Глава 39. Восход

Марк корил себя за то, что не уберег Натали. Он пытался вытащить Этьена из петли, выиграть время, но тщетно. А ставить под угрозу свою жизнь, а тем более – невесты, и не думал. А она не смирилась. Трусость ей чужда, как и благоразумие. Граф утратил власть - придворные слушались Катрин, подкупившую, казалось, каждого, чья нога переступала порог Лувра. Так как помочь возлюбленной? Гвардейцы и мушкетеры разыскивали ее. К счастью, попытки напасть на след беглецов заканчивались неудачей. Ни улик, ни свидетелей. Но Марк не мог уснуть…
- Мне нужна ваша помощь! – запыхавшийся Гастон замер в дверях. Что за наваждение? Ему вновь мерещилась тень смерти, на этот раз падающая на советника… граф не обернулся. Злоба, внезапная и неудержимая, подобная неукротимой стихии, заполнила его.
- Уходите, - мальчишка упустил Натали, разрешил ей играть с огнем. Более того: ему она доверилась, а не жениху! - Вы виноваты в том, что случилось. И только вы должны страдать – нет же, напротив, кто угодно, кроме вас! Я найду Натали и позабочусь, чтобы впредь вы держались от нее подальше!
- Есть план. Но вы должны поклясться, что выполните одно условие.
- Говорите! - Марк не терпел чужих правил. Он утратил влияние, размяк – и что же? Им пренебрегали, управляли, как ребенком!
- Дайте слово, - препирательства отняли бы время, но не принесли результата. Лелеять гордость, пока смерть идет по стопам возлюбленной? Ни за что. – Анна… ни один волосок не упадет с ее головы. Клянитесь жизнью. И… мы спасем Натали.
…
Анна не промолвила ни слова, когда Гастон и Марк пришли за ней. Она не отступит, пока не расправится с Габриелем и его собачками. Катрин должна быть устранена. И королева, раз ее супруг не способен разобраться с очаровательной фавориткой, сама избавится от ядовитого сорняка, душащего цветы. Волновалась ли Анна за Натали? Да. Однако толкала ее к опасному шагу – встрече со шпионом – необходимость обезопасить сына.
Женщина сохраняла хладнокровие, даже болезненный румянец не залил ее щеки; лишь кончики пальцев слегка дрожали. Граф обеспечил свободный проход, убедив стражу отвлечься и ничего не замечать. Гастон, пожалуй, более всех проявляющий признаки беспокойства, поддерживал себя обещанием Марка: королеве ничто не угрожает и скорее советник отправится в ад – что было бы неплохо! – чем кто-то коснется ее.
Они вышли на темную лестницу, уводящую в недра дворца. Могильным холодом веяло от земли, а слабое пламя свечи не разрывало тьмы дальше одной ступеньки. Возле тайного хода стояло двое. Перед Анной они склонились.
- Ваше Величество, мы счастливы видеть вас и нам горестно сознавать, что вы вынуждены терпеть столь неприятные условия, чтобы поговорить с нашим господином, который, уверяем вас, польщен, - Анна кивнула, выражая свое расположение, хоть у нее вызывала отвращение мысль о крысах, а оружие наемников и вовсе заставляло вспомнить о смерти. – Однако, боюсь, мы не можем пропустить третьих лиц, - они чуяли, что перед ними мушкетер, и подозрительно всматривались Гастону за спину: один за всех, как никак, и все за одного.
- Я пойду с моим верным другом, - безапелляционно заявила королева, властно подавая Гастону руку. Здесь не перед кем было соблюдать приличия и скрывать своих близких отношений. – Он мне необходим, тем более что именно он отец дофина.
Конечно, подобная откровенность подкупила испанцев: на престол Франции взойдет их соотечественник по крови и духу. Ведь происхождение Гастона по отцу читалось в блестящих карих глазах, шикарной шевелюре, гордо поднятом подбородке, обаятельности и природной, не доступной парижанам, красоте. От мушкетера потребовали разоружиться – если вы идете с миром, к чему вам острая шпага? – и их пропустили.
Габриель пытался справиться с тем восторгом, что испытало и его черное сердце после известия, что Ее Величество ищет встречи. Но как довериться ей, когда кардинал твердил, что нет более ярого защитника Франции, чем эта женщина? Да, она не забывала о Родине, однако отнюдь не радовалась победам государства-противницы: ее сын наследовал престол в Лувре, и его кропотливо берегла Анна.
- Я желаю свергнуть супруга, - без предисловий произнесла она.
- Довольно опрометчиво доверять подобные тайны… - испанец поджал губы, отстраняясь. Ее ум и хитрость вынуждали искать подвоха: стать регентшей при малолетнем сыне мечтает любая, но внутренний голос, никогда не подводящий министра, подсказывал: пойти на поводу у королевы - привести себя к погибели.
- Катрин, - выдохнула женщина,  – хочет моей смерти. И дофину предрекает ту же участь. Я не позволю, - она достала из пол плаща документ. – Это подтверждает все те обвинения, что однажды могут послужить оправданием: отец моего сына перед вами, - Гастон не издал ни звука, когда на него направились пытливые и заинтригованные взгляды.
- Одно ваше слово – и Катрин больше не потревожит вас.
- Надеюсь на это, - Анна протянула ему бумагу. Их руки соприкоснулись…
Ловким движением она сняла его кольцо и тут же отступила. Украшения знатных особ уникальны, а потому, предъявив Людовику перстень, королева раскроет присутствие шпиона в Лувре…
Его слуги обнажили клинки, направляя их на испанку. Гастон прикрыл ее собой, безропотно подставляя грудь врагам.
- Катрин переступает любые границы, - заговорил Марк, - мы лишь настаиваем, чтобы вы угомонили свою кошечку: ее коготки царапаются, и остро. Взамен вам гарантируется сохранение вашего секрета до прибытия посла…
- Вы не в том положении, чтобы диктовать мне, что делать, - прорычал Габриель. Задетая гордость не позволяла признать, что убийство Ее Величества, советника и мушкетера поднимет скандал, всколыхнет Париж и поставит под угрозу самих заговорщиков.
- Наши страны пришли к соглашению. Мир необходим, иначе Франция и Испания погрязнут в крови, - Анна спрятала свой трофей. – Катрин давно действует исключительно ради своей выгоды и подставляет вас. Сейчас она направила Людовика против меня, а завтра обернет его против вас. Я с удовольствием приму вашу дружбу и сотрудничество, ежели вы их благородно предложите своей королеве. И вместе мы приведем наши государства к обоюдно выгодному соглашению.
- Боюсь, что победитель всегда один, - министр медлил.
- Потому я и не предлагаю вам вражды: объединимся. И победим. Вместе.