Байка 20. Рассказ о хозяине кота и чуть-чуть о кот

Совместно с Сериковым   
Вячеславом Игнатовичем

Не встречались мы с Артёмом года два. А тут иду и вижу: сидит на лавочке какой-то мужик небритый. Одежда старенькая, потёрто-помятая, низки в брюках обились, обувь неказистая запылена, хотя я знал его довольно щепетильным к своему внешнему виду.

Сразу и не признал своего друга, заядлого любителя-рыбака, замечательного рассказчика. Признаться, мне так не хватало его рыбацких историй, что я радостно кинулся к нему, рассчитывая услышать очередную байку.

- Что с тобой случилось? – спрашиваю. – Всегда был аккуратно одет, надухмянен, и вдруг такая метаморфоза?

И Артём рассказал очень грустную историю.

- Прицепилась ко мне кака-то болячка. Летучая прям таки. То палец большой на ноге распухнет, покраснеет – наступать и ходить никак.  Потом боль перескочит на другую ногу. Тоже на палец, а то и колено прихватит. Нонче два месяца лежал: нога распухла, как колода стала. Так ноет, что ночью спать никому не давал – подвывал ей, значит, чтоб легче было. А тут локоть на правой руке распух и затяжелел. Тяну ложку с борщом ко рту, ан никак… будто кто её держит. И наклониться не могу – не достаю, слюни текут, есть страсть как охота… А левой не умею, проливаю мимо, хожу голодный.

И смех и грех. Утром просыпаюсь – кто бы подумал: на кровати бюст, не хуже, чем в парке, какому-то чиновнику. А то, что под одеялом, всё яростно вопит от боли. Зато на лице какая-то кривая ухмылка. Всё-таки бюст, обязан улыбаться.

Сейчас я на больничном. Решил лечиться народным средством, так как традиционная медицина бессильна, даже диагноз поставить не могут врачи. Дома никак нельзя: жена ещё добавит так, что рёбра по телу разбегутся, в кучу не соберёшь. Кое-как дополз до бабы Любы, ну, ты знаешь, какой. Ну, доехал до свого рыбного места, там и принял всё вовнутрь. А зачем растирать грязь по телу, да и действительней так. Ну, сам понимаешь: неделю не спавши, толком не евши, намучившись, да лекарство на вкус приятно, аромат каких-то трав издаёт приятный. Хотя ведьма, в хорошем смысле этого слова, действительно ведающая секреты трав, наказывала пить понемногу. Вот и уснул я мертвецким сном.

На ту беду мимо кортеж бандитский проезжал… Ага! Машин пять.

Какой-то крестный отец… А с ним молодцы. Как-то их по чудному называют – “всекуриты”, а никого с сигаретой не увидишь. Потом сказали – на стрелку вроде поехали, по научному – “сходняк” называется, нам этого не понять. Отходняк – это про нас. И видно этому крёстному там ничего не светило, потому он решил всех кинуть… Как будто досрочно копыта откинул. А на сходняк свой труп в гробу отправить.

Это он придумал, когда мой труп сонный увидел – по комплекции сходны были, да и на личность похож малость на него был. А я после этой отравы в коматозное состояние впал: слышать всё слышу, но сказать ничего не могу, и, ни рукой, ни ногой шевельнуть сил нет. Ладно, в морг не отвезли, а то там меня всего выпотрошили бы.

Дал он команду, тут же привезли красивейшую домовину. Блестит, вся лакированная, какие-то вензеля с завитушками по бокам. Ну, это я потом разглядел, а тогда ничего не видел - лечённый лежал.

Вместо этого пахана затолкали меня, обрядили – принц, да и только! Завалили цветами искусственными и живыми. Пугачихе столь не снилось. Что там миллион алых роз! И на сходняк. Лицо моё чем-то измазали. Как будто болезнь обезобразила до неузнаваемости.

Ещё какие-то приехали, видать, удостовериться, что я, то есть пахан, вместо которого меня в гроб засунули, мёртв. Посмотрели, признали во мне, видать, главаря банды. Прикрыли крышку гроба, ладно, ещё не защёлкнули, а то бы мне точно хана была. 

А время то не стоит, капает, как в клепсидре вода. А пить охота… видимо, действие лекарства заканчивается. Очухался. Пальцами рук пошевелить попробовал – шевелятся, ногой немного дрыгнул – глухо откликнулась крышка гроба.  Темно. Тесно. И голоса. Слышу, вроде про меня, но имя не моё произносят. Хвалят. И такой, и сякой, знаменитый, коронованный – царь, никак не меньше. Да говорят так складно и красиво, ну, чисто одописцы. А тут мне в пИсатели захотелось. Интересно было слушать, но, думаю, зароют в землю живого, такая жуть взяла, кому хочется живым на полтора метра в землю! Оттуда не выберешься, тогда уж точно амба, а помирать неохота, молод ещё, пятьдесят с небольшим хвостиком, жить только начал, да и боли уже не чувствую, помогли лекарства! Приподнял я крышку домовины, сдвинул малость в сторону, руку высунул, чтоб о край опереться. Хотел сказать, хватит, мол, комедию ломать, живой я. Что там началось! Рёв, вой, крики, стрельба… Я с испугу назад рухнул. В домовину попали, ну, думаю, теперь уж точно буду трупом – пристрелят. А когда всё утихло, осторожно глянул наружу. Никого. Сам понимаешь – пить хочется, малая нужда прижимает,  толкешка трещит, от лекарства, должно быть, не до их разборок, про все свои хотения забыл начисто, я и утёк. Не понял, вылечился или нет, но пёр своим ходом, только пыль завихрялась, но домовину рассмотрел. Красивая домовина, но живому лежать в ней что-то не охота, а когда помру, не всё ли  равно, в каком ящике лежать.

Домой притопал – жена не пускает:

- Где шлялся эти дни? Что за костюм на тебе такой дорогущий, чей? Где такие туфли взял? Почему рожа вымазана?

Кое-как объяснил, как что было.

Но зато кот мой встретил меня на диво радостным мяуканьем, начал тереться о мои ноги, вскочил ко мне на колени, чего раньше никогда не было. Трётся об меня, в глаза заглядывает, мурлычет радостно. Жена потом рассказала, что мой котофей на каждый шорох в подъезде подбегал к входной двери и ждал меня. От пищи отказался совсем, последний день от двери не отходил.

А ещё говорят знающие людишки, что за купленную домовину и участок земли стребуют. А чем платить за одёжу такую, за гроб, за участок земли, приобретённой под домовину. Могут конфисковать и квартиру, да и нас с женой. А вычислить для них моё местожительство - плёвое дело. Ладно, при мне не было никаких документов, и даже сотик дома оставил, так что, на моё счастье, приняли они меня, должно быть, за бомжа, начинающего вольную жизнь. Не знаю, что теперь делать – вычислят меня братки – прибьют и жену, и меня. Так что крепко я влип не по своей вине … Но надеюсь, не будут искать, за бомжа приняли.

Потом, как оклемался немного, сходил к ведьме, к бабе Любе, поблагодарил за лечение. Рассказал, как всё было, она и ответила с укором:

- Я тебе говорила, что пить надо малыми дозами! От такого приёма лекарства ты мог и не проснуться. Скажи спасибо, что случай такой выпал, а то не говорить бы нам сейчас. Дам я тебе снадобье, но принимай его так, как скажу.

Принимаю эту микстуру, как наказано, не охота мне что-то помирать раньше срока-времени.

Сейчас я на больничном. Но скоро, надеюсь, на работу пойду, а там и на рыбалку.

 Надоело валяться без дела, а приходится - ещё не совсем оклемался.

Ни дна мне, ни покрышки, если я что-то приукрасил или от себя или приписал.








Продолжение следует