Прощание с машиной. Часть1

В 1994 году я работал на радиозаводе в нашем городке. Теперь, когда Литва вышла из состава СССР в 1991 году, командировочные нам платили в долларах.  Руководство завода, зная, что я жил в Литве, и более- менее владею литовским языком, стало часто посылать меня туда. Заводы, которые мы построили в Прибалтике, все были электротехнического профиля. В Вильнюсе выпускали телевизоры и комплектующие к ним, в Каунасе выпускали свои телевизоры. Но самое главное Каунас делал качественные селекторы каналов для всех типов телевизоров. Туда съезжались все города, где имелись телевизионные заводы. Я уже не говорю о Паневежисе, Шяуляе. Каунас и Вильнюс стали «Меккой» для России, так, как только там делали качественные детали для телевизоров. А у нас как раз и был телевизионный завод. И, вот я стал толкачом этих самых качественных деталей для телевизоров.
Я подъезжал с фурой к радиозаводу в Каунасе. Очередь была огромная. Люди неделями сидели здесь в фурах перед заводом, дожидаясь своей очереди.
Я заходил в кадры и на литовском языке просил сделать мне пропуск в дирекцию. Директор и главный инженер завода мне были знакомы. Я жил в Литве и с ними общался, встречаясь на совещаниях. Они радостно приветствовали меня. Сразу секретарши приносили нам кофе, чай, пирожные, шоколад. У них так принято, и это мне очень нравилось. Там можно было называть директора по имени, если ты с ним знаком. Приятная беседа длилась полчаса. А потом- к делу.  Директор приходил к начальнику цеха, выпускающего дефицитные комплектующие и говорил, чтобы я сегодня был загружен. Так и выходило до тех пор, пока существовал наш собственный радиозавод.
Это было замечательное время. Республик почти уже не было в составе России, а заводы остались и продолжали работать в этих республиках. Другим странам эти комплектующие были не нужны, и они торговали только с нами. Были республики, которые делали комплектующие для ВПК. 
Я никогда не ездил в фурах с водителями до мест назначения. Мы договаривались, где мы встретимся, и они уезжали. Я ехал на Белорусский вокзал, брал билет до Вильнюса. Я уже не говорю о том, что визы у меня были.
В купейном вагоне было уютно. Молодые проводницы в пилотках и форменных костюмах были предельно вежливы. Когда последний четвёртый человек заходил в купе, он спрашивал по- литовски: «Все ли литовцы?» Все молчали. Это было знаком, что здесь- все литовцы. Завязывался разговор на литовском языке. Это как обычно в любом поезде у нас. Но в этом поезде задавали такой вопрос, и, если был человек, не говорящий по-литовски, то все говорили по-русски. Это – очень хорошая черта была у литовцев. Не знаю сохранилась ли она сейчас.
Меня что-то спрашивали, я отвечал. Как-то у меня подметили верхне-литовский акцент и спросили не родился ли я в Верхней Литве. Я говорил, что родился в Игнолине, и спрашивающие одобрительно кивали головами. Расставались в Вильнюсе почти друзьями, оставляя телефоны и адреса.
Я копил свои доллары, и менял российские деньги на литовские литы. В троллейбусе меня спрашивали только по-литовски: выхожу ли я на следующей остановке. Я был в своей стихии. Стихия эта называлась –язык!  В те времена язык был шапкой невидимкой. Все принимали тебя за своего, и дорога всюду была открыта. Мне помогали все: и друзья по старой работе, и директора заводов во всех городах. Жил всегда в гостиницах этих заводов.  Сделав быстро свою работу, и, пройдя таможню со своим водителем, я оставлял себе два-три дня для того, чтобы увидеть свои любимые места.
В Вильнюсе я обязательно ехал в Тракай. У меня было хобби как вторая специальность. Я был экскурсоводом в Волгограде, Шяуляе, Сергиевом Посаде. Если бы моей задачей было знакомить читателя с достопримечательностями Вильнюса, Каунаса и других литовских городов, на это ушло бы несколько глав.
После Тракая я поднимался на гору Гедиминаса. Это было моим ритуалом. Я посещал готические соборы и слушал там орган.
Особенным и самым значительным для меня было посещение Собора Святой Анны. Он- чистая готика из красного кирпича. Он настолько изящен, что я его помещу в качестве фото к первой главе.
Когда-то Наполеон сказал такие слова об этом Соборе: «Если бы его можно взять в ладони, я бы перенёс его в Париж!» Он тоже любил этот Собор. Так я проводил свои два дня, находясь в Вильнюсе.
То же самое было и в Каунасе. Там я бывал в театрах, музее чертей, ездил на Каунасское море, где любовался яхтами.
Я уже не говорю о поразительной чистоте этих городов, где всегда есть пешеходные улицы без движения транспорта. Рано утром эти улицы моют с мылом и порошком.
Вдоль них – масса "кафешек" и над землёй, и под землёй, где изумительно пахнет кофе, пирожными.
Я хорошо делал свою работу, и меня не ругали за задержки в командировках.
Я копил деньги на машину, и хотел купить её в Вильнюсе. Предложений было множество. В основном это были классики, восьмёрки, девятки, но встречались уже и иномарки.
Я не спешил, денег ещё было не достаточно.
Свои приятные места у меня были в Риге и Таллине. Там тоже были заводы, работавшие на Россию.
Непременным было посещение в Риге Домского собора. Там ежедневно был какой-нибудь органный вечер. Удивительно было то, что в будние дни на каждой скамье сидело по одному человеку. Это давало возможность принять ту позу для слушания музыки, какую он захочет. Слушая орган, я всегда наблюдал за многими людьми. Кто-то плакал, кто-то сидел с закрытыми глазами, кто-то устремлял взгляд высоко на хоры. Как-то удалось попасть на концерт Глиера для голоса и органа. Где-то там наверху стоял мальчик, пение его детского голоса летело под сводами Собора под переливы органа. Я запомнил этот концерт на всю жизнь.
На заводе у меня дома дела шли всё хуже и хуже. Дирекция не хотела или не могла переходить на новые технологии, и наши телевизоры становились не конкурентными.
Но я всё ещё ездил в Литву и покупал там комплектующие, одновременно изучая рынок автомобилей, ну, конечно, не новых! О новых я и не мечтал.

Этот рассказ состоит из шести частей.

22 мая 2015 год  На снимке Собор Святой Анны в Вильнюсе