Глава 5

        Нет идеи! Все идеи давно проели и переварив оставили удобрять заросшие бурьяном поля. Как вы считаете, сможет ли идеалист жить без идеи. Именно жить, а не существовать, влача как вериги муку своего бесцельного настоящего. И боятся наступления не менее безысходного будущего.  И ещё хорошо если у вас было соответствующее вашим идеям прошлое. Представьте, что то во что вы верили на глазах истончаясь просто растаяло под лучами новой и чуждой для вас реальности. Согласитесь, даже для самого сильного человека это катастрофа, а в пепел никогда не превратится только та душа которая не горела. Вы можете возразить что в наше время идеализм это утопия в которой живут лишь полоумные мечтатели. Но могу вас уверить, что это далеко не так. Согласен сейчас это не модно, над этим смеются, но это есть. Просто как правило сейчас носители идей равенства и справедливости не афишируют свои взгляды. Ведь единственная идея которая теперь пользуется абсолютным успехом, это идея перманентной наживы. Живущий в плену своих идей, порой не замечает как меняется мир за его окнами и однажды выйдя на улицу уже не в состоянии узнать окрестные пейзажи.

           Ястреб на всю жизнь запомнил тот день когда сознательно и по твёрдому убеждению решил не просто пойти в армию, но и связать свою жизнь с войной. Он уже имел солидный боевой опыт, практически со школьной скамьи на срочной службе попав в Закавказскую мясорубку. Но два года непрерывных походов подошли к концу и на все уговоры остаться на сверхсрочную он ответил отказом. Один из его командиров словно предрекая судьбу с полной уверенностью заявил что Ястреб всё равно вернётся в войска. Оказавшись дома Ястреб понял что уходил в армию из одной страны, а вернулся в другую. Всё изменилось и нет смысла описывать то, что прекрасно помнят все пережившие либеральные реформы 90-х в России. Он часто вспоминал тот день когда решил вновь одеть погоны и взять в руки оружие.

        С другом Васей они выпивали обмывая приобретённый им пару дней назад японский телевизор. Под водочку с нехитрой закуской передачи центрального телевидения шли на ура. Всё было ровно пока в передаче о идущей на Северном Кавказе войне не показали лагерь по подготовке боевиков. Поучаствовавший в боевых действиях Ястреб с интересом рассматривал ряды вооружённых до зубов головорезов. Но водка оказывала расслабляющее действие и он был спокоен пока не показали их руководителя по кличке Чёрный Араб. Его поразила как уверенно по хозяйски этот житель Аравийских пустынь чувствовал себя в его стране. Он ещё мог хоть как то понять местных горцев. Не смотря ни на что они вместе жили в одной стране, учились в одних школах, говорили на одном языке и в какой то степени хотят они этого или нет, но это были разборки между своими. А сейчас, что с нами могло случится, если этот полудикий сын пустыни творил в нашей стране всё что было угодно его тёмной, дикарской душе. В этот момент Ястреб понял, что это всё, точка, так дальше не может продолжаться и на следующий день пошёл в военкомат.

        Это была его идея и смыслом жизни стало лишь желание наступив на горло врага, вымести из своей страны всю эту международную, наёмную нечисть. Кавказ стал чёрной дырой в которой исчезали  люди, работорговля превратилась в национальный бизнес местной элиты. Кичливые, самоуверенные главари бандформирований гордо называвшие себя генералами, то и дело мелькали с интервью на всех каналах ТВ. И государственные СМИ с удовольствием предоставляли им трибуну для оглашения текущих замыслов и пропаганды своей антироссийской деятельности. С голубого экрана на головы несчастного населения сыпались всевозможные угрозы скорого возмездия за по большей степени надуманные обиды, якобы нанесённые маленькому, но гордому народу. От этой вакханалии складывалось впечатление, что по всем каналам вещают не государственные СМИ, а пропагандистские агенства ведущего с нами войну противника.

       Парадокс того времени, солдаты гибли на войне, а сидящие в столице журналисты обильно поливали их грязью. Само понятие о человеке в форме стало почти ругательным. Их дело казалось окончательно проигранным и лидеры страны позоря лицо власти шли на все возможные уступки распоясавшимся бандитам. После захвата родильного дома и последующего я не побоюсь этих слов сговора с бородатым уродом, которого кстати после этого странного рейда некоторые свои же соратники прозвали террорист гинеколог. С этой властью уже никто всерьёз не считался, а казавшаяся скорой победа была превращена в трусливо-бездарный проигрыш. И это было время когда Ястреб с утра пораньше пошёл в свой райвоенкомат. Нет смысла описывать все мытарства Ястреба в коридорах нашей военной и медицинской бюрократии, но долго ли коротко, а месяцев через десять-одиннадцать он в конце концов на правах рядового контрактной службы одел военную форму. Одел предварительно приобретя в магазине торгующим охотничьим снаряжением. На ботинки денег уже не было и по этой причине на службе он вынужден был дефилировать в адидасовских кроссовках с городского рынка. Что поделать, с формой в те весёлые времена в армии был напряг, хорошо хоть за оружием на рынок бегать не приходилось.

        Ястребу повезло с коллективом, коллектив подобрался творческий, парни по большей части были тёртые, войной с ног до головы опалённые. Часть, в которую он попал, комплектовали по принципу или в тюрьму, или ногой под зад, или же собственно добро пожаловать к нам. И попав в неё Ястреб ни разу не пожалел о сделанном выборе, непринуждённая атмосфера воинского братства с головой захлестнула нашего героя. Общество в которое он попал иногда напоминало экипаж пиратского брига. Весёлые, разбитные мужики, любители и выпить, и поработать, и морду кому разбить при случае, это здесь как с добрым утром. Но чего здесь не было или почти не было так это подлого лизоблюдства, подхалимажа перед начальством и обычного стукачества. Все стукачи бригады были наперечёт, в обычное время их не трогали, но стоило разразится очередной массовой пьянке, так непременно кто нибудь из известного всем списка попадал под горячую руку. Морда разбивалась, а товарищ залечив раны на некоторое время прекращал доносительство. Но как известно горбатых исправляют только могилы, и через некоторое время всё возобновлялось, до следующего раза.

     А командировки в горные республики? В них народ собирался с особым энтузиазмом. Бойцы шили разгрузки и всеми правдами и неправдами добывали спортивную обувь для боевых выходов. Солдатской зарплаты хватало только на туалетные принадлежности, которые у нас называли мыльно-рыльными да на блок недорогих сигарет. Так что кроссовки имели только самые пронырливые или авторитетные солдаты. Ястреб на всю жизнь запомнил облепленные переводными картинками из упаковок импортных жевательных резинок автоматы, особый колорит, такого ему не приходилось видеть больше нигде. Картинки были разнообразными, машины, оружие, всевозможные сюжеты из заграничной жизни, короче кому что нравится, на вкус хозяина. Как ни странно у них на эти шалости смотрели сквозь пальцы, ехидно подшучивая над умственной отсталостью дизайнеров.

       В одной из командировок на границу мятежной республики произошёл забавный случай. Это было время между двумя войнами, неспокойное, мутное время, ожидания чего то неминуемого, очевидного и страшного. На противоположном берегу реки прямо напротив нашей батальонной заставы был расположен пост охраны незаконных  вооружённых формирований. От противника нас отделяла только река которую можно было перейти по узкому железному мосту. На той стороне наш неприятель частенько устраивал стрельбу по бутылкам, пока в один прекрасный день срикошетивший от чего то трассер не перелетел на нашу сторону, в ответ на сопредельную сторону полетело всё что лежало в комнате хранения оружия. Стреляли со всего что было, из орудий БМП, из зенитных установок, из АГС ну и конечно же из стрелкового оружия. Ответа не последовало и стрельба по бутылкам больше не повторялась. А один из наших офицеров дня через два изрядно подвыпив вышел на мост где во всю глотку распевал оскорбительную для наших визави песню сопровождая звуковой ряд похабным танцем. В ответ тишина, связываться с нами больше никто не хотел. Вот так и жили весело, шумно и бесшабашно.

     Впоследствии уроки полученные Ястребом неоднократно помогали ему в боевых ситуациях и мешали в повседневной, опутанной условностями и формализмом армейской жизни. Обладая гибким умом и чувством юмора Ястреб не всегда мог вписаться в пронизанную инструкциями далёких от реальности, кабинетных вояк повседневность армейского быта. Он привык импровизировать, на ходу меняя тактику действий в условиях постоянно меняющейся обстановки партизанской войны. Он любил войну и всегда на неё возвращался. Был ли он хорошим человеком, наверно да, был ли он нормален в обычном понимании этого слова, наверно нет. Чёрт возьми, слишком часто наше сознание формируется под воздействием окружающей действительности, подменяющей истинную сущность человека на удобные в данный момент модели. Лишь немногие попав в подобную мясорубку остаются сами собой, до конца сохраняя в себе то, что было впитано с молоком матери.