Улетают лебеди

               
               
    Улетали белы лебеди на родимую сторонушку.
    Зазывали  белы лебеди в свою стаю и лебедушку:
    «Полетим домой, подруженька. Расправляй-ка крылья сильные.
    Поднимайся  в стаю дружную, не пугайся неба  стылого».

    Улетая птицы белые, ей махали на прощание.
    Им  во след с тоской глядела, говоря слова печальные:
    « Не лететь мне в даль просторную, даль незримую, любимую,   
    Где вода вкусней озерная, зеленее рожь озимая».

    Не попасть домой лебедушке, перебиты крылья сильные.
    На родимой на сторонушке не взлететь ей в небо синее.
    И не встретить уж лебедушке друга милого, желанного,
    Не склонить к нему головушку в утро летнее туманное.

     Давным-давно это было: когда к Солнцу Луна в гости ходила; когда огонь и вода друзьями были, а собака с лисой в одной норе жили…  То ли на этой стороне Земли это случилось,  то ли  на  другой, Земля-то,  она круглая, говорят, да еще и вертится постоянно, попробуй тут, определи. Так вот, стояли себе два царства: не очень великих, но и не малых, а так себе два средненьких государства.

      И росли в них, подрастали, ума-разума набирали: в одном – царевич Иванушка, в другом - царевна Аленушка.  Цари с царицами души в них не чаяли; мамки, да няньки глаз с них не спускали. Аленушка  да Иванушка еще в люльках лежали, сладки пряники сосали, в глаза друг дружку не видали, а их уже в жениха да невесту прочили. Но люди предполагают, а судьба распоряжается  по – своему. Не зря пословица гласит: человек предполагает, а  Бог располагает.

       Налетели черным смерчем злые вороги на царство, где проживал Иванушка: пожгли все, поразметали, по загребущим рукам расхватали; царя с царицею и царевичем, да со всею прислугой  в полон  угнали. 

       А второе царство притихло, затаилось, как земля перед  грозою,  на 
помощь  не поспешило – где тут других выручать, самим бы в живых остаться. Ну и пронесло  беду стороною на радость всех  там живущих.

       Много ли, мало ли времени прошло с  того  злого часа, только удалось царице с царевичем из  плена бежать,  да опять же в недобрый час видно. Горе горевать – не пир пировать.

       То ли от голода, то ли от болезни какой, а может и от страха пережитого, только в одночасье умерла царица в темном  дремучем лесу, прижимая к себе ненаглядную свою кровиночку, несчастного  своего любимого сыночка Иванушку, пытаясь, остывающим своим телом, согреть озябшего  мальца.  Молила про себя Бога, чтобы хоть кто-нибудь нашел их в лесу.

       А  случилось это в ста шагах от  избушки-бревнушки, в  которой  проживал  злой  волшебник  -  полновластный  хозяин того леса  и могучий властелин  многих темных сил. Давно уже настала ему пора передать свои страшные знания черной магии кому-нибудь, да он все  решиться не мог. И подходящего человека не находилось.

       Жил черный маг один, как волк – одиночка. А тут, малец -сирота. Взял его старик к себе в избушку, подрастил немного и потихонечку начал к  волшебным таинствам приспосабливать.

      Только не сподобился Иванушка к волшебству: может, душа не лежала, а может, и лень мешала. Долго ли, коротко ли, только время  птицей летит,  да все вперед  норовит, назад возврату не знает. Вырос Иван, возмужал: в плечах – сажень косая, шевельнется – мускулы так и играют; русы кудри до плеч вьются, а в глазах – словно небо весеннее отразилось, да так и осталось.

        Красив собой Иван, пригож, только сердцем глухой. Своя тягучая боль-тоска  состраданье к другим вытеснила. И светлыми днями,и темными ночами все одну  думу думает он, как бы врагам отомстить, отца с полона вызволить, да отцово богатство вернуть. А уж кому богатство полюбится, у того и ум расступится.Не зря подмечено: богатство  спеси  сродни.

       Вот и говорит ему однажды старец: « Знаю – ведаю, Иван,  о чем  дума твоя неотвязная, о чем  печаль  твоя  не развеянная.  Могу я помочь тебе в беде твоей, горемычный.  Дам  я тебе дружину  волшебную  -  сможешь ты  тогда с врагами посчитаться. Но сначала  исполни  и ты одну мою маленькую просьбу: привези мне в жены царевну  Аленушку».

        Взмахнул он  перед Иваном  белым шелковым платком, трижды провел по нему ладонью левой руки и  появился на том платке портрет нерукотворный, портрет царевны Аленушки. И была та  Аленушка Ивановой нареченной невестой, да ведь он об этом не ведал; и сердце  молчало, не подсказало.

        « Ну, как, хороша?» - спрашивает волшебник. « Что  хороша, то хороша!» - это Иван отрицать  не стал. Да и как отрицать, если  была  Аленушка : кареглаза,  соболиные  брови  дугой выгнуты;  пшеничная коса – ниже пояса;  на щечках – ямочки и нежный румянец, как зорька летняя, разливается, а на губах – улыбка  дивная, прелестью сердце приманывает.

         Долго смотрел  Иван на портрет, прежде, чем отложить его в сторону. Все равно не хотелось ему ехать куда-то, из-за чужой невесты семь верст киселя хлебать. А, надобно, иначе волшебной дружины ему не видать.

        Боязно  Ивану прогневить волшебника отказом, но не  стерпел  все же,   сгоряча обиду высказал: « Зачем мне ехать за ней?  Только время терять, да подковы стирать. Ты же могущественный волшебник! Сделай так, чтобы она сама здесь оказалась».
 
        Делать нечего! Пришлось волшебнику тайну свою раскрывать. А, заковыка-то  вот в чем оказалась. Много лет тому назад, когда и лес еще не был таким дремучим, и волшебник – не таким старым, седым и могучим, был он страстно влюблен в одну юную фею. Но она отвергла его.

        Сердце женское – тайна за семью печатями. А выбрала она себе в мужья: не очень  мудрого, не очень богатого, но доброго, немного  трусоватого  царя и жила с ним счастливо. Любила его, как свое дитя, и во всех его делах помогала разумными советами.  И все у них в жизни ладилось. Мудрые  люди  верно говорят: не надобен и клад, коли у мужа с женой лад.

       Обиделся кровно и разозлился крепко за это на фею волшебник и решил ей жестоко отомстить. Давно уже он ни Бога не боялся, ни людей не стыдился. Поклялся он страшной клятвой, что если будет у феи дочь, то непременно станет она его женою, как только заневестится.

        Но хотя фея на разуме его не бывала, но все же предвидела это,  по  - женски предполагала. Все свои чары употребила она на то, чтобы предотвратить его гнусный замысел. Ей удалось наворожить, что дочь ее  Аленушка  станет женой того, кого сама выберет в мужья, кому сама ответит согласьем. А уж в том, что Аленушка  не пожелает себе в мужья  безобразного, старого, злого волшебника, сомнений у нее не было.

      Узнал об этом колдун и решил перехитрить фею. Долго вынашивал он холодными, одинокими, бессонными ночами план  мести. А когда подобрал, обессилевшего  от слез и голода, мальчонку около своей избушки,  то даже захохотал страшным,  гортанным клекотом: вот кто поможет ему осуществить  его замысел. И терпеливо ухаживал много лет за Иванушкой, не жалея ни сил, ни времени, тая в глубине души жажду черной мести.

      Не все, конечно, но пришлось волшебнику кое-что рассказать Ивану. Тот подумал, подумал, все взвесил, все просчитал и …согласился. А дальше все случилось так, как и задумал колдун.

      Много вращалось около  Аленушки королевичей, да царевичей: прельщали ее кто песнями, кто разумом, кто богатством, кто положением… Только скучно  Аленушке  было с  ними: сердце молчало, и душа не лежала ни к кому из них. Все грустнее день ото дня становилась она, словно кто-то вдруг взял, да разом на нее тоску-печаль нагнал, радость отнял.

     А тут вдруг Иван со своею дружиной появился  -  высок, красив, умен. И ожила Аленушка, как трава степная после дождя; оттаяла голубушка, как земля под   ласковым,  весенним солнышком. Засветилась она вся радостью от счастья, запела, засмеялась.  И во дворце все изменилось:  повеселело, посветлело разом.

      И радовались, глядя на нее,  мать с отцом, и, переводя свои взоры на  Иванушку, умиленно шептали: « Ах, какая славная пара! До чего же хороши оба!»

      Но сердце матери вещун: чует и добро, и лихо. Иногда царице как бы холодно и неуютно становилось от взгляда Ивана, но она утешала себя, что угрюмость эта от его тяжелой жизни. Ведь про себя он рассказал им полуправду - полуложь:  якобы он воспитывался без отца и матери  у дальних родственников, которые  не очень-то его жаловали.

        И вот, наконец, настал такой миг, когда на Ивановы слова:« Согласна ли стать женою?» -  Аленушка  прошептала: « Да!» и склонила свою голову,
украшенную  жемчугами, да самоцветами, к нему на грудь.

      Благословили их царь с царицею, пожелали жить в счастии и согласии. Заторопился  Иван, заспешил. Да и как ему было не спешить?! Ведь  когда спрашивал  Аленушку о согласии стать женой, то про себя добавил: « Но не моею, а  женой волшебника».  Не то мудрено, что переговорено, а  то,  что не договорено. Вот потому и свадебный пир отказался играть, объяснив, что прежде домой  Аленушку  свозит, родне своей покажет и тогда уже пир отыграют.

     Когда молодые уезжали, мать потихонечку от Ивана  протянула  Аленушке   лебединое перышко, да маковое зернышко :  « Возьми, доченька, береги, не потеряй. Станет тебе тяжко – брось маковое зернышко наземь, тут я подле тебя и окажусь.

     А если уж совсем тебе худо станет и выхода никакого найти не сумеешь  -  брось лебединое перышко и прошепчи: « Вы летите, белы лебеди, на родимую сторонушку!» и  превратишься ты в белую лебедушку. А, вот, станешь ли девушкой вновь -  это и мне неведомо. Поэтому воспользуйся перышком только в самом крайнем случае». Сказала это фея и заплакала  -   то ли от близкой разлуки с дочерью,
то ли от дурного предчувствия.

     Ехали  Иван с  Аленушкой , да с волшебной дружиной три дня и три ночи, а дороге конца-краю не предвиделось. Притомилась  Аленушка, осунулась. Все ниже и ниже клонилась  ее головушка: то к лошадиной гриве, то на грудь к Ивану.  И не заметила она, как уснула крепко-накрепко.

      И приснился ей сон дивный. Стоит она в лесу одна – одинешенька,  а на сердце –  тоска – кручинушка. Знает она, ведает, что в лесу стоит, а ни деревьев нет,  ни травушки, ни цветов -  один туман ползет, клубится, расстилается.  А поверх  тумана  голова Ивана движется и пики торчат его волшебной дружины.

      Страшно, холодно, неуютно Аленушке. Кажется ей, что кто-то невидимый  недобро наблюдает  за нею. Разом открыла глаза свои и ахнула, увидев перед собой не Ивана, а сгорбленного, седовласого старца с ястребиным  взором. И не на лошади сидела она, а лежала на  жесткой постели в какой-то избушке.

       Птицей метнулась за дверь. Никого! Пусто и тихо вокруг:  ни ржут кони, ни бренчат доспехи   -  ни Ивана,  ни дружины, только чащоба одна: непроходимая, непролазная, страшная. Затрепетала Аленушка, заплакала:« Иванушка!» и без  чувств повалилась на сырую землю.

      Но странно, хотя и тихо произнесла она имя Иванушки, эхо подхватило его и разнесло далеко  по лесу. Докатилось эхо и до Ивана. Пошатнулся в седле он, словно от стрелы вражеской, побледнел, но еще крепче стиснул зубы, еще туже натянул поводья, еще упрямее наклонил голову: « Вперед!»

       Да! Многое  помнится, да не воротится! Эхо голоса ее преследовало Ивана всю дорогу. И куда бы ни шел, куда бы ни ехал, все чаще возникал  перед  ним образ Аленушки: ее журчащий смех, ее  дивная, скользящая походка, ее нежный взгляд. Свободен Иван, только сердце в плену у  Аленушки  осталось.

      Много врагов победил он. Нашел отца. Вернул свое царство. Но так и не смог побороть любовь свою к царевне Аленушке . И поехал назад  со своей волшебной дружиной, чтобы погибнуть или отнять у волшебника Аленушку, боль свою и печаль нежданную, любовь единственную, желанную.

         Увидел его волшебник, рассмеялся недобро: « Ну, Аленушка, не пожелала  ты стать моею женой, подарю-ка тебя  Ивану, за службу его верную».

        Удивился Иванушка, ничего не  понимает. Подошел он к Аленушке, а она не глядит на него, еще ниже  наклонила свое прекрасное лицо, а из глаз ее чудесных слезы, что крупный бисер, катятся.

      Кинула она тут маковое зернышко наземь. Росло оно, росло, да и превратилось в царицу, мать Аленушки.

       « Плохи, видать, мои дела, стар  я стал, ослаб вовсе, видно, любовь все мое волшебство рассеяла. Вот уж и в моем доме, без  моего  ведома чудеса стали происходить» - подумал про себя волшебник и в угол от страха забился.

      « Плохи, видать, мои дела. Не любит меня больше Аленушка, не простит мне подлости моей. Стоит ли мне жить на этом свете без нее? Не лучше ли найти смерть в бою с врагами?» - подумал про себя Иван и к двери потихоньку подался.

      « Ну, хватит гадать", - произнесла царица вслух. – "Чему  быть, тому не миновать! Чужою бедой сыт не будешь. Худо бывает тому, кто добра не делал никому. Так пусть же рассудит вас  Справедливость!  Пусть каждому воздастся по делам его!» 

        И вдруг оказались в руках у нее три звонкие белоснежные чаши. А чаши эти были не простые. Это были  чаши их сердец. Вручила царица каждому из них по чаше.
    
      « А  сейчас бросьте свои чаши на пол!» - она произнесла эти слова так повелительно, что ни у кого и мысли не возникло ослушаться.

       Кинул волшебник свою чашу. Жалобно зазвенела она, почернела разом и рассыпалась на множество тусклых, черных осколков. И в тот же миг распались трухой: и волшебник, и избушка  его окаянная.

      Кинул Иванушка свою чашу.  Осталась  чаша  цела,  но через всю середину ее прошла  глубокая трещина. И одна половина чаши замутилась как-то, посерела.  Понял Иван, что сам свое счастье загубил, душу свою той подлостью опоганил.

      Кинула  Аленушка свою чашу. Засияла та чаша светом чудесным, словно тысячи маленьких  радуг заиграли . Стоит себе чаша целехонька, как солнышко горит, переливается.

       Поставила тут царица их чаши друг на друга, простерла руки над ними и исчезла, будто ее и совсем  здесь  не было.

      Стоят  Аленушка да Иванушка, а между ними чаши, что пропасть – не переступить  через них, не обойти.  Долго глядели они в глаза друг друга. Смягчилось сердце Аленушки,  разгорелась  еще сильнее любовь в сердце у Иванушки.

      « Уедем со мною, Аленушка!  Нет  волшебника теперь. Зато дружина его волшебная мне досталась. И богатство отцово я вернул. Не будет тебе отказа ни в чем».

      Вздрогнула  Аленушка от слов его. Не их она ждала. Не это услышать надеялась. Загадала она про себя: если повинится Иван перед нею, в любви своей к ней признается, руки ее вновь попросит, то простит она его и станет его женою. Если же нет…

      Кинула она белое лебединое перышко наземь и прошептала: « Вы летите, белы лебеди, на родимую сторонушку».

       И  вдруг откуда ни возьмись, закружили над ними белые лебеди, забили тревожно крылами, круто взметнулись вверх. И тут же Аленушка превратилась в белую лебедь.

       Прощально махая крылами, все выше и выше полетела та лебедь вслед за стаей в  голубое  небо. Вот уже еле видна. А вот и совсем слилась с белым облаком над горизонтом.

       И показалось Ивану, что сердце его из груди вынули и прижигают его раскаленными железными  прутьями. Словно черная пелена спала с глаз его. И понял Иван, как ему дальше жить, что ему нужно делать.

      Попрощался Иван с дружиной своей волшебной, затянул потуже пояс, вскинул котомку на спину, взял посох в руку и отправился в ту сторону, куда только что улетела  белая  лебедушка. И отправился Иван искать свое счастье, искать любовь свою и судьбу –  Аленушку.