Русские оккупанты

        Все началось с того, что из-за огромного наплыва целинников в наш колхоз, который уже переименовали в совхоз, закрыли малокомплектную казахскую школу.
А тут, как раз, пришла пора мне пойти в первый класс. Выросший на жайляу у дяди, я не знал ни слова по-русски.
Представьте себе такую ситуацию: вы выросли в нормальной русской деревне, а первого сентября вам объявляют, что в первый класс вы идете в китайскую школу. Эффект тот же, как говорится, по-русски ни бум-бум!
        Мой отец, главный энергетик совхоза, был непреклонен, вся техническая литература на русском, значит будет учиться в русской школе. Похоже, в этом он был не одинок, в нашем классе, кроме меня, по-русски не говорили еще четверо.
Так что весь первый школьный день я любовался молодой, красивой учительницей.   Она была действительно очень красива и одевалась не как наши девушки. «Городская», - подумал я, и, как предполагаю, все остальные.
        На перемене мы слегка «на прикидку» потолкались с одноклассниками, тут, похоже, мое тело, взращенное на свежем воздухе и кумысе, имело больше шансов на успех, чем мои мозги, не засоренные знаниями.
        Дома мать с сестрами в ускоренном темпе пекли баурсаки и варили бешбармак, готовились к встрече гостей. Схватив пару горячих баурсаков, я побежал за телятами, а заодно и погонять мяч с ребятами.
Вечером, как и ожидалось, появился мой отец с толпой шумных мужиков в сапогах и телогрейках. Шла очередная битва за урожай и фронтовые сто грамм, на этой войне, довольно часто пили у нас дома, да и повод был, сын же в школу пошел.
        Во главу стола уселся огромного роста веселый балагур, директор совхоза Малинин.
- Шура, без твоего бешбармака дел у нас не будет – обратился к моей матери Малинин, так он ее называл.
- Бешбармак, бешбармак, а сами водку пить будете. Моему меньше наливайте, - огрызнулась мать.
- Не бурчи, не твое дело, - резко одернул ее отец.
Все это мне перевела сестра.
       Главный механик Петро, парторг Малик, одноногий фронтовик Сыздык-ата,  агроном Василий Карпович, врач Куприянович с бутылкой спирта и другие ответственные лица нашего совхоза, некоторые с женами, которые тоже начали доставать какие-то продукты. Минут через пять стол напоминал интересную композицию, в центре которой красовалось огромное блюдо с бешбармаком, а вокруг него салаты, драники, сало, лук и еще что-то и, конечно, русская водка и компот. Компот я любил, особенно если его приносила тетя Вера!
       Они что-то весело обсуждали. После нескольких стопок меня подозвал к себе отец:
- Скажи, как зовут твою учительницу? - спросил он на казахском.
- Додмила Иакова, - еле пролепетал я.
За столом стоял хохот, от которого могла отвалиться штукатурка нашего саманного домика.
- Скажи по слогам, Людмила Яковлевна, - поправила меня тетя Вера.
      Я несколько раз повторил, уже было более менее ясно, значит, стакан компота будет моим.
      Тетя Вера что-то ласково сказала мне и погладила по голове, и что-то с упреком в сторону разгалдевшихся мужиков во главе с моим отцом.
      Так потянулись мои школьные дни, где самыми любимыми предметами были физкультура, труд и перемена. Людмила Яковлевна не знала, что делать с нашей, далеко не «кембриджской», пятеркой. То сажала нас вперед, то на последнюю парту, то отдельно друг от друга, но от этих перестановок улучшения не было.
      В один прекрасный день она оставила нас после уроков. Строго взглянув на свое «горюшко», коротко сказала:
- Сейчас будем петь.
      Это мы сразу поняли. Людмила Яковлевна достала баян, села напротив нас и мы хором пели два часа и про мишку топ-топ, и про елочку, которая родилась в лесу.
      Не знаю, какой эффект оказывает пение в изучении языков, но к новому году мы уже сносно читали букварь и даже понимали о чем он.
      Насмешки по поводу акцента, среди сверстников легко устранялись физически, да и особо зло никто и не смеялся, нормальные пацаны всегда найдут повод для дружбы.
      Вы не пробовали выучить чужой язык за три месяца? Если не пробовали, вам нас не понять. Если хотите попробовать, попробуйте с песней, в принципе, помогает, только не знаю как это с научной точки зрения.
      Немного расскажу о дальнейшей судьбе участников этой истории. Директор, Малинин, уехал создавать новый совхоз.
      Уже в годы перестройки мой постаревший отец прямо в лоб говорил последним вороватым директорам:
- Да какие вы директора! Вот Малинин был директором, пришел к нам в кирзовых сапогах с чемоданом книг и ушел в кирзовых сапогах с чемоданом книг. Зато после него остался совхоз с гаражами, МТМ, мехтоком. Лучший зерновой совхоз области! А вы все распродали на металлолом, разъезжаете тут на иномарках. Какой вы пример молодежи показываете? Они последнего бычка меняют на ржавый «Москвич». Все уже разворовали, Родину продали, землю продали. Да вы мать родную продадите! Руководители х…вые!
Ну, что с него взять, со старого сталиниста, простим ему не нормативную лексику!
Врач, Куприянович, с Сыздык-ата умудрились в буран заблудиться, когда поехали на дальнюю зимовку к больному чабану, где и замерзли. Похоронили их рядом, вопреки всем религиозным канонам.
В лихие перестроечные годы многие поразъехались, советское сельское хозяйство было разрушено, говорят было нерентабельное. Спорить не буду, разворовать и продать оно все же рентабельней. Правда, смотря для кого.
А Людмила Яковлевна честно отработала положенные три года после окончания педучилища и уехала к своим родителям в наш областной центр. В нашем совхозе не было парня, который не был бы влюблен в нее, но никто не покорил сердце этой гордой красавицы.
Прошли годы, я уже сам поседел, уже сам директор фирмы, депутат в том самом областном центре.
И, представьте, я ее нашел через 40 лет! Волнуясь, стою у подъезда ее дома с букетом цветов.
Вот она, моя первая учительница, наша любимая Людмила Яковлевна! Аккуратная и интеллигентная старушка, но глаза, глаза те же, добрые и лучистые!
С собой я захватил пару сумок с подарками, чем даже слегка огорошил ее. После бури эмоций и возгласов, мы тихо сели на кухне пить чай.
Квартирка чистенькая, с советской мебелью, книги еще те, которые брали по подписке или купили, отстояв дикую очередь.
Людмила Яковлевна показывает старые фотографии. Вот ее первый класс, т.е. мы. Вот и я, сижу на первом ряду, нагло выставив свои кирзовые сапоги. Эта фотография не сохранилась даже у меня, а у нее два полных альбома с фотографиями всех ее учеников и каждого она помнит по имени.
Да, были люди в наше время! Тут я ей сказал нечто, вроде тоста, что она является ярчайшим представителем той когорты, кого мы называем «солью земли русской».
- Да ну, брось ты, мы просто делали свою работу, - замахала она руками.
Про себя я подумал, она и есть настоящий русский оккупант, который оккупировал наши мозги и души, как директор Малинин, как врач Куприянович, как механик Петро Царев.
То, что пишут про всяких Ермаков, генералов Черняевых и Дутовых – полная чушь. Ну, прошли они, как джунгары Голден Церена по земле казахской и сгинули. Джунгару Шаршы сам Аблайхан голову отрубил, Ермака зарезал и утопил один из его потомков. Да и чур на них, какие они оккупанты!
Сила русского народа в этих простых учителях, врачах, рабочих, которые смогли завоевать наши сердца и умы.
  Говорят, тех из них, кто позже переехал в Россию или Германию, местные называют казахами. Наверное и наши обычаи отложили свой отпечаток. Ну и слава богу, если что-то хорошее переняли, взаимоотношения от общения только укрепляют дружбу народов и идет на пользу делу. Это мысль одного из моих читателей. Спасибо ему большое.

        Когда мы покинули скромную квартиру Людмилы Яковлевны, дал указание своему помощнику:
- Арман, ты за нее отвечаешь, если что понадобиться, реагируй быстро и чтобы на каждый праздник были подарки. Про ремонт с коммунальщиками сам договорюсь. И не дай бог заболеет, технично подключай врачей, все затраты на мне. Понял!
- Да понял я, отслежу все. Замечательная старушка, - восхищенно ответил мой молодой помощник.
       Главное, чтобы они, молодые, поняли, что таких оккупантов надо кормить, с ними надо сотрудничать, их надо защищать на старости лет.
Оккупант оккупанту рознь!