Чужая судьба 21. Поклонники

21. Поклонники

Побег… конечно, я думала о нем. Каждую минуту я готова была воспользоваться малейшей возможностью сбежать от Никиты, но с гарантией, что вернусь домой. Вот только возможность эта не торопилась ко мне. У меня не было денег, не было документов. А была чужая страна. Были непонятные, и оттого непредсказуемые люди, среди которых я очень выделялась своей иностранной внешностью. Были достаточно впечатляющие рассказы Людмилы, в правдивости которых я могла усомниться еще месяц назад, но теперь я верила, что так оно все и было, от слова до слова. Мне было страшно. И как ни грустно признавать, но наиболее защищенной я чувствовала себя под крылом сутенера Никиты.

А ведь он, и правда, всерьез заботился о моей безопасности. У меня даже личный страж появился! Уж не знаю, в большей мере из каких соображений он исходил: страховался ли на случай моего побега или беспокоился обо мне. Побудительные мотивы меня мало волновали. Какая мне разница, какое назначение у стены - не пустить меня во внешний мир или не подпустить зло этого мира ко мне, когда я сама остро чувствовала необходимость этой стены. Таким образом, я предпочитала видеть в Расуле телохранителя.

Худощавый, смуглый и… опасный. Я затруднилась бы объяснить, что было в нем такого, что внушало уверенность - здесь он как раз на своем месте, и можно доверить ему свою жизнь. Это было и в походке, и в точности движений, в остром взгляде. И одновременно где-то фоном шло смутное желание как бы отстраниться от него, держать дистанцию осторожности. Он напоминал мне черного дога, которого и в голову не придет назвать существом доброжелательным.

Не знаю, какие чувства испытывал Расул ко мне, но порой мне казалось, что я для него не женщина, не личность, а просто некий объект, который он должен охранять. Когда он на меня смотрел, глаза оставались такими же холодными и бесстрастными, какими он только что смотрел на дорогу или в окно.
Впрочем, он делал свою работу и делал ее хорошо. Хотя поклонников моих все больше раздражала и заводила моя, непонятная им, недоступность. Вот это начинало беспокоить меня всё больше. Я чувствовала себя куском мяса, которым дразнят голодных собак, но почему-то не дают сожрать. Я чувствовала, это может плохо кончиться.

С грустной улыбкой я вспоминала свои не столь еще недавние "сложности и проблемы", которые создавали мне мои восторженные поклонники.
Озадачивавшие меня ситуации возникли почти сразу, как я начала работать в варьете. Через считанные дни я обзавелась почитателями. Меня ошеломила настойчивость, с которой они добивались моего внимания и расположения, это была настоящая осада. Цветы, подарки, неожиданные визиты в гримерку, крики во время работы на сцене... Очень скоро новизна ощущений прошла, и назойливые знаки внимания начали мешать, раздражать, а то и шокировать. Я начала психовать и метаться.

Но это тоже был только период, который скоро миновал - в чем-то помогли Леонид и девчонки, а еще - мое провинциальное воспитание: ничем не поступившись внутренне, я нашла правильный стиль поведения. Я не отталкивала людей, выказывающих мне симпатию и признательность, не задирала спесиво нос. Но в то же время я однозначно давала понять, что вольности, грубости или наглость терпеть не буду.

Если выпадал случай, я перекидывалась парой слов с теми, чьи лица стали мне скоро хорошо знакомы, потом я и имена их узнала. Я старалась сказать каждому что-то, предназначенное только ему, что позволяло увидеть: человек не смазывается с толпой зрителей, я знаю его, помню. Но, опять же, - я избегала поступков и слов, в которых можно было углядеть какое-то мое особое расположение именно к этому человеку.

Я не принимала в дар ничего, что повлекло за собой обязательства с моей стороны. Я отказывалась "посидеть в ресторане", "стать самым желанным гостем на дне рождения", категорически возвращала назад дорогие подарки. Естественно, это вызывало в моих поклонниках неудовольствие, но не злость и не зависть - самые опасные чувства. Завидовать было просто некому - они знали, что никто благосклонности моей не добился, и все в равном положении. А злиться… нет, моя позиция скорее, вызывала у них уважение. В общем, мне удавалось не отталкивать и не приближать их к себе. Я радовалась тогда, как классно все у меня получается, и не знала, что все это - только маленькие и миленькие цветочки, а горькие ягодки зреют для меня впереди.
 
http://www.proza.ru/2015/05/23/1929