Rock-n-Love 5

молодежный роман (18+)

 «Стоп!» – проорал Дэвид и все дружно выдохнув попадали кто на что успел: кто на стулья, кто на кресла, кто на / в пустые ящики из под аппаратуры, кто не задумываясь просто уселся там же где стоял.

– Хорошо. Надо ещё дубль. Сменить ракурс. Со спины, через плечо. Будто мы у неё прямо за спиной, шепчем ей в ухо. Типа того. И дайте вентилятор или что-нибудь такое ветреное. Чтобы когда крик – волосы бы разлетались будто от силы звука, ну как-то так. Ага? – объяснялся он с оператором.

Дэйв был полностью затянут в процесс, мысли носились в его в голове шумным роем полуидей – недодуманных, сырых, но неизменно грандиозных. По крайней мере, он был в этом уверен. Каждую секунду возникало новое видение сцены или каких-то изменений в декорациях. Он увлечённо черкался в своём альбоме, делая записи и зарисовки чтобы ничего не упустить или сидел за мониторами, просматривая уже отснятый материал. Он решился сам срежиссировать вторую часть видео и, конечно, хотел сделать это лучшим образом - выжать из всех максимум возможного и ещё тридцать процентов. Уже два дня они работали на съёмках и он был непреклонен, даже деспотичен. В вопросе качества скидок быть не может. Это было поставлено высшей целью, этим он мерял всё и всех. Это он объявил всем в самом начале и это невообразимым образом помогало избегать острых конфликтов. Вся команда была на одной волне и двигалась по одному общему вектору. Да, он требовал многого, но не невозможного. Поэтому, никто не обижался, если он вдруг, для быстроты процесса, опустит пару простых вежливых слов или наоборот добавит пару «ласковых». Они уже отсняли весь задуманный ряд исполнения самой песни, теперь дело было за художественной частью, сюжетной линией.

Где-то, за всеми этими триногами и софитами, устроившись по удобнее в мешке-трансформере с планшетником на коленках сидела Эл и поглядывала, как ставят очередную сцену. Ей было интересно наблюдать не столько за самим процессом съёмок, этим её было не удивить, сколько за тем как он этим всем руководит. То как он контролирует ситуацию, раздаёт указания и пинки, поощряет и наказывает - всё это не на шутку заводило её. Власть где угодно имеет колоссальную силу притяжения. Это, пожалуй, главный афродизиак всех времён. Эл знала наверняка, что не только она пала жертвой этой пленительной черты его характера. Ей нравилось наблюдать за его ядерными реакциями на безопасном расстоянии, в тени всех этих декораций, скрытой от него. Смотреть как другие попадали под его влияние, ластились и тащились за ним как собачьи хвосты или подбадривающе шагали рядом.

Мир который он создавал вокруг себя движением рук или просто словом – всё это было какой-то мистификацией, непостижимым танцем мысли и действия одного человека. Даже если бы ему пришлось улететь на другую планету он смог бы организовать там свою колонию и Эл бы отдала всё, что бы оказаться там. С этими странными размышлениями она полностью погрузилась в себя и не заметила как кто-то подошёл сзади.

– Взламываешь почту Universal? – прогремел сердитый голос.

– Тьфу ты! – перепугалась она и добавила уже серьёзным голосом: – Ну да, вот входящие загружаются.

– Да ладно! – почти поверил Адам.

Эл была на столько убедительна, что он стал внимательно изучать открытые вкладки. Она расхохоталась, увидев его сосредоточенное лицо.

– Ну ты врунишка! Могла бы отлично сыграть. Почему ты отказалась? У тебя хорошо выходит.

– Я художник, а не актриса, – пожала плечами Эл.

– А разве актриса – не художник? К тому же, это всего лишь видео на песню. Не кино ведь.

– Ну почему? Это вполне себе короткий метр.

Она посмотрела на площадку где копошилось человек двадцать – двадцать пять технического персонала:

– Да и что мне там играть? Третий торшер слева?

– Почему сразу торшер? У нас у каждого по героине в паре. Типа три разные истории про одно и тоже, – Эл бросила на него умоляющий взгляд.  – А что?

– И с кем бы это я играла? – кривлялась она.

– Ну с Дэвидом – слишком банально, у девушки Мэта слишком мало времени… Со мной! Мы бы вполне справились.

– Ты опять? – Эл одарила его сердитым прищуром и уткнулась в планшет.

– А я что? Я даже вот совсем ничего такого. Я за искусство! – оправдывался Адам. – Ну, от съёмок ты отказалась. А помочь другу?

– В смысле? – Эл чувствовала подвох.

– Ну, сейчас очередь Мэтью, я следующий. Ну вот, сценку бы прогнать...

– А где же твоя героиня?

– А чёрт её знает! Я её сегодня ещё не видел.

– Бедняжка, за искусство страдаешь. Ты стараешься, а она такая плохая не помогает, – подкалывала Эл.
Адам сделал щенячьи глазки и выпятил нижнюю губу – невообразимо глупое лицо для взрослого небритого мужика. Эл расхохоталась:

- Так и быть… Но пузико чесать не буду!

Они отошли немного в сторону, чтобы никому не мешать. Адам вкратце объяснил смысл сцены и показал ей реплики, которые, в принципе, были важны только для эмоционального наполнения картинки, звук всё равно не пишется.

– Значит ссоримся. Это я могу. Это я всегда пожалуйста! – её голос приобрёл раздражённый тон.

– Да, там поорать можно. Сможешь?

– Сам не облажайся! – рявкнула она.

– Ты по тише будь. Что орёшь как ненормальная? – напористо ответил Адам.

– Что сильно громко получилось, да? – Эл вжала голову в плечи, как нашкодивший ребёнок.

– Детка, это я уже в роли! – довольно улыбался Адам.

– Ну ты и засранец!

– Не поднимай шум из ничего! – отмахнулся он.

– Из ничего? По-твоему это ничего? Что ты меня за дуру держишь? Я девочка большая и прекрасно знаю, что делают пьяные в дрова потаскухи в ногах у пары рокнрольщиков!

– Ты знаешь, что я не мог не пойти! Так какого чёрта ты мне тут предъявляешь? Хватит истерить! Хватит этих глупостей!

– Я знаю? Я знаю! Знаю чем это всё заканчивается! Конечно, я всегда одни глупости говорю! Да я по жизни вообще недалёкая! Так, одно развлечение! Да?

Они перешли на крик, на который сбежалось пару человек:

– Что-то случилось? – спросила первая прибежавшая и очень взволнованная ассистентка в серой кепочке с фирменным того группы.

– Да нееет! – протянули они вместе.

Немного запоздав подошёл Дэвид:

– Чего разорались?

– Это она предложила! – не думая выпалил Адам.

– А? – только и смогла выдавить Эл, вытаращив глаза.

– Не парься, репетируем просто. – сдался Адам.

Прикинув сколько времени они провозятся с Мэтом, Дэвид отправил их в одну из гримёрок, где они бы не мешали остальным. Пройдя по широкому коридору, заставленному горами заготовок на столько, что места для прохода оставалось лишь на одного человека, они зашли в небольшой павильончик, временно отведённый под костюмерную. Адам стянул висевшую на двери тряпку, выпустив притаившееся там облако месячной пыли и закрыл дверь.

– Я же говорил у тебя хорошо получается, видишь народ поверил.

– Да они просто толпа зевак. Подумали, что там кто-то истерит… Хлеба и зрелищ – ничего не меняется. Итак. Ты облажался, приятель, ты меня серьёзно достал своими тупыми отговорками.

– Да, уже не в первый раз, – уточнил Адам. – Накажи меня, детка.

– Дурак, – еле сдерживая хохот, Эл пыталась найти нужную эмоцию.
Здесь, в дали от свидетелей, эта сценка стала приобретать чересчур навязчивый привкус.

– Что ты сделал? – зашипела Эл.

– Да ничего я не делал.

– Что ты сделал !?!

– Слушай, не беси меня. Не доводи! Честно... мне этого ни черта не надо!

– Я, значит, ни черта не нужна?! Значит тебе проще послать меня, чем тех девок? Кто я тебе тогда сейчас? Скажи!

– Что сказать? Что ты несёшь опять?

– Я несу?

– Слушай, ну не будь ты такой…

– Какой такой?!

– Да прекрати ты уже! – заорал Адам.

Вены на его шее вздулись пухлыми синеватыми шнурами, а лицо стало пурпурного цвета. Всё стекло в комнате словило эхо его раскатистого баса. Он сжал свои огромные кулачища и замахнулся рукой, толи собираясь разбить ближайшую стену, толи её лицо. Эл машинально сделала шаг назад и упёрлась в дверь, при этом даже не моргнув.

– Это были модели, они делали свою работу, а я свою. Это шоу!

– Да на кой чёрт мне твоё шоу?!

– Ты не знала с кем связывалась?

Сценка была в рамках истеричного приступа ревности, без перехода в глубокий психоанализ, но эта фраза как-то сама собой вырвалась у него и стёрла грань между фикцией и реальностью.

– Знала! Но есть вещи и поважнее шоу! Раньше я думала, я имею место в твоём списке, а теперь... – Эл уже было наплевать на текст, она выпаливала всё что вертелось на языке.

– Нет списка, есть жизнь. Не будь дурой!

Эл тяжело дышала, от напряжения всё тело сводило судорогой, она была сжата, как кошка перед прыжком. В одно мгновение она схватила со стола первое, до чего смогла дотянуться не сходя с места, и швырнула в Адама. Пролетев мимо его плеча в стену врезалась тяжёлая керамическая пепельница и разлетелась на пару крупных кусков, осыпав его спину.

– Ты с ума сошла?!

В ответ в него полетела кружка и бутылка из под шампанского, оставленные кем-то на обшарпанном трюмо. Уворачиваясь от летящих предметов, он кинулся на Эл, как профессиональный футболист, и с гулким грохотом впечатал её в дверь, схватив за запястья. Она начала вырываться, барахтаться и огрызаться. Ему пришлось сжать её руки ещё сильнее. В какой момент игра вышла из дозволенных берегов и захлестнула Эл так сильно? Она была в бешенстве, глаза сверкали ненавистью и стали краснеть от накатывающих слез:

– Ненавижу, – прошипела она, чувствуя что уже не сдержит их.

Адам разъярённо смотрел на неё, доведённый до предела, он хотел выругаться, обложить её по полной, продавив ей дырку во лбу своим тяжёлым взглядом. Разораться так, чтобы слова врезались в её лицо как крупные острые градины, чтобы его голос зазвенел в её ушах, разрывая перепонки, и остался гудеть в голове даже после того как он замолчит. Ему пришлось прижать её всем телом и он почувствовал как пульс колотится по ней с сумасшедшей скоростью, как нервные вдохи передёргивают её всю. Эл не боялась его, хоть он был вдвое больше и в сотню раз сильнее. Он мог бы отшвырнуть её на пол как пластиковый манекен, не задумываясь. Но она сопротивлялась до последнего. Ощутив её так близко Адам сам потерял связь с реальностью, разум охватило что-то невероятно дикое, распалённое злостью до предела. Триумф над побеждённым врагом помноженный на желание овладеть этим хрупким, на самом деле ни черта не способным к сопротивлению созданием. На лбу проступили мелкие капли пота, глаза бешено метались по её лицу. Он впился в её губы, обдавая лицо жарким животным дыханием. Эл потеряла контроль, голова закружилась, слёзы вырвались и всё тело обмякло. Почувствовав что защита спала, Адам отпустил её и подхватил на руки. Она совсем потерялась в ощущениях. Крепкий обхват удерживал её плотно прижатой и это могло бы зайти слишком далеко если бы не стук в дверь, провибрировавший по её спине:

– Эй, Адам, ты тут? – спросил голос молодого человека.

Они прыжком отскочили от двери в разные стороны. Толи просто неудачно, толи от испуга Эл сделала неловкий вдох и закашлялась. Отвернувшись к стене, она вытерла влажные щеки и солоноватый привкус странного поцелуя.

– Да, – гаркнул Адам и открыл дверь.

На пороге стоял паренёк лет семнадцати, один из помощников на съёмочной площадке:

– Тебя Дэвид зовёт.

– Ок. Идём, – он бросил короткий взгляд в сторону Эл. – Идём?

– Да. Иду, – послушно ответила Эл охрипшим голосом и они втроём вернулись в главный павильон.

На удивление Дэвида, Адам отлично справился со своей частью с первого раза, когда с Мэтью им пришлось изрядно повозиться. Вид у него был самый подходящий. Станиславский бы поверил. Правда, повторить всё равно пришлось, для парочки других ракурсов. Эл по прежнему беззаботно копалась в своём планшете, посматривая на площадку. Она бы определённо смогла стать актрисой.

Съёмки протянулись до глубокой ночи (или до раннего утра). Все были вымотаны, но никто не жаловался, никто не психовал и не ругался, потому что сил ни у кого не осталось. Это был пожалуй тот самый сакральный момент единения всей команды, когда все очень сильно хотят одного и того же – спать. Всё ещё неуверенный в количестве материала, но в принципе, довольный предварительным итогом, Дэвид сам ходил и говорил на автопилоте, чуть ослабив хватку и бдительность. Он ушёл последним, как капитан с корабля. Эл гордилась им как никогда. Он взял на себя большую ответственную работу, он старался изо всех сил и это было видно, даже на технических маленьких экранах сцены уже смотрелись ярко и эмоционально.
Все с нетерпением ждали результата. Но нужно было ещё сложить эту музыкальную мозаику: слепить, наложить, подправить, отрезать и склеить – в общем, создать и украсить. Всё жутко муторно и затянуто. От монотонных просмотров и разборов всех мелочей глаза замыливаются и в какой-то момент появляется мысль, что это всё полный бред и вообще никуда не годится. Но Дэвид никогда не сдаётся легко. Он доведёт это до лучшего результата, на который он способен, а он способен на многое, особенно сейчас.

Сейчас его разрывает необъяснимая сила. Ему всё время хочется что-то делать, записывать, наигрывать, создавать, быть занятым каждую минуту. Какое-то суетливое, трепетное чувство волнения, когда надо обязательно что-нибудь сделать, что-нибудь стоящее, полезное и побольше. Что-нибудь грандиозное! Шаг переходит в лёгкий бег, мысли носятся в голове быстрее, чем их можно выразить или, тем более, записать. Ощущение суперсилы, суперскорости или что-то вроде этого придаёт уверенности и заставляет искать новые, ещё более яркие способы выразить это. Конечно, куда проще передать свою идею в руки профессионалов, дать им возможность помочь, придумать историю, расписать роли, собрать команду и всё отснять.

Но это уже было. Это уже не вызывает эмоций. Нужен следующий шаг, следующий вызов самому себе. И что же в этом невыполнимого? Если ты сам участвуешь в этом последние десять лет и знаешь все особенности процесса. Да, и, в конце концов, можно прожить жизнь и не сделать ничего особенного, и никогда не узнать «а что было бы если…». А можно рискнуть и посмотреть, что из этого выйдет.

Поначалу может  показаться, что дело сделано, когда завершены съёмки. Но дальше начинается изнуряющий кропотливый процесс. Испортить постфактум любой, даже самый потрясающе красивый, интересный кадр может сотня вещей. Это как детёныш, как зародыш большого и ценного растения. Сейчас, в самом начале его пути, он слишком слабый и неподготовленный чтобы самому выстоять и защититься от всех пагубных влияний. Весь фильм - это ребёнок. Каждый старается для него и ради него, взращивая и постепенно наполняя его смыслом и красотой. Важно не упустить идею, не потерять вдохновение, когда надо приложить больше усилий, чтобы довести его до ума, а не бросить на полпути, обвиняя всё в не совершенстве. Уберечь своё детище от чужеродных ему вмешательств и поверхностного отношения сухой безликой коммерции или того хуже, от слабоумного мнения дилетантов.

От излишней коммерции у Дэвида была парочка приёмов, а вот от дилетантов и соискателей грязной славы страховки нет. В этом и состояло 99 % риска, который манил его и угрожал полным крахом одновременно. Мысли об этом всегда сопровождались презрительной ухмылкой на его лице: «Кто кого? Посмотрим!». Он быстро выходил из себя, когда что-нибудь шло не по плану. Мало кто мог разглядеть, что злость, которая выплёскивалась из него девяти бальными волнами, никогда не была пустой руганью и психом. Это была разминка перед очередным выпадом, броском, ударом. Лучшие боксёры знают как отвлечь противника и нанести сокрушительный удар. Удар максимальной силы и концентрации в самый подходящий момент. Постоянное движение, быстрая изматывающая сессия и одно прямое попадание. Обратный отсчёт. Гонг.
Только игры с большими ставками имеют такой успех. В этом смысле Дэвид был беспробудным игроком. Он сделал новую ставку. Всё на себя.

***