День рождения в глобальной системе координат

Об истории многочисленных предков вплоть до Тянь-Вана, то есть Небесного Вана, мной написаны уже два больших тома с копиями документов, фотографий, дагерротипов, портретов на картинах, ликов на иконах, изображений на монетах и даже на глиняных табличках. Наверное, пришло время немного написать и о самом себе, чтобы мои дети, внуки и правнуки смогли уже после меня продолжить повествование о нашем роде, племени, чтобы они не росли «Иванами не помнящими родства», чтобы вся предыдущая история помогала им в собственной жизни делать поменьше ошибок, правильно выбирать цели в жизни.

Родился я рано утром, примерно в 5 часов в понедельник 10 марта 1947 года в Ленинграде в роддоме имени Снегирёва на улице Маяковского. Это почти на Невском проспекте. Мать рассказывала, что когда я родился, то не плакал, а молчал. Акушерам понадобилось пошлёпать меня по мягкому месту, чтобы я закричал. Родился я смуглым и черноволосым. Такими же черноволосыми были моя мать, отец, мои деды и даже прадеды. По крайней мере, двое из них и по отцовской, и по материнской линиям были чёрные как цыганы. Один – донской казак, а другой – тверской крестьянин. Так что вся их чернота передалась в какой-то мере и мне. Однако по жизни меня всегда сравнивали не с цыганом, а с евреем. Некоторые даже сомневались в моём происхождении от великоросов. Черноволосый, Борис, да ещё в очках. Точно еврей!

Если посмотреть на астрономическую карту в день моего рождения, то можно обратить внимание на то, что в этот день Солнце находилось как раз на границе двух знаков Зодиака: Водолея и Рыб. Как известно, рыбы всегда молчат. Может поэтому в момент рождения я и молчал как рыба и потому не плакал. Таким же неисправимым молчуном я был и все последующие годы. Родители любили часто собирать весёлые компании, и гости всегда удивлённо спрашивали: «А где ваш сын? Почему его не видно?» После чего меня искали и находили где-нибудь в углу молчащего за чтением книг. Некоторые из гостей сомневались: как можно читать при очень шумном веселье?  Переспрашивали меня о содержании прочитанных страниц. И мне приходилось послушно отвечать им и пересказывать последние строки, а они при этом сверяли мои слова с книгой.

        Сегодня моё молчание продолжается опять. Поэтому уже супруга пилит меня за это качество. А я в ответ: "Я же всё время разговариваю с тобой, но только молча!"

Также, наверное, из-за расположения  звёзд мне присуще и постоянное чувство юмора, но не заливающегося безудержным смехом, а молчаливого и ироничного. Поэтому моё молчание никогда не было угрюмым. «Я много думаю!» - обычно шутит сам про себя мой отец. Вот и я тоже, как и он, постоянно много думаю. Да ещё со смешком или иронией. Эти чувства почти всегда помогали мне не унывать в тяжёлых ситуациях и находить силы для преодоления жизненных тягот. Конечно, когда я был мальчишкой, то нередко кто-нибудь доводил меня и до слёз. Вся моя молчаливость тут же исчезала.

        В средних классах один мой однокашник всегда на меня обижался. «И чего это ты лыбишься?» - часто спрашивал он. И я не знал, что ему ответить. Лишь молчаливо улыбался ему в глаза. Его это выводило из себя. Однажды из-за такого моего качества я чуть было не погиб. Дело происходило на Кавказе. Один молодой человек из местных жителей выпил горячительного, а тут я стою и улыбаюсь. Он вдруг подумал, что это я так насмехаюсь над горцем. Он рассвирепел  и выхватил нож, чтобы броситься на меня. Я стоял совершенно безоружный и не пытался защищаться. Не мог я толком и объяснить ему, почему улыбаюсь. Хорошо, местные ребята быстро пришли мне на выручку и успокоили того, кого я ненароком вывел из себя. В Соединённых Штатах Америки, например, принято улыбаться друг другу, даже незнакомым людям. А на Кавказе, выходит, надо быть осторожнее.

        Был со мной и такой случай. Об этом рассказывал мне мой отец. Сам я этого не помню. Был ведь очень мал. Однажды я играл возле шкафа и сильно ударился головой о раскрывшуюся дверцу. Слёзы невольно брызнули у меня из глаз. Моя мать, находившаяся рядом, попыталась приласкать меня и поцеловать ушибленное место на голове. А я в ответ пытался увернуться и кричал: «Не поцелуй!». Но мать всё равно изловчилась и поцеловала. Тогда я, рассердившись на неё, поступил неожиданным образом. Нагнул голову вниз, и как молоденький бычок смело бросился на дверцу шкафа и опять ударился. Такой вот темперамент мне был дан от рождения.

        Когда стал подростком, то он же спас мне жизнь. Как-то осенью 1960 года, когда мне было только 13 лет, шёл я по лесу по опавшим тёмно-жёлтым листьям. И вдруг впереди себя на тропе увидел стаю одичавших собак. У них была какая-то свадьба. Я приостановился, а собаки, завидев меня, всей стаей бросились ко мне с грозным лаем. Разорвут, не задумываясь! Что делать? Надо принимать быстрое решение. Бежать нельзя, будут рвать на куски ещё яростнее. И тогда во мне неожиданно проснулся какой-то дикий зверь. Я сам бросился на собак. Возмущённо кричал, пытался подобрать что-то с земли и бросать в собак, хотя ничего подходящего под ногами у меня не было. И, о чудо! Собаки отступили! До них дошло, кто в лесу хозяин. Человек! После такой моральной победы походка моя совершенно изменилась. Я ощутил себя царём зверей, стал идти деловито, важно, широким шагом. При этом продолжал громко высказывать своё негодование.

        Пишу об этом подробно для того, чтобы дети, внуки и правнуки пытались учитывать свои собственные природой данные качества, как физические, так и психические, чтобы правильно развивать их и направлять в нужное русло. Но для этого вначале нужно узнать самого себя, свои способности. 

        И, наконец, приведу три удивительных факта, связанных с датой моего рождения. Как оказалось, один из моих предков в седьмом колене умер задолго до меня – за 121 год до моего рождения – но именно 10 марта.

Продолжение можно прочесть в моей книге "От Аркаима до Атлантиды"
https://zelluloza.ru/books/2043/#book