые губы чуть приоткрылись и я не сдержался.

***

Я проболтался по городу до вечера. Устал так, что пятки гудели. Но домой идти не хотел. Была б моя воля- вообще б туда не возвращался. Достало все так, что я готов был хоть сейчас улететь куда угодно подальше, что б забыть все и всех. Мжет быть и себя  тоже. И среди новых и незнакомых мне людей попытаться начать жить заново. Новой, своей жизнью. Без него.
На улице уже зажглись фонари, а в домах засветились окна. Вот и в нашей студии, до которой я добрел, кто-то зажег свет в комнате отдыха. Или наоборот — не выключил
Наша любимая всеми Комната отдыха. Там всегда задернуты шторы и плотно закрыты окна.. Из-за того что рядом дорога,  постоянный шум от машин часто мешал сосредоточиться и поймать за хвост ускользающую нужную мысль. Да и просто раздражал, не давая заснуть и полноценно отдохнуть за те часы, что остались от ночи. В голове от усталости шумит, за окном гудит!
Но диваны там классные! Пледы мягкие. Я заулыбался, вспоминая, как мы с Биллом ходили по магазинам и выбирали все это. А как мы здорово проводили в студии время, когды выдавался свободный день?  Густ, Георг, ребята-режиссеры.   Мне даже удалось немного расслабиться от этих воспоминаний. Я поймал себя на мысли, что был бы не против увидеть там Билла. Даже не стал бы на него орать. Наверно.
 По краней мере был готов извиниться. Почти готов.
Я не стал входить в комнату. Я лишь прислонился к косяку, в растерянности наблюдая за тем, как в полумраке ритмично движутся тела.  Один плед валялся на полу, а второй был засунут под чью то поясницу. На столике стояла открытая бутылка виски и два бокала. Одежда была разбросана по комнате. Трусы Билла лежали на спинке дивана. Был включен дальний ночник., света от которого едва хватало, что бы осветить ту часть дивана, где были голые ноги. А по характерному загару на заднице, которая сейчас задвигалась быстрее и резче, не трудно было догадаться, кто и чем здесь занимается.  Эти двое не  услышали как я вошел. Они даже с ритма не сбились.
А я стоял и смотрел.  И не знал, что делать. В ногах появилась легкая слабость, очень хотелось присесть. Но в тоже время я не мог сдвинуться с места, как зачарованный стоял и смотрел.
 Постепенно  моя недавняя растерянность сменилась разочарованием. И чувством гадливости. В памяти вспыхнули обрывки утренней ссоры. Я сделал два шага вперед и нажал на выключатель. Свет вспыхнул подобно взрыву в темноте.
-Какая же ты ****ь, Билл, - сквозь зубы процедил я. От  злости это получилось шепотом. Но я думаю, что меня все услышали. По крайней мере они остановились. Но тот, кому предназначались эти слова, так и не повернул голову.
(Invaded)
Одна ночь, один крик, одно эхо -
Silence louder than before
 Тишина стала громче.
Но я навсегда останусь
Lost in today and the past
 Потерянным в настоящем и прошлом,
Lost in the future we had
 Потерянным в будущем, которое могло бы быть.

***
Он был мне как брат. Я чувствовал его как себя. Будто это был мой близнец. Особенно остро это ощутилось когда я три месяца жил один. Без него, так будет правильнее.  Днем некогда было думать, но ночами, уже лежа в постели, я мысленно  беседовал с ним. Рассказывал, как  провел день.
Мы разговаривали с ним и по телефону в течении дня, вечером. По скайпу он показывал мне образцы обоев для спальни или гостиной. Он мог прислать сэлфи из при мерочной. Или показать фото своих очередных ужасных «копыт» . Мы всегда были на связи. Но в дневной запарке не всегда можно сказать то, что ночью просто необходимо выплеснуть. Пусть даже мыслено. Иначе оно взорвет тебе мозг.
Мне просто не хватало его рядом. Мне нужно было чтобы он был. Просто был со мной. Случайно коснулся руки. Или принес чашку чая. Слушать по утрам как шумит вода в душе.  И просто знать, что он где-то тут. Со мной. Этот несносный ураган, эта эмоциональная катастрофа.
Я должен был ощущать его каждой клеточной своего тела. Только тогда я был по настоящему  жив.


Что нас не убьет, то сделает сильнее.


Когда принесли сценарий — Билл был просто в восторге. Еще несколько лет назад этот сценарий привел бы его в ужас. Целоваться с полуголыми тетками в кадре? Лежать на чьих  то пышных грудях неприлично  широко раскинув ноги? При этом поглаживая себе пах?
А тот слащавый белобрысый парень что должен был лизать Билу левое ухо?
На всех встречах, на банкетах, да везде, кроме дома, Билл шарахался от лиц своего пола как от прокаженных. А если он не успевал сбежать -то застывал как сфинкс. Натянутая улыбка, прямая как струна спина.  Когда он был напряжен его выдавали глаза. Они  становились безжизненными. Как у куклы.
Когда я приехал к нему в ЛА, он все еще заказывал по привычке вещи по интернету. Выходил из дома только за продуктами в маленький магазинчик возле дома. И пил дома тоже один. Ну не один конечно, со мной. По скайпу.
Через пару недель после моего приезда мы выбрались вечером погулять по городу. Тогда только-только начало темнеть. Это такое время, когда день уже закончился, а ночь еще не наступила. Нет, это не сумерки. Сумерек в большом городе не бывает. В городе бывает лишь время теней. Имено в это время мы и гуляли по парку. Прячась в тени фонарей. Но нас никто не побеспокоил. Зря Билл осторожно оглядывался по сторонам. Мы гуляли часа полтора. Успели устать и проголодаться . И даже в небольшом кафе к нам никто не подбежал, никто не стал тыкать пальцем и щелкать камерой. Когда мы пили чай, Билл снял наконец капюшон толстовки. Он выглядел тогда немного растеряным и счастливым. Как ребенок, который неожиданно получил то, что не ждал.

***
-Хочешь у меня поживи?
-Нет. Я решил уже. Хочу попробовать жить один. Сам. Надо ж когда-то начинать.
Густ сочувственно улыбнулся.
-Ты еще всплакни, - я толкнул друга плечом. - Не расстраивайся, все будет хорошо.
-Я не расстраиваюсь, я жалею. Вы были как родные братья.
-Даже родные браться ссорятся. Да так, что до самой смерти не видятся больше. А мы ведь даже не родня. Мы по сути друг другу никто.
-Ну скажешь тоже! - у Густа от возмущения даже лоб покраснел. - Никто!
 
***
Наше последнее турне почти заканчивалось. Осталось сыграть два концерта, когда в моей семье случилось несчастье. Мама по телефону мне сообщила, что отец уходит к другой женщине. Эта новость меня потрясла. Мои родители всегда были для меня эталоном счастливой семейной жизни. На мою милую и застенчивую маму это произвело куда большее впечатление. У нее случился инсульт. Хотя  врачи и давали благополучный прогноз- из больницы мама так и не вышла.
С отцом по естественным причинам я больше видеться не захотел и получилось, что в моем родном городе  я остался совсем один. Густ с Анни жили в Магдебурге, Гео в Гамбурге поступил в институт. А Билл улетел в ЛА и  как он говорил «вил гнездо». Но я то знаю, как он «вил». Укреплял свою холостяцкую берлогу - камеры слежения, датчики движения. Надеюсь колючую проволоку он натягивать вдоль забора не будет?
Закончив все дела с оформлением документов, и проводив агента с договором на продажу дома, я еще раз оглядел родные стены и понял, что в городе меня больше ничего не держит и улетел к Биллу.
Так  Билл стал моей семьей.
То что мы поселились вместе ни у кого из наших не вызвало удивления. Все настолько привыкли видеть наши мрачные морды вместе, что скорее отсутствие кого то из нашей парочки вызывало беспокойство.
Поссорились? - это был первый вопрос, который ждал одного из нас, стоило  попасться в поле зрения друзей.
                Фактически это был дом Билла и это я жил у него в гостях, но из 6 лет — 4 года  я платил за него. Это вышло само собой. Я не возражал. Так сказать совместное ведение хозяйства.

***
-Секс — это должно быть интимно. А ты выставляешься на показ.
-Ты ревнуешь чтоли?
-Мудак, -бросил я от неожиданности и  отвернулся, что бы Билл не видел моих вспыхнувших ушей. Этот засраец застал меня врасплох.
-Нет, нет,  постой, не уходи, - он потянул меня за рукав, пытаясь развернуть и заглянуть в глаза.
-Билл, иди в жопу, - я  вырвался и ушел на кухню.
Нет ничего приятнее, отвратительнее и сложнее, отношений между двумя  людьми. Не тремя, не четырьмя. Только двое могут в равной степени отравлять жизнь друг другу  и дарить огромную радость. И чем дольше вы находитесь друг с другом тем сложнее ваши отношения.

Как же было просто в 14 лет залезть к Биллу в кровать ночью и рассказывать о том, что на прошлом концерте у меня так встал, что мешал играть. Георг даже умудрился показать фак во втором куплете Муссона. И как же сложно стало сейчас сказать Биллу о том, что тебе неприятно видеть его с Адамом, Диком, Браяном.
Как легко было лежать рядом на моей кровать в турбусе и мечтать о том, как мы покорим весь мир. Что наши песни буду слушать во всем мире. А в это время наши холодные пятки касались друг друга. И казалось, что так будет вечно.