Чарльз Робертс Рыжий лис. Глава 1. Цена его жизни

Чарльз Г.Д. Робертс
Рыжий лис
История о его рискованном жизненном пути в Рингваак Вилд
и об окончательной победе над врагами его рода.

Предисловие.
   В нижеследующих историях я попытался проследить жизнь лиса, родившегося в одном из пустынных мест Восточной Канады. Герой историй, Рыжий Лис, выглядит сильнее и умнее типичного представителя своего вида. Но, несмотря на это, он является, самым обычным лисом - и по повадкам, и по испытаниям, выпавшим
на его долю; он отражает все лучшее в физическом и духовном развитии, на что только способны лисы.
   В помете лисят всегда есть один, который больше и сильнее остальных, мех которого ярче, чем у братьев и сестер. Лисенок, имеющий более высокие, чем его родственники, умственные и приспособленческие способности также не является чем-то необычным. Когда-нибудь, в недалеком будущем, выдающиеся сила и ум проявятся одновременно в одном и том же животном. Это приведет к появлению лиса, ставшему героем моих историй.
   События, произошедшие в жизни Рыжего Лиса, не только хорошо согласуются с известными признаками и досконально изученными способностями семейства лисьих, но и, в расчете на дотошного читателя, описывают их с предельно возможной достоверностью. Каждое из описанных событий либо происходило с кем-нибудь из
рыжих лисов в прошлом, либо может произойти с кем-нибудь из них в будущем. Здесь нет проявлений ума, способностей к приспособлению или дара предвидения, которые не были бы тщательно проанализированы специалистами, знающими, любящими и умеющими правильно наблюдать за животными. Кроме того, я был крайне аккуратен в суждениях и опирался исключительно на факты.
   Что касается эмоций, время от времени проявляемых Рыжим Лисом, то они, без всяких сомнений, могут быть приняты в качестве лисьих, а не людских эмоций даже наиболее недоверчивыми из читателей. Человек тоже является животным, он склонен и побуждаем множеством эмоций, которые должен разделять с многочисленным звериным царством.
   Обычно эмоции животного описывают так, как будто их испытывает человек, находящийся в подобных ситуации и условиях. Чтобы избежать этой ошибки, как это могли бы сделать некоторые опрометчивые критики, я не приписываю человеческих эмоций низшим животным.

Чарльз Г.Д. Робертс.
Август 1905 г.

Глава 1.
Цена его жизни.
  Звуки собачьих голосов - мягкий, разливавшийся подобно звону далекого колокола, и раздраженно-визгливый - сливались в воздухе апрельского утра. Нерегулярный музыкальный ритм, то неожиданно нараставший, то вдруг ниспадавший, казалось, наилучшим образом оттенял хрупкие бледные краски окружающего пейзажа, рассыпавшиеся под лилово-серыми лучами приближающегося рассвета.
  Лесная равнина, иссеченная проплешинами ферм, кое-где оставалась покрытой белыми пятнами - в глубоких лощинах еще задержался снег. По длинному и широкому южному склону нагорья, покрытому труднопроходимыми лесами с призрачными пятнами пастбищ, наступала Весна. Тонкие зеленые нити начинали появляться на березовых и тополиных зарослях, на холмах; каждый клен был окутан розовым покрывалом, которое, казалось, повторяло сияние утра.
  Нежная музыка собачьих голосов таила в себе нечто зловещее - то, что выражало одновременно и безудержную радость, и угрожало смертельной опасностью. Первые ее аккорды, донесшиеся из туманной низины до ушей старого рыжего лиса, мирно спавшего под приземистым кустом можжевельника на самом верху крутого склона, заставили его вскочить и застыть, внимательно прислушиваясь. В несколько прыжков он пересек горный склон, с росшими на нем парой кустов можжевельника и с несколькими начавшими покрываться мхом валунами, и остановился перед входом в нору, закрытом от посторонних взглядов вечнозелеными ветвями. Через мгновение из норы появилась лиса поменьше размером и застыла рядом.
  Шум, пробиравший до костей, становился все громче и звучал все ближе, чуть затихая в моменты, когда путь преследователей пролегал через плотные заросли ели или пихты. Тягостное выражение опустилось на серо-желтую морду старого лиса, как только он понял, что собак ведет след, оставленный им не более двух часов назад, при возвращении с набега на птичий двор соседней фермы. По пути к дому он предпринял множество предосторожностей, многократно прерывая и запутывая следы. Но сейчас он понимал, что, несмотря на все уловки, след ведет собак к этой влажной норе на склоне холма. К норе, где жена подарила ему пятерых слепых, беспомощных, скулящих комочков. Когда худая рыжая мама осознала грозящую опасность, она оскалила клыки в тихой злобе, и, стоя в черном зеве норы, представляла собой яркую картину дикой решимости, смертельно опасного противника для любого животного, кроме, возможно, медведя или пантеры.
   Для ее супруга, такое поведение было чем-то большим, нежели простой храбростью, необходимой лишь для отражения надвигающейся угрозы. Он был знаком с обоими псами, чьи звенящие неприветливые голоса долетали в пьянящем весеннем воздухе, и прекрасно понимал, что преследователи - грозные воины, сильные и беспощадные. Ради жизни пяти беззащитных, неуклюжих лисят,ползающих по полу норы, мать не должна участвовать в драке. Ее смерть, или даже серьезная рана, могли стать причиной их гибели. С острыми ушами, стоящими прямо, с приподнятой в тревоге передней лапой, с выражением уверенной готовности и полной решимости, он выждал еще мгновение, оценивая точное расстояние до грозных криков - колыхание теплого воздуха, поднимавшегося из долины, приносило звуки, поразительно чистые и близкие. Подобно вспышке молнии, лис скользнул вниз по склону и бросился в кусты, спеша перехватить врагов в паре сотен метров ниже по течению ручья, вздувшегося и бурлящего от весенних дождей. Некоторое время лис шел по его руслу, то перепрыгивая с берега на берег по камням, выступавшим из пены стремительно несущейся воды, то делая короткие быстрые перебежки среди прибрежных зарослей: так его след становился размытым и сложным для прочтения преследователями. Затем, уже на значительном расстоянии от дома, он пересек старые следы и нарочито надолго стоял на одном месте - новый запах должен был наверняка перебить старый.
   Лающе-визгливый хор звучал уже где-то рядом. Лис медленно побежал вверх по неширокой просеке, одновременно пытаясь увидеть через плечо, что будут делать собаки, наткнувшись на свежий след. Примерно через полминуты из зеленеющих тополиных зарослей появились преследователи. Они бежали, уткнувшись носами в землю. Впереди шел коренастый, вислоухий, с большим подгрудком пес-полукровка коричнево-желтого цвета. В его облике ясно выражались черты мамы-дворняжки, тогда как инстинкты, безусловно, достались от благородного и хорошо обученного отца. Его спутник, следовавший чуть позади и меньше уделявший внимания следу, зато ежеминутно взволнованно озиравшийся вокруг и лаявший для уменьшения волнения, был огромной черно-белой дворняжкой. Длинные челюсти и волнистая шерсть выдавали наличие в его туманной родословной крови шотландских овчарок.
  Дойдя до места, где старый след прерывался свежим, еще теплым запахом, идущий первым пес остановился так резко, что ведомый невольно споткнулся о него. Несколько секунд оба дико скакали, яростно сопели и с удвоенной силой лаяли, затем пошли по новому следу. В следующее мгновение, приподняв головы, они увидели лиса, стоявшего на опушке и надменно глядевшего на них. С новой, более дикой, неистовой нотой, появившейся в голосах, бросились они в погоню. Но белый кончик распушенного хвоста в долю секунды промелькнул перед глазами и растворился в сумраке еловых лап.
   Погоня была в самом разгаре. Жертва, находилась совсем близко и про старый след забыли. В угаре погони, выражаемым диким лаем, собаки ломились вперед через кустарники, уходя все дальше и дальше от драгоценной норы в склоне холма. Уверенный в своих силе и ловкости, старый лис вел преследователей пару километров прямо, выбирая самую неровную дорогу, самые сложные овраги, самые гиблые места подлеска. Более быстрый и легкий, чем преследователи, он мог бы без труда от них оторваться. Но его целью было не убежать, заставив преследователей вернуться к старому следу. Нет. Он хотел измотать их, увести так далеко, чтобы к моменту, когда они будут вновь способны продолжить охоту, его старый след уже невозможно было бы найти.
    Тем временем, край солнца, ограненный оправой из розовеющих апрельских облаков, показался над горизонтом и пускал длинные красные лучи через сельские равнины. Лучи пробегали по лесным просекам, линиям автострад, пустынным полям, идеально прямым лесополосам, разлившимся рекам, чтобы вновь собраться у далекого источника, их порождавшего. По одной из таких дорожек розового великолепия бежал лис. Благодаря волшебной яркости окружающих красок он выглядел необыкновенно крупным и темным. Чуть поодаль бежали два преследователя - фантастичные, скачущие, зловещие формы. За несколько минут погоня промелькнула в великолепии весеннего утра и растворилась под кронами деревьев, куда еще не проникал свет солнца.
     Храброму и ловкому старому лису, настоящему Одиссею его вида по доблести и коварству, показалось, что он увел врагов достаточно далеко от дома. Настало время немного поиграть с ними. Растягивая следы так, чтобы можно было бежать, находясь в относительной безопасности, он описал два-три небольших круга и сбавил темп. Его преследователи были почти вне поля зрения, скрытые деревьями и кустами; но он хорошо уловил своим чутким слухом, когда они побежали по ложным следам. Лишь только внезапное, ясно выраженное смущение в собачьем лае достигло ушей лиса, он остановился и посмотрел назад, слегка наклонив набок серо-желтую голову. Если бы смех присутствовал среди многочисленных лисьих достоинств, то старый лис, без всякого сомнения, рассмеялся бы сейчас. Вскоре собачьи голоса подсказали, что преследователи успешно преодолели ловушку и снова бегут за ним. Он продолжил путь, обдумывая дальнейшие шаги.
      Приблизившись к горному ручью, лис пробежал по камням, затем прыгнул на свой прежний след, пробежался немного обратно и, наконец, отпрыгнул в сторону так далеко, как только смог, приземлившись на бревно в самом сердце черничника. Спрыгнув с бревна, он пробежал еще немного назад параллельно своим следам и прилег отдохнуть на верху сухого пригорка. Стена из наклонившихся стеблей болиголова обеспечивала надежное укрытие, в то время как острые глаза наблюдали за берегом ручья и сотней метров следа.
       Через пару мгновений промчались собаки, их языки висели, но голоса оставались энергичными и свирепыми. Они пробежали всего в тридцати шагах от старого лиса, цинично наблюдавшего за ними, и с отвращением морщившего нос, когда легкий ветерок доносил их запах. Пока он наблюдал, зрачки глаз стали узкими вертикальными жидко-черные щелками, но затем вновь округлились, когда на смену ярости пришло любопытство. Любопытно, на самом деле, наблюдать безумное замешательство и суетливость преследователей, когда след, прерванный на берегу ручья, сбивает их с толку. Сначала они прошлепали до противоположного берега и бегали вдоль него вверх и вниз, дико вдыхая воздух в тщетных попытках уловить запах. Потом вернулись на этот берег и повторили то же самое. Затем решили, что беглец попытался замести следы, пройдя по воде. Поэтому они тщательно обнюхивали кромку воды по обеим берегам ручья на полсотни метров вверх и вниз по течению. Наконец они вернулись к месту, где след прервался, и молчаливо начали бегать вокруг по расширяющейся спирали. Желтый полукровка подал голос. Он обнаружил след на бревне в черничнике. Как только шумный хор собачьих голосов вновь разнесся по утреннему воздуху, старый лис встал, потянулся с некоторым пренебрежением, и назойливо-вызывающе показался у них на виду. Собаки радостно приняли вызов и бросились вперед. Но в то же самое мгновение лис пропал, оставив за собой полоску резкого, мускусного запаха, который повисал на кустах и витал в воздухе.
В течение часа нетерпеливые собаки постоянно то находили, то теряли след. Больше половины сил и энергии они тратили на решение головоломок, которые подкидывала им их жертва. Один раз более десяти минут они озадаченно бегали вперед и назад вокруг бугристого овечьего пастбища, пока лис, комфортно расположившийся в горной расселине по другую сторону забора, наблюдал за их действиями. Овцы, напуганные шумом и сбившиеся в кучу в одном углу пастбища, дали ему шанс, которого он искал. Легко запрыгнув на ближайшую, он перебежал по тонкорунным спинам всего стада и достиг верха ограды пастбища, откуда легко спрыгнул в горную расселину. Для собак это было похоже на то, что у беглеца неожиданно выросли крылья и он взлетел в воздух. Этим погоня могла бы и закончиться, но, к несчастью, переменился ветер. Легкий бриз, дувший с юго-запада, неожиданно, без всякого предупреждения, сменился на восточный. А с ним донесся слабый мускусный запах, который рассказал озадаченным собакам как все было. Лишь только они радостно и шумно бросились к забору, лис спрыгнул с другой стороны скалы и побежал прочь.
Лисий ум полон разных уловок и лисы редко заботятся о том, чтобы использовать все его достижения сразу в одной погоне. Но здесь был особый случай. А лис был настроен выполнить работу до конца и привести преследователей в полное уныние. Сейчас он задумал хитрость, которая могла, возможно, оказаться обескураживающей. Детально знакомый с каждым клочком своих охотничьих угодий, он вспомнил о глубокой заводи на ручье, мостом через которую служило упавшее деревце. Деревце лежало там давно и частично подгнило. Он часто перебегал ручей по этому "мосту" и помнил, что пару дней назад оно очень опасно накренилось. Он должен был проверить достаточно ли опасен крен, чтобы послужить его задумке.
Не делая больше кругов и иных хитросплетений и оставляя четкий след, он держал путь прямо к заводи. Дерево было на месте. Лис запрыгнул и оно, казалось, почти незаметно спружинило. Натренированные ощущения подсказали лису, что толщина дерева достаточна лишь для того, чтобы выдержать его одного, не более. Легко и быстро, но не без некоторого опасения (он ненавидел быть промокшим), он перебежал на другую сторону и прилег за кустом, чтобы видеть, что произойдет совсем скоро. Приведенные запахом к упавшему дереву, собаки не колебались: след шел по бревну, а они должны держаться следа. Но и дереву было что сказать по этому вопросу. Лишь только двойной вес оказался на нем, оно угрожающе прогнулось. Возбужденные погоней охотники не были расположены обращать внимание на предупреждения. В следующее мгновение дерево сломалось со звуком крошащейся гнилушки, а собаки шлепнулись, с визгом и брызгами, в самый центр ледяного потока. Если бы лис решил, что эта неожиданная ванна достаточно холодна, чтобы охладить пыл преследователей, то он бы быстро разочаровался. Казалось, никто из псов даже не обратил внимания на происшествие. Оба быстро доплыли до берега, вскарабкались на него и снова взяли след. Лис же убежал уже очень далеко через подлесок.
Лис уже устал играть. Он задумал в мыслях вести врагов прямо, оторваться от них и исчезнуть в горной пустоши на другой стороне холма, где ноги преследователей будут ранить острые камни. Затем он сможет отдохнуть в безопасности и позже, днем, вернуться окольными путями к норе на склоне и худой рыжей подруге. План был идеальным и по всем пунктам легко выполнимый. Но вмешалась капризная судьба лесного народа.
Случилось так, что пока лис бежал по старой заболоченной лесной дороге, перемещаясь легко и с осознанием того, что игра уже выиграна, юный фермер с ружьем приближался по пересекавшему ее шоссе. Следуя к мелководным прудам у подножия гор, он зарядил ружье патронами для охоты на уток и не был готов к большой охоте. Голоса собак - сейчас сильно уставшие и приглушенные до уровня случайного шума - предупредили его о происходящем. Глаза сверкнули с интересом и он стал искать по карманам патроны с более тяжелой дробью. Но лишь только он начал поиски, появился лис.
Не было времени перезаряжать ружье. Расстояние было значительным, но юный фермер считался хорошим стрелком, уверенным в своем оружии. Подобно вспышке молнии он вскинул ружье и выстрелил. Когда тяжелый звук выстрела пошел грохотать вдоль холмов, а дым отнесло в сторону, он заметил лиса, невредимого, без видимых признаков попадания, легко шмыгнувшего в кусты на другой стороне шоссе. Со справедливыми проклятьями, посылаемыми в адрес ружья и его производителей, юноша побежал вперед и начал тщательно рассматривать следы. Не было ни капельки крови. "Чистый промах! В "молоко"!" - выругался он и пошел дальше не задерживаясь. Он знал, что собаки никогда не смогут нагнать бывалого старого лиса. Пусть тратят время, если есть желание! А он не может.
Собаки пересекли шоссе в то самое время, когда юный фермер скрылся за ближайшим поворотом.
Лис, хоть и скрывшийся из вида довольно стремительно и беспечно, не избежал ранения. С выстрелом пришла к нему внезапная жгучая боль, как будто нагретые до белого каления иглы пронзили поясницу. Случайный выстрел достиг своей цели: сейчас, когда лис бежал, жуткие страдания мучили его, а каждое дыхание, казалось, причиняло нестерпимую боль. Он бежал все медленнее и медленнее, задние лапы сопротивлялись длинным шагам и чрезвычайно сильно мешали бежать с прежней пружинящей силой. Все ближе и ближе слышны голоса собак. Вскоре лис понял, что не может бежать дальше. У подножия огромной гранитной скалы он остановился, повернулся и ожидал преследователей, с оскаленными, опасными клыками, блестевшими на узких челюстях.
Собаки были всего в дюжине шагов, когда заметили его, стоявшего неподвижно. А случилось так потому, что они были полностью поглощены поиском. Теперь преследователи ненадолго замерли, озадаченные грозным видом и позой лиса. Была одна возможность, чтобы поймать беглеца с налету. Была, однако, и совершенно иная - драться с доведенным до отчаяния и загнанным в угол противником. Старый лис знал, что смерть пришла за ним в последний раз. Но не было робости в его гибком теле, а непонятное мучение, что сжимало тисками жизненно важные органы, лишь добавляло ярость к его храбрости. Собаки правильно считали его опасным, хотя вес и рост лиса едва ли составляли и половину от того, чем мог бы похвастаться любой из псов.
Нерешительность, однако, была кратковременной. Они кинулись к лису, чтобы молниеносно и почти одновременно, нанести глубокие раны на шее и челюстях. Оба злобно и дико лаяли, но поняли, что невозможно удержать изворотливого противника, который бьется в молчании и худощавое тело которого, кажется, обладает силой и неукротимостью стальных пружин. Вскоре его зубы прошли через сочленение передней лапы гончей. Гончая с пронзительным визгом отпрыгнула от дерущихся. Черно-белый пес-дворняжка был более мужественным. Хотя один глаз наполнился кровью, а один зуб раскололся до основания, он не намеревался смягчать напора. Как только визжащая гончая вышла из свалки, его длинные сильные клыки сомкнули зажим на лисьем горле, точно под нижней челюстью. Затем был момент бездыханного, приглушенного, дикого рычания, неистовства и карающей встряски. После героическое рыжее тело распрямилось у подножия скалы и больше не сопротивлялось, когда победители калечили и рвали его. В качестве платы за это, небольшая лисья семья была спасена.