2. Лучшее место для практики

  Народу на станции Юных Биологов летом мало. Малыши разъезжаются с родителями в туристические поездки и наслаждаются каникулами в полной мере. Лишь самые отъявленные из зубрил вспоминают об учёбе. Ребята из средней группы заняты практикой – своеобразным досугом, призванным не только дисциплинировать и занять массу молодёжи, но и помочь ей постичь азы профильных профессий. Ну, а старшеклассники озабочены выпускными экзаменами и поступлением в высшие учебные заведения или получают уже вполне серьёзное временное трудоустройство, а некоторые даже отправляются в настоящие научные экспедиции. Вот и остаются на биостанции редкие домоседы да те, кто в зачёт о практике решил посвятить себя пусть не такой интригующей, как путешествия и помощь взрослым, но важной и необходимой деятельности – уходу за животными и растениями, содержащимися и произрастающими здесь, вверенном им юннатском кружке и прилегающей парковой зоне Гоголевского бульвара. В число таких учеников – «сторожил», как их называли – попала и Алиса.
  Нет-нет, несмотря на свою любовь к станции и привязанность к её обитателям, она бы с удовольствием провела лето в другом месте. Может, в джунглях Конго или Амазонки. Может, в Антарктиде. А может, вообще бы пустилась с папиными коллекторами в дебри Галактики! Её бы обязательно взяли, обмолвись она об этом. В родственных связях есть свои плюсы… Главное, не допускать, чтобы они стали крестами на личных талантах.
  Однако в этот раз из-за одного маленького, но существенного нюанса семейного плана Алисе пришлось временно умерить свои амбиции в добыче новых знаний и впечатлений, обуздать свою тягу к приключениям и остаться в Москве. Но поскольку она была уже взрослая (11 лет – это вам не хухры-мухры), то сидеть дома без дела ей тоже было не с руки. Ведь всегда можно найти, к чему бы полезному эти руки-то приложить. С подобной целью Алиса продолжала посещать биостанцию – благо работы там за сократившимся числом коллег-юннатов было более чем достаточно…
  День не задался с самого утра.
  Сначала Алиса пребольно ударилась носком ноги о дверной косяк. Перед ней из подъезда выходил сосед – Евгений Дмитриевич, – и Алиса загорелась целью проскочить в стремительно сужающийся проём закрывающейся за его спиной двери. Чёрт её дёрнул упражняться в ловкости! Споткнувшись на всём ходу, она влетела в спину Евгения Дмитриевича, и тот от толчка кубарем полетел с крыльца.
  – Ой! – лишь успела выдохнуть Алиса. Естественно, сожаление её уже не могло ни спасти соседа, ни чем-либо ему помочь – всё произошло слишком стремительно.
  Боль в ушибленном пальце была страшной, но куда ужасней выглядело то, во что превратился теперь стильный пиджак солидного мужчины.
  Евгений Дмитриевич, сохраняя достоинство, поднялся, внимательно посмотрел на прыгающую на одной ножке Алису и осведомился о состоянии её здоровья.
  – И-и-извините… – только и смогла выдавить из себя сгорающая от стыда  девочка.
  – Твои успехи в регби очевидны. Но впредь, пожалуйста, практикуйся в его приёмах на стадионе вместе с теми, кто разделяет твои увлечения, – посоветовал Евгений Дмитриевич и поспешил вернуться в квартиру, чтобы привести себя в порядок и переодеться. 
  Кляня себя последними словами за неуклюжесть, Алиса явилась на биостанцию. Тут неприятности продолжились. Кажется, Фортуна вознамерилась показать Алисе свой крутой нрав. Явно схожие мысли бродили в голове енотовидной собаки Мафиози. Она и так была сварливой, а тут не иначе почувствовала плохое настроение девочки – животные в этом плане дадут фору людям. Они не любят излучение негативных флюид и потому враждебно относятся к их источнику, даже если этот источник не стремится причинить им вред. Так вышло и в этот раз: бандитская морда оставила своими зубами автограф на запястье Алисы, когда та всего-навсего хотела поменять ей подстилку.
  Сердиться даже на злобных животных для человека разумного – последнее дело. И потому Алиса не стала развивать конфликт с енотовидной собакой, а лишь напомнила ей о собственном её – Мафиози – преклонном возрасте, который должен бы обязывать к определённой снисходительной терпимости. Замечанию был предан вид сожаления, но оно хранило и прозрачный намек на то, кто будет смеяться последним. Так что кусака получила богатую пищу для размышлений.
  Казалось бы, для одного дня злоключений хватает? Оказалось, что это были только «цветочки». Обильный и горький урожай «ягодок» выразился в том, что Алиса стала невольной соучастницей погрома в орнитарии.
  Она разливала воду в птичьи поилки, кода какой-то пустяк отвлёк её, и она вышла из птичника, забыв закрыть дверь. Её халатностью не замедлил воспользоваться праздно шатавшийся по зданию бравый питекантроп Геракл. Милостью Павла Гераскина он с недавних пор обретался на биостанции, был молод, горяч и придерживался анархистских взглядов. Подстёгиваемый к подвигам совокупностью этих качеств, приметив, что путь в орнитарий открыт и никем не охраняется, он вздумал во всей красе продемонстрировать свою удаль и безобразные доисторические нравы. Не медля ни секунды, он юркнул в питомник и принялся разорять гнёзда.
  Шум поднялся страшный. Алиса бросилась спасать бедных птиц от варварского набега, но было поздно…
  Хладнокровный и сдержанный Аркаша Сапожков – главный «старожил» биостанции – помог Алисе прибраться в орнитарии и оказать первую помощь пернатым друзьям. От лап Геракла пострадали только иволга и волнистый попугайчик, но остальные птицы изранились сами, метаясь по клеткам в поисках спасения. И у всех было глубочайшее нервное потрясение. Одна канарейка скончалась от шока. А яйца и птенцов постигла ещё более печальная участь…
  Алиса сидела в столовой биостанции, без аппетита ела сырную запеканку, запивая её клюквенным морсом, и размышляла о случившемся. Птиц было безумно жалко. Перед ней самой вырисовывались самые мрачные перспективы. «Выговор с занесением в личное дело» – штука неприятная. Но ещё горше становилось от мысли: как смотреть в глаза ребятам, кураторам орнитария, доверившим своих питомцев такой растяпе. Хоть сквозь землю проваливайся! Себя Алиса не жалела и не оправдывала. Высказанные Аркашей слова сочувствия и поддержки в какой-то мере утешили её, но не избавили от вериг вины. Эти цепи лишали её сил и желания чем-либо заниматься дальше. А занятие необходимо было найти, чтобы отвлечься от снедающей сердце тоски, пока она совсем не раскисла. Как там? «Все горести, какие посылаются нам, призваны испытать нашу любовь к жизни…» Алиса вспомнила, что планировала поработать с диетологическими таблицами. Вроде, повод «переключиться» нашёлся. Да только к месту ли?
  Суть составления диетологических таблиц заключалась в следующем.
  За последнюю пару месяцев в маленьком зоопарке биостанции появилась дюжина новых питомцев. Согласно правилам содержания животных приближались сроки оценки благополучия их жизни в юннатских питомниках. Для этого необходимо было скрупулёзно проанализировать все накопившиеся за истёкший период журнальные записи по уходу за питомцами и на их основании определить правильно ли животные развиваются, комфортно ли им под опекой юннатов, не испытывают ли они недостатка в чём-либо. Чаще всего им не хватало еды. Или наоборот – был её избыток. И эти проблемы с питанием сказывались на здоровье подопечных.
  Это только кажется, что обеспечить животным полноценную и здоровую кормёжку очень просто. Мол, все они хорошо изучены, рацион их известен – знай, дели на порции, и давай в срок. Не тут-то было! Известен рацион не одного животного, а их общей безликой массы – совокупности особей одной популяции, – называемой «биологический вид». А отдельное животное, как и отдельный человек – это личность! И у личности этой полно своих индивидуальных особенностей и вкусовых пристрастий. Вот их и нужно было изучить по записям наблюдений за здоровьем питомцев а после вычислить оптимальный режим кормления, состав меню и количество пищи, необходимые для максимально комфортного содержания на биостанции того или иного животного.
  Особо юннатов и Алису, в частности, беспокоил в  плане диеты привезенный старшеклассниками из Индии месяц назад оленёк Раджа – миниатюрное удивительно симпатичное парнокопытное.
  Раджа напоминал упитанного тойтерьера на тонюсеньких грациозных ножках; только ушки у него были меньше, а клыки не в пример длиннее собачьих. И главное, что в нём привлекало внимание – большущие чёрные влажные глаза. Они предавали его мордочке выражение безнадёжно влюблённого поэта-романтика. Но скрывалась за грустным взглядом натура капризная и упрямая.
  По определению всеядный, как прочие его родственники из реликтового семейства, Раджа, тем не менее, проявлял какую-то маниакальную щепетильность в выборе пищи. Один день он был без ума от авокадо и ничего иного не желал видеть. Через сутки фрукты его уже не интересовали – он с наслаждением трескал личинок хрущей. Ещё через день «любимым блюдом» для него становились побеги бамбука. И так без конца! А иногда он просто устраивал голодовки. Графики его веса походили на кардиограмму страдающего пороком сердца, и юные биологи были серьёзно озабочены таким положением дел. Толковая диетологическая таблица могла помочь добиться стабильности в этом вопросе.
  Как правило, таблицы составляли независимо несколько человек. Потом они сверялись, на их основе делались усреднённые варианты, которые и применялись на практике следующие два месяца – до новой ревизии.
  Первый опыт такой работы Алиса получила год назад и на сегодняшний момент своей сноровкой в диетологических расчётах не уступала выпускникам-отличникам. Но сейчас, она сомневалась в своей готовности заняться привычным предметом.
  Причиной неуверенности являлось то, что дело это было весьма нудное – оно, само собой, не располагало к увлечённому погружению в него. А именно последнее и нужно было Алисе, чтобы забыть хоть на время о произошедшей в орнитарии трагедии. Кроме того, составление диетологических таблиц требовало концентрации внимания, в то время как Алиса пребывала в довольно расстроенной форме. Из-за этого существовал риск просто в пустую потратить время, а в придачу ещё и устать зазря…
  Так рассуждала девочка, ковыряя вилкой остатки запеканки, а в душе её расширялось облако апатии, и липкое чувство вялости разливалось по всему телу.
  Как всегда внезапный и шумный, словно гроза в тропиках, появился Пашка.
  – Хо-хо, Алиска! – приветствовал он подругу. – Вот ты где спряталась!
  – Плохо спряталась, – буркнула Алиса. Она не считала Пашку виновным в своих бедах, но всё равно находила его веселье крайне неуместным. Жаловаться она считала ниже своего достоинства, а увлекаться балагурством Гераскина ей сейчас вовсе не хотелось.
  У Пашки же по обыкновению были другие виды на этот счёт.  Он плюхнулся на стул напротив Алисы, крикнул роботоссе-официантке: «Сима, комплексный обед! Пожалуйста!» – и, склонившись над столом, с не скрывающим ехидства сочувствием осведомился:
  – Скучаешь?
  – Только что плясала гопак с Гераклом, – подстать тону Гераскина ответила Алиса.
  – Хорошая разминка! – просиял Пашка. – Когда я сообщу тебе новость, ты ещё не так плясать будешь. Если вообще с ног не свалишься.
  – МЧС в курсе? – равнодушно спросила Алиса. 
  – Не понял. В курсе чего?
  – Не «че-го», а «че-пэ».
  Пашка с опаской огляделся.
  – Какого ЧП? Где?
  – В сути твоей «сногсшибательной» новости.
  Гераскин расслабился.
  – А-ха! Юморишь? Чего это у тебя? – нос его бесцеремонно сунулся в Алисин стакан. – Можно?
  Не дожидаясь разрешения, нахал залпом выпил морс и пояснил:
  – Жажда чего-то замучила.
  – А я как раз думала, куда бы его деть? – философски заметила Алиса, принимая возвращённый пустой стакан.
  – Да ладно тебе…
  – Теперь действительно «ладно».
  – Запиши на мой счёт.
  – За фунт плоти?
  – Вот вредина… Сима, два стакана… Что это было?
  – Клюквенный морс.
  – Сима, два клюквенных морса! Пожалуйста! – Пашка развёл руками. – Вуаля!
  – Ваша щедрость не знает границ, сэр рыцарь! – подыграла ему Алиса.
  – Вот и славно! – хлопнул в ладоши Пашка. – А теперь, подруга, блесни-ка своей интеллектуальностью и ответь мне на вопрос: какое самое лучшее место на земле для проведения биологической практики? Какое?
  – Остров Кокос, – пожала плечами Алиса. – Поступила очередная «достоверная» информация о кладе Чёрной Бороды? Надеюсь, на этот раз у тебя настоящая карта?
  – Селезнёва!
  – Я помню свою фамилию.
  Пашка насупился.
  – Слушай, я же уже извинялся за тот инцидент.
  – Копайте, Паша, копайте! Там золото, – пропела Алиса.
  Пашка вдруг расплылся в снисходительной улыбке.
  – Ты не в духе?
  – Да, о прозорливейший из прозорливых.
  – Ну, это дело поправимо! – самоуверенно провозгласил Пашка. – У меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение. Проверь-ка почту!
  Алиса мрачно смерила Гераскина взглядом, но достала из лежащей на соседнем стуле папки планшет и вошла в свой почтовый ящик. Её ожидало письмо, которое на поверку оказалось стандартной формой-контрактом на прохождение юниорской практики в научном заведении.
  – Беловежская пуща? – подняла от экрана  полные удивления глаза Алиса.
  – Беловежская пуща! – возликовал Пашка, едва не выбив поднос у подъехавшей с заказом Симы. – И ответ на пять баллов: какое самое лучшее место для практики? Какое?
  – Не знаю, – потеряно пробормотала Алиса.
  – Как это? – подхватил эстафету растерянности Пашка.
  Азарт друга до глубины души взволновал Алису. «Беловежье» уже почти сто лет оставалось одним из самых элитных научных природоохранных объектов. Получить шанс пройти там практику – это было всё равно, что… всё равно, что… всё равно, что сдать годовой экзамен экстерном! Но обстоятельства… Алиса почувствовала, что сердце у неё разрывается пополам. Она сглотнула и  прошептала пересохшими губами:
  – «Пуща», конечно, отличный заповедник. Но…
  – Что? – недоверчиво прищурился Пашка. – Ты присмотрела альтернативу? Ну-ну…
  – Паш, дело не в этом…
  – А! – злорадно протянул Гераскин. – Алиса Селезнёва боится ответственности? Хо-хо! Сима, стой, не отъезжай – будешь свидетелем!
  – Ничего я не боюсь! – рассердилась Алиса. Правда, больше на себя, чем на Пашку. Стыдно признаться: этот задира который раз поймал её на крючок! А приёмы-то у него одни и те же, словно классический дебют в шахматах. Почему она к ним не может привыкнуть и выстроить оборону?
  Алиса поправила упавшую на глаза чёлку и уже спокойно объяснила свой отказ от практики:
  – У меня другие дела. И если ты переключишь свои мозги в режим «воспоминания», то обнаружишь, что я тебя о них предупреждала.
  Пашка комично повертел ухо, изображая при этом скрип заржавевших шестерен и «белый шум» радиопомех.
  – Что-то не настраивается… Наверно, магнитные бури. Напомни-ка, чего там было?
  – После трёхмесячной командировки на планете Паталипутра домой вернулась моя мама, – с бесстрастностью телевизионного диктора сообщила Алиса. – Она пробудет дома три недели. Это время я хочу провести с ней. Я и так уже начала забывать, как она выглядит.
  – Три недели, говоришь?
  – Вот именно.
  – Слушай, но контракт-то на декаду. У тебя будет ещё время насладиться семейным уютом. Даже надоесть успеет…
  – Павел!
  – Извини-извини! Но войди и в моё положение. Ты понимаешь, чего мне стоило выцыганить эти места? Ты понимаешь, какой там конкурс?
  – От моего понимания ничего не изменится. Я приняла решение до того, как ты удумал сделать этот сюрприз. Спасибо! Но – нет.
  – «Приняла она решение» – набычился Пашка, угрюмо разглядывая принесённые Симой блюда. – Вот ты же хочешь поехать! Хочешь? Вырваться на свободу? «Покину я угрюмый каземат – темницу ту, что городом зовут…» И всё такое прочее…
  – В другой раз, – отрезала  Алиса.
  – Где твой характер «настоящего романтика»?
  – Дома.  Мама его штопает. Кстати, она сама меня не отпустит.
  – А если я договорюсь? – уцепился за волосок надежды Пашка.
  – Договоришься? Рассмешил! – фыркнула Алиса.
  Пашка не отступал и принял очень серьёзный вид.
  – Договорюсь – ты едешь?
  Всё-таки упрямство Гераскина стоило того, чтобы его запечатлели в мраморе или бронзе. Алиса откинулась на спинку стула, сложив руки на груди, и невольно умильнулась апломбу друга.
  – Ну, попробуй! – усмехнулась она.
  – Ещё как попробую! – триумфально воскликнул Пашка. – Вот для начала распробую, что здесь…
  Он увлечённо принялся расставлять перед собой тарелки в порядке удобной ему очерёдности потребления их содержимого.
  – Можешь не торопиться – я всё равно занята здесь до вечера, –  сказала Алиса – Приятного аппетита.
  –  Угу! – отозвался Пашка с набитым ртом.
  Алиса встала из-за стола и, прихватив папку с планшетом, отправилась на борьбу с диетологическими таблицами. В дверях столовой она развернулась и крикнула напоследок:
  – Если будет свободная минутка, займись, пожалуйста, воспитанием Геракла!
  Ответом ей было очередное «Угу!». О каком воспитании могла идти речь?