Чужая судьба 14. Быть сильнее обстоятельств

14. Быть сильнее обстоятельств

Я совсем не была уверена так, как хотела показать это Никите. "Уверенность" моя имела вид смутных намерений и отчаянного желания отстоять себя, а проще говоря - выжить. У меня было средство, которым я могла бы бороться и противостоять этой ужасной реальности, но "средства" мало, его необходимо было превратить в оружие. Неотразимое, верное оружие.
Я должна была хладнокровно оценить, чего стоит мой арсенал и выжать его не просто до последней капли, а сама на изнанку вывернуться…
Арсеналом моим был танец, пластика тела и шарм.

Передо мной плыли смутные тени гениальных танцорок. Я всегда восхищалась ими, а одно время фанатично разыскивала любую информацию о них, читала и перечитывала, впитывала каждое слово и пыталась разглядеть что-то за словами и фразами. Потом мой интерес стал спокойнее, но не только не остыл, - наоборот, когда я начала работать в варьете, он принял более конкретные, профессиональные формы. И найти новую информацию теперь было куда проще, чем в моем крохотном городке на краю земли - было бы только желание. За желанием, как вы понимаете, дело не стало.
Я всматривалась в редкие фотографии в книгах и на страницах старых-престарых газет, видела в них выхваченные моменты танца-полета. Потом копировала эти моменты у станка, старалась вжиться, всем существом своим перелиться в это застывшее движение, и тело само начинало вести линию пластического рисунка дальше...
"Но кем были они и кто я, - приходила отрезвляющая мысль. - Сумею ли?" У меня холодело в груди.
Великолепная Маргарита - Мата Хари… На протяжении едва ли ни полутора десятка лет видевшие ее танец впадали в гипнотическое состояние, похожее на легкое сумасшествие. Ее эротические пластические этюды были своего рода опиумом. А она - немыслимая, нездешняя, торжествующая, символ чувственности и соблазна, идол, скандал. О, если бы мне суметь так же как она, сделать танец способом ухода в другой мир, где не было ничего из того страшного, через что вела ее судьба, что так тяготило и мучило. Нет, она не уходила, она сама создавала вокруг себя мир, где не было подлости, предательства, смерти, где могла существовать идеальная любовь, избегающая простых смертных…

А Айсидора, - "прекрасная босоножка", покорявшая столицы, ввергавшая в экстаз восторга завзятых театралов, пресыщенных снобов! Пленявшая сердца сотен, отдала свою любовь златокудрому русскому поэту. Она потрясала раскованностью, освобожденностью. Летящая, молящая, непредсказуемая, непреклонная - всегда независимая. Ах, как мне это было нужно - заявить о своей свободе, утвердиться в ней, внушить, что она неприкосновенна…
Да полноте! Они были гениальны, а я - только отчаянное желание и немножко таланта!.. Но они же смогли!! Их танец был мощным, победоносным оружием. Значит можно! И в это "можно" я вложу всю свою жизнь, чтобы возможность стала реальностью.

Нет, "холодеть душой" мне сейчас нельзя. Скромность и самокритичность лишние, они помеха. А мне, наоборот, надо вытащить из себя все, что было уникального, неповторимого. Чтобы я стала единственной в своем роде и тем приобрела бы особую ценность для того же Никиты. Перестать быть товаром и заставить его считаться с собой. Мне нужна сейчас непоколебимая уверенность в собственных силах, готовность к самому отчаянному риску, самой отважной авантюре и самой беспощадной войне.
Разумеется, я знала свои сильные стороны. Хоть росту мне Бог не дал, но остальным одарил щедро. Фигура, лицо, хорошие волосы. В общем-то, стервятник Никита оценил меня правильно - "малышка, на которую западают". Но молоденьких девчонок с фигурками пруд пруди, у меня же было нечто особенное - учитель называл это змеиной пластикой.

Это было не так, как у гимнасток или акробаток. У них удивительная эластичной сочеталась с достаточно развитой мускулатурой, с резкостью и угловатостью, часто едва ли ни детской. Мне до их гутаперчивости было далеко. Но когда я начинала танцевать, возникал странный эффект. Даже если танец был резким, быстрым, все равно сохранялось ощущение, что движения мягко перетекают из одного в другое без "углов". В фигуре моей не было никакой пышности, абсолютно. Но ее мягкая текучесть, пластичность оставляли впечатление "сдобности", женственности и уюта.
Времени у меня не было. Два-три дня - это не время. Я растерялась. Мысли метались: "Музыка! Костюм! Нет, что я вообще буду делать - вот выйду перед ними, и?.. Как я смогу без репетиций? Да какие репетиции? Когда? Я еле двигаюсь!"

Но у меня не было времени не только на репетиции, но даже на эти бессмысленные страхи и нервные трепыхания, поэтому я заставила себя отбросить внутреннюю суету и думать только по делу. "Без репетиций? Импровизация всегда была твоим любимым коньком, так что тут как-нибудь обойдешься. Надо подумать о музыке, о сценическом костюме… Пусть этот… тоже пошевелится, добывает нужное".
Но это все не главное… А что, что главное? Где самой мне взять уверенности, что я сильнее обстоятельств, ведь без этого идти на сцену бессмысленно. Прежде всего, необходимо внутреннее, психологическое перерождение…

http://www.proza.ru/2015/05/23/1208